***
Сокджин сдерживает свое обещание. На самом деле, он, как и несколько месяцев назад, обнаруживает, что это не так уж и сложно сделать. Когда спустя пару дней Юнги выходит на работу, Сокджин сокращает до минимума их взаимодействия, которых, как он с удивлением понимает, не так уж и много на самом деле. Он перестает наведываться каждый день под конец обеденного перерыва или перед тем, как уйти домой, в соседний отдел, перестает вообще заходить в свою любимую кофейню. Он все еще пишет Юнги по рабочим вопросам, но это происходит очень редко и его сообщения становятся сухими и краткими настолько, что Сокджина самого коробит, когда он просматривает их. Он не хочет признавать, что десятки раз перечитывает лаконичные ответы Юнги, но он неосознанно делает это, хотя и знает – в этом нет совершенно никакого смысла. Так что да, Сокджин делает именно то, о чем Юнги его и просил. Он отдаляется, насколько только может, почти как огня избегает всего, что хотя бы косвенно связанно с этим парнем. Возможно, Джин даже слишком сильно усердствует в этом. Возможно, Сокджин реагирует так остро вовсе не потому что пытается облегчить жизнь Юнги. Сокджин, честно говоря, не уверен, кого именно он сейчас так отчаянно старается защитить. Но Сокджин хотя бы больше не говорит себе, что так «будет лучше», не тешит себя иллюзиями, что для них обоих это лучшее решение. Он знает, что это не правда, оно не лучшее и даже не просто сносное. Это отстойное решение, на самом деле, от которого никто из них не выигрывает, оно никого не делает счастливым. Но Сокджин просто не может придумать другое. Сокджин не хочет терять Юнги из-за чего-то подобного, честно говоря, он вообще не хочет терять этого человека, но что он может сделать? Юнги четко дал понять, что им не быть друзьями. Потому что он уже рассматривает Сокджина не только в платоническом плане. Сокджин может и не большой эксперт в любви, но вот в дружбе он кое-что понимает, и он отлично осознает, что наличие романтической заинтересованности не очень хорошо сказывается на дружеских отношениях. Это придает им своеобразную окраску, наполняет определенной напряженностью, потому что оба человека в них всегда, на самом деле, будут помнить о далеко не приятельских чувствах одного из них. И это совсем не то, во что Сокджин хочет превращать их отношения. Но в этом-то и главная загвоздка. Сокджин не знает, какими он хочет видеть их отношения. Если Юнги не может быть ему другом, то кем тогда ему быть? - Хен, у тебя все хорошо? – спрашивает его Чонгук, и Сокджин вздрагивает, очнувшись от своих невеселых рассуждений. Он уже не может сказать, в который раз слышит от парнишки эту фразу, потому что, кажется, младший в последние дни стабильно произносит ее, стоит ему только завидеть Сокджина. Джину даже начинает казаться, что в голове Чонгука она теперь заменяет полноценное приветствие. Сокджин устало вздыхает и поворачивается к младшему, предварительно натягивая на лицо невозмутимое выражение. - Да, как раз закончил свой отчет, а что такое? – улыбается он, однако судя по тому, как озабоченно поджимает губы и хмурится паренек, его это не очень-то убеждает. - Я не про это. Ты… ты выглядишь грустным, хен. Уже давно, - немного нерешительно, но с явным беспокойством в голосе произносит он, внимательно заглядывая в глаза Сокджину. Джин замирает на мгновение, потому что эти слова неприятно скребут где-то в районе сердца, но в то же время, это трогает – знание, что о тебе так волнуются. Поэтому он мягко улыбается Чонгуку и качает головой, стараясь задействовать все свои актерские способности и выглядеть убедительно. - Все в порядке. Просто немного устал. Честно, Гук-а, - заверяет он, на что Чонгук, все еще явно не убежденный, чуть закусывает губу и озадаченно покачивает головой. - Ладно, как знаешь, хен. Просто… просто не работай так много. Ты уже второй день не вылезаешь из архива, - проговаривает парень, он оглядывается по сторонам и демонстративно морщится, глядя на высокие стеллажи, плотно заставленные коробками с документацией. – Здесь пыльно и даже нет окон. Сокджин хмыкает и пожимает плечами. - Ну, зато здесь тихо, - отвечает он, чем зарабатывает непонимающий взгляд от младшего. Но это правда, в этой отделенной от основного помещения их отдела комнатке, действительно спокойно и тихо. Здесь его никто не беспокоит, никто его не видит и не слышит, и Сокджин может полностью сосредоточиться на своих цифрах и графиках. Он предпочитает не вспоминать, что прежде ничто не мешало ему заниматься тем же самым за собственным рабочим столом. Ничто кроме Чон Хосока, который уже как два дня разыскивает его по всему офису, пытаясь ненавязчиво вызвать на откровенный разговор. Сокджин знает это его выражение «нам нужно поговорить», без сомнений распознает его по серьезно нахмурившимся бровям, решительно поблескивающим глазам и обеспокоенно поджатым губам. Казалось, после получения повышения, у друга не должно быть времени на подобные глупости, но Хосок ведь такая курочка-наседка, особенно когда дело касается его друзей. И, конечно, Сокджин знает, о чем именно будет этот разговор, и откровенно избегает его, потому что… что он скажет другу? Что он больше не заходит к нему, потому что слишком сбит с толку их с Юнги последней беседой? Что Юнги сам попросил не сближаться с ним, и Сокджин вдруг решил его послушать? Кто вообще поверит, что Сокджин просто взял и согласился оставить Мин Юнги в покое после того, как несколько месяцев едва ли не откровенно навязывал ему общением с собой? - Хосок-хен снова тебя искал, - словно читая его мысли, говорит Чонгук. – Он заходил полчаса назад. Как ты и просил, я не сказал, где ты. Вы же не поссорились, хен? – подозрительно щурится парень. Сокджин поднимает на него взгляд и качает головой. - Нет, он просто хочет узнать, почему я в последнее время не пил с ним кофе только и всего. - Да? И почему же? – невинно спрашивает Гук. Сокджин поджимает губы, его пальцы чуть крепче нужного сжимаются на бумаге, которую он держит в руках. - Потому что у меня много работы, Гук-а, - как можно спокойнее отвечает Джин. - Но ты только что сказал, что закончил отчет… - недоуменно хмурится парень, на что Сокджин тяжело и устало вздыхает, закрывая глаза. - Гук-а, если ты хочешь сам проверить, насколько много у меня работы, я буду очень рад, если ты возьмешь на себя половину. Мне как раз нужно составить расчеты по… - Сокджин демонстративно придвигает стопку документов к Чонгуку, который морщится и поспешно машет рукой. - Ладно, я понял, хен. Ты очень-очень занят, - говорит он, забавно надуваясь. – Но, может, ты скажешь об этом Хосок-хену? Уверен, он поймет, а заодно перестанет заглядывать к нам каждые полчаса, - пожимает плечами парень, и Сокджин не может не признать, что он прав. Вот так вот бегать от друга – явно не выход из его положения. Это никак не решит его проблем. Он просто оттягивает неудобный для себя разговор, который все равно состоится, ведь не станет же он обрывать все связи еще и с Хосоком. Сокджин знает, конечно, он знает, что их отношения с Юнги не должны никак затрагивать отношения Сокджина и Хосока. Они же не в средней школе, и то, что Сокджин не может общаться с Юнги не значит, что и Хосока он должен избегать, только потому что их с Юнги столы стоят рядом. Тем более сейчас, когда у Хосока вообще теперь отдельный кабинет. Сокджин не может бегать от друга только из-за того, что не знает, как все объяснить ему, или потому что не хочет вновь обдумывать всю сложившуюся ситуацию. Это не очень зрелое поведение, и хоть Сокджин и не претендует на звание самого сознательного и серьезного человека в мире, однако даже для него это слишком. И Сокджин обещает себе, что поговорит с Хосоком. Просто не сейчас. Чуть позже. Да, чуть позже, точно. Чимин вытаскивает его из архива в обеденный перерыв, используя свои щенячьи глазки, чтобы заставить Сокджина неохотно встать со стула. Не то чтобы Сокджин против пообедать вместе, просто он был, как никогда в последнее время, сосредоточен и ему действительно жаль прерываться посреди рабочего процесса, но младший настаивает и упрямо тянет его за рукав, жалобно надувая губы, и Джину ничего не остается, кроме как нехотя последовать за ним. На улице их встречает стальное, затянутое плотными тучами небо и противно накрапывающий дождь, мелким крошевом залетающий за воротник. Сокджин морщится, глядя на это безобразие и лужи, заливающие тротуары. Теперь ему, определенно, совсем не хочется есть. Однако, у Чимина, похоже, отвратительная погода не отбивает желания пообедать, он ободряюще улыбается Сокджину и тянет его за собой из-под козырька над главным входом в их компанию прямо под дождь. - Хен, бежим быстрее до магазина! – бросает ему Чимин. Джин едва ли успевает взвизгнуть, из-за того, что ледяные капли дождя обжигают ему шею, прежде чем младший начинает настойчиво тащить его за собой. И Сокджин, наверняка, в любое другое время посмеялся бы над ними, потому что они выглядят как великовозрастные придурки, что вприпрыжку скачут по лужам, но сейчас Джин просто бежит, морщась и зябко ежась на ходу, когда чувствует, как холодная вода пропитывает насквозь тонкую ткань его пальто. Они поспешно перебегают через оживленную дорогу, немного петляют по кварталу в поисках магазина, как слепые щенята, и едва ли не запрыгивают в ближайший круглосуточный. Сокджин тяжело дышит, прислоняясь к прилавку, как никогда отчетливо чувствуя, негативное влияние сидячей работы на организм. Чимин рядом с ним весело улыбается и с напускным сочувствием хлопает его по плечу. - Прости, хен, совсем забыл, что в твоем возрасте противопоказано бегать, - качает он головой, на что Сокджин возмущенно шлепает его по руке, потому что все еще пытается отдышаться и не может на него накричать. Чимин показательно дует губы и растирает ушибленное место. Они решают закончить на сегодня с марш-бросками под дождем и пообедать прямо в магазине, в котором, к их счастью, установлены крохотные столики у широкого панорамного окна. Они заказывают и заваривают себе рамен, пока ждут Тэхена, которому Чимин поспешно пишет о смене места их трапезы. Сокджин взлохмачивает ладонью намокшие волосы, стряхивая с них мелкие капли дождя. Его пальто промокло в районе плеч и груди, Сокджин отчетливо чувствует прилипшую к продрогшей коже ткань своей рубашки, но Джину почти так же холодно без верхней одежды, как и в ней, так что он не стягивает мокрое пальто, а вместо этого, ежась и морщась, греет руки о свою горячую чашку с раменом. Чимин кидает на него сочувствующий взгляд, и Сокджину действительно кажется ужасно несправедливым, что из них двоих именно он промок настолько сильно. Сокджин успокаивает себя тем, что это наверняка связано с ростом. Джин просто слишком высокий, вот и промок быстрее. Именно это он и сообщает Чимину, когда тот начинает поддразнивать его, на что парень предсказуемо надувается и принимается эмоционально возмущаться и размахивать руками, что не может не вызвать широкую улыбку у Сокджина. Тэхен с зонтом над головой заходит в магазин неспешной походочкой и прерывает их посреди довольно бурной шутливой перебранки. Чимин как раз приводил доказательства того, что он вовсе не является низким, это просто Сокджин выше среднестатистического корейца, что Джин, конечно же, считает бредом, но он уверен, что Чимин действительно в это верит и только поэтому может спокойно спать по ночам, так что не спешит разрушать его иллюзии. Тэхен вежливо кивает работнику магазина за кассой, стряхивает на улице капли с закрытого зонта и только после этого подходит к друзьям, одаривая их своей фирменной квадратной улыбкой. Когда он видит рядом с пустым стулом чашку с его любимым раменом, который для него уже заварил Чимин, глаза его благодарно загораются, а улыбка становится мягче и теплее. - Вау, откуда у тебя зонт, Тэхен-а? – удивленно спрашивает его Чимин, напрочь забывая о своей пламенной речи о росте и деловито принимаясь дуть на свою лапшу в попытке немного ее остудить. Тэхен широко распахивает глаза. - Вы что не смотрите прогноз погоды? Сегодня обещали дождь, – изумляется он, на что Чимин одаривает его недоверчивым взглядом. Для человека, который частенько опаздывает и постоянно одевается не по погоде, слышать подобное – дикость. Но это ведь Ким Тэхен, Сокджин не удивится, если по утрам он не только прогнозы погоды, но еще и гороскопы слушает. – Хен, ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя вытащили из душа, - обращается к Сокджину Тэ, отчего-то с воодушевлением в голосе, видимо, Джин действительно выглядит очень забавно. - Ага, и примерно такое же раздражение я сейчас чувствую, - поводит мокрыми плечами Сокджин, чуть хмурясь, Тэхен задумчиво кивает. - Ну, лучше так, чем как раньше, - невозмутимо проговаривает он, придвигая свой рамен поближе к себе. Сокджин вопросительно смотрит на него, не понимая, что младший имеет в виду. – Ты в последние дни совсем хмурый, хен, - поясняет Тэхен невозмутимо, будто ничего такого в его словах нет, он просто озвучивает факт и, скорее всего, так оно и есть. Сокджин, в самом деле, настолько подавлен, что всем вокруг это совершенно очевидно. – Чимин сказал, ты бегаешь от Хосок-хена. Ты поссорился с Юнги-хеном? – спокойно продолжает Тэхен, внимательно поглядывая на Сокджина своими проницательными глазами из-под темно-каштановой, немного завившейся из-за влажного воздуха челки. Сокджин часто моргает. Порой он забывает, насколько прямолинейным может быть этот парень. - С Юнги? С чего ты это взял, Тэхен-а? – криво усмехается Сокджин и качает головой. Это не ложь, потому что технически между ними не было никакой ссоры, можно сказать, что они оба пришли к решению, что им не стоит больше общаться. Да, что-то вроде того. Сокджин поджимает губы и крепче стискивает палочки в руках, потому что его пальцы подрагивают. Это определенно из-за холода. Точно из-за него. - Ну, не с Хосок-хеном же. Нельзя просто взять и поссориться с Хосок-хеном. Он же сам приходит мириться через полчаса, - фыркает Тэхен, явно демонстрируя, что саму мысль о подобном он считает глупой. – Так что мы с Чимином включили детективов и пришли к выводу, что ты избегаешь его, потому что не хочешь рассказывать, что у вас произошло с Юнги-хеном, - парень кивает собственным словам и принимается за свой рамен, в то время как Чимин рядом с ним выжидающе смотрит на Сокджина, сцепив свои маленькие ручки вместе. Глаза парня поблескивают сдерживаемым, но вполне очевидным беспокойством и любопытством. Сокджин немного растерянно оглядывает их обоих, моргает, пытаясь собраться с мыслями, а затем… просто пожимает плечами, неожиданно сдаваясь, потому что у него пропадает всякое желание пытаться делать вид, что все в порядке. Сокджин замерз, промок, устал, и его душа беспомощно ноет в груди, словно подстреленная птица, что хочет взлететь, но может лишь бессмысленно хлопать крыльями, лежа на земле. Какой, собственно, смысл отрицать очевидное? Какой в этом смысл, если он все равно никого за этим столом не сможет ни в чем убедить? Он даже себя не может ни в чем убедить, а это уже о многом говорит, потому что обычно Сокджин очень даже хорош в самообмане. - Если я не хочу рассказывать Хосоку, с чего вы решили, что захочу вам? – указывает на друзей по очереди палочками Сокджин, щуря глаза. Чимин скрещивает руки на груди и надувает обиженно губы, Тэхен же просто задумчиво мычит себе под нос, поднимая голову и сосредоточенно сглатывая. - Потому что мы твои милые тонсэны, и ты нас любишь? – невинно улыбается он, но это выражение практически мгновенно пропадает, и Тэхен вновь становится невозмутимым и спокойным, будто ничего и не говорил мгновение назад. – Я же сказал, что ничего он нам не скажет, Чимин-а, - тянет он, обращаясь к Чимину, на что тот только еще больше куксится. - Но попробовать все равно стоило, - передергивает блондин плечами, а затем сосредотачивается на Сокджине и тяжело вздыхает, обеспокоенно хмурясь. - Хен, мы просто переживаем за тебя, так что если ты захочешь поговорить или сходить куда-нибудь развеяться – мы всегда готовы составить тебе компанию, - заверяет он, вскидывая кулачки в воздух в поддерживающем жесте, на лице его отражается забавное решительное выражение, демонстрирующее его готовность приободрить своего хена. Сокджин невольно улыбается уголками губ, глядя на него. - Хорошо, я это учту, - кивает он. Тэхен протяженно и горестно вздыхает рядом, привлекая к себе их внимание. - Эх, а я так хотел устроить вечеринку в честь Юнги-хена, - бормочет он, расстроено помешивая палочками лапшу в чашке. Чимин участливо похлопывает его по плечу. - Не волнуйся, Тэхен-а, мы подождем, пока они с хеном помирятся, и обязательно устроим ее, - утешает он, и Сокджину с трудом удается сохранить спокойное выражение на лице, разве что его губы и пальцы предательски подрагивают. Он не знает, вызвано ли это самими словами, той уверенностью, что звучит в голосе друга, или лишним напоминанием, что ничего подобного не произойдет, что они с Юнги уже не смогут вернуться к прежним отношениям, которое заставляет сердце Сокджина болезненно сжаться в груди. Сокджин не знает точно, но он не показывает, что замечание Чимина причиняет ему боль, потому что это уже слишком личная, слишком откровенная реакция, которую Сокджин не смог бы объяснить, если его спросили бы о ней. Перед возвращением в компанию, Чимин и Сокджин покупают себе пластиковые зонты, у обоих совсем нет желания повторять недавний спринт, одежда Джина и его волосы так и не успели высохнуть. Сокджин несколько долгих мгновений сверлит взглядом стойку с прозрачными зонтами, после того, как берет один в руки. Юнги, наверняка, тоже не взял с собой зонт. Сокджин с трудом сглатывает, когда эта мысль сама собой оседает в его сознании. Она возникает так естественно, словно для Джина это нормально – размышлять в подобном направлении. Словно нет ничего странного, что в совершенно неожиданные моменты на протяжении всего дня Джин просто думает о Юнги, о том, что тот может делать, что ему могло бы понравиться, что он посчитал бы забавным, а на что не впечатлено приподнял бы бровь. И это так странно, потому что Сокджин знает – он не должен переживать об этом человеке, не должен думать о нем, он просто должен продолжать жить своей жизнью, не вмешиваясь в жизнь Юнги. Юнги ведь попросил его. Джина до сих пор прошивает дрожь, когда он вспоминает тот разговор и глаза Юнги в тот вечер. Но это как не думать о той самой пресловутой обезьяне. Стоит только Сокджину в очередной раз сказать себе не думать о Юнги, как все его мысли сосредотачиваются только на этом человеке. И Сокджин чувствует себя таким глупым и беспомощным, когда понимает, что совершенно не может контролировать собственное сознание. Так что, Джин знает, что не должен этого делать и уже почти отходит от стойки, но в последний момент его рука сама собой быстро достает еще один зонт и на прилавке перед ними оказывается два товара вместо одного. Сокджин заторможено хлопает глазами, но послушно оплачивает их, когда продавец пробивает его покупку. - А зачем тебе второй, хен? – удивленно спрашивает его Чимин, на что Сокджин неловко пожимает плечами, отчетливо чувствуя, как наливаются румянцем его уши. - Просто… оставлю запасной на работе, чтобы всегда был под рукой, - находит он оправдание и беспечно улыбается парню, Чимин понятливо кивает головой, однако Тэхен только молча усмехается и качает головой. Порой Сокджин очень рад, что о многих вещах, которые он замечает, Тэхен предпочитает умалчивать, потому что Сокджин сейчас мысленно кричит внутри себя, ему некогда было бы отражать подколы тонсэна.***
Сокджин на цыпочках, оглядываясь по сторонам, как вор, пробирается в отдел проектирования. Он не только ведет себя как преступник, но и чувствует себя также, поэтому совсем не винит тех людей, что провожают его удивленными и подозрительными взглядами. Сокджин бы тоже посчитал себя крайне странным на их месте. Он пробирается к знакомому закутку и тщетно вытягивает шею из-за угла в попытке рассмотреть, есть ли кто-нибудь за столами. У него не получается, и Джин недовольно цыкает себе под нос, потому что и без того чувствует себя до ужаса неловко и просто откровенно смешным, но он однозначно будет чувствовать себя еще глупее, если сейчас просто возьмет и уйдет. Поэтому Сокджин обреченно вздыхает и направляется к знакомому закутку. В конце концов, в крайнем случае, он может просто поступить как взрослый человек - кинуть этот проклятый зонт Юнги в лицо и убежать. Кто ему что сделает? Юнги, определенно не погонится за ним следом, и миссия Сокджина будет выполнена. Идеальный план. Джин с облегчением выдыхает, когда видит перед собой пустые столы и, поспешно оглядываясь, не находит рядом их владельцев. Возможно, удача сегодня на его стороне. Сокджин кладет прозрачный зонт на стол Юнги, и невольно осматривает его на предмет изменений. Он не знает, зачем это делает, что вообще могло так уж сильно поменяться за то время, что Джин не наведывался сюда, но он все же внимательно все рассматривает, словно рабочий стол Юнги может поведать ему о том, как дела у его хозяина. Джин невольно хмурится, когда замечает целых три полупустых стакана из-под кофе разных размеров, хаотично расставленных в противоположных углах стола. Юнги, конечно, еще тот кофеман, но Сокджин никогда не видел, чтобы он употреблял так много кофеина, а сейчас ведь только середина дня. Джин замечает на одном из стаканчиков логотип своей любимой кофейни и невольно поджимает губы, чтобы не дать им растянуться в довольную улыбку. Джин старается не надумывать, но мысль о том, что парень не без причины заходил именно в это заведение, заставляет что-то похожее на тепло разлиться в груди Сокджина. Во всем остальном стол Юнги выглядит также как и прежде, разве, что папки и бумаги на нем расположены немного более небрежно и беспорядочно, чем обычно. Сокджин скользит взглядом по непривычно пустому и покинутому столу Хосока, с которого исчезла вся его цветная канцелярия, его фикус и фоторамка. Сокджин и не знал, что Хосок уже успел перебраться в новый кабинет, хотя, если так подумать, это же не переезд в новую квартиру, который занимает порядочно времени, наверняка, парень управился за полчаса. Сокджин с досадой закусывает губу. За все это время он так и не удосужился зайти и поздравить друга с повышением, или хотя бы просто посмотреть на его новый кабинет. Он написал Хосоку сообщение, но это, определенно, та вещь, которую Сокджин должен был сделать лично, все-таки далеко не каждый день человека повышают до руководителя отдела. - Юнги-хена нет, но что-то мне подсказывает, что ты и не хотел его застать, - раздается позади знакомый голос, и Сокджин испуганно подпрыгивает и судорожно хватается за сердце. Он поспешно оборачивается и встречается взглядом с выжидающе скрестившим руки на груди Хосоком, который пристально и серьезно разглядывает Сокджина через линзы круглых очков. - Йа, Хосок-а, не подкрадывайся так! – полузадушенно возмущается Сокджин, на что Хосок только больше хмурится. Джин часто моргает и невольно подбирается, потому что парень, вопреки обыкновению, не улыбается ему, а наоборот поджимает губы в тонкую полоску, и глаза его строго поблескивают. Очевидно, друг действительно обижен и расстроен. Сокджин нервно закусывает губу, мгновенно чувствуя прошивающую насквозь вину, потому что Хосок вообще не из тех, кого легко задеть. – Хосок-а… - начинает он тихо, но парень взмахом руки останавливает его, качает головой и тяжело вздыхает. Хосок упирает руки в бока, отчего ярко-зеленая папка в его руке едва не падает, и печально с каким-то почти что разочарованием смотрит Сокджину в глаза. Джин с трудом сглатывает противный ком, что встает у него поперек горла. - Не знаю, что произошло между вами с Юнги-хеном, да это и не мое дело, но, хен… ты избегал меня несколько дней. Ты мог просто сказать, что не хочешь это обсуждать, я бы понял, зачем было бегать от меня? – с грустью и искренним непониманием произносит Хосок, и Сокджину было бы куда легче, если бы он возмущался и кричал, потому что на Хосока, печально и разочаровано качающего головой, просто невозможно смотреть. Сокджин чувствует себя провинившимся подростком под этим взглядом. – Ты настолько не доверяешь мне, хен? – и этот вопрос заставляет Сокджин поспешно поднять голову и взволнованно обхватить руки друга, стараясь заверить и передать вот так, через физическое прикосновение, свою искренность. - Конечно, я доверяю тебе, Хосок-а! Я просто… - Сокджин морщится и покачивает головой, пытаясь подобрать правильные слова. - Я не знал, как именно все тебе объяснить, не объясняя ничего. И ты так переживаешь за Юнги… а из-за меня он… - Я переживаю не только за Юнги-хена. Вы оба сейчас заставляете меня волноваться, - перебивает его Хосок, твердо глядя ему в глаза и крепко стискивая кривые пальцы Джина, и Сокджин на мгновение теряется, не зная, что на это ответить. Хосок вновь тяжело вздыхает. – Господи, и почему вы такие упрямые идиоты? И, возможно, в любой другой ситуации Сокджин напомнил бы ему, что Хосок не может так вольно говорить о своих хенах, но в это мгновение, Джин, на самом деле, с ним отчасти согласен. Это ведь только их с Юнги проблема, тогда почему они заставляют всех вокруг себя переживать за них? - Прости, Хосок-а, я не подумал о том, что своим поведением только заставлю тебя сильнее волноваться. Я совсем не хотел этого, - виновато склоняет голову Сокджин и печально поджимает губы. - Просто… не пропадай вот так, хен. Ты не обязан откровенничать со мной, но хотя бы не прячься от меня, - медленно произносит Хосок, взгляд его постепенно теплеет и наполняется участием и уже привычным беспокойством. Друг, определенно, сменил гнев на милость и смягчился. Сокджин с облегчением выдыхает и слабо улыбается. - Да, обещаю, Хосок-а. Хосок внимательно оглядывает старшего, а затем с сожалением качает головой. - Я ведь действительно надеялся… что вы сможете подружиться. Или даже… - он замолкает, хмурится и неопределенно взмахивает рукой в воздухе, на лице его отражается нерешительность и он так и не заканчивает предложение, которое тяжело повисает в воздухе между ними. Сокджин моргает, он не хочет спрашивать, что именно Хосок имеет в виду, не хочет спрашивать, потому что знает, что ответ может заставить его сердце болезненно сжаться, а его самого вновь ощутить ту острую и прошивающую насквозь вину, что стала так хорошо знакома ему за последние дни. Сокджин не хочет спрашивать, но его рот будто сам собой открывается. - Даже? – произносит он глухим, будто чужим и напряженным голосом. Он с трудом сглатывает пересохшим горлом, но пристально смотрит на друга, который неловко проводит рукой по шее и немного опасливо посматривает на него. – Что «даже», Хосок-а? – настаивает он. Хосок дергано поводит плечами и отводит взгляд, видно, что ему становится некомфортно. - Не знаю, хен. Мне просто показалось… не важно, - морщится он и хмурится, на лице его появляется то самое выражение, что всегда возникает, когда он недоволен собой. Сокджин поджимает губы и медленно выдыхает застрявший в его легких воздух, который обжигает ему горло, с присвистом покидая его тело. - Почему… почему тебе так показалось? Он не хочет знать ответ, действительно не хочет, но, кажется, ему очень нужно его узнать. Сокджин делает вид, что не замечает многих вещей. Сокджин врет себе гораздо чаще, чем готов признать. Он врет себе настолько часто, что далеко не всегда замечает, когда делает это. И он закрывает глаза на ту часть, которую все же обнаруживает. Но сейчас, когда Сокджин вообще больше не понимает, что именно чувствует и что ему нужно делать, немного правды, возможно, ему не помешает. Даже если это не та правда, которую он готов услышать. Хосок немного настороженно смотрит на него, закусывает губу и скованно пожимает плечами, в его глазах отражается сомнение в необходимости озвучивать свои мысли. - Потому что ты выглядел совсем иначе, когда общался с Юнги-хеном, - осторожно, явно тщательно подбирая слова, произносит Хосок, внимательно следя за реакцией старшего. – Ты казался счастливым, даже когда вы оба молчали и ничего не делали. Ты… просто обычно ты не такой, хен. Сокджин чувствует, как расширяются сами собой его глаза, он поспешно облизывает губы и отводит взгляд. Так странно, но он только ощущает звенящую пустоту в груди, после того, как слышит эти слова. Он выглядел счастливым? Как же он выглядит обычно, если со стороны так легко определить, когда он счастлив, а когда нет? Как… как он вообще выглядит, когда счастлив? Сокджин как-то никогда не задавался таким вопросом, но теперь ему действительно становится интересно. - Прости, хен, я не должен был делать поспешных выводов, - чуть морщится Хосок, с сожалением глядя на друга. Сокджин моргает и дергано качает головой, он не знает, что именно чувствует после этих слов. Хосок еще более виновато вздыхает, явно неверно истолковав его молчание. – Я просто очень хотел, чтобы Юнги-хен не проходил через что-то подобное снова. Сокджин резко впивается в друга взглядом и чуть щурится, пристально разглядывая его. - Хосок-а, - с подозрением в голосе зовет он, судя по тому, как часто моргает в ответ Хосок, выглядит Сокджин довольно подавляюще в это мгновение. – Ты сейчас… ты сейчас говоришь про Ю Кихена? Глаза Хосока расширяются, спустя мгновение он нервно поджимает губы и как-то дергано поводит плечами, как делает всегда, когда его застают врасплох и при этом ему становится очень неловко. Сокджин не думает, что ему нужно какое-либо еще подтверждение, на самом деле. - Эм… да. Юнги-хен рассказал тебе? – осторожно произносит Хосок, немного опасливо поглядывая на Сокджина. Очевидно, что ему не хочется ненароком выдать настолько личную информацию, но в то же время и не хочется что-либо намеренно утаивать от Сокджина. Хосок не любил недоговаривать. Сокджин отрывисто кивает, чувствуя что-то похожее на болезненное любопытство. Его мозг не хочет знать подробности, не хочет знать о том, какие именно отношения были между Юнги и его бывшим другом. Но чему-то темному и уродливому внутри Сокджина необходимо знать. И именно оно заставляет Сокджина спросить: - Они действительно… были хорошими друзьями? – Сокджин не может подобрать иных слов, потому что формулировка «они действительно были только друзьями?» звучит отвратительно бестактно даже в его голове, поэтому он спрашивает именно это. Хосок хмурится и задумчиво проводит рукой по шее, лицо его мгновенно становится печальным и наполняется сочувствием. - Кихен-хен работал сначала в проектном. Я пришел в компанию на год позже, чем они с Юнги-хеном, и именно Кихен-хен взял надо мной шефство на первых порах, - Хосок грустно усмехается, вспоминая эти времена. Сокджин невольно удивленно поднимает брови. Он не знал об этом. – Они с Юнги-хеном были лучшими друзьями и часто проводили время вместе, из-за этого Юнги-хен тогда тоже очень много мне помогал. А потом в какой-то момент все стали замечать, что они практически перестали общаться. Даже едва ли не избегали друг друга. И как-то раз я случайно подслушал их разговор, Юнги-хен об этом не знает, но… в общем, да. Так я понял, почему их отношения… изменились, - Хосок неловко закусывает губу и морщится, явно все еще чувствуя себя виноватым из-за этого. - А через пару месяцев Кихен-хен перевелся в отдел маркетинга. Сокджин медленно выдыхает, задержавшийся в легких воздух, быстро сжимает и разжимает кулаки, но это не помогает, его пальцы все равно мелко подрагивают. И противное и уродливое чувство внутри Сокджина не успокаивается после этих слов, наоборот, оно, по ощущениям становится только больше, и Джин не знает, что ему с этим делать, как усмирить его. - Хен, - Сокджин резко вздрагивает, когда Хосок окликает его, часто моргает и пытается выкинуть из головы неразборчивую какофонию мыслей, от которых все равно нет никакого толка. Хосок смотрит на него своими печальными глазами, уголки губ его грустно опускаются, и все лицо парня в это мгновение является наглядным олицетворением слова «печаль». – Юнги-хен старался этого не показывать, но я видел, как тяжело ему было в то время. И дело не в том, что ему отказали. Он потерял друга. Человека, который был ему очень важен, - медленно и проникновенно произносит Хосок, внимательно заглядывая Сокджину в глаза. Джин невольно с трудом сглатывает после этих слов, ощущая тяжесть во всем теле. – Хен, я… я действительно не хочу снова видеть его таким. И я не знаю точно, что именно произошло между вами, но… пожалуйста, хен, если есть хоть какой-то шанс все наладить… - Хосок неловко взмахивает руками и тяжело вздыхает. Он выглядит таким опустошенным и расстроенным, каким Сокджин, честно говоря, никогда его не видел. Отвратительно, что это их с Юнги вина. Сокджин подавляет дрожь, что стремительно прокатывается по его телу и пытается ободряюще улыбнуться другу. - Все будет хорошо, Хосок-а, - произносит он, чувствуя, как невольно дрожит улыбка на его губах. Глаза Хосока на мгновение становятся еще печальнее, потому что он слишком хорошо знает, что именно значат эти слова, но он ничего больше не говорит и почему-то от этого Сокджин чувствует себя еще хуже. - Кстати, Хосок-а, я так и не поздравил тебя нормально с повышением, - кривит Джин губы в широкой улыбке, стряхивая с плеч то напряжение, что охватило его, и довольно резко, совсем неестественно переводя тему. Хосок растерянно моргает несколько мгновений, но все же чуть смущенно улыбается и поводит плечами, явно решив подыграть старшему и позволить ему сбежать от этой слишком пугающей темы. Сокджину думается, что Хосок – слишком хороший друг. Сокджин не достоин такого хорошего отношения. - Спасибо, но, думаю, мне просто повезло, что Юнги-хен решил отказаться от этой должности, - говорит Хосок. Джин с некоторым облегчением выдыхает, даже несмотря на то, что ему дается это не легко. Его легкие болезненно сдавлены, и каждый вздох огнем опаляет их изнутри. Это больно, действительно больно. И Сокджин не знает, что ему делать с этой болью, как ее вытерпеть и станет ли она теперь одной из постоянных в его жизни. - Ты тоже много работал, Хосок-а. Юнги не позволил бы тебе занять это место, если бы не считал, что ты его достоин, - не соглашается Сокджин, на что Хосок отрывисто фыркает и кивает. - Юнги-хен, однозначно, серый кардинал нашего отдела. Хорошо, что мы с ним друзья, - улыбается он своей привычной улыбкой в форме сердечка, Сокджин согласно хмыкает себе под нос на это. - Хен, - зовет Хосок, и когда Сокджин поднимает на него глаза, друг выразительно кивает на стол Юнги. - Я не стану говорить ему, что якобы я принес этот зонт. Глаза Сокджина расширяются, а кончики ушей начинают гореть огнем. Джин поджимает губы и нервно оглядывается на злополучный зонт, грудь его сама собой тяжелеет от волнения, что наполняет ее и выплескивается в вены, заставляя руки подрагивать. - Ему… ему не следует знать об этом, Хосок-а, - Сокджин отчетливо слышит, как в его голосе проскальзывают умоляющие нотки, но, кажется, это не помогает, потому что Хосок только недоуменно поднимает брови в ответ. - Тогда зачем ты вообще его принес, хен? – задает он вполне себе резонный вопрос, на который Сокджин и сам хотел бы знать ответ, на самом деле. – Прости, хен, но я не стану тебя покрывать в этом деле. Во-первых, потому что я не хочу попадать в немилость Юнги-хена. Ты видел, что он сделал с Пак Ёнхо, - с губ Хосока срывается отрывистый смешок, но он тут же вновь становится серьезным. – И, во-вторых, потому что ты заботишься о Юнги-хене, - делает он особый акцент на этих словах, Сокджин ничего не может поделать с тем, что вздрагивает после них. - И он должен об этом знать. Я не позволю ему думать, что тебе все равно, когда это не так, - решительно качает головой Хосок, и Сокджин растерянно закрывает рот, понимая, что не сможет переубедить его, когда он так воинственно настроен. Сокджин медленно выдыхает, пытаясь взять себя в руки, но электрические разряды нервного напряжения уже пробегают по его телу, заставляя его пальцы взволнованно подергиваться. И Сокджин отчетливо чувствует нечто схожее с паникой. Юнги будет зол. Определенно. И, возможно, Сокджин изначально понимал это где-то в глубине души, но не хотел думать об этом как следует, отгонял от себя эту мысль как можно дальше. Что ж, это первый раз, когда он нарушил свое слово. Он проявил доброту к Юнги, чего его просили не делать. Но Сокджин просто… кажется, он просто не может этого не делать. Поэтому сейчас Джин думает, что ему не стоило так поспешно давать обещание, которое он с самого начала не в силах был сдержать. Сокджин должен был лучше все обдумать.***
Сокджин пытается работать. Он, честно, пытается сосредоточиться на цифрах и графиках, но, в конце концов, обнаруживает, что просто несколько часов бессмысленно пялится на документы перед собой. Не самое продуктивное и полезное занятие. Сокджин устало и отчаянно вздыхает, потирает глаза, которые, определенно, ненавидят его за такое халатное к себе отношение, и откидывается на спинку своего офисного кресла. Он чувствует на себе обеспокоенный взгляд Чимина из-за перегородки и очень благодарен, что друг решает проявить несвойственный для себя такт и не задает ему никаких вопросов. У Сокджина нет сил на попытки отмахнуться от них. Разговор с Хосоком действительно выпил из него всю энергию и заставил Джина сомневаться во всех его умозаключениях. К концу рабочего дня он понимает, что не сделал и половины того объема работы, который наметил для себя. Так что, когда Чимин с Чонгуком спрашивают его, идет ли он домой, он красноречиво показывает им целую стопку бумаг, что уже были бы готовы к этому моменту, если бы Сокджин не был весь день так сильно поглощен собственными мыслями и эмоциями. Младшие обеспокоенно переглядываются, густые брови Чонгука хмурятся, а пухлые губы Чимина печально поджимаются. Чонгук явно хочет что-то сказать, но Чимин настойчиво стискивает его плечо и уводит из отдела, оставляя Сокджина наедине с компьютером, документами и оглушительно громкими мыслями в голове. Не самая приятная компания, на самом деле. Сокджин тяжело выдыхает весь воздух из легких и принимается разбирать свои бумаги. Он действительно должен закончить с ними. Не то чтобы он обязан, нет никакого четкого крайнего срока, да и в последние дни он был даже слишком продуктивен, настолько, что немного опередил собственный график, просто… Когда Сокджин вернется в свою квартиру, когда останется один в окружении ее холодных, равнодушных стен ничто больше не сможет отвлечь его от всех тех мыслей и размышлений, что вихрем кружатся в его сознании. Ничто не спасет его от вопросов, на которые он не знает ответа. Поэтому Сокджин не реагирует на попытки Намджуна спровадить себя домой и упрямо остается в офисе. Намджун пристально смотрит на него примерно с минуту, затем печально вздыхает и качает головой. Он похлопывает Сокджина на прощание по плечу и просит не задерживаться слишком уж сильно, голос его мягкий и печальный, каким он всегда становится, когда Намджун не одобряет поступки человека, но не хочет слишком сильно на него давить. Это тот самый его «смирившийся» голос, который всех без исключения заставляет чувствовать себя виноватыми. Джин немного ломано улыбается ему, но по лицу друга видно, что он не верит этому выражению и не перестает переживать. Джин отрывисто кивает на прощание Джехвану, который последним покидает отдел, и только после этого поднимает голову, чтобы взглянуть на время. Сокджин закусывает губу и устало потягивается, разминая затекшие от неудобной позы конечности. Уже гораздо позже, чем ему думалось. За окном поздний вечер и через широкие окна офиса Сокджин видит яркие отсветы уличных огней, разбавляющие приглушенный свет в помещении, где сейчас непривычно тихо и безлюдно. Сокджин здесь совершенно один. Знакомое и почти успокаивающее клацанье клавиатур не нарушает окружающей его тишины, он не слышит шороха бумаг, отдаленного гула работающего принтера, перешептываний и негромких разговоров, стука каблуков и шагов. Хотя… Сокджин невольно замирает, когда понимает, что все-таки слышит шаги, отражающиеся эхом от стен в коридоре. И в этом нет ничего удивительного, просто сотрудник, также сильно припозднившийся, как и Сокджин, направляется домой. Ничего особенного, просто Джина немного напугал резкий звук, что кажется особенно громким из-за отсутствия других признаков чьего-то присутствия на этаже. Сокджин поджимает губы и придвигается на стуле обратно к своему столу, чтобы вновь вернуться к работе, однако невольно настороженно замирает спустя мгновение, когда слышит, что шаги начинают звучать ближе, а затем и вовсе останавливаются в дверях его отдела. Рой мурашек невольно прокатывается по позвоночнику Сокджина, возможно, потому что он совсем один сейчас в офисе и в свое время пересмотрел слишком много ужастиков, где все начиналось именно так, а, возможно, ему просто не по себе от мысли, что кто-то в этот самый момент стоит и буравит его спину взглядом. В любом случае, Сокджин нервно поводит плечами и осторожно выдыхает. Он поспешно облизывает губы и медленно разворачивается на стуле, и Сокджин не знает, не знает, почему не чувствует ничего похожего на удивление, когда в нескольких метрах от себя видит Юнги, устало привалившегося к дверному косяку. Единственное, что Сокджин знает с точностью это то, что его тело застывает, а дыхание замирает где-то в груди. Он медленно моргает, встречаясь с таким знакомым пристальным взглядом темных глаз. В Юнги ничего не изменилось, на первый взгляд, что совсем не странно, ведь, по сути, сколько они не виделись? Неделю или чуть больше? Как Юнги мог измениться за такой короткий срок? У него разве что мешки под глазами проступают отчетливее, чем обычно, а прическа кажется более небрежной и растрепанной, но в целом… Это все тот же Юнги, просто немного более уставший и напряженный и… Да, Сокджин понимает, что действительно скучал. Именно в тот момент, когда он видит этого человека прямо перед собой, когда осознает, что прошло всего несколько дней, а по его ощущениям словно месяцы, он понимает, что скучал и скучает даже сейчас, несмотря на то, что Юнги стоит всего в нескольких метрах от него. Кажется, прежде Сокджин не осознавал этого с такой ясностью. Кажется, прежде он вообще не позволял себе думать об этом. Он скучал, и когда он признается себе в этом, с его губ сам собой срывается судорожный и такой оглушительно громкий в повисшей между ними тишине вздох, что Сокджин даже чувствует нечто похожее на смущение, услышав его. Кажется, этот звук заставляет Юнги отмереть, он вздрагивает и поспешно моргает. Парень чуть хмурит брови, сжимает губы в недовольную полоску, словно вспоминая что-то неприятное, и широким шагом подходит к Сокджину, которому только и остается, что смотреть на него во все глаза, потому что неожиданно обнаруживает, что не может пошевелиться. Его тело отчего-то просто отказывается двигаться. Юнги останавливается примерно в шаге от него, и Сокджин видит на его лице ту самую невозмутимую и равнодушную маску, что годами обманывала его и всех вокруг, скрывая все чувства Юнги, пряча под собой самого Юнги и все, что может хоть что-то рассказать об этом человеке. В это самое мгновение, видя ее вновь, Сокджин едва сдерживается, чтобы не поморщиться от той острой колющей боли, что прошивает его насквозь. Потому что ему кажется, что они вновь откатились к той самой точке, в которой были месяцы назад. Потому что он видит, как вновь наглухо закрылось для него сердце Юнги, и это неправильно. Так неправильно. Сокджин не хочет видеть его таким… отстраненным. Таким далеким. Таким, каким он видел Юнги на протяжении нескольких лет. Так теперь будет всегда? Юнги всегда теперь будет смотреть на него с этим спокойным и невозмутимым выражением на лице? Он вздрагивает, когда Юнги кладет на стол рядом с ним тот самый зонт, что сегодня днем Сокджин купил в магазине. Джин тупо разглядывает его несколько мгновений, а затем отчетливо ощущает, как начинают гореть его уши и шея. - Я надеялся, что ты уже ушел. Не думал, что ты все еще будешь здесь, - раздается низкий голос Юнги и Сокджин тут же поднимает голову, будто в этом голосе есть какая-то магнетическая сила, заставляющая его посмотреть в эти спокойные, на первый взгляд, глаза. Они кажутся такими, и, скорее всего, еще недавно Джин поверил бы им, но не сейчас, не тогда, когда он знает, что Мин Юнги всегда испытывает гораздо больше, чем показывает. Сокджин хмурится и закусывает губу, ощущая смешанные эмоции, в его голове слишком много мыслей, чтобы он мог сосредоточиться и проанализировать их. И Юнги не очень помогает ему собраться, он – один большой отвлекающий фактор, вызывающий системные ошибки в голове Сокджина. - На улице дождь, - немного отрешенно произносит Джин, и голос его звучит так слабо, что он сам не поверил бы, что он принадлежит именно ему, если бы не был слишком сосредоточен на попытке увидеть что-то еще в этих темных глазах и вообще прислушался к тому, что говорит. На мгновение, всего на мгновение, но Сокджин замечает, как чуть морщится Юнги после этих слов. - Это не твоя забота, промокну я или нет, Сокджин-ши, - медленно, но твердо произносит парень. Сокджин чувствует, как его пальцы начинают нервно подрагивать от иррационального раздражения, которое вызывают эти слова. Сокджин знает – Юнги, вроде как, прав. Вроде как. Но все внутри Сокджина так и кричит в это мгновение, насколько это неправильно, и он никак не может убедить себя в обратном. - Да, наверное, это так, - с трудом сглатывает Сокджин, опуская глаза. – Но я не могу… не могу просто сделать вид, что мне все равно, Юнги. Я не могу сделать вид, что не знаю тебя или что не хочу знать, - с жаром выдыхает он, его голос дрожит также сильно, как и пальцы. Юнги судорожно выдыхает. - Но ты должен, - хрипло произносит он. И да, Сокджин знает это, именно об этом они и договорились, поэтому он не понимает, почему сейчас, когда спустя долгие дни он, наконец, видит этого парня, в нем просыпается дух противоречия. - Почему? Почему я должен это делать? – спрашивает Джин, крепко сжимая руки в кулаки и решительно глядя в глаза Юнги, которые загораются удивленными и яркими огнями, показывая его реальные эмоции, и это, по какой-то причине, только сильнее распаляет Сокджина. - Потому что тогда я… - начинает Юнги глухо, но Сокджин не дает ему закончить, поспешно качая головой. - Но ты этого не знаешь. Ты не можешь знать, что обязательно влюбишься в меня, Юнги, - быстро, едва ли не захлебываясь словами, говорит Сокджин, и он сам не совсем успевает понять, что именно срывается с его губ, он просто… Ему просто кажется, что если сейчас он ничего не сделает, Юнги закроется от него еще сильнее, вновь станет тем незнакомцем, каким был не так давно. И это страшно. Это действительно так сильно пугает Сокджина, что он почти близок к панике в это мгновение. – Это глупо и несправедливо – обрывать все связи из-за одной только вероятности. Между ними повисает молчание, и Сокджин не знает, сколько оно длится: секунды, минуты или часы. Он смотрит на то, как нерешительно поджимаются губы Юнги, как лихорадочно, почти болезненно загораются его глаза, и ждет, просто ждет, затаив дыхание. Юнги медленно выдыхает, и этот вздох звучит так устало, так отчаянно и пусто, что руки Сокджина сами собой дергаются в неосознанном желании обхватить ладони парня в успокаивающем жесте, согреть их и помочь разгладить те хмурые складки, что появляются вокруг уголков губ Юнги. Сокджин не делает этого, только потому что Юнги поднимает на него глаза в это мгновение, и в его взгляде есть что-то настолько болезненное и уязвимое, что это выражение парализует Сокджина, лишает его дыхания и способности связно мыслить. - И что ты будешь делать, если это действительно случится, хен? Ты готов столкнуться с такими последствиями? Ты действительно думаешь, что готов к этому? – как-то ломано и криво усмехается Юнги и качает головой. Он закусывает губу и с отчаянием смотрит на Сокджина. – Ты не понимаешь. Ты, в самом деле, не понимаешь, настолько все серьезно, хен, - тихо и горько произносит он, у Джина мурашки бегут от этого тона. - Ты не можешь знать… - шепчет Сокджин, сбитый с толку, ошеломленной такой реакцией и таким Юнги, который впервые предстает перед ним настолько… откровенным и отчаявшимся. Он выглядит так, будто готов сдаться, будто Сокджин причиняет ему боль своим непониманием. Будто каждая секунда этого разговора разрывает ему душу. - Но я знаю, - как-то самоуничижительно хмыкает Юнги, глаза его печально блестят, и Сокджин невольно приоткрывает рот, потому что… что вообще? Юнги устало вздыхает и обреченно качает головой, а затем неожиданно подходит вплотную к креслу Джина и порывисто наклоняется к старшему, резко сокращая расстояние между ними. Сокджин чувствует, как невольно замирает, когда эти темные глаза оказываются так непривычно близко, когда они начинают настолько пристально рассматривать его лицо, словно пытаясь прочесть самые сокровенные мысли Сокджина. Сокджин судорожно сглатывает, но это никак не помогает справиться с той дрожью, что медленно прокатывается по всему его телу. Джину кажется, что он горит под этим взглядом, что он сгорает, когда чувствует на своих губах чужое отрывистое дыхание. И он знает, что должен отодвинуться, Юнги дает ему достаточно времени на это. Он знает, но его сознание парализовано, а глаза сами собой опускаются на розовые губы напротив. И Сокджин не контролирует ничего из того, что делает или чувствует, словно каким-то образом сигналы от его мозга перестают доходить до нервов и конечностей. Словно весь мир для него сокращается до одного этого момента, до того расстояния, что разделяет их, до того рваного вздоха, что горячим осадком оседает на его губах. Словно все, кроме Юнги, испаряется в это мгновение. А затем он ощущает, как Юнги аккуратно обхватывает пальцами его подбородок, и все оставшиеся мысли окончательно вылетают из его головы, потому что единственное, что его мозг в состоянии фиксировать в этот момент - это то, как медленно и нежно скользят пальцы Юнги по его челюсти и опускаются к шее, как темнеют глаза парня, становясь еще более завораживающими, чем обычно. И Сокджин не может ничего поделать с тем, что его дыхание замирает, с тем, что он не может оторваться от этих тускло поблескивающих глаз. Поэтому когда пальцы Юнги чуть сильнее надавливают на его шею, заставляя Джина чуть запрокинуть голову, он слушается и совершенно неосознанно приоткрывает губы, потому что воздух в его легких кажется таким раскаленным и тяжелым, что просто тянет его тело вниз, вдавливая его в офисное кресло. И Сокджин слишком поглощен этими ощущениями, чтобы поймать то самое мгновение, когда Юнги наклоняется еще ниже, это все происходит как в замедленной съемке, но все равно Джин упускает ту самую секунду, поэтому изумленно распахивает глаза, когда чувствует прикосновение чужих губ к своим губам. Это почти целомудренный, но очень нежный поцелуй, который прошивает Сокджина насквозь своей искренностью. Это просьба, почти мольба, но в ней так много щемящей ранимости и нежности, что Сокджин уверен – они заставили бы его пошатнуться, если бы он сейчас не сидел. Губы Юнги чуть шершавые, но мягкие и податливые. Это не похоже на поцелуй с девушкой. Это вообще не похоже ни на что из того, что Сокджин испытывал прежде. Он не знает, в чем именно отличия, в этот момент он не в состоянии что-либо анализировать, просто… Это иначе. Каким-то образом этот простой неглубокий поцелуй вызывает в Сокджине такое цунами из эмоций, которое он не испытывал ни в одних своих романтических отношениях. Это не должно быть возможно, но это так. Юнги осторожно отрывается от него, чуть отстраняется и внимательно смотрит на Сокджина своими лихорадочно блестящими глазами. Его пальцы все еще покоятся на шее Сокджина, и их тепло успокаивает и заземляет, не дает Джину затеряться в том нагромождении чувств, что восстает в нем. Это хорошее ощущение. Правильное, потому что несмотря ни на что оно помогает Джину вновь начать дышать. - Я не знаю, как объяснить тебе еще понятнее, хен, - сдавленным и низким голосом произносит Юнги, и Сокджин очень заторможено моргает, не в силах воспринимать слова, которые произносят ему в губы. Он ловит лишь сбившееся дыхание Юнги и это так сильно мешает сосредоточиться. – Я буду постоянно хотеть сделать что-то подобное. Ты никогда не сможешь стать мне другом, пока я думаю о тебе так. Юнги судорожно сглатывает и поспешно облизывает губы, и Сокджин не знает, почему от этого жеста у него пересыхает в горле. Юнги отстраняется и выпрямляется, резко и нервно поправляет рукава своей рубашки и отводит взгляд. Сокджин видит, как часто он дышит, как тяжело и рвано он выдыхает, как легкий румянец окрашивает в розовый его щеки. Сокджину хочется обнять его в это мгновение, потому что Юнги выглядит очень потерянным, но его тело все еще парализовано изумлением и не может двигаться. - Так что… не надо… каждая мелочь, как вот этот зонт, заставляет меня сомневаться, Сокджин-ши, - хрипло произносит Юнги, на лице его отражается очень нерешительное и уязвимое выражение, которое скручивает Сокджину сердце. – Не позволяй мне на что-то надеяться. Это очень жестоко, Сокджин-ши. После чего парень порывисто разворачивается и уходит. Сокджин смотрит на его спину огромными глазами, пока она не скрывается из виду. Только когда шаги в коридоре стихают, Сокджину удается медленно выдохнуть, и вместе с воздухом его, кажется, покидают и все силы, что в нем были. Он горбится и едва ли не складывается пополам в своем кресле, все еще ошарашено глядя пустым взглядом прямо перед собой. Он бездумно проводит пальцами по собственным губам, а затем чувствует, как мгновенно нагревается все его лицо, как пальцы его рук начинают подрагивать, как все его тело словно прошивает электричеством изнутри. Сокджин часто моргает, пытаясь прийти в себя, но у него ничего не выходит, он не может, просто не может собрать мысли в кучу, не может заставить успокоиться свое сердце, что только сейчас начинает оглушительно громко и часто стучать у него в ушах. Что это было? Но даже не это приводит Сокджина в больший ужас и смятение. А то, что он не может ответить себе, что именно будет с этим делать.