Встретимся и за секунду проносится ночь,
Но вечностью черной разлука обрушится вновь.
Так почему же мы всё разбегаемся прочь,
Зная, в каком направлении наша любовь.
Порнофильмы — Я так соскучился
— Гарри, я ничего не вижу, — пожаловалась Гермиона, следуя за его спиной в темном коридоре. Где-то на фоне мерно капала вода, пахло чем-то затхлым и крайне неприятным. — Тише, мне страшно, — признался Гарри, и Гермиона уткнулась носом в его дрожащую спину — от него пахло хвоей и натиркой для метел — привычный запах Гарри. — Мне кажется, что вот-вот появится призрак Реддла, а следом за ним василиск, и, блядь, — Поттер впервые на ее веку выругался, — мне реально страшно, Гермиона. Мне кажется, я сейчас… Он осел на пол и закрыл лицо руками. Гермиона кинулась к нему: он часто дышал и обливался потом, глаза, скрытые очками, смотрели будто в никуда. Она прекрасно знала это состояние — у него началась паническая атака. Быстро достав из сумочки, что она теперь всегда носила с собой, успокаивающую настойку, Грейнджер поспешно влила в его рот весь флакон и помассировала спину успокаивающими движениями. Он притих, а затем открыл глаза и более осмысленно посмотрел в ее лицо. — Мне уже лучше, спасибо, — прохрипел он и попытался было подняться, но гриффиндорка уверенным движением руки усадила его обратно на пол и попыталась немного причесать его спутанные темные волосы пальцами. — Давай еще немного посидим. Вот, выпей, — она протянула ему бутылку с обычной водой, — мы никуда не торопимся. Отдохни. Она взмахнула палочкой и произнесла согревающее заклинание. Пусть они и были в теплых свитерах миссис Уизли, в трубах Хогвартса все равно было очень зябко и будто бы обдувало ветром со всех сторон, покрывая ребят гусиной кожей. — Я думал, что не буду реагировать… так, — он вздохнул и сделал еще один маленький глоток воды. — До сих пор вспоминаю встречу с ним здесь. Знаешь, когда я впервые увидел Реддла, я подумал: «Вау, какой крутой парень». Глупо, не правда ли? Поттер самоуничижительно засмеялся и снял очки, протирая их кусочком выглядывающей из-под свитера форменной рубашки. — Нет, не глупо, — Гермиона наколдовала маленький светящийся шар, и свет озарил невозможно бледное лицо Поттера, покрытое пленкой пота. — Реддл был очень красив в молодости, и от него веяло силой, уверенностью. Я видела его в крестраже, когда носила медальон. Наверное, поэтому у него было так много последователей, — фыркнула та и улыбнулась. — Правда? — Гарри же наоборот напрягся, разглядывая подругу. — Он являлся тебе? — Гермиона кивнула. — Что этот… — он собрался и продолжил, — делал с твоим разумом? Что он показывал тебе? Гермиона нахмурилась, с тоской вспоминая дни, когда чуть не оставила Гарри в одиночестве из-за сладкого шепота по ночам… — Иногда он превращался в других людей и говорил то, что я хотела услышать. Обещал вернуть родителям память, — они никогда это не обсуждали ранее, — иногда он принимал образ Тео... Нотта, — исправилась она, — и извинялся передо мной, или был собой и говорил ужасно пошлые вещи, и делал тоже… и обещал пощадить, если я предам тебя. Но я справилась, в отличие от... — Гермиона застыла не в силах продолжить. — Рон всегда был слаб перед искушениями и ревнив, но от этого он лишь более человечен, — договорил за нее Поттер и уставился на ее светящийся шарик. — Да, ты прав, — кивнула Грейнджер. — А что было у тебя? Щеки Гарри, казалось, побледнели еще сильнее, напоминая мел. Он застыл, как кукла без шарниров. — Он не превращался в других людей — он был собой, всегда только собой, — Гарри снова сделал глоток воды, — жестоким, упрямым, страшным. Каждый раз он мучил меня Круциатусом или убивал во сне. Убивал вас, учителей, всех в Хогвартсе, ведя со мной попутно «душевные», по его мнению, беседы. Реддл был любителем поговорить. Медальон, кстати, прознал, что я тоже крестраж, но понял я это только недавно. Гермиона удивленно приподняла брови. Этого она не знала. К ней Реддл приходил с широкой улыбкой и урчащим, будто вибрирующим голосом, посылающим в ее тело тысячи разрядов. Они часто обсуждали книги, учебу и магию. Когда она думала, что это сон, он будто внушал ей быть расслабленной и послушной, как под Империусом, а после безжалостно терзал ее тело своими прикосновениями и мысли — сладкими речами, заставляющими усомниться в самой себе. — Что он еще делал? Гарри почесал щеку и кашлянул — признаваться в таких слабостях ему было стыдно, как мужчине. — Пытки, Гермиона. Его любимое заклятие, кроме Авады, — это Круцио и Жалящее. Но я смог узнать его лучше за все то время, проведенное в палатке, помимо воспоминаний, предоставленных Дамблдором. Этот человек был с детства не любим и одержим своим бессмертием, — он поднялся, и она встала следом, — давай. С ним покончено, а вот тебе нужно помочь. Я до сих пор не пойму мотивы Нотта. Он, кстати, не сопротивлялся, когда я его бил. — Я тоже не понимаю его, — согласилась Гермиона, сжимая браслет рукой. — Мне кажется, что Нотт немного не понимает, что творит. — Может, он просто не умеет по-другому? Ну, любить, — Гарри обернулся на нее. — Может, он боится отказа, или черт его знает, а? Я его не оправдываю, Гермиона, нет. — Он в панике поднял на нее ярко-зеленые глаза. — Но вдруг… если человек просто не знает, что ему можно и нельзя? Иногда желание обладать пересиливает голос разума. — Ты сравниваешь его с Реддлом, да? Как Реддл был одержим бессмертием и не понимал и ненавидел людей, так и Нотт, ты полагаешь, может просто не понимать их? Гарри остановился. — Реддл… Тома Реддла нельзя было спасти — слишком поздно. Его детскую душу испортили в приюте. Дамблдор сразу разглядел в нем зло, которое только зарождалось из-за жизни в нищете и ненависти, да и нетрудно представить, как слизеринцы обходились с жалким грязнокровкой на собственном факультете, пока он не узнал о своем наследии. У этого человека была нелегкая жизнь с нанесенными травмами, плохой наследственностью и явными психическими отклонениями, которые даже пресловутая сила любви не вылечила бы. А Нотта вылечить еще можно. Ты можешь. — А ты бы спас? — Гермиона всматривалась в его напряженное лицо. — Да, — он кивнул, — если бы я мог, я бы его спас. И я попытался один единственный раз на вокзале Кингс-Кросс, но у меня не получилось, — он тяжело вздохнул и поправил очки. — Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Они пошли вглубь трубы и остановились напротив завала. Гарри посветил Люмосом на камни и уверенно направился налево. — Здесь должен быть лаз, — он опустил палочку и внимательно осматривал все вокруг, — мы с Роном еле протиснулись, но я боюсь делать его шире. Все может обвалиться, — он кивнул на небольшое отверстие, из которого дул еще более холодный воздух. Гермиона опустилась коленями на мокрый пол и поползла вперед. Ей пролезть было легко, и она вылезла в огромный зал с высокими потолками. Следом, пыхтя, протиснулся Гарри и так же пораженно замер рядом с ней. Стены окружали красивые скульптуры змей, повсюду били небольшие фонтаны, журча странными песнями, будто шипя. — Они разговаривают друг с другом, — тихо сказал Гарри и подошел ближе к одной из статуй. Гермиона прислушалась, и действительно: до нее дошел слабый шипящий свист, напоминающий заунывный ветер. — Что они говорят? — Приветствуют нас, — он замер. — Шшшахссайшш, — прошипел Поттер в ответ, и Гермиона усмехнулась — это было всегда забавно слышать. — Я поздоровался в ответ. Идем. Его труп находится где-то в следующем зале. Они завернули за угол, но Гермиона все отчетливее слышала нарастающее шипение и поежилась — она не боялась змей, но и симпатии к ним не питала. Было необычно находиться здесь и понимать, что они все еще в Хогвартсе. Эти залы поражали своим великолепием. Да, они были мрачные, покрытые паутиной и плесенью, но прошли тысячи лет, и вряд ли тут делали уборку после смерти Салазара Слизерина. А затем Гермиона увидела его. Мертвая туша лежала наполовину скрытая в воде, но все равно поражала своими размерами. И с этим существом Гарри сражался на втором курсе? Гермиона повернула голову в сторону друга. — Да, я сам в шоке, — будто прочитал тот ее мысли. — Поразительное существо. Даже жаль, что она мертва. Наверное, эта особь была последней на планете. — Красная книга по ней не будет плакать, — прошептала Гермиона, но Гарри услышал и рассмеялся, подходя ближе к василиску. Это было действительно потрясающей красоты существо. Чешуя переливалась радужными бликами, а зубы острыми кинжалами торчали из открытой пасти. Гермиона подошла ближе и не заметила следов разложения. Будто бы само это место запечатало труп, как и все секреты Слизерина. Гарри без боязни оторвал зуб размером с чью-то волшебную палочку и помахал им перед лицом Гермионы. Он встал около нее, и они оба замерли, наблюдая за неподвижным василиском. — Гермиона, ты думаешь о том же, о чем и я? — глаза Гарри блеснули. Она наклонила голову набок и хитро на него посмотрела. — Ты предлагаешь забрать его с собой? Гарри задумчиво кивнул. — Мы будем самыми богатыми людьми в Англии, если продадим его по кускам. — Ты и так богатый, — усмехнулась Гермиона, — но да, многие зелья и артефакты с использованием частей василиска будут… бесценны. — Но как мы… Гарри не договорил, а Гермиона уверенным движением руки уже подняла палочку и отлевитировала всю тушу змеи на каменный пол, а затем поместила ее в оранжевый пузырь. — Заклятие стазиса. Помоги мне, — она кивнула на краешек своей маленькой бисерной сумочки, — тяни, — и он потянул, пока ее отверстие не растянулось на несколько метров в ширь. Она кинула сумку на пол и отлевитировала пузырь с василиском прямо внутрь. Затем взмахнула палочкой, и пространство схлопнулось, снова являя перед ребятами маленький бисерный клатч. — Все же магия никогда не перестанет меня удивлять, — усмехнулся Поттер и посмотрел на лежащий в ладони зуб. — Ты готова? Гермиона с опаской посмотрела на зуб, а затем перевела взор на Гарри, что тоже мялся, неловко держа его в руке. — Давай немного прогуляемся? — он подал ей руку, и она вложила свою ладонь в его. — Всегда хотел посмотреть, что еще здесь есть. Они медленно продвигались между залами, слыша беспрестанное шипение. Иногда Гарри останавливался и будто прислушивался к звукам, которые Гермиона не могла понять. Она до сих пор задавалась вопросом, почему Гарри даже после уничтожения крестража понимает змей, но решила, что проблемы в этом нет, а наоборот есть сплошные плюсы. Он даже завел себе змею и назвал ее Лорд, на что она тогда удивленно рассмеялась. Теперь почему-то его новый питомец не вызывал столько вопросов — он просто скучал по существованию Реддла, хотя ни за что бы в этом не признался даже самому себе. Но Гермиона знала, в какой депрессии пребывал друг после его смерти, ведь вся их жизнь сводилась к существованию друг друга и борьбе, а после смерти Реддла Гарри просто не понимал, что делать дальше. Гарри потянул ее в сторону белой статуи змея с короной, которая была окружена аркой, в отличие от других строений. Он опять зашептал на парселтанге, и статуя отодвинулась, являя им большую круглую комнату. — Кабинет Слизерина, — благоговейно прошептала Гермиона и вошла внутрь. Стены окружало множество высоких шкафов, сверху донизу забитых книгами и пергаментами. Неподалеку располагался массивный стол, покрытый толстым слоем пыли, а в углу — небольшая лаборатория с ржавым котлом в центре. Гермиона подошла к книге, проверила ее заклинанием на наличие проклятия и шокированно распахнула глаза. Она держала в руках первое издание истории Хогвартса. — Гарри, — она повернулась к нему, — тут личная библиотека Слизерина. Только представь, сколько знаний хранится здесь. Мерлин всемогущий… Поттер улыбнулся и достал с полки свернутый в трубку пергамент. — Здесь описано какое-то зелье, — кивнул он, и Гермиона наклонилась ближе, чтобы посмотреть, но все, что она видела, было странно выглядящими закорючками, напоминающими ей арабский язык. — Это парселтанг, раз ты понимаешь, что здесь написано! — воскликнула она. — Потому что мне это больше напоминает какой-то шифр. — Ты правда не понимаешь? Вот же написано: коренья младой мандрагоры вымочить в кипящей воде колодезной, настоянной под лунным блеском не менее трех заходов солнца… Какой странный стиль написания, — удивился парень, — и пустить в огниво рукой левой по локоть… что за? — Еще бы! Этому рецепту тысяча лет, это англосаксонский. Некоторые моменты могут быть непонятны. Жаль я не могу прочесть, но могу помочь с расшифровкой. Это же настоящий клад! Гарри застонал и рассмеялся. — Узнаю Гермиону Грейнджер. Видимо, мы переезжаем сюда на неопределенный срок? Гермиона рассмеялась в ответ, взъерошивая ему волосы. — Давай поищем что-нибудь про мой браслет, Гарри. Возможно, его можно снять, не уничтожая. Все же это семнадцатый век, — фыркнула она. И они занялись делом.***
Малфой наблюдал за ней и ему совсем не нравилось, что он видел. Он немного успокоился после известий о болезни матери и написал той огромное письмо, в котором сначала слезно просил прощения, потом рассказывал о своей тихой жизни в Хогвартсе и затем сообщил, что посетит ее в субботу вместе с Грейнджер, которая может помочь. Он нервно размышлял, как мама воспримет эту новость. Все же она была чистокровная леди Малфой, и не будет ли ей стыдно принимать помощь от Грейнджер и вообще начать лечение у магловских врачей. Если она откажется, он попытается ее уговорить, не без недовольства соглашаясь с тем, что маглы могли опередить их в развитии медицины. Если уж вся их астрономия была основана на знаниях маглов с их телескопами и полетами в космос, то почему бы нет? Грейнджер сидела с Поттером на ужине, и они что-то оживленно обсуждали под заклинанием Муффлиато, что было странно. Они то и дело косились на Нотта и листали громоздкую книгу, тыкая в нее пальцем и что-то переписывая на пергамент. Нотт сидел молчаливый и с какой-то странной меланхолией ковырялся в содержимом своей тарелки, изредка кидая взгляды на гриффиндорку. Вчера Тео ввалился к ним в гостиную вусмерть пьяный, покрытый кровью и очень сердитый. Он орал, что вызывает их всех на дуэль, и, видимо, очень хотел доломать себе то, что ему не успели сломать в предыдущей драке. На вопрос, кто его так, он лишь улыбнулся и промолчал, мечтательно глядя куда-то вверх. Ненормальный. Но все привыкли к такому Тео за много лет его странных выкрутасов. Затем тот увел Блейза, что-то увлеченно ему рассказывая и размахивая руками. И Драко напрочь забыл о нем. Позже Макгонагалл прислала ему записку, что патрулировать школу вечером он будет в одиночестве, и это его напрягло еще сильнее. Что-то было не так. Грейнджер не было на ужине, затем на завтраке и обеде. А теперь она бледная и расстроенная сидит с Поттером и снова не ест, а что-то выясняет. Нотт с ней не контактировал, хотя раньше сопровождал ее везде, как хвостик. — Грейнджер какая-то бледная, — услышал Драко голос Панси. Слизеринка наклонилась к Дафне, и девушки покосились на стол Гриффиндора. — У меня есть информация, Панси, но не здесь, — Гринграсс схватила Паркинсон за руку, и те выпорхнули из зала. Малфой выждал полминуты и ринулся следом за ними, накрывая себя дезиллюминационными чарами. Девушки, пару раз оглянувшись и удостоверившись, что никого рядом нет, встали в нише напротив окна. — Что такое, Дафни? — Паркинсон всегда была жадна до сплетен. — В общем, мой дядя, который адвокат, когда я вчера общалась с отцом через зеркало, как раз пришел к нему в гости. Ну, помнишь, тот, с усами? Толстый. — Да-да, и что было? — Он спросил, знаю ли я Гермиону Грейнджер. Ну, а кто ее не знает-то. И спросил, что у нее с Ноттом за разборки. Типа она приходила к нему по какому-то делу, но дядя ей отказал, и это связано с отцом Тео. И он очень сильно нервничал. Очень, Панси, понимаешь? — А потом? — А потом папа попрощался и все, — разочарованно зашипела Гринграсс, теребя локон. — И меня теперь просто распирает от любопытства. Они же встречаются. Что у них там за дела такие? Паркинсон сложила руки на груди и откинулась на стенку. Малфой замер. — Ну, Нотт нам вряд ли что-то скажет, — она задумалась. — Да он ненормальный какой-то! Я после вчерашнего даже смотреть на него боюсь, — согласилась Дафна. — Значит поход Грейнджер к твоему дяде и сумасшествие Нотта связаны. Тебе нужно узнать, о чем был их разговор, Дафни! Я же умру, если не узнаю! Малфой согласился с Паркинсон — ему тоже было интересно, по какому вопросу Грейнджер могла обратиться к адвокату. Он еще пару минут послушал треп девчонок и, решив, что больше ничего интересного не узнает, отправился в библиотеку в надежде застать Гермиону на привычном месте. И он нашел. Они так же укрывшись с Поттером от других, сидели над книгой и спорили. Драко подошел ближе и чары спали. — Грейнджер, тебя не было на патрулировании вчера. И утром второкурсники искали тебя, — начал тот издалека. — О, — ее рот округлился от удивления. — Она была немного занята, — вмешался Поттер. — Что-то случилось? — он прищурился — зеленые глаза с обеспокоенностью наблюдали за Малфоем. — Ну… — Малфой, сядь, мне нужен твой совет, потом расскажешь про патрулирование, — Гермиона поджала губы, глядя на Гарри, который вопросительно посмотрел на подругу. — Он может помочь, он же чистокровный, Гарри! Поттер снова посмотрел на Малфоя, жуя нижнюю губу, и отодвинул ему стул, будто бы приглашая присесть рядом с ними. Гермиона огляделась, взмахнула палочкой, и они теперь втроем оказались в непрослушиваемом пузыре Муффлиато. Малфой сложил руки на столе и уставился на книгу, язык которой он не знал, и не был уверен, что когда-либо его где-то видел. — Гермиона, мы можем ему доверять? — Поттер посмотрел в ее лицо слишком внимательно, что не укрылось от Малфоя. Она кивнула. — Драко, — он вздрогнул от ее голоса, что осел на его загривке приятными мурашками, — ты знаешь о подарках, которые дарят чистокровные своим невестам? Наподобие вот этого. Она протянула руку и уверенно произнесла: — Браслет. Драко удивился. Украшение было очень красивым. Он бы и сам с удовольствием подарил такое девушке на помолвку, но вопрос застал его врасплох. Кто-то сделал подарок Грейнджер, и он догадывался, кто это мог быть. Ревность серной кислотой обволокла всю его сущность. Сука. Да как он только… — Ну? Знаешь или нет? — отвлек Поттер. — Я знаю, что подарки могут быть абсолютно разнообразными: начиная от картин, заканчивая домами, и браслет не исключение. Выходишь замуж, Грейнджер? — он не сдержал яда в голосе. Она проигнорировала его вопрос и молча посмотрела на Гарри, который так же молча смотрел на нее в ответ. Они будто общались глазами. — Поэтому ты читала книгу о проклятых украшениях? — Гермиона пораженно уставилась на него, и Драко понял, что попал в точку. — Случайно обратил внимание, не подумай. — Ты слышал что-нибудь о вещах, которые могут подчинить чужую волю, принудить к чему-то? — спросил Поттер. Малфой задумался, перебирая в голове информацию. Он читал об этом очень много, когда планировал убийство Дамблдора, но ему хотелось узнать больше о браслете и его свойствах — не просто же так они решили доверить ему секрет. — Смотря, что вы имеете в виду под «принуждением», — схитрил слизеринец, вынуждая их объяснить. — Передача эмоций. Чувствуешь то, что ощущает другой человек. — Это не принуждение, — возразил Малфой, качая головой. — Как это не принуждение, если ты не можешь контролировать свои эмоции и пляшешь под чужую дудку? Малфой поморщился. — Не понимаю твои магловские выражения, Грейнджер, но это не считается «принуждением» как таковым. Такие украшения дарили всегда, чтобы лучше понять друг друга. Они не приносят вреда. Ну, чувствуешь ты, как кто-то злится или дрочит, и что? Это же твой муж. Поттер фыркнул и посмотрел на Гермиону. — Может, все не так уж плохо, а, Гермиона? Она молчала, внимательно смотря на красный камушек браслета. — А если он надет против воли, что тогда? Это тоже не принуждение? Может, я не хочу разделять свои эмоции с кем-то, кто… делает это насильно. Плюс чары слежения. Это меня убивает больше всего. — Ну, чары слежения довольно частая практика у чистокровных и не только. Моя мать, например, всегда знает, где я нахожусь из-за этого кулона, — он показал им маленький герб Малфоев, висящий на цепочке. — Послушай, — Гарри аккуратно придвинулся ближе к гриффиндорке, кладя ладонь на ее руку с браслетом, — может, ты вообще зря паникуешь? Ведь по сути не случилось ничего страшного. Он просто переживает за тебя, и поэтому у него такие методы — нетрадиционные в нашем понимании. Они выросли в другом мире, — он кивнул на Малфоя, — и то, что для нас дикость, для них норма. — Но он действует, как крестраж, он принуждает меня… — Гермиона, — он ужесточил голос, — это не крестраж. — Гарри, но… я чувствую его постоянно, — она наклонилась так же близко к нему, — даже сейчас я чувствую, как он… Она отпрянула от Гарри и уставилась за спины парней. Нотт стоял прямо за ними и смотрел ей в глаза, улыбаясь. Взмахнув палочкой, он разорвал заклинание, сел рядом с Малфоем и снова погрузил их стол в запертый пузырь. — Привет, — он вольготно устроился на стуле и мельком посмотрел на Поттера, — что обсуждаем? Гермиона застыла, не в силах отвести от него глаз. Ее щеки покраснели, и она стыдливо опустила глаза на книгу. — Малфой, не мог бы ты нас оставить? — Гарри впервые разговаривал с ним настолько вежливо, что у Гермионы свело зубы. Тот медленно встал, кивнул на прощание и скрылся в глубине библиотеки, оставляя их втроем. — Нотт, такой вопрос... Я же могу говорить прямо? Тео достал пачку сигарет и игриво покрутил ее в пальцах, пристально смотря на Грейнджер, будто Поттера здесь не существовало. — Говори уже, герой Британии. — Та передача эмоций через браслет, если бы ваши чувства были невзаимными, — Грейнджер и Нотт заметно напряглись, — и Гермионе ты бы, к примеру, был противен… — Если ты спрашиваешь, влюбилась бы она в меня только из-за моих эмоций, то мой ответ — нет. Браслет просто передает ей мои мысли. — Тогда почему я все время хочу тебя видеть, а в моей голове только твое имя? Нотт, везде только ты! Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о тебе! И хочешь сказать, что браслет ни при чем? Тео даже рот приоткрыл от шока. Вау. Просто вау. Так вот, что она чувствует? Ему так сильно хотелось поцеловать ее сейчас, что он еле сдержался. — Гермиона, — Гарри взял девушку за руку, — я думаю, что ты слишком остро реагируешь из-за истории с медальоном. — А чары слежения, Гарри? Он надел на меня эту штуку, — она помахала запястьем перед носом гриффиндорца, — пока я спала, и теперь будет знать о моем местонахождении. — Я, вообще-то, здесь, — прорычал Нотт, возвращая ее внимание на себя. — Учитывая, что ты ежегодно нарушаешь правила, скажи спасибо, что я не посадил тебя на цепь. Ты всегда влипаешь в неприятности с ним, — он резко посмотрел на Поттера, — и этим рыжим ублюдком. — Не говори так о Роне! — Замолчи, Грейнджер! — он встал, возвышаясь над ней. — Пройдет немного времени, и вы опять будете спасать мир, подвергая себя опасности. Я уже находил тебя при смерти и не хочу этого снова. Браслет я не сниму. Если ты не ценишь свою жизнь, то мне искренне жаль тебя! Он развернулся и вышел из библиотеки, а Гермиона впервые за долгое время ощущала себя такой… идиоткой. — Мне кажется, что мы не так поняли всю эту ебучую ситуацию с браслетом, не находишь? Гермиона покачала головой и упала лицом на сложенные на столе руки. — Я сказала ему… что думаю о нем, как о сумасшедшем, — пробормотала девушка, сильно потерев глаза. — Его можно понять, он боится тебя потерять, — Гарри с тоской посмотрел на злополучный браслет. — Он делал акцент на том, что я сбегу от него, и он не хочет, чтобы я досталась другому, — фыркнула Гермиона. — Медальон Слизерина шептал что-то похожее. Может, поэтому я так сильно запаниковала? Гарри промолчал, поправив очки. Гермиона чувствовала себя спокойно и чуточку стыдливо. — Что ты будешь делать теперь? — Честно? Понятия не имею, — она застонала. — Значит, он так сильно мне нравится не из-за браслета, да? Гарри кивнул. — И я сказала ему об этом, да? Гарри снова кивнул и улыбнулся. — Я думал, что он треснет от радости в этот момент. Гермиона снова застонала и прикрыла ладонями горящие щеки. — Я просто до сих пор в шоке, что сама все это чувствовала, понимаешь? Я списала все эти бабочки в животе на браслет, а, оказывается, это я сама… так хотела его видеть, слышать и чувствовать. — Тебе страшно, что ты испытывала это? — Гарри убрал книгу в сумку — теперь она была не нужна, как и припрятанный клык василиска, который они решили использовать в крайнем случае — все же семнадцатый век. — Теперь никто не причинит вреда тем людям, которые нам дороги. Ты должна отпустить все страхи. Забыла, что говорил мистер Грин? — Я помню, — она улыбнулась, — просто это Нотт. Все очень сложно. — Я не говорю тебе бежать вслед за ним и извиняться. Мне кажется, что вы сами найдете нужный момент для перемирия. Ты ему действительно нравишься, раз он сделал все это для тебя. Я даже завидую, — улыбнулся Поттер и поднялся с места. — Ты идешь? Она покачала головой и склонила ее, сквозь свисающие пряди волос наблюдая, как Поттер неспешно покинул библиотеку. Она осталась одна наедине со своими мыслями. Если браслет действительно не мог привить ей неожиданную любовь к Нотту, то половина проблемы сразу отпадала. Оставалась лишь вторая — знание слизеринца о ее местонахождении. На самом деле, это было не так страшно, но Гермиону так пугала сама идея носить вещь, которая помогает тебя «отслеживать», что никакие разумные доводы она не могла принять. Это напоминало ей медальон, удавкой стягивающий ее чувства и постоянно просящий его надеть. Она вытянула руку вперед и уставилась на браслет, будто под гипнозом застежка возьмет и раскроется. Если Нотт надел его, значит, он хотел контролировать ее, но ведь и Гермиона этого хотела, нуждалась в том, чтобы кто-то хоть раз в жизни решил все за нее, сняв с плеч всю ответственность. И что она сделала? Назвала его сумасшедшим и больным. «Это были эмоции», — успокоила себя девушка. Он тоже много чего наговорил, что в итоге напугало так сильно, что она даже не смогла толком обдумать весь их разговор, который был до происшествия. Она ему нравится. Возможно, больше, чем просто нравится, и он хочет защитить ее ото всех опасных приключений, которые она вместе со своими друзьями с поразительной легкостью находит на свою курчавую голову. Оставался последний вопрос: неужели он действительно хочет на ней жениться? Потому что во всей кутерьме происходящего она оставила на потом один из самых важных вопросов. Если это подарок невесте, то по всей логике выходило, что он сделал ей предложение? Вряд ли. Может, он пока не уверен в своих чувствах и просто хочет посмотреть, что будет дальше, а браслет — обычный подарок для ее безопасности? Она не хотела и в то же время признавала, что поступила крайне необдуманно. Черт возьми, она пригрозила ему Азкабаном… А он стер ей память после отказа. Они стоили друг друга. Идеальная пара. Гермиона так и лежала на столе, будто в трансе, даже когда почувствовала знакомый запах сигарет. Она просто смотрела, как переливаются бриллианты на браслете в свете библиотечных свечей, а красный камешек агата матово светится изнутри. Нотт сел рядом, откинувшись на стуле — девушка не видела его лица. Она повернула голову в его сторону, так же лежа на столе, и с ленцой из-за усталости посмотрела в его такие же усталые глаза. Нотт медленно принял такое же положение, как и она, и тоже повернул к ней голову, вытянув руки вперед. Они отзеркаливали друг друга и в то же время дополняли. Где-то на фоне кто-то уронил книгу. Кто-то тихо смеялся. Они так и полулежали на столе, просто смотрели друг другу в глаза, пока Тео не протянул руку и не нажал на маленькую застежку на ее браслете. — Конец, — прошептал он, и браслет раскрылся, с тихим звоном опадая на стол. Гермиона закрыла глаза и снова их открыла, все так же смотря на лежащий браслет, снятый с ее запястья. Она зажмурилась и подумала, что сейчас проснется. Когда она вновь открыла глаза, рядом никого не было. Только она и расстегнутый браслет.