CULVER

Когда Драко гасит свечи и ложится в прохладную постель, пахнущую лавандой, он слышит истошный крик за окном. Глаза, не успевшие расслабиться, мгновенно открываются, и он понимает, что поспать ему сегодня не удастся снова — Беллатрисса опять привела кого-то в их сад на убой. Пройдет лишь пара долгих минут, и тетя начнет царапаться острым ногтем о тонкое стекло окна его спальни, как маленькая невинная девочка, зовущая поиграть, пока строгие родители не видят. — Дра-а-ако, — она противно тянет гласные писклявым голоском, — выходи! Именно в игры они и играли. Магловские детские игры, которые знают все детишки на свете от мала до велика. Лишь брызги крови и истошные мольбы о пощаде в тишине улицы возвращали Драко на землю. Это не игры, это издевательства. Самое страшное, что ему это нравилось. Нравилось гнаться за жертвой, преследовать беззащитных маглов, а после ловить их и видеть отчаянное смирение в глазах жалкой неволшебной грязи, которая должна всегда быть под его ботинком. Убивать он не любил — не видел смысла, ведь несопротивляющееся тело не вызывает никаких эмоций, кроме презрения. Весь огонь будто сразу пропадал, угасал, стоило им начать вопить и причитать, заливаясь слезами, и Малфой отворачивался, предоставляя все остальное Белле. И поначалу тетя даже радовалась такому исходу, но после недели таких подношений со стороны Драко просекла, что ее племянник не хочет их убивать. Теперь же все души в саду собирал именно он, оттачивая Аваду раз за разом. Лестрейндж называла их ночные приключения «мертвыми прятками», потому что те, кого она находила, никогда больше не покидали территорию поместья Малфоев. Был лишь один случай, когда женщина не смогла найти магла и убить, но оказалось, не нашла она его по стуку бешеного сердцебиения лишь оттого, что он сам порезал себе вены куском стекла, сидя в кустах диких роз, скрытый от чужих глаз. Его смерть так расстроила Пожирательницу, что у Драко на секунду — одну единственную — проскочила мысль, что, возможно, в ней еще есть что-то хорошее, что-то осталось от ее человечности. Оказалось, что нет. Она плакала лишь от того, что не она заставила его мучиться, выпуская кишки наружу новеньким ножом, что подарил ей муж. Драко видел смерть почти каждый день, как лучшую подругу. И понял, что не призраков нужно бояться, а живых. Потому что именно они несли смерть. Каждый угол поместья вонял кровью и сгнившими трупами, но самыми страшными являлись его обитатели. Белла была настоящей живой смертью, несла это сплетение черноты в своих волосах, запахе, подоле платья и цокоте острых каблуков. Ее акулья улыбка вызывала тремор в пальцах и желание поморщиться, но она была его надзирателем и учителем по приказу Темного Лорда, обучая его самым темным заклятиям, какие только можно было представить. Он учился рассекать кожу, мучить Круциатусом, ломать волю и… убивать без промедления. Когда Драко спустился в сад и увидел уже мертвые тела у ног тети, то лишь вопросительно выгнул бровь. Неужели игр сегодня не будет? Белла обмахивалась ладонью и жеманно улыбалась, обнажая гнилые зубы. — Сегодня, малыш, — она обошла его кругом, шурша юбками, — мы отправимся учить тебя вызывать Адское пламя. Драко фыркнул. Это была идея фикс у его тетки, потому что из-за Азкабана она растеряла изрядную долю контроля над своей магией и больше не могла кастовать это заклинание. — Ты хотела сказать, учить контролировать Адское пламя, тетя? — Драко ухмыльнулся, пытаясь уколоть — он не боялся ее. — Нет-нет, дорогой племянник, — она встала на цыпочки, и Драко почувствовал запах железа, — именно вызывать. Контролировать не нужно, — она громко рассмеялась и схватила его за руку, унося в пучину аппарации. Они приземлились на освещенной улице магловского Лондона. Здание напротив них разрывалось от громкой музыки и смеха. — Это наш эксперимент, малыш, — Белла встала за его спиной и прижалась к нему всем телом, — тебе понравится. Она толкнула его вперед, и они вошли в темное помещение ночного клуба. В нос ударил запах алкоголя и пота. Сотни тел кружились в интимном танце, и Драко скривился — животные. Он ненавидел маглов за их грязь буквально во всем, что они делали. Веко дернулось. На них никто не обращал внимания. Был уже второй час ночи, и все посетители находились в той кондиции, когда на все уже плевать. Белла взмахнула палочкой, и они стали будто отрезаны от остальной толпы. — На всякий случай, — мурлыкнула та, — начинай. — Тут могут быть волшебники, — Драко тянул время — в клубе было около сотни человек, а то и больше, и его огонь поглотит их всех. — Плевать! — Беллатриса встала перед ним и зарычала: — Начинай, Драко! Не будь нюней, как твой папочка! Драко застыл и понял, что по его щеке катится слеза. Губы задрожали. Дыхание покинуло его. Его первое массовое убийство в семнадцать лет. Как он будет смотреть в глаза сокурсникам в понедельник? Как он будет обнимать маму, когда эти руки покрыты кровью? Как… он уже убийца. Хуже не будет. — Ради Лорда! Ты должен, Драко! — Белла завизжала. — За Темного Лорда! Малфой поднял палочку… — Пламя, — он закрыл глаза и отпустил все ощущения, пока не почувствовал это… Адское пламя охватило все, до чего могло добраться своими острыми когтями. Огромный дракон вырвался из его палочки и унесся прочь, забирая своим дыханием десятки жизней за секунду — Драко чувствовал каждую сгоревшую клеточку чужого тела, будто он сам уже давно обращен в пепел. Белла резко схватила его за шиворот и, громко смеясь, выволокла на улицу, подальше от неконтролируемого пламени, запустив в небо Темную метку. Через минуту-две прибудут авроры, вот только спасать будет уже некого. Драко так и застыл, наблюдая, как дракон, превратившись в стадо фестралов, перекинулся на соседнее здание. Крики и запах плоти окутали улицу. — Умрите все! — кричала Белла, истошно смеясь и аппарируя прочь вместе с Драко. И уже в понедельник, сидя за столом Слизерина, Теодор Нотт с улыбкой, поигрывая свежим «Пророком», спросил его, почему от него воняет гарью и смертью. Драко не ответил, на что Нотт заливисто засмеялся — он бы идеально подошел на роль Пожирателя в своем безумии — и пододвинулся ближе. — У тебя был выбор, — он скосил глаза на Забини, — но ты его проебал. — Я сделал правильный выбор, — рыкнул Малфой и уставился в веселящиеся глаза напротив. — Ты уверен? — Нотт распахнул глаза. «Нет». — Уверен. Врать самому себе он научился, даже не слыша громкий смех Нотта, который теперь преследовал его наравне с ароматом гари даже по ночам.