Во снах,
больше не вижу
твоих глаз. Не пытаюсь
вспомнить их,
ведь в них
лишь
пустота
сейчас.
Гермиона не слышала абсолютно ничего, будто на ней были надеты наушники, что не позволяли ей различать крики визжащих мандрагор, находясь в теплице любимого Хогвартса. Она почувствовала, что может пошевелить пальцем. Двумя. Всей кистью. Да. Давай. Ну! Теперь нужно было поднять руку и дотронуться до лица, до глаз. Потрогать их, чтобы ощутить, что все реально, а не просто неприятный сон. Почувствовать, что она — точно она, Гермиона Джин Грейнджер, потому что ощущение дереализации плотно осело на подкорке сознания, будто бы уже не ее собственного. Она натолкнулась подушечками обжигающе-холодных пальцев на собственные сомкнутые веки с налетом косметики и сделала еще одно — давай же! — усилие над собой. Открыть глаза. Открывай! К счастью, веки разомкнулись почти без труда, и ее ничего не ослепило. Света не было; темная гостиная встретила ее тьмой, не освещенная свечами. Чужая. Это не ее башня старост, и Нотт не выйдет покурить к открытому окну, проснувшись. Это… Эфиас, Адриан, день рождения и серые глаза Фоули в конце — она их не спутает ни с чьими другими. Она так испугалась, когда он начал меняться на ее глазах, словно завидела дементора. Неужели он убил Адриана? Годрик… что же делать… сердце билось как ненормальное, ладони вспотели, Гермиона поняла, что в носу защипало и поспешно сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Просидев некоторое время с закрытыми глазами, она вздохнула, попыталась осмотреться и напрячь слух, но девушка ничего не слышала не потому что у нее были проблемы со слухом, ведь она чувствовала свое дыхание — спокойное и размеренное. Это в комнате было настолько тихо, что никаких посторонних звуков просто и не могло быть. Рядом на соседних диванчиках лежали Ванесса и Кристен. Чонга и Эфиаса не было… Да что же произошло, может это какая-то ошибка? Почему… почему Адриан стал Фоули? Может у нее помутнение рассудка из-за вина? Гермиона попыталась встать и это ей удалось с первой попытки, даже туфли были на ней. Она потрогала себя по всему телу и поняла, что у нее нет ушибов или переломов и ран. Ее сумочки, где лежала такая нужная палочка, рядом не было, и вот это пугало. Она беззащитна. Абсолютно. Ее никто не будет искать, все знают, что она в другой части Британии на дне рождения и не вернется до вечера, потому что Колтт предупредил ее, чтобы она осталась, ведь утром должен был приехать один его старый друг, с которым он проводил исследования, и Гермиона согласилась погостить подольше. Нет, Эфиас бы не стал что-то делать с ней и другими приглашенными, это же его праздник. Он обычный простодушный старик, живущий зельями, даже в общество он особо не выходил за последние года. Опять же, его фото Гермиона смогла найти лишь там, где подсказала искать Нарцисса. Гермиона уверенно подошла к окну и попыталась его открыть. На удивление, это удалось, вот только пытаясь высунуться, девушку оттолкнуло назад на мягкое кресло, что стояло напротив, неведомой силой. Значит, окна зачарованы. Возможно, это было сделано давно при постройке дома или в мерах безопасности. Часто такие ставят против выпадения из окон маленьких детей. Грейнджер посмотрела на чернильное небо, по ее приблизительному времени было около двух часов ночи. Значит, она была без сознания больше четырех часов. Усевшись поудобнее, Гермиона начала думать, что же ей делать. Выбор был не велик, и она решила разбудить своих спутниц, но ее остановил шум снаружи. Подойдя к другому окну, она посмотрела вниз и замерла. На площадке стояли дети, а рядом много черных мешков, похожих на трупы, которые выносили мужчины-официанты. Гермиона не моргая смотрела, как над детьми орудуют волшебной палочкой, а потом укутывают в новые вещи. Мешки все росли и росли, поражая своим количеством. Неужели это… Гермиона села обратно в кресло, глубоко дыша.***
Драко было непривычно исполнять роль официанта. Еще никогда в жизни он так не унижался и, честно говоря, не планировал больше. Фрак жал в груди, маска норовила упасть с лица и бесила запахом краски, а когда он увидел Грейнджер, то и вовсе покрылся холодным потом от ужаса и гнева. Внутри все будто бы сжалось от смятения и странной радости. Ему нравилось смотреть на нее, и сейчас он мог себе безнаказанно наблюдать за девушкой и ловить ее смех. Напрягало одно. Ее не должно было быть здесь. Она должна спать в своей кроватке, а не сидеть за этим самым столом, как чистокровная леди, и слушать сплетни старых теток, распивать вино, глупо хихикая при этом. Ну ладно, хихикала она прекрасно, а краснела еще лучше, но все равно Драко переживал. Как, блять, эта девчонка со своим везением оказалась не в том месте не в то время? Как обычно. Ее великая гриффиндорская удача в который раз показала ей кукиш. Наверное, половину бед на Поттера накликала именно она, раз Святая троица постоянно влипала в неприятности. Троицы уже нет, зато есть Гермиона и куча проблем, которые — Драко уверен — решать придется ему. Фоули сказал, что там будет лишь несколько человек, которых они легко вырубят, подчистят память и быстренько уйдут, освободив деток. Про Грейнджер слова не было. Хотя, он сам мог не знать об этой досадливой случайности. Или мог? Покопаться в мозгах Золотой девочки дорогого стоит. Успокаивало одно — ей ничего не сделают. Не должны. Их приказ был вытащить детей, трупы, спрятанные в холодильниках, и убить Эфиаса, затем сжечь дом. Все. Коротко и ясно. Никого из гостей убивать не следовало. Тем более, что Драко не знал, как потом бы смог смотреть в глаза Блейзу после всего произошедшего. Он итак представлял из себя хранилище, напоминающее склеп. Больше тайн он хранить не хотел. Их небольшая группа людей по интересам называлась «Чистильщики», как узнал Драко от Фоули, и действовали они еще во время Темного Лорда, вот только тогда все разрушения автоматически скидывались на Пожирателей смерти. Связывались с ним по золотой пуговице, так же он легко мог понять: дышит ли человек, который имеет такую же пуговицу, иль нет. Они все были сделаны для определенных людей, составляющих их компанию. Кто-то пытался искупить грехи, кто-то развлекался. Лиц никто не видел — все в масках. Драко знал только Фоули из всех, который являлся негласным главарем и составлял планы. Остальных Драко не видел. Все были еще и под оборотным на данный момент, и он в том числе. Кто бы мог подумать, что старик Эфиас будет заниматься столь грязными делами. Когда в пятницу Фоули вытащил Драко своим патронусом из теплой постели и сказал явиться в кабинет, чтобы показать, куда и зачем они пойдут на выходных, Малфой подумал, что все еще спит. Потому что написанное на бумаге, было слишком жестоким, чтобы отождествлять это с Эфиасом Колттом. Буквы не хотели складываться в слова, Малфой моргал и не мог осознать, что он только что прочитал… Убийства маглов, опыты, проводимые им, похищения детей и еще неизвестно, что он с ними делал в своем подвале — Малфоя трясло. Колдографии найденных жертв с одними и теми же ранами, будто Эфиас резал их магловским скальпелем и вынимал органы, пока те живы, хотя, возможно, так и было. Малфоя тошнило. Тошнило от осознания того, сколько раз этот грязный старикан сидел в гостях у его матери, целовал ее руки, сжимая в ладонях, а потом этими же руками кромсал невинных людей. А сам-то… А сам ничем не лучше Драко, убившего кучу маглов вместе с Беллой. И Драко наслаждался этим в те моменты. У каждого есть свои больные места, и Драко понял, что его больное место именно Гермиона, но убрать ее подальше от себя, пока не закончится учеба, не выйдет. Оставалось лишь ждать, пока Хогвартс закончится, и Малфой наконец-то спокойно вздохнет, женится и забудет о ней. Сейчас их главной целью был Колтт, а не размышления о Грейнджер, ведь теперь этого душегуба будут судить люди, которые узнали о его зверствах — и приговор ему предписан смертный. Когда они выпустили из заколдованных фей порошок дурмана, Драко увидел, где все это время находился Фоули. Оказалось, что он прикидывался одним из приглашенных на праздник гостей. У него хорошо получалось сыграть роль, Драко сначала и не понял, что это подставной — никто из гостей не косился на него с подозрением. «Отличная тактика и игра», — подумал Малфой и увидел, как Фоули подхватывает на руки Грейнджер, снимая со стула, и кивает остальным. Чонга нужно было обыскать, перед тем как запереть отдельно от женщин, и связать, напоив зельем лишения магических сил. Потому что этот сильный маг владел беспалочковой магией и легко мог вырваться раньше времени. Двое из «официантов» занялись этим мужчиной. Драко же подхватил миссис Забини и пошел вслед за Фоули, как и третий их пособник, несущий на плече старушку Вронски. Они сразу же воздвигли антиаппарционный барьер по всей площади и должны были убрать его перед самым уходом. Вдруг кто-то очнется и попробует аппарировать без палочки, хотя это крайне трудно — нужно было подстраховаться, ведь все зелье было сварено на одного Чонга. Околдованные ими реальные официанты были уже с подчищенной памятью и спрятаны далеко-далеко отсюда. Они подумают, что им не заплатили за банкет, они напились с горя и оказались хрен пойми где: пьяные и злые, — идеальная история. Драко неотрывно следил за спящей Гермионой на руках Фоули. Ему не нравилось в каком интимном жесте мужчина прижал ее к себе, то и дело опускаясь лицом к ее открытой шее и что-то тихо шепча. А с каким ужасом посмотрела на него Гермиона, когда от лица «гостя» ничего не осталось — время оборотного зелья спало; Драко давно не видел такого ужаса в ее глазах, наверное, со времен пытки в Малфой-мэноре. И вот уже прошло несколько часов, и все порядком устали. Они освободили в общей сложности восемь детей и работали с каждым с помощью Обливиейта, нужно было внушить им мысли о том, что они сбежали из неблагополучных семей и раскидать по детским домам Британии. Это было лучше, чем оставить их в подвале. Трупов же было больше… гораздо больше, но не это раздражало Малфоя. Его раздражали визги и крики Эфиаса, что он ни в чем не виноват, что это было ради прорыва в колдомагии. Было противно слушать эти бредни старого убийцы, прикидывающегося добрым дедулей. Наверное, он так и заманивал магловских детей — кто подумает на старичка с румяными щеками? Драко заметил, что Фоули что-то сказал одному из чистильщиков и вошел обратно в дом. Малфой вздохнул и снова ступил в подвал за очередным телом.***
Гермиона услышала звук. Тихий скрежет открывающейся двери, затем руку, а после и ее обладателя. Профессор Фоули стоял в темноте и смотрел на нее, пока она наблюдала за происходящим на улице. — Идем, — сказал он и вышел за дверь. Гермиона раздумывала в течение пяти секунд и рванула к открытой двери, вот только ее сразу же перехватили чужие ладони. Фоули закрыл за ней дверь, запирая заклинанием и потащил в соседнюю комнату. — Профессор, что вы… вы убили Адриана? — Гермиона думала, что расплачется. У нее не было палочки, тело было слабым и плохо слушалось, а ее профессор, которому она доверяла, превратился в чудовище. — Я не убивал Адриана, мисс Грейнджер, — он сел на диван и похлопал рядом. Гермиона медленно присела на самый край, с опаской смотря на мужчину. Он выглядел абсолютно спокойно и расслабленно, будто вообще ничего из ряда вон не произошло, и смотрел так, что ей стало стыдно за свои нервы и влажные глаза. — Тогда где Адриан? — она посмотрела на его лицо, профессор улыбался. — Я и есть Адриан. Это моя запасная внешность на всякий случай. На самом деле этот парень, чьи волосы я использую, обычный магл. Гермиона сжалась в комочек, сидя рядом с ним. — Так значит тогда в Атриуме вы специально в меня врезались? — ее голос задрожал. — Нет, я как раз регистрировался для одного важного дела в Министерстве, и, правда, врезался в тебя случайно. Там, порой, бывает очень тесно, — он рассмеялся, но Гермиона его веселье отнюдь не разделяла. — И зачем вы это сделали? Зачем напали на нас? — Гермиона вообще не понимала ни-че-го, все просто смешалось. — Почему заставили нас заснуть? Что за черные пакеты на улице? Но больше она переживала за старика, что радушно пригласил ее на свой праздник. — Мы «Чистильщики», а Эфиас грязь, которую нужно убрать. Все дети с улицы — его подопечные, черные пакеты — то, что осталось от предыдущих. Вас мы отключили, чтобы не мешали нашей миссии. Еще вопросы есть? Девушка задохнулась, сжав обивку дивана пальцами и больно впиваясь в нее. — Что, не веришь мне? Я глава Аврората и мне лучше знать, кто и где подгадил. Не находишь? — он попытался взять ее за руку, но она прижала ее к себе, напрягаясь. — Тогда… — Гермиона задрожала. — Тогда почему вы его не посадите, как аврор? В Азкабан? Не знаю, куда хотите, зачем вы… все это делаете? Фоули удивленно посмотрел на нее и улыбнулся. — За галеоны можно любимую невесту продать, Гермиона. Все давно куплено. Очнись уже, ты живешь в реальном мире, а не в книге. Девушка нахмурилась и встала с дивана, невольно расхаживая взад-вперед по комнате. — И что дальше? — она обернулась — Фоули тоже встал. — А что дальше? — подошел ближе, но Гермиона сделала шаг назад. — Я сотру тебе память и все. Будешь так же учиться в школе и жить своей жизнью. Ее глаза испуганно расширились. — Я забуду про все, что тут было? Только сегодняшний вечер? — девушка сделала еще один шаг назад. Он сделал один вперед. — Знаешь, нет, Гермиона. Грейнджер панически затряслась, когда палочка была направлена в ее сторону. Глаза у Фоули были будто освещены изнутри: довольные, даже счастливые. Будто он получил то, что давно хотел. — Зачем? Я никому не скажу, клянусь вам! — еще шаг назад. — Хотите непреложный обет? Да, я никому не скажу! Мужчина рассмеялся и начал к ней идти увереннее, схватив ее за руки и прижав палочку к ее виску. — Пожалуйста! — взмолилась та, смотря в его светлые глаза. — Не делайте этого! — Понимаешь… — он задумчиво постучал кончиком палочки по ее виску. — Дело в том, дорогая Гермиона, что мне не нравятся некоторые… аспекты твоей жизни, скажем так, потому, извини, милашка, но обет тебя не спасет, — он чмокнул ее в щеку и широко улыбнулся, — до скорой встречи. Обливиейт. Гермиона застыла в его руках. Фоули улыбнулся, но палочку не убрал. — А теперь главное, — он улыбнулся еще шире, — Энтроитус ад ментем.