CULVER

Пусть все идеальны, но точно не ты. Мне так не хватает твоей красоты.

То, что с Гермионой Грейнджер было что-то явно не так, слишком сильно бросалось в глаза: взгляд девушки был остекленевшим, будто она только-только проснулась после тяжелой болезни, руки по швам, как у куклы на витрине, на губах мягкая улыбка с размазанной вишневой помадой — на лицо все признаки Империуса, причем, очень-очень сильного. Драко сощурился, решив довериться своим инстинктам и проверить дом еще раз, — на всякий случай — поэтому он сначала не поверил своим глазам, подойдя ближе к этой паре в комнате, в которую решил войти чисто по наитию. Что-то не давало ему покоя, когда он был снаружи. Малфой сжимал ее бисерную сумочку в руках, как анти-стресс, вместе с палочкой, — только не успокаивало — постоянно открывая и закрывая ее, щелкая золотой застежкой; пока они складывали трупы для одного большого кострища, который будет гореть, пока не исчезнут с лица земли все тела, он предавался нервяку. Но Драко не выдержал этой удручающей картины в виде смерти и решил войти в дом, застав гриффиндорку и усталого Карлайла в одной из комнат. Совершенно случайно. Миссис Забини, Чонг и Вронски были доставлены в нужные места уже как с час, оставалось отправить лишь Гермиону, но та выглядела не просто человеком, которому стерли из памяти один несчастный вечер. Она выглядела, как оживший мертвец, — Драко не мог подобрать слов, чтобы описать ее взгляд и мимику, он понадеялся, что это тотчас уйдет с ее лица и тела, как только спадет Империус. Неужели гриффиндорка пыталась драться, что ее пришлось приструнить? Без палочки и какого-то оружия? Нет, бред. Грейнджер даже не посмотрела на Малфоя, когда он снял маску и подошел к ней, представая во всей красе его сегодняшнего наряда официанта, который она должна была узнать. Действие его оборотного уже давно прошло, но девушка никак не отреагировала на его появление. Будто ей было сказано не обращать ни на что внимания. Фоули должен был удалить ей парочку воспоминаний, усыпить и отправить порт-ключом в Хогсмид. Но, судя по состоянию Гермионы и ее осоловелому взгляду, что-то пошло явно не так. — Все в порядке? — Фоули не ответил Малфою. — Фоули, что ты с ней сделал? Почему она под Империусом? Малфой критично осмотрел ни на что не реагирующую девушку. Карлайл стоял рядом с Гермионой и держал ее за плечи, впиваясь в них пальцами, как когтистыми лапами, а другой мягко водя по коже шеи пальцами — лениво, будто гладил кошку. — Произошла небольшая ошибка, — мужчина вздохнул и накрутил чужой локон на палец. — Ошибка? — Малфой снова посмотрел в глаза цвета темного меда и не увидел там ни проблеска мысли. — Она попыталась сбежать? Фоули промычал что-то неразборчивое и закусил губу, быстро ее облизывая, неотрывно глядя в ничего не выражающее лицо Гермионы. — Она пыталась договориться со мной, чтобы я не стирал ей память, — пояснил Фоули, и Драко выдохнул, это было в ее стиле. Возможно, что она под Империусом, потому что им нужен был третий человек для обета. Иметь такой складный ум в «Чистильщиках» в виде Грейнджер будет очень полезно. Может, Фоули решил завербовать ее? — И что дальше? — Малфой не мог отвести от нее глаз, ему что-то не давало покоя; будто сердце было не на месте. — Я ошибся, — эти слова напоминали Малфою звон разбитого стекла в идеальной тишине. — Она забыла слишком много. — Что ты? — Малфой застыл. — Как ты мог ошибиться? — Драко думал, что сейчас взорвется. Палочка Грейнджер в его руке дрожала, тело тряслось. Да что же такое, а, почему так, за что ей это? Гермиона стояла все в той же позе и разговор двух мужчин ее абсолютно не интересовал. Будто у нее в голове свой собственный интересный мирок. — Немного не так изменил ей память, она забыла некоторые важные вещи, — грустно улыбнулся Фоули, будто не говорил о блестящем разуме — святая святых — Грейнджер, и быстро поцеловал девушку в плотно сомкнутые губы, на что та сразу ответила, будто ждала, и обняла его крепче, прижимая к себе за плечи. Эта сцена почему-то натолкнула Малфоя на мысль, что явно это не ошибка. И что Грейнджер здесь тоже не просто так. Что все это — долгая и спланированная игра одного единственного шахматиста. Почему ее позвали на день рождения? Почему Фоули «ошибся» и теперь спокойно целует ее в губы, будто ждал этого всю жизнь? В такую трагикомедию с ошибкой поверит лишь полный кретин. — Ты с ума сошел? — Драко даже не понял, как оказался рядом с ними, оттолкнув Фоули за спину девушки и направил ее же палочку ей в лицо. — Легилиментс. Пустота. Драко испугался. Урывки прерванной жизни. Разбитое зеркало. Она не помнила ничего из прошедшего вечера, как и должно было быть, но… в ее мыслях пропали Поттер, третий курс, родители, Уизли, второй курс, Крам, Воландеморт, всякие мелочи, вроде имени ее кота, прочтенные книги, выученные заклинания. Нотт тоже пропал, и на его месте появился Фоули. Драко замер, просматривая воспоминания — уже измененные. Вот они сидят вместе и читают книгу, — Драко был уверен, что раньше здесь был Тео — вот он ее целует в пустом классе, вот он втрахивает ее в кровать и смотрит на ее голое тело в ванне. Ревность кислотой ужалила сердце. Малфой, конечно, догадывался, что они спали, но смотреть на это было чертовски больно и неприятно. Фоули заменил Теодора Нотта собой: другое лицо, другое тело, даже другой запах. Гермионе не оставили никакого шанса, подчиняя себе ее разум. Малфоя затошнило. Он сплюнул неприятную жидкость на пол и закашлялся. Фоули, чертов… Кропотливая работа с разумом, нужно отдать ему должное, но очень грязная, темная. Складывалось ощущение, что он «состриг» что-то случайно, а что-то специально, оставляя где-то короче, где-то длиннее, как дрянной парикмахер. И самое главное — все ее знания и любовь к книгам, ее самоотверженность и отвага, ее любовь к ближним и радость от новых открытий — ничего не осталось, лишь Фоули-Фоули-Фоули. Она помнила, как аппарировать, но не знала, как очистить одежду и как зовут ее маму, умела вызывать патронуса, но не знала, как наколдовать время и какого цвета глаза у Гарри Поттера. Она была собой — та же Гермиона, но лишь оболочкой, пустышкой, наполовину она — наполовину забытая душа. Как маленький ребенок, которого посадили на урок в старшие классы: слова бы он понял, но смысл нет. Очень смешно получилось, что преобладал теперь в ее голове лишь один человек. Один единственный Фоули в ее мыслях, как монарх своего государства. Она, наверное, даже не помнила, как наколдовать Люмос, потому что при изменении памяти что-то явно пошло не так, но знала, что должна доставить ему удовольствие. Такое внушают шлюхам в борделях… как же мерзко. Все ее мысли и воспоминания были заняты настоящим бездуховным порно, будто ей только скажешь: «Иди сюда», — и она сразу начнет раздеваться. Драко грустно рассмеялся. У него была какая-то истерика. Это пиздец. Он не верил своим глазам и в то же время не мог выпустить Не-Гермиону из виду. Да, теперь он не мог ее так называть, потому что это была не она. Не Эфиас сумасшедший, нет, это Карлайл больной экспериментатор. Неужели так трудно было просто стереть то, что нужно, и отправить ее в Хогвартс? Или это месть девушке: личная неприязнь? Больная жажда обладания? Зачем он испортил ей будущее и прошлое? Забрал самое сокровенное. Какой конкурс сумасшедших, Нотт и Малфой в явном проигрыше. Они бы даже не дошли до финишной прямой. Фоули всех обогнал. — Тебе самому нормально от такого? — Драко рассмеялся еще громче, выныривая из ее покорёженного разума, как из трясины, даже сейчас, пока они обсуждали ее и ее судьбу — она была под Империусом и смотрела на него, как безжизненная кукла. — Как она будет учиться дальше? Ты не мог просто, не знаю даже, просто позвать ее на свидание? Или так не в терпеж присунуть грязнокровке? Фоули скривился от яростных слов Драко и почесал щеку. Малфой обратил, что палочка у него спрятана в кобуре. — Я сделал себе приятно, тебе-то что? — Фоули даже не смотрел на него, разглядывая Не-Гермиону. — Придумаем с ней тайную историю любви между учителем и ученицей и все. Она осталась такой же умной девушкой. А по поводу магии и знаний, ну тут промах. Я не хотел это стирать, — он погладил ее волосы, не руша прическу, что еще держалась, — но получилось вот так. Я научу ее всему заново. Это не сложно. — Она не помнит своих родителей, Фоули. Даже Поттера и их победу. И ты думаешь, что ее разум не начнет справляться со всем этим, впав в безумие? Начнется разрушение и все, она станет ненормальной, — подытожил Драко, зная истории слишком яростного использования Обливиейта. Примером была его тетя Белла, которой муж стирал память после каждого выкидыша женщины, а Азкабан лишь усугубил ее развивающееся безумие. Люди просто начинали придумывать себе новую жизнь, которую у них забрали, и сходили с ума, обычно заканчивая жизнь с помощью суицида или мягкой комнаты в Мунго. Некоторые занимались вещами похуже… — Она сейчас будет, как первокурсница, — Малфой снова заговорил не в силах остановиться, панически думая, что делать — что делать — что делать. Драко растрепал волосы руками. Он не мог… она же… это было бесчеловечно. Это было ужасно. И он решил, за Нарциссу, за него на суде, за ее существование в его жизни, он поможет ей, чего бы ему это не стоило. Потому что оставь он все, как есть… Чистильщик просто заставит ее делать все, что захочет. Под империусом или еще хрен знает под чем — вряд ли он чурался запрещенных приемов. Она просто будет телом. Тупой оболочкой с улыбкой и воображаемой любовью, выдуманным миром с одним единственным человеком, который и ногтя ее не стоил. Гермиона не заслуживала такого отношения. Она была гриффиндоркой, свободной и властной, такая жизнь для нее, по мнению Драко, была бы хуже смерти. — Все заметят, что с ней что-то не так, ты в курсе? — Малфой медленно собирался с мыслями. — Ты можешь вернуть ей воспоминания? Знания? Хоть что-то? Это лечится? Фоули снова прижал ее к себе, и снова накрутил локон волос на палец. — Нет, не могу. Я делал это впервые, — он будто оправдывался, но Драко слышал, что он рад. — Это очень трудно вернуть, легче просто все стереть и придумать заново, — рассказывал Фоули, видимо подумал, что Драко заинтересовался подобным. — Замена одной личности на другую кропотливый процесс и хорошо, что воспоминаний с этим мальчишкой было не очень много. Я научу тебя этому. А лечить… а что тут лечить, если ничего нет? Ее разум сам заместит все со временем. — Не надо, спасибо, что все рассказал, — Малфой мотнул головой и посмотрел на улыбающееся лицо безумца, — Авада Кедавра, — чужая палочка увитая виноградными лозами слишком хорошо лежала в его руке, но Фоули мгновенно отпрыгнул в сторону. Все же не зря он был главой Аврората. Фоули крикнул Гермионе: — Спрячься! — и девушка быстро выбежала из комнаты, пока Малфой и Фоули с ненавистью смотрели друг на друга. — Что это ты удумал, малыш Драко? — усмехнулся Фоули и кинул в него пару проклятий, от которых блондин еле смог увернуться. Он был хорошо обучен, у него был многолетний опыт борьбы с темными магами, и Драко знал, что ему нужно выложиться на полную. — Ты больной, — процедил Малфой, кидая в него Бомбарду и следом несколько Диффиндо, тут же выставляя вокруг себя щит. Фоули не уступал, уже спустя минут десять ожесточенной битвы, они были покрыты кровью, потом и держались за пострадавшие части тела. Малфой испробовал все темные проклятья, какие только знал, и понял, что прямым ударом Фоули не победить. — Я передам твоей маме, что ты умер достойно. Драко знал, что если он не убьет Фоули прямо сейчас, если проиграет, то случится что-то страшное. И не только с ним, но и с Не-Гермионой. Вспомнив о ней, он тут же облил Фоули водой и кинул в него замораживающее, сразу забирая себе его палочку. Карлайл застыл во льду, с ненавистью глядя на него, лишь его лицо оставалось свободным, но Драко тут же наложил на него Силенцио и для надежности связал неразрывными путами. Ему нужна была точная информация обо всем, что произошло. Драко должен был убедиться, что ничего нельзя исправить с разумом девушки. Малфой медленно подошел к Фоули: — Легилиментс. Все, что он видел, он запоминал, как ненормальный. И магла, у которого брал волосы Фоули, и то зелье, из-за которого Грейнджер набросилась на него тогда, и заклинание из книги, где подробно описывалась процедура подмены воспоминаний, и его наблюдения за Гермионой на четвертом курсе. Там же он увидел и Нотта, который уже тогда питал к ней привязанность. К сожалению, обратного заклинания действительно не было… Вздохнув, Драко направил на Фоули палочку Грейнджер. — Авада Кедавра, — четко сказал он, наблюдая, как светло-серые глаза закатились. Он так и остался стоять примороженным к полу, но Малфой еще не мог выдохнуть с облегчением из-за своей победы. Тут сегодня победителей нет. Убрав лед, Драко достал вторую палочку у Фоули, которая была зарегистрирована за Адрианом Смитом. Немного посидев на полу и приведя свои раны в порядок, он поднялся. Следовало найти не-Гермиону, потому что Империус должен был уже спасть. Он только вышел за дверь, хлопая ею, как в его сторону уже бежала гриффиндорка, которая тут же широко раскрыла глаза — Империус спал из-за смерти того, кто его наложил, и она очнулась. Слезы покрыли глаза и девушка закрыла лицо, садясь на корточки. — Что за… Малфой? Что со мной? У меня голова сейчас взорвется, — он подошел ближе, но не трогал ее. — Я ничего не понимаю. Драко присел рядом с ней и вспомнил о трупе мужчины, что лежал в комнате за его спиной. Он наложил быстрый Коллопортус на дверь и прислонился к ней. Она этого совсем не заметила. И благо. Ему нужно было сначала понять, с чем он имеет дело. — Я даже не знаю, что тебе сказать, Грейнджер. Что последнее ты помнишь? Та на секунду взвыла от боли, но упрямо взяла себя в руки, спустя пару секунд. Сильная. Она медленно встала и подошла ближе к Драко, рассматривая его без особого интереса. Значит, его она помнила. — Я собиралась на день рождения, но у меня случилось отравление, и я осталась в замке. Мадам Помфри дала мне лекарство, я уснула в больничном крыле. — Хм, и, правда, «отличная» работа… Ты знаешь, кто я? — Конечно, знаю, слизеринский хорек, — фыркнула девушка, усмехаясь, но как-то без энтузиазма, будто Драко лишь блеклое пятно в ее жизни. — А Гарри Поттер? Знаешь такого? — Малфой закусил губу в ожидании ответа. Ничего, ни единой эмоции не появилось на лице девушки при упоминании лучшего друга. Она ненадолго задумалась и покачала головой. — Парень, который убил Темного Лорда? Не знаю. Видела его в Хогвартсе и все. Малфой сжал зубы. Ему уже это все не нравилось. — Рон Уизли? — Один из рыжих Уизли? — она попыталась обернуться, но Драко удержал ее за плечи. — Который из всего семейства? Они стояли рядом с комнатой, где лежал труп, в доме, где в подвале хранилось еще большее количество мертвых тел, и Малфой впервые в жизни не знал, что ему делать. Было одновременно смешно и страшно. — Карлайл Фоули? — решился он. И тут Гермиона улыбнулась, ее больной взгляд сразу превратился в мечтательный и влюбленный, напоминая глаза Луны Лавгуд. Драко скривился. — Я люблю его, — сказала она уверенно, — больше всего на свете люблю. Он прекрасен. Лучшее, что произошло в моей жизни. Малфой отвел взгляд от ее раболепного выражения лица, — ему было не комфортно наблюдать такие эмоции именно у этой девушки. Видимо, Фоули только и сделал, что привил ей как можно больше обожания и любви к самому себе. — Какой ужас, — фыркнул Малфой. — А где он? Я хочу увидеть Карлайла, — заканючила та, и, честно, Малфой даже не подозревал, что когда-либо услышит такие истеричные интонации из уст гриффиндорки. — Ты знаешь Теодора Нотта? — продолжил Малфой допрос. Гермиона замерла, думая. Долго. Минута-две. Искала, пыталась. Закусила губу и нахмурилась. Но нет. Ничего. Снова. Пустой взгляд. — Нет, — она моргнула. — А он знает, где Карлайл? — на Драко уставились большие наивные глаза, и он прикрыл веки, не в силах смотреть на нее. — Ты знаешь, что ты волшебница? — Да, я уже умею левитировать вещи, прочитала в книге, как только пришла домой с Косого переулка и опробовала в поезде. «Блядь, все ясно». Мысли ее были абсолютно спутанными и разрозненными, но она все равно не потеряла ясность ума. Малфой кинул в нее Остолбеней и еще раз залез в ее мысли, просматривая все, до чего мог дотянуться, и пришел к неутешительному выводу, — он не сможет ей помочь. Просто никто не сможет. Только если кто-то придумает ей всю ее жизнь за последние семь лет со всеми мелочами. Драко не знал, что его руки могут так дрожать. Трястись в истерике. Настолько сильно. Он или убьет ее или… И что, она проведет всю свою жизнь лечась в Мунго на одном этаже с Лонгботтомами? Или ее доломает Нотт, который не сможет смириться с тем, что его просто «забыли». Драко вздрогнул, когда угадывал в действиях «Фоули» действия Нотта. Тот от нее не отстанет — слизеринец вгрызся в нее, как в самую сладкую сахарную косточку, которую только мог отыскать. И что? Ненависть к Нотту, казалось, могла поджечь все вокруг. Он не получит ее. Даже такую сломанную. Грейнджер ему не достанется. Малфой отберет его любовь, как и планировал тогда, в начале года в Хогвартс-экспрессе. Она не для него. Нет, блядь, и еще раз нет. Малфой слышал эти истории о том, как в семьях Нотт относились к женщинам, он видел все, что делал с ней Нотт в ее воспоминаниях и ему это не нравилось. Абсолютно. Он боялся представить, что Тео с ней сделает, если узнает, что она его не помнит — сломает окончательно из-за горя, что она забыла его. Просто доломает ее волю, применив амортенцию, темные проклятия, Империус, лишь бы Гермиона была с ним рядом, а следом запрет ее в поместье, обвесив артефактами, чтобы она не сбежала. Он убьет ее. Ту девушку в которую… Драко поморщился и отвернулся от ее лица. И кто бы ей помог? Поттер? Ну да… И как Гарри воспримет все то, что стало с девушкой, будет ли винить себя, что недоглядел, не досмотрел, что должен был сопровождать? Это судьба, тут ничего не исправишь. Драко знал, что он ревновал к Нотту и, возможно, слишком сильно исказил ситуацию внутри себя, но… злость была такой сильной, что он решил — а куда уж хуже? Обещания должны выполняться. Он сделает для нее самое лучшее, что только можно было придумать. Драко улыбнулся ей ласково, и Гермиона вздрогнула. Тео ее не получит. Никто из них не получит ее. Они оба недостойны. Ей все равно не помогут в волшебном мире, так зачем заставлять ее страдать, заставляя находиться там, где она никого толком не помнила? Ее смысл существования был только в Фоули, и его теперь тоже нет. Драко особенно был рад его смерти, хоть как-то отомстив за Гермиону. Он снял с нее заклятие и та недовольно на него уставилась, но ничего не сказала. Драко поразился, будто ей было все равно, что с ней сделают. Он подошел ближе. — Грейнджер, — она подняла голову на его голос и уставилась на его руку, сжимающую ее подбородок, — скажи, если человек забыл все самое важное о своем мире: ему стоит уехать и начать заново или жить на разбитом поле боя, которое не принесет ему счастья? Гермиона сложила руки на груди и задумалась. Она молчала несколько минут, пока Малфой поглаживал ее кожу. Она не сопротивлялась. — Зачем жить на протоптанном пепелище, когда можно создать что-то новое, светлое и доброе? С новыми воспоминаниями и теплом? — она посмотрела ему в глаза — Драко вздрогнул. — А почему ты спрашиваешь? «Он решил. Нет, она это сказала. Я лишь исполняю ее волю». — Империо, — палочка дрожала в руке, когда он смотрел на застывшую Гермиону; ее осмысленный взгляд снова стал плоским. — Ты уедешь в далекую-далекую страну, Гермиона, теплую и приятную. Попадешь в нее магловским транспортом, устроишься на работу, заведешь друзей, и никому никогда не будешь говорить, что ты Гермиона Грейнджер. Ты будешь называться другим именем, которое придумаешь, и никогда никому не скажешь, что ты волшебница. Ты не будешь интересоваться магией, ты не будешь привлекать к себе внимание. Ты будешь жить тихой обычной жизнью и колдовать только при необходимости. Та осталась стоять, пока он снова колдовал палочкой над ней и стирал ей воспоминания о том, как он использует на ней непростительное, стирал Фоули, стирал себя… стирал все жалкие остатки того, что могло ее заинтересовать о прошлой жизни. Он оставил лишь письмо из Хогвартса, как напоминание и легкую подсказку. Дал ей подсказку, что в сумочке она сможет найти книги и обучаться магии заново, и попытался — правда, попытался — оставить ее воспоминания с книгой наедине. Это была очень долгая и кропотливая работа, но таких моментов в ее жизни было слишком много. Он сжимал в пальцах ее сумочку и ее палочку. — Когда спадет анти-аппарационный барьер, ты сбежишь и сразу попытаешься покинуть страну, тебе ясно? — говорил он, снова применяя к ней Империо. Гермиона согласно кивнула. — У тебя есть магловские деньги? — Около двадцати тысяч фунтов, — Драко не знал, сколько это в галеонах, но решил, что достаточно для начала. — Ты умеешь аппарировать? — Да, умею. — Сможешь сделать себе поддельные магловские документы и табели образования? — Смогу. — Измени свою внешность на светлые короткие волосы, добавь веснушки, губы сделай тонкими, нос с горбинкой и сотри макияж. Когда чары будут спадать, обновляй их, пока не окажешься как можно дальше от Британии. Он молча смотрел, как девушка порхала палочкой над собой, меняя внешность. В это время Малфой трансфигурировал ее зеленое платье в черное и длинное, не привлекающее внимания, и убрал каблук с ее лодочек. Последним он направил палочку на ее сумочку и превратил ее в нечто похожее, с какой та ходила на занятия. Он передал ей сумку и палочку. Малфой кивнул, видимо, Фоули не смог стереть абсолютно все знания невыносимой заучки до Малфоя, а тот, к счастью, сохранил то, что осталось, но и это к лучшему. У нее отлично получилось изменить свою внешность до неузнаваемости, ведь Малфой знал, что ее будут искать и магловскими способами тоже. Драко вздохнул и снял уже своей палочкой барьер, чувствуя, как магия вокруг него будто бы загудела. Еще один взмах — и вот адское пламя ревет по его команде и пробирается в соседнюю комнату. — Иди, и никогда не возвращайся в Британию. — Кто ты? — спросила она удивленно, будто очнулась, окруженная пламенем и дымом. — Тот, кто убил Гермиону Грейнджер, — улыбнулся он, видя, как она исчезла, и аппарировал с треском в Хогсмид следом. Не-Гермиона должна была отправиться на вокзал или в аэропорт, а он отправился обратно в Хогвартс досыпать эту ужасную ночь. Хотя должно было быть как раз наоборот…