Будет больно

      Почему нет такой службы, в которую можно позвонить и сказать о своём плохом настроении? Она бы выезжала и катала тебя по ночному городу под слегка приглушенную, атмосферную музыку. Будь такая чудесная услуга, Бён незамедлительно бы ей воспользовался, ну, а пока заместо водителя сидел и сам рассекал по заснеженным улицам.       В салоне одна песня сменяла другую, навевая разные мысли. Музыка вообще очень сильно влияет на человека. Есть композиции, которые мгновенно возвращают к определенным моментам жизни, а так же есть и те песни, которые слушать невозможно, ибо они напоминают о самых тайных, искренних и очень интимный желаниях.       Останавливаясь на светофоре перед пешеходным переходом, аналогом тропы войны двух «враждующих» племён — пешеходов и автомобилистов, Бэк смотрел как снежинки в лёгком танце опускались на лобовое стекло и так же легко и неумолимо превращались в лужицы благодаря дворникам.       По радио заиграла та самая песня. Та, что будоражит кровь мужчины глубоко в его холодной душе, напоминая о девушке, поселившейся у него в голове и в сердце. К ней он больше всего на свете хотел прийти и лечь рядом и, конечно же, узнать, что у них на завтрак. Потому что именно с ней Бён желал проводить все свои оставшиеся до конца дней завтраки, обеды и ужины.       Бэкхен талантливо манипулировал женщинами с тех пор как заметил, что сильней всего они привязываются к мужчинам, выглядящим как их идеал. Он играл в эту игру до того момента, пока не увидел Йерим и понял, что так устал слышать и чувствовать тишину. Устал быть один. Устал от того, что никогда ни с кем не мог разделить чувства и мысли. Девушка ворвалась в его жизнь так резко, как осколок от стекла, и попала прямо в его холодное сердце, где с каждым днем росла страсть к этой сумасшедшей и невероятно умной женщине.       С самой первой встречи Бён увлекся Йерим, но, честно говоря, врач смотрела на него так, словно он был одним из тех подвальных тараканов, которых она с удовольствием могла раздавить своими прекрасными лодочками от Jimmy Choo. Они ненавидели друг друга, но в тоже время любили. А может быть просто та ночь в его квартире сделала их действительно значимыми людьми друг для друга. Но Бён как всегда все испортил.       Как назло телесная память ещё не угасла и окунала с головой в водоворот боли. Обожжённая женской рукой щека предательски саднила. А Бэкхен все гадал, на сердце ли так гадко или это уязвленное самолюбие душит?       Он потянулся к приемнику, чтобы выключить музыку, потому что сил слышать сей мотив больше не было. Но песню прервал хрипящий шум и смех, и это совсем не тот смех, добавляющий нотки искренности и тепла, а скорее тот, что чаще всего звучит в фильмах ужасов.       — Наслаждайся жалкой иллюзией контроля. Я знаю, что ты делаешь и знаю, чем живёшь. Скоро все твоё, станет моим. — искаженный, мужской голос заполнил салон машины. Местами раздавались помехи, но после громкой реплики шум исчез, и радио вновь завладело своей волной.       По телу Бёна пробежал табун ледяных мурашек. Он не мог поверить своим ушам, глазам и всем органам чувств, которые кричали о вероломном вторжении. Кто посмел?! Мужчина резко выключил радио и настолько крепко сжал руль, что костяшки его пальцев побелели.       Стоило светофору загореться зелёным, оркестр недовольных водителей загудел на фоне. Бён дышал как разъяренный бык, готовый снести любого на своем пути. Давно он не был так зол! Невозмутимое, почти ледяное спокойствие дало трещину, пропуская через узкую щель запретный вкус эмоций.       — Сука, — выплеснул он в трубку, когда на той стороне раздалось ничего не подозревающее — «алло?».       — Снова? — Чха на секунду растерялся, но соединить цепочку воедино не составило труда. — Он пытается запугать тебя, — выдохнул Ыну, представляя леденящий душу взгляд мафиози. — Верный признак того, что он сам боится.       — Это лишь пустые угрозы… А их раздает только глупец. — Бён массировал вески и притворялся сохраняющим самообладание, хотя на самом деле в душе разгорелся пожар. Этот спектакль с угрозами продолжался уже вторую неделю и жалкие сообщения превратились в голосовые послания. — С каждым прожитым днём это начинает надоедать. Отследить получится?       — Я по твоему феечка Винкс? — возмутился парень, — Или может Сейлор Мун?       — Что ж, я хотя бы попытался, — усмехнулся глава Ледяных тигров.        — У меня информация для тебя есть, — голос Ыну стал более серьезным. Он шуршал кипой бумаг и торопливо повторял «сейчас», словно это ускорит поиски.       — Какая? Хорошая, плохая? — проворчал Бён. — У меня лимит говна на сегодня исчерпан.       — Адрес скину сообщением, — чётко оповестил Ыну. — Там один интересный человечек, который сливает информацию по нашим поставкам. Ты уж с ним нежнее, старый друг, как никак.       — Непременно, — хмыкнул Бэк, отключаясь.       Телефон оповестил о входящем сообщении, где ярко красовался адрес Сеульского национального театра. Бён глубоко вдохнул и вдавил педаль газа до конца, предвкушая, как выпустит весь пар.       Есть место, где уродство обретает грацию, где отвратительное может стать прекрасным, где и наглость не порицается, а воспевается, и это место — театр. Но в нем, как и в любом месте, есть пьесы настолько слабые, что никак не могут сойти со сцены. Бэкхен, конечно, знал, что награни голода человек может сделать всякое. Например, стать убийцей и убить себе подобного. Но чтобы мафиози играл в театре… Не дай Бог никому столь сильной потребности в деньгах!       — И как ты умудрился так спрятаться, что мне пришлось потратить целый месяц на твои поиски? — усмехнулся глава Ледяных тигров, аплодируя в первом ряду партера.       — А я так прикинул, мафия меня где угодно сыщет, — ответил мужчина средних лет итальянского происхождения — но только не в театре.       — Где товар, гнида? — Бён прокручивал в голове слова Ыну о «мягкости».       — Бён, я ничего не знаю! — на ломаном корейском произнес Фабьяно — смуглый, кудрявый мужчина, что был не из последних кругов итальянской мафии.       Для своих его голова бесценный трофей. Ведь у мафии в других странах есть купленные люди, а в Италии у мафии целая страна. Все же мафия — это не игра, в которую захотел — поиграл, захотел — прекратил. Если уж начал, то должен быть верен ей до конца, выйти можно лишь одним способом — вместе со смертью.       Подсознание Бэкхена кричало о вопиющем вранье, а чувства, если разобраться, существуют либо в самой глубине человека, либо на поверхности. На среднем же уровне их только играют. А значит, они никогда не подводят.       Бён встал со своего места и поднялся по ступенькам к сцене, где стоял итальянец. Но что-то спросить у него не возникло возможности, так как раздался оглушительный выстрел, и Фабьяно упал мешком на сцену, отыгрывая свою последнюю секунду жизни мощным фейерверком крови. Неутомимая жажда насыщения, приводит вот к таким глупым смертям, а все те, кто, стремясь к насыщению охотятся друг за другом.       — Черт подери, — Бён кинул взгляд в сторону прилетевшей пули. Его снова опередили. Обвели вокруг пальца. Бэкхен пока ещё не знал, что происходит, но одно он знал точно, скоро вся столица утонет в море крови.

***

      Время меняет свое течение: иногда оно неумолимо бежит вперёд и проносит самые лучшие мгновения за секунду, а бывает замедляется настолько, что каждая секунда тянется вечность. Йерим смотрела на белоснежные стены и стерильную чистоту в доме Ким Чонина и никак не могла определиться быстро ли протекли командировочные часы или же до боли медленно. Сидя на собранных чемоданах и утешаясь тёплыми воспоминаниями совместных трапез, вкупе с любимыми часами сна после долгого дежурства, Мин искренне благодарила эти стены, а ещё больше их владельца. Возможно будни в больнице Сольдам не оказались бы такими дружелюбными, не будь рядом этого симпатичного, доброго и немного грустного мужчины, который, к превеликому сожалению, сегодня отрабатывал свою зарплату.       Тяжело вздохнув, кардиохирург вышла во двор. Погода была идеальной для долгой дороги: ни грамма падающего снега и чистейшее небо над головой. Мин слабо улыбнулась. Последнее время она часто искала повод для улыбки, хотя таковые находились редко и приходилось выдумывать всякую чушь, лишь бы выдавить из себя жалкую пародию счастливого человека. На душе было гадко и где-то там в глубине скребли кошки, но докапываться, а уж тем более решать проблему, казалось невероятно сложным делом, требующим колоссальных усилий. Откуда у Йерим столько сил? Ей ещё возвращаться в Сеул и отвоевывать потерянные привилегии, поэтому отодвинув душевное благосостояния в сторону, Мин поплелась к воротам, волоча по дорожке свой полный чемодан.       — Куда лыжи новострила? — Ухмыльнулся Ким, опираясь пятой точкой об машину коллеги. — А попрощаться не забыла?!       — Ты слишком много общался с Сехуном, — закатила глаза Мин. — Не хочу слышать эту манеру общения и от тебя! Кстати, а что ты здесь делаешь? Неужели, все пациенты решили отложить свои болячки до завтра и дали нам попрощаться по-человечески?       — Не знаю, что для тебя «по-человечески», но я так просто не мог отпустить тебя. Хоть что-то в этой жизни должно же быть мне подвластно, — Чонин оттолкнулся и подошёл к подруге. — Давай помогу. — Он лёгким движением руки поднял чемодан и прошагал к багажнику.       - Значит все-таки уезжаешь, — грустно заключил Чонин, останавливаясь возле машины подруги. — Что ж, нам будет не хватать тебя.       — Мне пора возвращаться туда, где мне самое место. — Мин обняла парня положив ему голову на грудь. — Но ты можешь поехать со мной, такие люди нам нужны.       Парень рассмеялся запрокинув голову назад. Его глаза превратились в маленькие полумесяцы, что не могло не очаровывать девушек вокруг этого парня. Он был прекрасным другом и Йерим несказанно повезло встретить его.       — Нет, дорогуша, там твой дом, — ответил Чонин отстраняясь от девушки и потрепал её по волосам. — А это мой, но если тебе нужна будет помощь, ты всегда знаешь где меня найти.       — Жаль, Сехун и Джина едут со мной, — пожала плечами Йерим, наблюдая как хирург загружает багаж. — Не думай, что раз я уезжаю то ты от меня отделаешься.       — Это угроза? — хмыкнул хирург закрывая багажник и отряхнув руки, посмотрел на Йерим.        — Дедушка выкупил Сольдам и теперь больница принадлежит ему, — пожала плечами Мин. — Думаю в будущем, деревня Кимдже сможет получать лучшее лечение.       — Черт, так я получается несостоявшийся зять своего начальника?! — усмехнулся Ким, открывая дверь для девушки. Она улыбнулась и села, закрывая её за собой.       — Не скучай тут без меня! — мягко улыбнулась кардиохирург, заводя мотор и направляясь в Сеул.