Regret is a Bitter Medicine

      — Нет, серьезно, что это за хреновина-то была? — спросил Хакон, уставившись в стену.       Им повезло, и они разбили лагерь в одном из тех маленьких городков, что был всего менее чем в километре от того места, где они находились. А суметь найти небольшой дом в удивительно хорошем состоянии — еще большая удача. И, учитывая то, что они сегодня видели, удача им и впрямь была очень кстати.       Напряжение и волнение были настолько высокими, что попытка выспаться оказалась провальной — Хакону и Эйдену удалось выкрасть лишь жалкие пару часов на сон, пока один из них дежурил. На всякий случай.       — Я-то надеялся, что хотя бы у тебя найдется какое-то объяснение всему произошедшему, — Хакон вздохнул и принялся поправлять свою импровизированную подушку, которой ему сослужил его же собственный рюкзак. — Никогда еще не видел ничего подобного, а я, уж поверь мне, повидал достаточно дерьма в жизни.       — Оно выглядело как…       Человек. Но оно явно им не было. Нет, даже близко.       — Возможно, это какой-то мутировавший подвид, — сказал Хакон, разворачиваясь лицом к потолку, и, черт, да у него бы точно отвалилась спина, проведи он еще хоть одну ночь, лежа на земле.       — Оно было похоже на тех прыгунов, которых мы видели в городе, — лоб Эйдена нахмурился, а сам он выглядел глубоко сосредоточенным; слова Хакона его явно не убедили.       — Лично я не знаю ни одного прыгуна, который бы носил одежду, — заметил Хакон.       — Может, это новообращенный, — ответил Эйден, задумчиво играясь с острым концом своего нового оружия (по пути они подобрали несколько полезных вещиц: гвозди, бейсбольную биту и сломанный набор ножниц, которые отлично подходили на роль мачете). — Кто знает, как именно они вообще появляются.       — Ты, кстати, в курсе, что есть синие версии этих ублюдков? — приподнявшись на локте, Хакон повернулся к Эйдену.       — Ты про тех ледяных? — Эйден моргнул, и задумчивость на его лице сменилась замешательством.       Прошло достаточно времени с тех пор, как Хакон сталкивался с одной из этих синих тварей, и вот снова встретить ее, но уже за пределами города? Немыслимо. Впрочем, Хакон уже очень давно не покидал Вилледор, так что за стенами все сто раз могло круто поменяться.       — Наверное…?       Хакон даже знать не хотел, сколько в принципе существовало вариантов этих чертовых существ. Обычный прыгун был охренеть как плох, но мутировавший? Ну нахрен.       — Я и не знал, что прыгуны могут есть себе подобных, — тихо признался Эйден.       — Они этого и не делают, — Хакон сел. — По крайней мере точно не те, которых мы встречали раньше.       — Он не… — морщинка между бровей Эйдена стала глубже. — Напал на нас.       — Уж не потому ли, что мы прятались? — Хакон полуиронично вскинул бровь.       Это существо обязательно бы их увидело, если бы только наклонилось чуть ниже. Но им повезло. Эйден же покачал головой в знак несогласия.       — Нет, я почти уверен, что он знал, что мы там. Он просто… решил не трогать нас.       — Ты имеешь в виду то, о чем я думаю? — Хакон вздохнул, не в силах удержаться от желания закатить глаза от этой абсурдной мысли. — Доброжелательный прыгун? Тот, который не нападает на людей?       — Ты говорил, что прыгуны отличаются от остальных, — глаза Эйдена были полны негодования. — У них есть гнезда, иерархия и…       — Я прекрасно помню, что я говорил, но есть большая разница между этим и тем, чтобы не видеть в людях еду на ножках! — Хакон вздохнул и устало провел рукой по лицу. — Боже, да даже у муравьев есть иерархия. Но это не значит, что они способны на какие-то высшие мысли.       Эйден выглядел настолько удрученным, что Хакон, переполнившись сочувствием к этому пацану, тут же смягчился:       — Слушай, вирус творит с людьми странные вещи. Возможно, этот домутировался до того, что теперь ест своих, а не людей. Кто знает?       В ответ Эйден издал какой-то неопределенный звук, смотря куда-то по-прежнему подавленным взглядом. Фиолетовый оттенок лампы делал его лицо еще более печальным. Ну вот. Хакону теперь даже как-то совестно за то, что он вот так вот взял и разрушил надежды бедного ребенка. Просто он не хотел, чтобы Эйден наделал глупостей: например (и это сразу самый худший), попытался завязать дружбу с этой непонятной штуковиной.       До восхода солнца оставалось совсем ничего, и Хакон хотел как можно скорее отправиться в путь. В голове вспышкой: «А что, если это существо снова объявится?» но Хакон быстро прогнал от себя эту мысль — лучше об этом не думать. Он встал и уже открыл было рот, чтобы сказать Эйдену начинать потихоньку собираться, как вдруг…       Хакон услышал это.       Мягкий, едва различимый, он заставил каждый волосок на теле встать дыбом — звук, похожий на удар камня о тротуар. Возможно, это все из-за засевшей в голове тревоги, но Хакон чувствовал, как все в нем вопило, что что-то не так. Он быстро кивнул Эйдену в сторону шкафа и, прислонив палец к губам, попросил парня вести себя тише. Максимально тихо и настолько быстро, насколько это было возможно, Хакон открыл дверцы шкафа и, прежде чем Эйден успел спросить, что вообще происходит, затолкал того внутрь. Через секунду он последовал за ним.       Тесное пространство шкафа, заполненное пыльной одеждой и запахом нафталиновых шариков, едва ли могло вместить в себя двух взрослых людей, но, несмотря на это, им все же удалось кое-как втиснуться.       — Хакон, что…? — Эйден уже хотел было узнать, какого черта они делали, но Хакон шикнул на него, побуждая замолчать.       Между дверцами была небольшая щель, и Хакон, находившийся ближе всего к ней, мог видеть небольшой кусочек комнаты. Где-то позади, бесцеремонно прижатый спиной Хакона к стенке шкафа и пребывающий в очевидном замешательстве, Эйден едва слышно фыркнул.       Не прошло и двух минут, как дверь в комнату открылась.       Существо зашагало по комнате. Нижнюю часть его лица прикрывала черная маска, а на голове была какая-то странная кепка, защищающая кожу и глаза от попадания на них солнечного света. Действия этого существа были слишком схожи с человеческими: судя по всему, у него была какая-то цель, он ходил и внимательно осматривал комнату. Черт, это выглядело слишком по-человечески; по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. И помимо босых, поврежденных ног, существо было одето, и одето оно было во все черное. Довершало все это, как ни странно, выцветшая кожаная куртка.       Стоя к Эйдену спиной, Хакон мог чувствовать его тяжелое дыхание на своем затылке и то, как сильно было напряжено его тело, переполненное адреналином. Существо тем временем все еще находилось в опасной близости от них. Оно все так же медленно расхаживало по комнате, как-то странно склонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. И при этом движения существа были практически бесшумными, лишь с едва различимым тем самым звуком-удара-камня-о-тротуар, будто бы на его стопах был какой-то панцирь.       Оно подступило к тому месту, где лежали рюкзаки, стараясь при этом не подходить слишком близко к ультрафиолету. Черт, нужно было установить больше ламп. Радовало одно: единственная УФешка в этой комнате была расположена точно возле их укрытия, так что…       Внезапно прыгун схватил простынь, на которой еще несколько мгновений назад лежал Эйден, и накрыл ею лампу, подающую ультрафиолет.       Все тело Хакона моментально застыло. То, что сделало это существо… одно только это действие заставило кровь в венах обратиться в лед. Плохо, очень плохо. Кем, блять, была эта штука? Если она их найдет, страшно даже представить, что тогда с ними будет.       И вот когда единственная угроза была устранена, существо теперь могло свободно передвигаться по комнате. Оно позволило себе пару секунд задержать взгляд на вещах Эйдена и Хакона, но затем снова отвернулось. Зашагав дальше, оно уже почти миновало шкаф, но затем резко остановилось. Уставилось пристально, словно что-то почувствовало. Затем одним грубым рывком распахнуло двери, но там, однако, не оказалось ничего, кроме какого-то мусора и изодранной одежды.       В другом конце комнаты сердце Хакона глухо билось о ребра. С собой у него был только складной нож, а что там у Эйдена, он не знал. Все произошло так быстро, что Хакон не успел прихватить свой топор, который лежал на полу, всего в нескольких метрах. Если поторопиться, то, наверное, и можно что-то успеть предпринять до того, как эта тварь нападет на них. Но это действительно очень рисковый шаг. Начнем с того, что прыгуны были охренеть какими быстрыми и ловкими, а этот? Черт, нет, Хакону не стоило даже и мысли допускать, что у него имелся хоть малейший шанс противостоять этому существу.       Тем временем оно стало приближаться к шкафу — к тому самому, в котором они и находились. Тело Хакона напряглось, готовое в любой момент накинуться. Если ему и правда удастся отвлечь эту тварь хотя бы на долю секунды, то Эйден, возможно, успеет как-то среагировать.       Рука в перчатке потянулась к ручке шкафа.       Неожиданно где-то вдалеке раздался крик: высокий, явно мужской. Но кому именно он принадлежал? Ревуну? Или поблизости были выжившие? Даже если этот крик и принадлежал человеку, то Хакон и Эйден все равно ничем не могли ему помочь. Уж точно не с этой штукой у них под боком.       Так или иначе шум насторожил существо; бросив короткий взгляд на шкаф, в котором прятались двое мужчин, оно резко кинулось к двери и исчезло так же быстро, как и появилось. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Хакон смог свободно дышать.       Неужели оно преследовало их? И что в таком случае они должны были, блять, делать? Сотни вопросов беспорядочным вихрем бушевали в голове Хакона, но ни на один из них ответа пока не было. Единственное, что он знал: нужен план. Раз попытка как-то обойти это существо не увенчалась успехом, то, может, у них получится отбиться от него в Париже? Раз оно охотилось на кусак, то можно было бы отвлечь его теми, что будут в городе, а самим по-тихому сбежать…       Весь мыслительный поток Хакона разом споткнулся об ощущение чего-то твердого, и это твердое упиралось ему прямо в спину…       — Лучше бы это была рукоятка бейсбольной биты, — тихо прошипел Хакон.       Повисла немая пауза.       — Это рукоятка бейсбольной биты…? — как-то совсем слабо произнес Эйден.       Повернув голову настолько, насколько это вообще было возможно в этом ужасно тесном шкафу, Хакон заглянул себе за спину: света, просачивающегося из щелки между дверцами, было достаточно, и Хакон увидел лицо Эйдена — яростно-красное, оно так ярко контрастировало с его бледной кожей. Парень выглядел уязвленным. Сжав губы до тонкой линии, тот отвел взгляд в сторону, подальше от пронзительных глаз Хакона.       — Что, серьезно?       — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Эйден недовольно зыркнул на Хакона.       Нужно было выбираться. Хакон активно завозился, пытаясь кое-как подобраться к выходу, но его рука запуталась среди пыльной одежды, и он случайно задел Эйдена.       — Подожди, не… — договорить Эйден не успел, и с его губ сорвался сдавленный стон.       Кончики ушей Хакона запылали от смущения, когда чужая проблема стала намного ощутимее. Нет, правда, что ж такого в детстве ел этот пацан? Сам Хакон был мужчиной внушительных размеров, начиная с его роста, размера обуви и заканчивая… да, его членом. Но что за монстр прижимался к нему прямо сейчас? Невозможно, чтобы это было именно то, о чем думал Хакон, но выражение лица Эйдена говорило об обратном.       Желание убраться к черту прямо сейчас, потому что, ну, боже правый, это было неловко для них обоих, росло в геометрической прогрессии по мере того, как Хакон спешно (и безуспешно) пытался выбраться наружу. Его действия привели к еще большей толкотне, случайным касаниям и… да, Хакон запаниковал, потому что ну какого вообще хрена?       — Остановись, — голос Эйдена так и сочился напряжением, а в сильных руках, что легли на бока, не давая Хакону дернуться, чувствовалась скрытая дрожь, игнорировать которую было практически невозможно.       Когда чужие пальцы съехали по бокам чуть вниз, Хакон все-таки замер. Эйден медленно отодвинул его от себя и помог освободиться от одежды, в которой тот запутался. Существо уже давно исчезло, поэтому Хакон толкнул дверцу и поспешил покинуть это замкнутое пространство. Эйден замялся, не последовал. Его хмурый взгляд был направлен куда-то себе под ноги.       — Я… если что, я буду снаружи, — Хакон неловко кашлянул.       Эйден не ответил, лишь кивнул едва заметно, и мужчина вышел. Поднявшись на крышу, Хакон присел на край и потупил взгляд на восходящее солнце.       Ну нихрена ж себе.       Что ж, ладно, Эйден был молод. Он, вероятно, еще даже ни разу не… Так, стоп. Хакон накрыл лицо руками. Он не будет продолжать развивать эту мысль, нет, спасибо. Все это было нормально для парня, особенно для того, кому чуть за двадцать. Подобные вещи случались, и в этом не было ничего такого — просто они были слишком близко друг к другу, и Эйден, видимо, переволновался. Эта ситуация больше не повторится.       И все же…       Хакон бросил один-единственный взгляд вниз, прежде чем мгновенно одернуть себя. Ну и какого хрена он делал? Ради всего святого, он был взрослым мужчиной, неужели он только что сравнивал?       Нет, вовсе нет. Нисколько.       Покачав головой, Хакон отбросил эту мысль в сторону. У них и так проблем хватало: это существо… оно отличалось от всех прочих. Увидеть его один раз — пиздец как страшно. Увидеть дважды? Хакон не верил в совпадения. Оно преследовало их, и этот факт порождал новую проблему: умственные способности этой штуки были на достаточно высоком уровне; она была развита даже больше, чем обычный прыгун.       Добраться до Парижа было бы наилучшим решением. Их припасы уже на исходе, а они так и не нашли ни одного приличного города, пока шли. Кроме того, и эту штуку будет намного проще стряхнуть с хвоста, будучи в городе. Они должны быть осторожны: хоть Париж и входил в их первоначальный план, но это город, полный зараженных, плюсом ко всему добавилась еще и эта странная штука, преследующая их. Не самая лучшая комбинация, но они что-нибудь обязательно придумают, чтобы как можно более осторожно затерять это существо в городе.       Дверь позади скрипнула и через несколько секунд глухо захлопнулась. Все так же избегая взгляда Хакона, Эйден подошел и сел немного поодаль — не настолько, чтобы это было странно, но достаточно, чтобы Хакон заметил.       Кончики ушей пилигрима все еще были розоватыми, и лучи восходящего солнца это только подчеркивали. Двигаясь как можно небрежнее, Хакон полез в рюкзак. Он старался не смотреть на Эйдена; парень, поди, все еще смущен, так что не стоило вгонять его в еще больший дискомфорт. Из недр рюкзака Хакон вытащил карту — помятую и со следами от частого складывания. Эти белые линии, прочертившие карту вдоль и поперек, уже стали порядком затруднять чтение.       — Нам нужно как можно скорее добраться до Парижа, — заговорил Хакон. — Мы можем затерять эту штуку в городе и, пока мы это делаем, заодно поискать еду.       — Ага, — Эйден прочистил горло. — Звучит хорошо.       Искоса взглянув на Эйдена, Хакон сразу же заметил, что тот неотрывно смотрел прямо на него. Застигнутый на месте преступления, тот резко отвел взгляд в сторону. Ну вот ни разу не спалился.       Конечно же Хакон не настолько подлый, чтобы поднимать эту щекотливую тему. Ладно, окей, он действительно подлый и подлый настолько, что вполне мог бы позволить себе начать поддразнивать Эйдена. Так почему же он еще этого не сделал? Вся эта ситуация заставляла Хакона чувствовать себя неловко, чего, по правде говоря, с ним давно не случалось. Однако было что-то и еще, и это «еще» не было чем-то негативным. Сложно было определить это странное чувство, но Хакон даже не решался это сделать. Начни он исследовать это чувство, то совершенно точно ощутил бы нарастающий страх, что однажды раскрытую из любопытства коробку закрыть уже будет сложно. Именно поэтому Хакон не желал копаться во всем этом, предчувствуя, чем это могло потом обернуться. Интуиция твердила ему то же самое, и он не из тех, кто игнорировал ее.       Восходящее солнце было прекрасным в своем желании потеснить ночное небо; постепенно скрывая звезды из виду, оно отбрасывало яркие лучи через горизонт в море насыщенных красок.       Пока один наблюдал за восходом яркого солнца, взгляд второго был устремлен куда-то в совершенно другое место. Но одно их объединяло точно — их глаза были одинаково наполнены мягким теплом с поблескивающим оттенком неопределенности.       А взгляд того, что казался таким далеким и совершенно чужим, был окрашен невысказанной надеждой.