Regret is a Bitter Medicine

      Расстояние до города с каждым шагом сокращалось, и теперь можно было разглядеть очертания долгожданного Парижа. После встречи с тем странным прыгуном, никто — ни Эйден, ни Хакон — не хотел растягивать свое путешествие. Первый даже воздержался от своей нездоровой привычки хватать все, что только можно и нельзя, и для Хакона все еще оставалось загадкой, куда тот девал все это добро. Наверное, оно просто исчезало где-то в бескрайних недрах рюкзака Эйдена, и на этом все. Как-то раз Хакон поинтересовался у пилигрима, сколько тот таскал с собой бинтов. Ответ убил: сто шесть. Эйден тогда сказанул это с такой серьезной физиономией, что Хакон даже и не понял, шутил тот или нет.       Париж перед двумя путниками представился в довольно странном виде: вокруг него были возведены стены, но время их не пощадило, и теперь они постепенно разрушались вдоль всего города. С того места, где Хакон и Эйден находились, они могли заприметить и громадную металлическую конструкцию, стоящую все так же гордо и украшенную набором флагов, развивающихся на ветру. Хоть что-то не претерпело изменений.       — Так это и есть Эйфелева башня? — спросил Эйден, прищурившись, чтобы рассмотреть получше.       Хакон кивнул. Он и подумать не мог, что увидит Париж таким. В его мечтах всегда было путешествие по миру, но служба в армии отнимала слишком много времени, а потом… Потом это все стало невозможным — вирус отнял у Хакона такой шанс.       Мягкая, такая ласковая улыбка, нежное цветение на ткани летнего платья и изящные руки, с их знакомыми элегантными движениями.       Мы должны как-нибудь посетить Париж.       — Безусловно. Может, в следующем году? — Хакон улыбнулся, утопая в ее объятиях.       Звучит заманчиво. Мне так не терпится увидеть Эйфелеву башню.       — Хакон?       Мужчина моргнул, вытаскивая себя из закоулков своих воспоминаний. Эйден смотрел на него, и по лицу его было ясно, что тот обеспокоен.       — Извини, я просто кое о чем задумался. Так о чем ты там говорил? — быстро выпалил Хакон.       Кажется, его слова вышли достаточно убедительными, и Эйден купился, потому что уже через мгновение взгляд его перестал быть таким встревоженным.       — Я просто сказал, что здесь вроде как нет прямого въезда в город.       Подняв взгляд, Хакон понял, что тот был прав. Стены города были разрушены, но попасть в город напрямую по-прежнему не представлялось возможным — слишком высоко.       — Но наверняка есть тоннель, ведущий в город. Система водоснабжения, — предложил Эйден, тут же морщась от своей собственной идеи.       Хакон вздохнул. Канализация. Почему чуть что — так сразу канализация? Хакон всей душой ненавидел канализацию. Вонь дерьма и кромешная темнота, и больше ничего. Ах, ну да, точно, еще же зараженные. Кто вообще знал, сколько там могло бродить кусак? По Эйдену тоже нельзя было сказать, что он прям-таки воодушевлен нисхождением в этот ад, но чем быстрее они смогут попасть на территорию Парижа, тем больше шансов оторваться от той непонятной штуки.       Они двинулись вперед и стали осматривать полуразрушенную стену в попытках отыскать в ней какой-нибудь лаз. Недавно перед ними встала еще одна проблема: смогут ли они осуществить свой план ночью? Хакон взглянул на небо. Судя по всему, у них в запасе было по крайней мере несколько часов. По тоннелям действительно лучше всего путешествовать ночью: солнце больше не было преградой, и кусаки вместе с остальным сбродом могли беспрепятственно шляться по улицам города, освободив тоннели.       — Может, нам стоит отдохнуть? — предложил Эйден. — Прежде чем мы попытаемся попасть в город.       Обычно Хакон всегда за то, чтобы остановиться и как следует отдохнуть, но теперь он даже не знал, выдержит ли еще одну ночь в гамаке или на холодной твердой земле. У него охренеть как болела спина, плюс, за ними все еще плелась эта штука. Нет, не стоило останавливаться, по крайней мере точно не сейчас. Хакон подозрительно уставился на солнце. У них определенно все получится. Да, он был уверен в этом на девяносто процентов... Хорошо, может, на семьдесят пять, но это же в любом случае больше половины...       — Не сейчас, — Хакон задумчиво хмыкнул. — К ночи все зараженные повылезают из тоннелей, и на улице станет небезопасно. Нужно спускаться вниз.       В Эйдене слишком отчетливо проглядывалась нерешительность, однако она не помешала ему беспечно пожать плечами.       — Да, наверное, это и правда плохая идея. Особенно… — парень оглянулся в сторону того самого городка, что теперь был всего лишь едва заметной точкой вдалеке. — С этой штукой, которая нас преследует.       Напевая себе под нос, Хакон принялся искать вход в канализацию.       — А откуда ты так много знаешь о Париже?       — Я как-то был знаком кое с кем, кто увлекался Францией, — усмехнувшись, Хакон посмотрел на Эйдена. — Ей нравилось их искусство, культура, еда — да вообще все.       — Она бывала тут раньше? — глаза Эйдена были полны искреннего любопытства.       Когда-нибудь. Когда-нибудь мы отправимся туда.       — В следующем году.       — Нет. Ей так и не представилась такая возможность. Все это было раньше и осталось там же, — произнес Хакон, все еще оглядываясь в поисках входа.       Хакон знал, что Эйдену хотелось спросить: «Раньше? На что было похоже это раньше?» Пацан рос в самом разгаре эпидемии, и эта жизнь — единственная, которую он знал. У него не было шанса побыть нормальным ребенком, особенного после всего, что случилось.       — Париж был идеальным местом для влюбленных. Пары съезжались со всех концов Земли, чтобы только взглянуть на него. Здесь буквально круглый год проходили фестивали со всякой наивкуснейшей едой и зрелищными представлениями, и все это абсолютно для всех и каждого! — поведал Хакон и принялся активно жестикулировать, желая придать своим словам еще больше эмоциональности, и, судя по тому, как глаза Эйдена расширились, точно два блюдца, ему это удалось. — Всюду фейерверки, яркие плакаты со всякими романтическими глупостями и много-много разных удивительных достопримечательностей, которые только можно вообразить!       — Мне уже начинает казаться, что ты просто издеваешься надо мной, — сказал Эйден, беззаботно посмеиваясь.       Хакон театрально ахнул, словно чужие слова и правда задели его.       — Да я бы никогда! — произнес мужчина, одарив Эйдена самым невинным взглядом, на который только был способен.       — Угу, — сухо ответил Эйден; в глазах его все еще искрилось веселье.       — Хорошо, может, и так, но совсем чуть-чуть, — губы Хакона растянулись в широкой улыбке. — Но это не отменяет того, что Париж и правда был прекрасным местом. Давай-ка потом заскочим на башню, оттуда хороший обзор.       — Было бы здорово, — Эйден робко улыбнулся.       Пока они пытались отыскать лазейку, солнце опускалось все ниже и ниже, и это не могло не откликаться беспокойством. Пройдя около двух километров вдоль окрестностей, им все же удалось наткнуться на вход в тоннели под городом. Тот был старый, весь покрытый мхом и виноградной лозой, вьющейся по решетке. Вход вниз был накрепко закрыт, и из-за ржавчины, что проела металл, открыть его будет еще сложнее.       Солнце уже вот-вот обещало потонуть в горизонте. Что ж, по крайней мере они отыскали вход в город. Первый факт. Второй: если честно, Хакон порой был таким дураком, когда позволял себе на что-то надеяться.       Вдалеке послышался одинокий вой.       Пресвятое блядство.       Хакон точно знал, что это все означало, и потому кинулся к решетке, начиная ее дергать. Безуспешно — та ни на сантиметр не сдвинулась. Выругавшись, мужчина достал свой топор и принялся срубать листву, опоясывающую решетку.       — Ну же, давай, — стал бормотать себе под нос Хакон.       Тем временем криков стало больше, и звучали они чересчур уж близко. Хакон быстро оглянулся, и его опасения подтвердились: там, на вершине холма, возвышался черный силуэт. Но даже это было не самым худшим. По другую сторону от этого силуэта в черном наступала куча прыгунов, подобных тех, что были в Вилледоре.       Ну заебись, это же именно то, что им сейчас так не хватало.       Все внимание снова вернулось к решетке, и Хакон стал вновь и вновь пытаться ее открыть. Эйден, как ни странно, все это время хранил молчание. Хакон, впрочем, этого даже не заметил — он был слишком занят бесконечными попытками втиснуть свое оружие в крошечную щель в зарослях.       Крики позади внезапно изменились, послышались звуки… борьбы? Хакон вновь оглянулся, как раз вовремя, чтобы своими глазами увидеть, как то самое существо, что преследовало их, сражалось с толпой других прыгунов. Это борьба за территорию? А были ли вообще у этих существ какие-то колонии? Эйден тоже наблюдал за всей этой картиной; взгляд его был прочно прикован к обезумевшим тварям.       — Эйден! — прошипел Хакон и настойчиво дернул парня за рукав.       Выйдя из оцепенения, Эйден быстро склонился к решетке и принялся помогать.       Воспользовавшись острым краем топора, Хакон воткнул его между прутьями ржавой решетки. Вопли и нескончаемые звуки борьбы были настолько чудовищными, что напрочь отбивали всякое желание поворачиваться. Кровь по венам бежала как оголтелая, пока Хакон и Эйден под всю эту ужасающую какофонию пытались разобраться со входом.       Не с первой попытки, но вместе им все же удалось распахнуть ворота. Однако они не рассчитали силы, и их по инерции потянуло вниз, прямо в воду. Шлепок двух тел о поверхность воды был настолько оглушительным, что с ним могла сравниться разве что чертова пальба прямо в воздух. Это сразу же привлекло внимание нескольких существ; издав оглушительный рев, те уже намеревались кинуться на звук, но нечто в черном, отшвырнув самого крупного, сбил с ног второго, того, кто уже хотел броситься ко входу в канализацию.       Не собираясь больше задерживаться и глазеть, Хакон быстро подтолкнул Эйдена вперед и последовал за ним. Тоннель был узким, и Хакон, уносясь со всех ног, мог слышать, как небольшое пространство заполнил топот когтистых лап где-то позади. Правило номер один любого успешного побега гласило…       — Не оглядывайся! Беги! — выпалил Эйден.       Хакон чуть не рассмеялся.       — Эй, это же моя реплика! — прокричал он, перепрыгнув через ржавую трубу.       Прямо впереди зияла внушительных размеров пропасть. Хакон уже собирался выругаться, но Эйден вдруг громко произнес:       — Мы перепрыгнем! Доверься мне!       Хакон всей душой не хотел купаться в этих отвратительных сточных водах, но, когда второй вариант представлял из себя верную смерть, выбирать не приходилось.       Что-то задело край его рюкзака, и Хакон чуть не повалился наземь, однако ему на помощь подоспела рука Эйдена и помогла сохранить равновесие. Они добежали до той самой огромной ямы и увидели, что дно ее было устлано мешками с мусором и чем-то другим, что, как они надеялись, смягчит их приземление.       Единственный путь — путь вниз, и Эйден без каких-либо колебаний сиганул в эту яму. Хакон собирался последовать за ним, но в этот самый момент его дернули назад — лапа прыгуна вцепилась в его рюкзак, уродливыми когтями накрепко вонзившись в выцветшую ткань. В два быстрых и ловких движения Хакон скинул с себя лямки рюкзака, и тварь, не устояв на ногах, подалась назад. Спрыгнув вниз, Хакон увидел ожидавшего его Эйдена, чьи глаза были наполнены неописуемым страхом.       — Поторопимся, нам нельзя останавливаться, — сказал Хакон, протискиваясь мимо парня в сырой коридор.       Поначалу все это тянуло на целый подземный лабиринт, но затем тоннели перестали быть такими бесконечными, и в итоге они оказались возле одной единственной двери. Ввалившись в комнату, они стали торопливо осматриваться, ища выход. Они вскоре вроде как его нашли, но дверь была плотно закрыта — ручка отсутствовала; у нее, вероятно, был электронный замок. Сама же комната была напичкана какими-то датчиками, переключателями и пыльными, неработающими черными экранами. По углам, прямо под потолком, растянулась паутина, а толстый слой пыли, что лежал абсолютно везде, делал это место еще более угнетающим.       Хакон выругался, отчаянно оглядывая комнату в поисках решения. Думай, думай, думай! Судя по всему, они находились на старой электростанции. Быть может, все это оборудование контролировало входы и выходы подземных тоннелей? Боже, пожалуйста, пусть им повезет. Во многих городах такие штуки были установлены сразу же после распространения вируса, чтобы сдерживать зараженных, и Вилледор был одним из таких. Если уж в таком небольшом городке имелись подобные хитровыебанные приспособления, то в огромном Париже и подавно.       Не оглядываясь, Хакон перепрыгнул через стоявший на пути стол и потянулся к чему-то, что напоминало панель управления. Та, как оказалось, была на французском, и Хакон, обладавший лишь элементарными знаниями языка, едва ли мог ее прочесть.       Пронзительные крики, эхом разнесшиеся по темному коридору, заставили Эйдена броситься обратно к двери, подперев ее своим телом.       И как это все, блять, расшифровывалось? Ouvrir. Хакон знал, что это означало «открыть», но открыть что? Путь к отступлению или к еще большим зараженным тварям? Черт, как-то слишком много вещей, которые могли пойти по одному месту.       Рядом на стене была приклеена какая-то карта, но годы в отсыревшем помещении сделали свое дело, и прочитать ее теперь было сложно. Хакон еще раз просканировал комнату, отчаянно пытаясь разыскать источник питания, более разборчивую карту, да что угодно!       — Хакон, нам как можно скорее нужно найти выход! — несмотря на адреналин, бурлящий в жилах, Эйден пытался сохранить в голосе спокойствие и невозмутимость.       — Я работаю над этим! — крикнул в ответ он.       Пробежавшись взглядом, Хакон заметил прямо перед собой лист бумаги. Выцветший и пожелтевший, он был единственной вещью в этой комнате, что не покрылась пылью. Небрежным, размашистым почерком на нем были выведены слова, которые Хакон без труда смог перевести: «В случае чрезвычайной ситуации!!! Четыре минуты на то, чтобы уйти». Этот лист был приклеен скотчем к какому-то старому, покрытому слоем пыли…       Генератор.       Он был приклеен к ебаному генератору! Хакон расцеловал бы его, да только столбняк никто не отменял. Итак, у них всего лишь четыре минуты, чтобы выбраться отсюда. Мало, но это лучше, чем целое нихрена. Вероятно, отчет пойдет сразу же, как только они подключат генератор к главному терминалу.       Эйден посильнее привалился спиной к двери, когда хор из диких криков прыгунов по ту сторону стал громче.       Нужно было всего лишь отыскать штекер, чтобы запитать этот старый кусок дерьма. Ну же, где этот сраный шнур?       — Все время мира твое, Хакон! — Эйден прочнее уперся ногами в пол, и как раз в этот момент что-то тяжелое врезалось в дверь с той стороны, чуть не повалив с ног.       — Да я, блять, пытаюсь! — крикнув это, Хакон нырнул под стол, и вот оно.       Невинно полеживая себе на полу, чертов штекер будто бы насмехался над ним, мол, да, я все это время был здесь, рядом, пока ты, как дурачок, в панике пытался меня отыскать. Хакон схватил его, перепрыгнул через стол и вставил в порт. Допотопное оборудование вдруг ожило, и на маленьком зернистом экране Хакон увидел, как стали подниматься ворота. Энергии, видимо, было достаточно, и следом за воротами с характерным щелчком отворилась и дверь, что была на другом конце комнаты.       Подняв глаза чуть выше, Хакон нашел краткую схему тоннелей; та была довольно простой, и ему не составило никакого труда уже через секунду сообразить, куда идти. И в тот момент, когда он хотел сообщить об этом Эйдену, генератор стал трещать, а затем, после всего этого короткого предсмертного хрипа, погас. Стрелка на датчике едва-едва превышала начальную отметку. Хакон без понятия, что делать, у этого сраного генератора едва хватало энергии даже на то, чтобы просто завестись! Он не сдержался и, сердито ворча, от всей души пнул этот бесполезный кусок железа.       И тот с ревом ожил, зажигая свет.       Хакон бы пошутил, что в некоторых случаях насилие — это действительно выход, но сейчас на каламбуры времени не было. Если честно, его вообще практически ни на что не было, но они должны хотя бы попытаться добраться до выхода, это их единственный шанс.       — Это ненадолго! — с долей разочарования оповестил Хакон. — Нам нужно добраться до тех ворот, и быстро!       Схватив металлический стул, Хакон подпер спинкой дверную ручку и оттащил от двери Эйдена.       — Это должно их хоть немного, но задержать. Давай, шевели лапками!       Эйдену не нужно было повторять дважды; он без промедлений последовал за Хаконом вглубь темноты тоннеля, с этими его жалкими и практически бесполезными проблесками света.       Позади оглушающим эхом раздался громкий хлопок двери, а после — рычание двух оскаливающихся прыгунов.