Regret is a Bitter Medicine

      Хакон с прищуром уставился на предмет в центре комнаты. У Эйдена, скрестившего руки на груди, взгляд был еще более подозрительный.       — Уверен, что не видел, как кто-то проходил мимо? — сказал Эйден; в голос его просочилось беспокойство.       Взгляд глаз теплого шоколадного оттенка метнулся к другу.       — Я спал, — любезно отозвался Хакон.       — Никаких шагов, вообще ничего?       Даже не повернувшись, Хакон сухо повторил:       — Все еще спал.       Может быть, это из-за того, что шок уже прошел, но Хакон не мог не позабавиться с того, как Эйден расхаживал вокруг рюкзака и смотрел на него так пристально, словно вот-вот собирался устроить ему допрос.       — А что, если это был какой-нибудь дружелюбный прыгун, который случайно нашел рюкзак и решил его вернуть? — саркастично проговорил Хакон. — И он был так ошеломлен моим прекрасным спящим лицом, что не посмел и пальцем меня тронуть.       Эйден перестал деловито наворачивать круги, развернулся и бросил на Хакона хмурый взгляд.       — Это не смешно.       Хакон с этим был не согласен, но решил промолчать, так как Эйден явно был взволнован.       — Мне совершенно не нравится, что это произошло, когда меня не было рядом, — спокойно продолжил Эйден.       За то время, что они здесь пробыли (пусть и не очень долго), им так ни разу и не встретился кто-то из выживших. Может, это из-за того, что первыми пали более крупные города, и вряд ли здесь кто-то еще остался. С другой стороны, всегда существовал небольшой шанс, что поблизости все же могла быть какая-нибудь группа людей. Это казалось единственным логическим объяснением, потому что вряд ли рюкзак отрастил себе ножки и прибежал обратно. Или — что еще более абсурдно — где-то действительно бродил один добрый прыгун. Хакон знал, о чем, должно быть, думал Эйден, но после того, как им повстречалась тварь, разрывающая на части себе подобных, сложно сказать наверняка, как та поступала с людьми.       Ну а что касалось его драгоценного рюкзака, то Хакон, честно говоря, не слишком беспокоился. В конце концов, удача есть удача и дареному коню в зубы не смотрят. Могли приключиться и более странные вещи.       Хакон наклонился и, несмотря на протесты Эйдена, принялся рыться в рюкзаке.       — Эй, они ж даже ничего не взяли! — Хакон улыбнулся.       Все его вещи и правда были на месте, начиная от УФешек и заканчивая несколькими банками с консервированной едой.       — Повезло, повезло, — пропел он.       — Как ты можешь быть таким спокойным? — в голосе Эйдена сквозило явное недовольство, и это было настолько неожиданно, что Хакон тут же перевел все свое внимание на него.       Эйден выглядел раздраженным, глаза его сузились в недоумении.       — Э-э, а как ты хочешь, чтобы я себя вел? — Хакон моргнул всего раз и в замешательстве приподнял бровь. — Паниковал? Кто бы ни притащил этот рюкзак сюда, он уже давно упорхнул. Я просто благодарен, что все наши вещи на месте.       Хакон вытащил ультрафиолетовую лампу и слегка потряс, как бы демонстрируя ее наличие. Эйден продолжал смотреть на него своим тяжелым взглядом. Но Хакон знал, что был прав. Что-то не похоже, что они могли прочесать весь город в поисках того, кто внезапно решил побыть добрым самаритянином. Хакон не часто беспокоился о вещах, не поддающихся его контролю, однако это не означало, что он был абсолютно спокоен, как чертов Будда, но что еще тут можно было поделать? То, что им удалось вернуть этот рюкзак себе, уже одна большая удача.       Напряжение в плечах Эйдена, казалось, рассеялось, словно он понял, что раздражение — это больше по части Хакона.       — Я все равно считаю, что нам следует быть осторожнее.       Сказать «да, мамочка» монотонным голосом было чересчур заманчивой идеей, но Хакон все же воздержался от этого (кто из них вообще старше — он или Эйден?) и лишь хмыкнул в знак одобрения, доставая коробку с крекерами. Те были черствыми, но Хакону все равно, он слишком голоден. Кроме того, эти крекеры могли храниться годами, даже если вкус у них был далеко не самый лучший. Он сунул крекер в рот и уже начал жевать, когда заметил, что Эйден за ним внимательно наблюдал: взгляд его был невыносимо нежный, а улыбка на губах играла по-особенному мягко. Эйден все еще был обеспокоен, но это, судя по всему, отошло на второй план, когда парень увидел, как его друг, словно какой-то проголодавшийся зверек, уминал крекеры. И взгляд этот казался слишком… интимным. Хакону почему-то подумалось, что он не должен был быть этому свидетелем или вообще тем, на кого направлен подобный взгляд. Это заставило его неловко отвести глаза, а затем тут же зайтись в кашле — он умудрился подавиться солью, которой были посыпаны крекеры.       Эйдена не нужно было просить — он сразу же подступил ближе и протянул бутылку воды. Взяв ее, Хакон благодарно кивнул, сделал глоток и прочистил горло.       В какой-то момент плечо Эйдена, мелькающее своим оголенным участком кожи, привлекло внимание Хакона, и он, пошарившись в своем рюкзаке, смог отыскать миниатюрный набор с нитками и иголками и лоскут ткани.       — Ну что, давай-ка подлатаем твою броню, — он с усмешкой похлопал по месту рядом с собой, приглашая Эйдена присесть.       Тот сел без всяких возражений, развернувшись так, чтобы его плечо было повернуто в сторону Хакона.       Внимательно сосредоточившись на поле деятельности (честно говоря, это было больше похоже на зияющую дыру), Хакон хорошо отработанным движением вонзил иглу в ткань, вытащил, затем позволил себе немного отвлечься на парочку соленых крекеров.       — А у тебя неплохо получается, — прокомментировал Эйден.       — У меня была практика, — бросив быстрый взгляд на Эйдена, Хакон, пожевывая сухие крекеры, вновь вернулся к работе.       Хакон не мог не чувствовать чужой взгляд, устремленный на его не единожды перештопанную куртку — особенно, когда Эйден слегка подался вперед и принялся рассматривать разной толщины швы на ткани. При всем при этом лицо Эйдена Хакон по-прежнему не видел, поскольку был слишком сосредоточен на своей работе — ему нужно было зашить дыры от когтей спереди и сзади. Ткань чужой куртки все еще была пропитана засохшей кровью, отчего в горле встал тяжелый ком. Наблюдать собственными глазами, как Эйден получил эту рану, было невероятно ужасно, Хакону до сих пор мерещился тошнотворно-сладковатый запах железа.       Несмотря на жуткий внешний вид раны, в остальном кожа Эйдена выглядела безупречной: гладкая и слегка бледноватая, хотя там, в тоннелях, Хакону она казалась розовой (вероятно, все дело в освещении). Это было немного по-детски, но Хакон, про себя улыбаясь, щипнул кожу Эйдена, и тот в ответ на это безобразие ойкнул — больше, конечно же, от неожиданности, чем от боли — и что-то недовольное проворчал.       — Извини, я просто проверял.       Эйден фыркнул:       — Проверял что? — однако при этом он снова заулыбался, и грудь Хакона обожгло приятным теплом.       Вместо ответа Хакон просто улыбнулся и, закончив спереди, легонько похлопал по месту, которое только что залатал.       — Немного не сочетается, но сделаем вид, будто сейчас так модно, — проговорил мужчина, подбросив очередной крекер и поймав его ртом.       — Даже не знаю, кого в наши дни вообще может интересовать мода, — Эйден хмыкнул.       Теперь дело оставалось за малым — подлатать ткань сзади, и для этого Хакону пришлось наклониться ближе, поскольку нужный ему участок был под не самым удобным углом.       — То есть как, ты не следишь за тем, чтобы каждая вещь в твоем гардеробе строго сочеталась с другой?       — Хочешь сказать, что ты — да? — Эйден мигом зашелся в заливистом смехе.       — Возможно, — Хакон добродушно пожал плечами. — Но если что, я тебе этого не говорил.       Послышался тихий вздох и призрачный намек на смешок где-то над ухом Хакона, который только сейчас понял, насколько минимальным было между ними расстояние. Он поднял взгляд и увидел справа от себя лицо Эйдена; его точеная челюсть была всего в нескольких ничтожных сантиметрах.       — В таком случае, быть может, ты смог бы и меня кое-чему научить, — пробормотал Эйден.       Голубые глаза, похожие на кристально чистые воды, впились в Хакона так пристально, что он не мог не почувствовать, как все его тело застыло. Не замерзло. Потому что, даже несмотря на холодный оттенок глаз Эйдена, взгляд парня всегда был невозможно теплым. И это заставило Хакона задуматься: как, живя в таком суровом и жестоком мире, Эйден умудрился сохранить в себе нечто светлое, искреннее и такое особенно мягкое?       Всего на мгновение Хакон готов был поклясться, что взгляд Эйдена соскользнул по его лицу вниз, но, должно быть, ему просто показалось. Они сидели так близко друг к другу, и от этого странная теснота в груди Хакона стала почти невыносимой, но, прежде чем он успел что-либо предпринять, последний крекер, который он только что проглотил, встал у него поперек горла, тем самым вызывая новый приступ кашля. Хакон мученически захрипел, и чужая теплая ладонь принялась вырисовывать на его спине круги, успокаивая. Протянув руку, Хакон нащупал бутылку с водой и снова припал к ее горлышку. Та атмосфера, что на мгновение образовалась между ними, тут же испарилась, и теперь Эйден поглядывал на него со смесью веселья и беспокойства.       — Чувак, эти штуки и впрямь опасны, — прохрипел Хакон.       Эйден захихикал.       — Так и запишут в летописях: «Могучий Хакон был повержен в неравном бою против отряда крекеров».       — Да ну тебя, — засмеялся Хакон, вставая и потягиваясь, и Эйден последовал его примеру. — Если уйдем сейчас, то успеем как раз к закату. Готов к самому лучшему виду во всем Париже?       Эйден вновь улыбнулся, и Хакон знал, что ему никогда не надоест смотреть на эту улыбку. Было так отчего-то приятно наблюдать, как все лицо Эйдена озарялось, уголки его светло-голубых глаз слегка морщились, а маленькие ямочки на щеках становились заметнее, когда губы растягивались в улыбке.       — Я уж думал, ты не спросишь.       Пока Эйден собирал вещи, Хакон решил подняться на крышу.       Подцепив потрепанные лямки своего рюкзака (а потрепанные они потому, что у кое-кого имелась привычка без особой надобности их постоянно оттягивать), Хакон бросил его на крышу и, раздраженно ворча, принялся поправлять запутавшийся топор на своем поясе. На это, однако, у него ушло куда больше времени, чем планировалось, и когда Хакон, наконец, закончил, то облегченно вздохнул.       Подняв взгляд, Хакон хотел потянуться за рюкзаком, но на полпути застыл. Его широко раскрытые глаза уставились на девочку, на вид которой явно не больше тринадцати. Со светло-каштановыми волосами, затянутыми в хвостик, ребенок походил на олененка, попавшего под свет фар. Какое-то время они так и стояли — замерев и просто уставившись друг на друга.       Из-за ее спины выглядывал рюкзак Хакона.       — Э-э-э…       Хакон не успел опомниться, как девчонка, словно какой-то спринтер, резко рванула с места и кинулась в противоположную сторону. Не думая, он побежал за ней.       — Эй! Этот сраный рюкзак мой!       Где-то позади его окликнул Эйден, но Хакон даже не обратил внимания — хрена с два он позволит этому ребенку удрать с его же вещами! Не после того, как только-только заполучил их обратно.       Хакон следовал за ней по крышам, причем довольно успешно для того, кто ни разу здесь не был, а вот девчонка, судя по всему, была знакома с этими местами и сокращала свой маршрут достаточно резво и умело. Она хоть и шустрая, но не зря же Хакон в свое время был лидером ночных бегунов, верно? Ему потребовалось всего ничего, чтобы догнать беглянку. Теперь рюкзак был близко. Хакон протянул руку и ухитрился схватиться за чужое запястье. Должно быть, это удивило девчонку, и та, выдернув запястье из чужой хватки, закричала и принялась размахивать руками.       — Прекрати! — все, что успел сказать Хакон, когда его попытались ударить по лицу.       Ему ничего не оставалось, кроме как блокировать удар (все-таки его лицо — достаточно ценная недвижимость), но не более, потому что Хакон не собирался убивать этого гребаного ребенка, он просто хотел вернуть свое барахло назад!       — Серьезно, успокойся! Я не собираюсь…       Хакон был настолько отвлечен этим злобным маленьким гремлином, что не заметил, как кто-то подошел сзади и, застигнув врасплох, нанес удар прямо в спину. Это заставило его пошатнуться и ослабить хватку. На секунду обернувшись, Хакон успел увидеть перед собой еще одну незнакомку с выцветшими грязно-белокурыми волосами, к лицу которой налипла маска неподдельной злобы.       А потом его бесцеремонно скинули с крыши.       Он слышал, как кто-то выкрикнул его имя. Это, должно быть, Эйден. Никто другой не стал бы так волноваться за него. Быстро сообразив, он замахнулся крюком-кошкой, и тот чудом успел зацепиться за кондиционер на внешней стороне здания.       К сожалению, инерция его снова подвела и с какой-то особой нелюбовью отправила прямиком в ближайшее стеклянное окно, которое Хакон тут же разбил своей тушей. Приземлившись, он застонал от боли. Пробивать собой стекло — это, оказывается, охренеть как больно. Его спина в тотчас запульсировала, и уже следом он почувствовал, как боль растеклась по всему плечу.       Несколько долгих секунд Хакон просто лежал на полу и думал: ну неужели они не могли провести хотя бы один день спокойно? Хотя бы раз? Всего один день, когда ничего не происходит, никаких мутировавших прыгунов, никаких сумасшедших, крадущих их вещи как нехрен делать. Вроде не так уж и многого он просил, да? Если учесть, что в последнее время и правда происходило черт-те что.       Хакон чуть приподнял голову и, все еще порядком дезориентированный после падения, он кое-как смог разглядеть Эйдена, влезающего через окно. Быстро приземлившись рядом, тот опустился на колени и помог убрать с Хакона кусочки стекла.       Парень выглядел чертовски взбешенным.       — Ты в порядке, Хакон? — несмотря на скованное напряжением лицо, голос Эйдена был мягким, наполненным знакомой заботой.       — Да куда ж я денусь, — простонал Хакон и вяло поднял палец вверх. — У этой сучки мой ебаный рюкзак.       Как только Эйден помог Хакону подняться на ноги, он внимательно осмотрел его, словно желая собственными глазами убедиться, действительно ли тот в порядке. «Это даже мило», — подумал Хакон, хотя, по правде говоря, он был взрослым мужчиной и за жизнь успел натерпеться вещей и похлеще.       — Не волнуйся, надолго он у них не задержится.       Как же Хакон чертовски рад, что сейчас Эйден это Эйден. Взгляд парня был прямо-таки убийственным, и, как бы им ни нужны были сейчас их драгоценные вещички, такая реакция казалась крайне… бурной.       Пронаблюдав за тем, как Эйден сиганул обратно в окно и каким-то образом смог зацепиться за выступ на стене и не полететь камнем вниз, Хакону ничего не оставалось, кроме как поплестись к лестнице, что вела на крышу. Он только что пробил собой окно, неужто не справится с какой-то там лестницей? К тому же всего один пролет.       Как только Хакон оказался на крыше, взгляд его тут же нашел Эйдена. Тот был на соседнем здании и уже догонял тех двух воришек. Вот уж что-что, а бегал пацан охренеть как быстро. Серьезно, его навыки впечатляли: казалось, будто Эйден обладал какой-то сверхъестественной чуйкой, точно знающей, какой маршрут наиболее оптимальный; и он никогда не растрачивал время на то, чтобы спроектировать прыжок — прыгал, даже не проверяя расстояние, словно все уже было просчитано заранее.       Сам же Хакон изо всех сил старался следовать за ними и не отставать, хотя плечо его все еще изнывало после падения и каждое движение отдавалось болью. Он мог слышать, как вдалеке кричал Эйден — слов не разобрать, но звучали они не очень-то и дружелюбно.       — Мы просто хотим вернуть наши вещи! — прокричал Хакон, не зная даже, слышали ли они его.       Хакон видел, как те взбирались на заброшенное здание ВГМ, накрытое знакомым бирюзовым тентом, и это вызвало у него плохое предчувствие. У него ни за что на свете не получилось бы добраться до крыши их маршрутом — его выносливость была на исходе, и он это понимал, — поэтому пришлось пустить в ход свой параплан.       Как только ноги Хакона коснулись нужной ему крыши, он увидел Эйдена, уже надвигающегося на двух девушек. Желая пресечь возможные попытки этих дам к побегу, Хакон принялся обходить их с другой, противоположной от своего друга стороны. Все, что он хотел, — это вернуть свой рюкзак, и он надеялся, что им удастся решить все мирно.       На полпути Хакон резко остановился и уставился на огромный кратер прямо в крыше здания: эта дыра была всего в нескольких метрах от него; куски бетона безвозвратно падали в ее черную пасть, стоило только подступить к краю. Она была огромна, примерно сорок-пятьдесят метров в диаметре.       О нет, нетушки.       Хакону стоило держаться подальше от этой дыры, ведь знал же, куда заведет его пожизненое невезение: он ведь споткнется и упадет в нее раньше, чем успеет подумать: «я так и знал!» Обойдя этот чертов кратер стороной, Хакон попытался докричаться до остальных, в особенности до Эйдена, который стремительно приближался к двум незнакомкам.       Эйден выглядел разъяренным, но и женщина ему не уступала — злость ее была особенно заметной, когда их с девчонкой загнали в самый угол крыши. Со своего места Хакон смог разглядеть, как девчонка, спрятавшись за женщиной, вцепилась в ее рукав; по юному лицу текли слезы. Боже, она же еще совсем ребенок.       — Эйден, остановись! — Хакон снова предпринял попытку урегулировать ситуацию, но все еще находился недостаточно близко.       И вот когда он, наконец, обошел дыру, то оживленно замахал руками, привлекая к себе внимание. Первым Хакона заметил Эйден, и взгляд его был таким напряженным, что казался даже жутким. Тем не менее парень все продолжал оттеснять незнакомок к самому краю, с каждым новым шагом оставляя им все меньше и меньше места. Черт, да разве по ним не видно, что они просто дети? Хакон хотел всего лишь вернуть свой гребаный рюкзак, не более!       Та, что постарше, пытливо всматривалась то в Эйдена, то в Хакона. Позади себя она прятала подругу, держа в одной руке чужой несчастный рюкзак, а в другой — смертоносное оружие. С губ ее сорвалось что-то на иностранном языке, и Хакон предположил (хотя мог и ошибаться), что она говорила на русском. Слова эти были обернуты в резкие тона и глубокие интонации, а вес им придавало невероятно острое лезвие топора, которым девушка указывала на Эйдена и Хакона.       — Стоп! Просто верни нам рюкзак!       Хакон в самом деле не хотел вступать в драку с детьми, ведь даже эта девушка с топором в руке выглядела пугающе юной. Внимательный взгляд заскользил по незнакомке — на вид ей было не больше двадцати пяти, — и в какой-то момент зацепился за рукав: порванный, должно быть, во время погони, он обнажал руку, кожа которой была усеяна синяками и какими-то странно знакомыми следами от уколов. Хакон видел их раньше, и как только он это понял, блондинка впилась в него своим сердитым взглядом, растянула губы в ядовитой усмешке и проговорила с довольно сильным акцентом:       — Тогда иди и возьми его.       И прежде чем Хакон успел среагировать, она швырнула рюкзак прямо в него.       Причин для беспокойства не было — дыра находилась на достаточном расстоянии, а сама девушка хоть и выглядела вполне ловкой, но ее бросок вряд ли мог подвергнуть опасности…       Однако уже через секунду Хакон почувствовал себя так, словно в него попало пушечное ядро — рюкзак ударил его прямо в живот, заставив вскрикнуть от резкой боли, а инерция, ухватившись неосязаемой клешней за ворот куртки, потянула его назад. Хакон оступился и в следующую же секунду сорвался с края бреши. Последнее, что он увидел, прежде чем ослепляющая чернота сожрала его, был взгляд Эйдена: красивые светлые глаза были переполнены ужасом и страхом.       Когда Хакон падал, ему вдруг открылся прекрасный вид на небосвод, выкрашенный в чистый голубой цвет и обрамленный по краям тысячью оттенками розовато-оранжевого цвета от заходящего солнца. В центре всей этой палитры ярких красок плыли белесые облака-пушинки. «Какой же невероятный вид открылся бы с высоты», — подумал Хакон, падая вниз, во мрак здания ВГМ.