Мальчик в пузыре

Камило всегда рассказывали только романтизированную версию гибели его дедушки Педро. Жертвоприношение, подвиг, который должен взывать к совести. Её рассказывали так часто, что, кажется, он может процитировать эту историю слово в слово. Стоило только бабушке вновь вспомнить о ней, как на её глазах появлялись слёзы, а в её ломающемся голосе слышалась смесь гордости и боли. В конце концов, именно так родилось чудо, и благодаря этому они оказались здесь. Живые и в безопасности. Только через много-много лет, их абуэла решит поведать о том, что же случилось тогда на самом деле. О том, как их предку пришлось умереть, чтобы бабуля могла спокойно жить со своими детьми, о том, как он поднял руки перед лицом насилия, которое унесло его жизнь. Всё было так скоротечно и ужасно, будто прозвучал реквием, который никогда не должен был звучать. О том, как Альма рыдала на камнях у реки, прося бога о пощаде, когда вода окрасилась в алый цвет из-за крови Педро. Волшебство пришло, но какой ценой. Камило не плакал, как его кузины или его дядя с мамой. Нет, он всегда старался поддержать их, потому что именно он всегда должен облегчать боль других, вызывать кратковременную улыбку. Даже когда он был шокирован правдивой версией прошлого, он и представить себе не мог, что реальная жизнь намного грубее и жестче. Доказательством к этому были те события, что произошли в роковой день. Он всегда был впечатлительным ребёнком, способным с лёгкостью впитывать эмоции других, даже если они и приносили ему боль. Возможно, эта черта передалась ему от стольких лет совместной жизни с чудесной, но импульсивной матерью. Может быть, поэтому он и проникается ужасом, который проявляется на лице Карлоса, когда на улицах города начинается настоящий ад. Он не может проронить ни слова. Он всегда чувствовал себя в безопасности рядом с Карлосом, но сейчас всё ровно наоборот. Безопасно только там – под крышей Каситы, где он обычно смотрел в окно, выпивая тайком украденную бутылку вина. Но точно не здесь. Не с ним. — "Боже мой, беги!" Его руана рвётся на части, когда Карлос тянет его за собой, дабы поскорее уйти от развязавшегося конфликта. Он собирается последовать за ним, как велит ему разум, но не может удержаться и не затормозить, упершись каблуками в землю, когда видит, что хозяйка гостиницы лежит на земле с огнестрельным ранением в животе. Её цветочное розовое платье окрашивается в красный цвет, и это всё, на что может смотреть Камило. Страх сжимает его горло в тиски. Кажется, он перестал дышать. Тяжело пыхтя, он отталкивает от себя Карлоса и бежит так быстро, как только может, пока не оказывается рядом с телом женщины. Мужчина в панике, с его глаз текут слёзы, а на лице застыла гримаса боли. Он прижимается к её телу, крича о помощи, которая никогда не придёт, ибо одна часть города бежит в поисках спасения, а другая, одетая в форму, стреляет друг в друга из автоматов и... Карлос хватается за него цепкой хваткой утопающего, тянет за руку, пытаясь заставить бежать с ним, но не может. Камило должен помогать людям, попавшим в беду. Он – Мадригаль. Эти слова прочно укоренились у него в мозгу, заставляя вздрагивать каждый раз, когда он видит чьё-то несчастье, в особенности смерть. — "Мы- мы поможем вам, сэр! Отведём её т-туда, где безопасно!" — "Где безопасно!? Мы в мясорубке, мой мальчик!" — Кажется, ещё чуть-чуть и сердце старика не выдержит. Отчаяние овладевает Камило настолько, что он даже не сумел заметить, как к ним подкрался какой-то мужчина в форме, направив на них винтовку. Хозяин посады поднимает руки к небу в знак искупления, его лицо мокрое от слёз и бледное, как лист бумаги. В то же время, женщина, лежащая на кровавом полу, задыхается, пытаясь хоть как-то спастись. Камило ничего не может сделать против такого, только медленно поднять свой испуганный взгляд и дрожащие руки. — "Вставай! Сейчас же!" — Этот мужчина выглядит старше тех парней, которых он видел раньше, его кожа загорелая и слегка потрескавшаяся, признак плохой жизни. Пот стекает с его лица, и видно, как его камуфляжная форма пропиталась кровью. Камило понимает, что единственное, что нужно делать, когда на тебя направлен пистолет – это подчиниться приказам его владельца. — "Вставай или я пущу тебе пулю в лоб, сучоныш." Он знает, что Карлос трясётся также сильно, как и он сам. Опасаясь за их жизни, он снова испытывает то мерзкое чувство вины, которое копилось у него в животе. Неприятное, гадкое чувство, что заполняет желудок до краёв. Если бы он только остановился и послушал его, то их бы сейчас не грозился проткнуть насквозь человек с винтовкой. Чёртовой винтовкой. — "С-сэр, прошу вас…" — "Заткнись!" — Мужчина отвлекается на шум приближающейся стрельбы, а Камило только и может представлять, что там происходит. Наверное, солдаты пытаются контролировать ситуацию, но делают только хуже, в результате чего погибают невинные люди, как эта женщина под их ногами. Он понимает, что тоже скоро умрёт, но это не так уж и плохо. По крайней мере, это безумие закончится. Он вздрагивает, когда слышит выстрел, и широко открывает глаза, когда понимает, что стрельнули не в него. Старик падает на землю, словно костяшка в домино, и душераздирающие крики наполняют округу, ещё больше усугубляя атмосферу апокалипсиса. Камило закрывает уши руками, этот жест заставляет его вспомнить о сестре, и этого достаточно, чтобы тихо разрыдаться. Как же громко… Предсмертный вопль хозяина гостиницы разрывает барабанные перепонки, после чего звучит последний выстрел, что попал прямо между его бровей. Кровь попадает на руки, ноги, пачкает его руану, и он даже не замечает, когда тоже начинает кричать. *** Ему просто нужно немного арепаса с яйцом*, и он будет, как новенький. Это первое, о чем он думает, когда начинает приходить в себя, облизывая обветренные губы. Густая слюна имеет кисловатый привкус. Чувство сродни похмелью, но ощущается гораздо хуже. Когда он пытается открыть глаза, то вспоминает, что рядом нет его тёти Джульетты, которая бы исцелила его, он не в Энканто, а его голову полностью покрывает какая-то грязная тряпка. Он едва может дышать. Какого черта... — единственное, что проносится у него в голове. Камило даже не уверен, жив ли он ещё. Он видит только размытые цветные силуэты сквозь ткань и слышит неописуемые звуки, от которых его передёргивает. Дыхание Камило учащается, когда он пытается поправить кусок ткани на своей голове, чтобы просто-напросто не задохнуться. Его кудри, наверно, спутались и превратились в огромный клубок, который разобрать под силу только его отцу. Вопреки всем ожиданиям семейства, его папа Феликс – эксперт по части укладки волос. Камило помнил, как отец заботился о волосах Долорес, когда она уходила в школу, как заплетал косы его маме, когда они совсем спутывались. Он очень скучает по его большим и нежным рукам, что всегда давали только ласку. — "Где- Где я!?" — Паника искажает его голос, добавляя нервозности, отчего он срывается на последнем слове. Он не знает, где он, с кем он и что происходит, но он отчётливо ощущает движение и качку повозки под собой. Он должен сидеть смирно, если не хочет, чтобы его голова закружилась. На словах звучит просто, но на деле – совсем нет. Его начинает мутить. Рядом с ним раздался небольшой смешок, что исходил от какого-то мальчишки. Он осторожно повернулся в сторону, откуда появился этот звука. — "Эй, малолетка уже проснулась. Странно, а я думал, что второй оклемается быстрее." — его акцент звучит очень…знакомо, будто он из самых родных мест. Но его голос совершенно не располагает к себе. Слишком угрожающий. — "Ну, как видишь, мелкий оказался крепким орешком." — другой голос, намного грубее предыдущего, но в тоже время более спокойный. Видимо, его владелец не старался задеть Камило, только указать на очевидное. Но это даже и не важно. Сложно думать о чём-то таком, когда ты не можешь видеть абсолютно ничего. — "Карлос!? Карлос, ты здесь!?" — "...Кто-нибудь, заткните уже этого барана…" — "Малыш так беспокоится о своём любимом. Как мило, да? Парочка пидарасов," — первый голос прервал его, с презрением произнося эти оскорбления. Камило выкрикивает в ответ пару проклятий, прежде чем начать ползти, но у него ничего не выходит. Чьи-то крупные и сильные руки удерживают его. Надёжные и сильные руки. — "Стой на месте, а не то свалишься." — "Где мой друг!?" — Он чувствует, как слезы просто текут по его сухому лицу, потому что у него нет сил даже для того, чтобы нормально поплакать. Уголки рта неприятно зудят из-за засохшей слюны, и он чувствует, как его лицо горит и распухает, приобретая красноватый оттенок. — "Вон он лежит, рядышком. Главное, чтобы не подох," — какой-то парень смеётся на эту реплику, что полностью ошеломляет Камило. Он кричит, прытко извивается, пытаясь встать. Но всё, чего он смог добиться, это получить удар рукоятью пистолета по голове. Когда лицедею вновь удаётся очнуться, он перестаёт ощущать движение повозки под собой. Воздух сырой и достаточно влажный, что совершенно сбивает с толку до тех пор, пока грубые руки не срывают с его лица этот мешок. Камило требуется целая минута, чтобы прийти в себя и полностью привыкнуть к свету. Но привыкать особо не к чему. Он находится в маленьком деревянном сарае, что выглядит пыльным, неухоженным и чудовищно диким. Он понятия не имеет, куда их привезли, но его дыхание учащается, когда он замечает высокого мальчика, что почти полностью обвязан верёвками. Точно так же, как и он сам. Карлос выглядит потрёпанным и грязным, на его глазу красуется огромный синяк, который опухает сильнее с каждой секундой. Красивые каштановые волосы прилипли ко лбу, пот проступает на его коже и неприятно блестит на фоне единственной лампочки в этой комнатушке. — "Ну-с, раз наши принцессы соизволили проснуться," — раздается хрипловатый голос, и тогда Камило наконец поднимает глаза на взрослого мужчину перед ними. Он одет в ту же униформу, что и остальные, пот впитывается в неё, оставляя небольшие пятна, и, видно, как одежда прилипает к его белой коже. Мужчине, должно быть, лет сорок или пятьдесят, черная густая борода украшает его сильные черты лица. — "Что тут скрывать, я уже, было дело, начал думать, что вы и этого не сможете сделать…" — "Где я? И где— где мы? А вы ещё кто-?" — Из пересохшего рта вырываются неровные вдохи, а тело болит так, как не болело никогда в его жизни. Впервые он ощущает себя так отвратительно. Мужчина прерывает его цепочку вопросов, разразившись раскатистым смехом, который шёл из его живота, судя по всему. Он сжимает его рукой и переводит свой взгляд на тело Карлоса. Камило замечает, что тому заклеили рот скотчем, и эта деталь вызывает у него неподдельный страх. — "Тихо-тихо. Не стрессуй раньше времени, пацан. Ещё успеешь понервничать," — он притаскивает стул, на который садится, чтобы и дальше весело наблюдать за мучениями Камило. По крайней мере, он не бьёт его. Всё могло быть намного хуже. Он ведь ещё жив. В отличии от людей с той деревни, которые уже успели встретить свою погибель. Эта мысль застает врасплох, когда его тело внезапно начинает покачиваться, спазмы скрючивают и захватывают его всего, пока он не начинает блевать на пол. Рвота обжигает трахею, во рту неприятно кислит, а тяжёлое дыхание сбивается, когда он начинает хныкать от боли, отвращения и страха. Человек перед ним почти не наблюдает за этой отвратительной сценой. А если и наблюдает, то ему всё равно. — "Слушайте, мальчики, вы должны сделать для нас кое-что очень простое. Вы дадите нам номера телефонов ваших родителей, мы попросим у них выкуп за вас, и никто не пострадает. Если мы будем сотрудничать, то все уйдут целыми и невредимыми, ясно?" Мужчина в форме достает сигарету из небольшой пачки, которая лежала в кармане его штанов, поджигает её и начинает медленно курить, в его глазах мерцает хитрый огонёк. Они болотного цвета, но из-за плохой освещённости, становятся почти чёрными. Камило ведь даже не понимает, что это, блять, такое, эти номера телефонов. А если бы и понимал, то ни за что не выдал бы им их, особенно, если это как-то связанно с его родными. Зеленоглазый мужчина подает сигнал какому-то подростку, который, как оказалось, и был тем, кто ограбил пожилую пару в деревне. Он выглядит неотёсанно, на нём надеты только их форменные брюки, да белая замызганная футболка. На лице была недовольная мина, которую он старался прятать из-за уважения к этому человеку. Он быстро подошёл к Карлосу, на которого указывал мужчина, и снял изоленту с его рта. — "Нет, пожалуйста! Просто отпустите нас! У меня нет денег!" — Как только скотч срывается с его губ, Карлос начинает кричать. Теперь понятно, почему они сразу же решили заткнуть его. Камило с трудом соображает, тело всё ещё трясётся из-за недавней тошноты, в ходе которой он выблевал всё, что ел последние несколько часов. — "Но у твоей семьи есть. Я прав, педик?" — темнокожий парень говорит об этом, как о чём-то само собой разумеющемся, то и дело шугая Карлоса, забавляясь его реакцией. Карлос тоже дрожит, смотря на его лицо можно с лёгкостью понять, что он испытывает внутри себя. Мальчишка в шутку бьет его по лицу, и это удивительно, как кто-то настолько юный может нагнать столько страха. Выглядит также нелепо, как если бы большая и храбрая Луиза трусила перед кем-то маленьким и слабым. Единственный взрослый мужчина в комнате не перестаёт глазеть на Камило, и не понятно, хорошо это или плохо. Он чувствует, как по коже пробегают мурашки, и он не может это контролировать. Его руки намертво связаны за спиной, но он всё равно пытается усесться более удобно, чем вызывает улыбку у мужчины. — "Вы, видно, ещё не поняли, ребятки. Я командир Салазар из Революционных вооруженных сил Колумбии. У нас была довольно тяжелая неделя, поэтому, давайте будем избегать лишних ссор и решим этот конфликт быстро и мирно, хорошо?" — Салазар вновь приказывает что-то мальчику в форме, который чуть позже приносит старое и невиданное ранее устройство. — "Ты, с кудряшками, как тебя звать?" Он боится, что всё тоже самое повторится и с ним. Карлос, кажется, испытывает тихий приступ паники, который скоро перейдёт в нервный срыв. Камило пытается прикусить нижнюю губу, слезы всё ещё катятся по его щекам, пока не падают с конца подбородка. Он не может назвать свою фамилию, он не может дать им хоть малейший намёк на то, где искать его семью. Он должен защитить их. — "Ка- Камило… Камило Рамос," — с трудом выговаривает он, решив использовать вместо этого фамилию, которую однажды услышал в Энканто. Он надеется, что прозвучал достаточно правдоподобно, чтобы у командира не было причин сомневаться. Он и не сомневается. — "А тебя?" — какой-то парень недовольно спрашивает, пиная тело Карлоса. Последний остаётся лежать, словно в ступоре, пока не получает ещё один пинок, что заставляет его глухо застонать от боли. Видеть, как кто-то так жестоко пытает его, и не иметь возможности помочь – это то, что заставляет Камило чувствовать себя ещё более бесполезным и отчаянным, чем он был прежде. — "Карлос Вальдес! Н-но, у меня и семьи нет, я клянусь. Мои мать с отцом давно умерли и- я сирота, сэр. У меня нет денег," — он начинает громко реветь. Камило старается зажмуриться очень сильно, лишь бы не видеть всего этого ада, что происходит сейчас. Салазар лишь закатывает глаза. Похоже, ему не нравится, когда кто-то только и делает, что ноет перед ним. — "Что-ж, раз у тебя нет родни, то на кой ты нам тогда нужен? Такого бесполезного ублюдка придется только убить—" Ему трудно осознать серьёзность его слов, непрекращающуюся угрозу неминуемой смерти. С момента начала всей этой катастрофы, он ясно осознает, что, возможно, не выйдет отсюда живым. Что он больше никогда не увидит своих родных, свою маму, своего отца. Он не должен был покидать Энканто. Безопасное и приятное место, которое он бросил из-за минутного разочарования. Он уверен, что его семья в конце концов поняла и приняла бы его. Да, со скрежетом и трудностями, но это было бы намного лучше, чем столкнуться с чем-то подобным, почувствовать себя в ловушке настоящего кошмара, который окутывает его невыносимыми смертельными объятиями. Во всем виноват он сам. Он закрывает глаза, дрожа, уже не особо пытаясь выбраться из цепких лап верёвок, которые удерживают его в болезненном и неудобном положении. Волосы падают на глаза, не давая возможности увидеть им, как он подавлен. Но голос Карлоса выводит из того предчувственного транса, в котором он пребывает. — "Но у семьи Камило есть деньги, много денег! Они владели теми землями, с которых мы пришли, сэр, я клянусь вам…" Камило почувствовал разряд тока, прошедший через всё тело. Как когда Долорес проболталась всем о том, как он списывал на экзамене, или когда Исабела наябедничала их бабуле, рассказав, что Камило сбрасывал с окна водяные шарики, успев намочить при этом парочку горожан. Но даже это не сравнится с тем, что он испытывает, стоит только встретиться своим разочарованным и ошарашенным взглядом с испуганным Карлосом, который знает, что для Камило семья – самое дорогое, что есть на свете, что он скорее решится заживо закопать себя, нежели подвергнуть их какой-то опасности. — "Это правда?" — Командира забавляет эта маленькая игра в переглядки, что они устроили между собой. Кажется, что, вновь соединяясь взглядами, они посылают друг другу какой-то тайный знак, понятный только им. Карлос кашляет, бледнеет, прежде чем отвести взор от Камило, и испуганно обращается к Сазалару. — "Ещё у него есть способности. Он м-может менять свой облик, и я не вру! Только не убивайте нас… Только не убивайте…" Какого хрена он им всё рассказал… Все следы какого-либо веселья исчезают с выражения лица командира, сменяясь опасным флёром, из-под которого трудно определить, что ожидать дальше. — "Ты решил поиздеваться надо мной, засранец?" Для Камило все происходит в замедленной съемке. Слезы перестают течь, потому что, как он может плакать, если его сердце останавливается и разбивается в сей же момент? На мгновение, он перестаёт бояться за его безопасность; внутри себя он испытывает лишь разочарование, гнев и тысячи других эмоций, название которым он не может дать, потому что никогда не испытывал их в своей жизни. Он дрожит и не сомневается, что в любой момент накопившаяся в желудке желчь вновь вырвется наружу. — "Нет-нет, сэр! Это правда! Все в его семье владеют магией. Абсолютно все. Если вы не тронете нас, то мы можем показать, где они живут!" — "Нестор, избавься от этого выблядка, что вздумал пиздеть мне прямо в лицо," — Салазар поднимается со стула и возвышается над Карлосом во весь свой внушительный рост, глядя на него с раздражением, что накапливается в его зеленоватых глазах. Этот парень, Нестор, направляет пистолет на него, и паника охватывает младшего. Пускай он и чувствует невероятную ярость, пускай он и хочет разорвать его на части за то, что он рассказал им про Энканто, про его близких, пускай… — "Нет! Ка-Камило! Ками, скажи им, что это правда! Покажи им всё, молю тебя…!" Его глаза тревожно бегают от места к месту. Наверное, он выглядит жалким, когда впервые испытывает доселе неизвестный страх – страх за жизнь. В голове сразу возникают самые потаённые образы того, как Мирабель, его дорогая кузина, находит его избитое тело в том пустынном переулке, как она трепещет перед этой картиной. Он не может позволить ему умереть. Он не может позабыть о своём единственном предназначении – помогать другим. Он тихо всхлипывает, представляя чистое голубое небо и радугу, которая так напоминала ему о матери, о доме. Вся оставшаяся внутри энергия уходит на то, чтобы мутировать своё тело в форму командира, который так внимательно за всем наблюдает. Уже чужие глаза, что находятся в глазницах Камило, смотрят на Салазара абсолютно пустым взглядом. Да, он хочет сохранить безопасность своей семье, но он также не может позволить Карлосу погибнуть. Он скорее уж тысячу раз сам согласится на собственную гибель, чем один раз увидит его смерть. Трясясь всем этим телом, он слышит, как пушка в руках Нестора тут же падает на землю. — "Это же невозможно…" — восклицает мужчина, начиная захлёбываться воздухом, в то время как изнеможденное тело Камило возвращает его к настоящему облику. К его слабому, но собственному телу. Или не собственному. После всего пережитого, он уже не знает, кто он на самом деле. Если ему придется перестать быть Мадригалем, чтобы никто из родных не пострадал, он это сделает. Без лишних слов. Взгляд Камило вновь встречается с Карлосом, и он уверен, что тот знает, как облажался, стоит лишь увидеть обречённость и опустошенность в его больших карих глазах. Предатель. Карлос был его опорой, он ведь так его… любил. Он понимает, что на его месте все будут цепляться за любую возможность, лишь бы выжить, но он не может понять, как он мог… Как он только мог. *** — "Спрашиваю в последний раз: где находится твоя ублюдская семейка?" Каждое произнесённое слово сдавливает всё внутри с огромной силой, но Камило всё ещё молчит. Он чувствует, что готов сломаться в любой момент, на нём не осталось никакого живого места от постоянных ударов, что наносят ему солдаты. Он не знает никого из них, только командира Салазара. Но он и не хочет их знать. Он будет молчать до конца и единственное, о чём он может только молиться – это о том, чтобы Карлос тоже молчал. Он предупреждает его, когда парень по кличке Нестор хватает Камило и вытаскивает из комнаты, ведя на допрос к Салазару. — "Даже не вздумай им что-то говорить, Карлос! Если ты действительно любишь меня, то только посмей раскрыть свой рот!" Он сможет выдержать побои. В конце концов, он уже делал это, когда Дамиано и его друзья решили схватить его в переулке и избить. Конечно, их удары совсем не похожи на удары рукоятками винтовок, пинки, которыми его тут одаряют, удары кулаков в переносицу, от которых из носа хлещет кровь, а перед глазами начинает темнеть. Он чувствует, как теряет сознание, но держится. Камило плюет в морду командира, когда видит её перед собой. В ответ слышится смех, блеск украшает его болотные глаза, что невероятно сочетаются с формой, которую они носят. Это заставляет вспомнить дядю Бруно, его светящиеся зелёные глаза во время очередного видения. Как бы он сейчас хотел оказаться рядом с ним и его тупыми крысами. — "Послушай, не буду лгать, ты мне нравишься. У тебя хотя бы есть яйца, в отличии от твоего ебыря, и даже несмотря на то, что ты гомик, ты достаточно неплохой пацан. Поэтому, присоединяйся к нам," — Салазар присаживается рядом с ним, вытирая носовым платком слюну, почти попавшую в левый глаз, а затем вытирает этой же тряпкой кровь Камило возле его губ и щёк. — "Можешь не говорить, где засело твоё семейство, мне уже всё равно. Но тебе придётся работать на меня…Ты меня слышишь? Или ты, ко всему прочему, ещё и глухой?" Салазар тихонько трясёт его за плечи, чтобы Камило вновь пришёл в себя. — "... Д-да, сэр. Но, обещайте, что моя семья- вы не тронете мою семью…Не смейте…" — "Как трогательно, парень. Твой настрой мне по нраву," — командир встаёт, криво улыбаясь, когда он смотрит на истерзанное тело Камило. Верёвки больше не стягивают его, так что, единственное, что мешает ему встать и пойти – это чудовищная усталость. А ещё чувство, будто каждая косточка в нём окончательно поломана. —"Добро пожаловать в революцию, Камилито." Одним только движением, Салазар заставляет ополченцев, что последовали за ними, что терроризировали его целый час – долгий и мучительный час – уйти, оставив Камило наедине со своей невыносимой болью и обрывистым дыханием, свидетельствующим о его плохом состоянии. На мгновение командир останавливается, кажется, что он скажет что-то напоследок, но он молчит. Лицедей слышит несколько тяжёлых шагов от боевых ботинок, после чего наступает тишина. Он один в этой сырой комнате. Сейчас надо начать плакать, но сил на это больше нет. Он лишь сухо наблюдает, как несколько капель воды стекают с ближайшей к нему стены, как деревянные палки пытаются удержать ломающуюся и протекающую крышу этого тайного места. Он размышляет, не идёт ли дождь из-за его мамы, не плачет ли Пепа по нему. Он прикрывает веки и старается сделать глубокий вздох, но не может. Всё горит изнутри, когда он пытается вздохнуть полной грудью. Его правая рука, грязная и вся в крови, ползет по земле, пока не оказывается прямо перед ним. Он трогает свой сломанный нос, опухшие глаза и губы, и чувствует, что… Это его лицо. Впервые он узнаёт себя самого, не прибегая к помощи зеркал, что висят в его комнате. Он начинает задыхаться, когда слышит, как открывается дверь. Страх сковывает всё тело, которое ломает от мелкой судороги. Они снова собираются обидеть его. Они собираются бить его. Или они собираются— — "Уже проснулся, сынок?" — Голос пожилого мужчины звучит так тепло и успокаивающе, как горячие каштаны в холодную зиму. Он не может полностью разглядеть его, так как взгляд ещё затуманен, поэтому он просто слабо кивает. — "Слава богам. Эти сволочи не знают меры… Давай немного подвинемся. Сара, хорошенько схвати его, а я буду толкать." Внезапный приступ неописуемой боли заставляет сильнее сжать челюсть, чтобы заглушить крик, который пытается вырваться наружу. В этот момент он замечает, что рядом с сеньором стоит какая-то девушка, кажется, ровесница Луизы. С такой же смуглой кожей, как и у него, и смоляными волосами, что аккуратно собраны в две косы. Она тоже беспокоится за него, если это, конечно, ему не чудится. — "Хорошо-хорошо, будет немного больно, так что потерпи. Не думаю, что твои кости сломаны, но рёбра мы проверим. Сарита, следи за температурой, ладно?" — Голос старика - самое приятное, что он слышал за весь свой ужасный день. Камило расслабляется в его руках и безуспешно пытается наблюдать за тем, что он делает. Мужчина слабо улыбается ему, хотя и выглядит слегка бледным. — "Я – доктор Гузман, а это моя племянница Сара. Мы позаботимся о тебе, ладно? Всё скоро пройдёт, вот увидишь." Они не похожи на партизан. Они похожи на обычных нормальных граждан, таких же, как и он. Ему хочется верить его приятным словам, хоть это и даётся с трудом.