Мальчик в пузыре

Смотреть в мрачную бездну, что именуется потолком, не приносит ей никакого успокоения. Ванная комната засасывает её в ливень эмоций, каждая из которых разрушительнее предыдущей, гораздо разрушительнее. Маленький, безобидный предмет лежит в её руках, последствие её необдуманных действий. Она должна быть счастлива, но трудно испытывать какие-то позитивные чувства, когда жизнь так резко перевернулась с ног на голову. Долорес потирает щёки тыльной стороной ладони, растерянность каплями пота проступает на лбу. Смуглое лицо приобретает бледноватый оттенок, когда её взгляд останавливается на крошечном тесте. Кто же знал, что всё пойдёт именно так. Похоже, что наличие мужчины мечты, как и ребёнка, недостаточно для полного счастья. События в Касите медленно выходят из-под контроля. Их силы никуда не исчезают, да и семейство ведёт уже давно привычный образ жизни. Её родители ничуть не изменились, папа всё также старается изо всех сил сохранить мир и покой в собственной семье. Он справляется с переменчивым настроением её матери, заботится о Долорес также, как и о Тонито, но в этом всегда неунывающем человеке всё равно ощущается некая опустошенность. Погода не меняется уже целых два месяца. С того дня, как Камило исчез, её мама стала неуправляемой, и кто она, чтобы её осуждать? Пепа скучает по своему сыну, и никто из них даже не представляет, куда он мог деться. Единственный, кто никак не изменился, – это Антонио. Он всё также теплит в своей душе детскую надежду, просит помощи у животных, веря, что его братишка однажды вернётся домой. Долорес же с трудом справляется с тяжёлым грузом осознания того, что в этом происшествии есть и её вина. Хоть кузины и говорят, в особенности две младшие, что это не так, но она то знает лучше. Про дядю Бруно и говорить нечего. Мужчина почти не выходит из своей комнаты, а если и выходит, то бросает виноватые взгляды на её мать всякий раз, когда решает поесть с ними – прошло столько лет, а их семья всё ещё не может назвать себя полной. Все думают, что дело в обычной ссоре между братом и сестрой, которая длится с тех пор, как родились тройняшки, но, в отличии от остальных, Долорес – единственная, кто может услышать правду. Поэтому, она уже давно знает о том, что происходит между ними. Долорес пытается понять обоих, вставая на две стороны сразу. Её маме нужно видение, чтобы иметь хоть малейшее представление о том, что происходит с Камило. Но Бруно не намерен сдаваться, несмотря на то что Пепа начала избегать его, словно чуму, и даже Мирабель не может исправить этот беспорядок, в который они превратили свои отношения. Долорес лишь тихо вздыхает на всё это. (Она просто чертовски скучает по своему младшему брату, пусть ему и удавалось действовать ей на нервы). Девушка прикусывает нижнюю губу, и, задрав голову вверх, смотрит в чарующую темноту потолка, пока не осознаёт, что находится тут слишком долго. В Касите, к великому несчастью, только одна ванная, и ей не хочется привлекать к себе ненужное внимание. Не сейчас, когда все стали немного более восприимчивы к семейным проблемам и тайнам. Даже Луиза не избежала многочисленных расспросов во время прошлого ужина, о её жизни, заботах и поклоннике – она очень нравится одному юноше, Долорес это знает. Она уверена, что семья постарается избежать ещё одного неприятного инцидента, подобного тому, в котором оказался Камило, и она должна быть рада этому! Должна. Но, почему-то, это только сильнее разжигает гнев в её душе, который она сдерживала слишком долго. Поскольку… Почему они не могли проявить хоть немного нынешнего сострадания, когда её брат был здесь? Почему они ведут себя так, будто он для них лишь жизненный урок, через который пришлось пройти? Это не только злит её, но и кое-чему учит, поэтому ей удаётся достаточно хорошо спрятать маленький тест в кармашек своей юбки. Она выходит из ванной, смотря на тёмные углы боковым зрением. Никогда не знаешь, когда там может появиться одна из крыс Бруно, которые рассказывают Антонио абсолютно всё обо всех. Сумрачный коридор навевает неясную тоску, объяснение которой Долорес не может найти, поэтому старается не зацикливаться на этом. Есть куда более важные вещи, на которых нужно заострить своё внимание, срочные и пугающие вещи. Тест дал положительный результат. Она ждёт ребёнка от Мариано, а ведь они даже не женаты. Она уверена, что её абуэла оторвёт ей голову за то, что она вела себя так глупо, позволив ему сорвать свой цветок. Мысли разъедают её изнутри, пока сильная хватка не сжимает её правое запястье, притягивая Долорес к своей младшей кузине. В глазах Мирабель застыла растерянность, она не отпускает Долорес, даже когда последняя тихо взвизгивает, пытаясь освободиться от её цепкого захвата. Похоже, способность к суперсиле есть не только у Луизы. Девушка отводит взор, слегка морщась, когда замечает, что Мирабель заглядывает ей прямо в душу своими светло-карими глазами. — "Ты что, что-то прячешь...?" Пожалуй, Долорес и правда не мастер скрывать настолько очевидные вещи, как её волнение. Тест у неё за спиной, внутри кармана юбки. Ещё бы чуть-чуть, и Мирабель нашла бы его. — "Ничего," — она издает приглушенный писк, который заставляет младшую недоверчиво поднять брови. — "Ладно-ладно," — Мирабель говорит протяжно, медленно, перед тем как сухо вывалить всё, что есть на уме, — "ты была в ванной целую вечность и ничего не случилось? Эй, ну же, я ведь не тупая." — "Нет, тупостью ты не страдаешь, только паранойей, кузина," — шепчет она в ответ своим обычным тоном, и Долорес клянётся, что её щёки жутко покраснели. Ещё немного и она упадёт в обморок из-за переполняющего разум волнения. Желудок будто переворачивается, оставляя после себя непреодолимый приступ тошноты. Мирабель закручивает пальцем длинную нитку, что свивает с её белой рубашки. Ткань приятно облегает её тело, и, кажется, она заметно подросла. Эта мысль – как удар под дых. Долорес сразу думает о Камило, о том, что он становится старше, растёт, где-то там, вдали от неё. Она позволила ему немного свободы, а взамен получила лишь спонтанный побег, который заставлял чувствовать себя преданной. Но ощущение предательства давно прошло, теперь она только и хочет, чтобы он поскорее вернулся. Жизнь без него потеряла свою былую искру. Блестящие глаза Долорес встречаются со взглядом сестры, в котором видна такая же нескончаемая боль. Они обе справляются с ней по-разному, но это не значит, что младшей не больно вовсе. — "Сегодня его день рождения. Я знаю, как тебе нелегко, и— ну, и я- я хочу сказать тебе, что я всегда рядом и—" — "Я знаю. Но ты ничего не сможешь исправить, Мира. Пусть всё идёт своим чередом." — "Нет, подожди!" — Долорес пытается развернуться, пробить себе путь к своей звукоизолированной комнате, где ей удастся запереться от окружающего мира и погрузиться в свои заботы. Ей срочно это необходимо, но Мирабель не отпускает её так просто. — "Что- что ты…" — беспокойство светится в глазах Долорес, которые блестят от непролитых слёз. Она досадливо вздыхает, стараясь впитать их обратно, как делала это всю свою осознанную жизнь. — "Ты что-то скрываешь." Она шмыгает носом, когда отворачивается от Мирабель. Ей не хочется смотреть в её глаза, и младшая девушка, воспользовавшись моментом уязвимости, тянется к спине сестры, и забирает маленький предмет из чужого кармана. Это происходит так быстро, что Долорес едва успевает это заметить. Шокированный взгляд Мирабель пляшет между тестом на беременность, и ошеломленным лицом кузины. Эта маленькая игра продолжается до тех пор, пока девушка не отступает назад, пряча вещь в свою вышитую сумку. Долорес молча наблюдает за этим, вздрагивая и бледнея с каждой минутой. — "Ты…" — "Ни слова, Мирабель. Ни слова," — удивительно громко выпаливает Долорес, страх застыл на её чертах, пока она осторожно отступает назад. У младшей из Мадригалей мысли в голове хаотично двигаются, сталкиваясь в бурную реку впечатлений, которую она не может обуять. Последние несколько месяцев и так были чересчур тяжёлыми, а эта неожиданная новость добила её окончательно. Ребёнок. — "Он ведь от Мариано, да?" На лице Долорес промелькнуло заметное раздражение, но она выглядит такой печальной и уязвимой, что оно блекнет на фоне других распирающих голову эмоций. Её можно понять, ей приходится иметь дело не только с исчезновением брата или перепадами настроения нервной матери, но и с собственным растущим животом. Она не хочет познавать на себе чью-то жалость, ведь это – поистине ужасное чувство, которое вообще можно испытывать к кому-либо. Долорес хмурится. — "Конечно от него. За кого ты меня принимаешь…?" — "Ни за кого! Прости! Прости, я просто… Я не знаю, что и сказать…" — нервная усмешка слетает со рта Мирабель. Усмешка, которая сопровождала всю её жизнь, без которой она не смогла бы справится с накопившимися трудностями. Не будь её, то она бы, наверняка, сошла с ума в тот же день, когда не получила свой дар. Ребёнок, пусть и появившийся не в браке, был бы хоть какой-то радостью в семье, поводом для праздника. Но текущая обстановка в Касите не самая благоприятная для данных новостей. Тётя Пепа и Дядя Бруно почти не выходят из свой комнат, Дядя Феликс, похоже, в любой момент готов сорваться, а бабуля снова холоднеет и отстраняется ото всех, потому что только так она умеет справляться со своими страданиями. Мирабель чувствует себя истощённой. После того, что она сделала для спасения семья, всё возвращается на круги своя. Вновь происходит что-то, что снова затягивает их в эту адскую дыру. — "Тогда не говори вовсе, Мирабель. Ни слова. Семья не должна знать, Мариано не должен знать, так что, прошу, отойди и дай мне разобраться самой." — "Но—!" — "Ни слова," — Долорес шипит, костяшки пальцев побелели, когда она крепко схватилась за юбку, чтобы немного склониться над младшей. — "Научись хранить чужие секреты." Мирабель вовсе не хотела быть грубой или резкой с ней. Её единственная кузина всегда была так добра и отзывчива ко всем. Внутри неё теплится такое нежное и чуткое сердце, что Мирабель всегда недоумевала, почему Мариано не замечал её раньше. Но, несмотря на безграничную любовь, она срывается, потому что она – обычный ребёнок, который устал тащить на своих плечах бремя всего семейства. Она не их психотерапевт. — "Удивительно слышать такое от тебя, Долорес. Ты никогда не знала, как хранить чужие секреты." Долорес, кажется, поражена её словам, и вздох, вырвавшийся из губ Мирабель, показывает, как быстро она начинает сожалеть о своих обвинениях. Они неуместны, она знает это, и её рот то и дело приоткрывается, не произнося ничего, пока старшая кузина не успевает взять себя в руки, сделав собственное выражение лица более отстраненным. Она всегда делает его таким, когда ей больно, и это заставляет Мирабель винить себя ещё больше. — "Извини— Я просто… Я не хотела…" Долорес протягивает руку с бесстрастным выражением, которое исправляет её омраченные черты, и Мирабель только и остаётся, что достать тест из сумки, да вложить его в её холодную ладонь. Мирабель считает, что должна спасти эту семью, хоть и чувствует нарастающую усталость от того, что ей приходится делать это снова. Как будто они ничему не научились с прошлого раза. Впрочем, и она тоже. *** Два месяца. Прошло два долгих и мучительных месяца, но ему кажется, что пролетели годы в этой дикой местности, где они тренировались на износ, словно животные, перенося трудности, о которых он и подумать не мог. Он учится обращаться с различным оружием, в основном с винтовкой, учится основам рукопашного боя, хоть его худощавое телосложение не слишком помогает ему, и учится выживать в лесной глуши. Он многому обучился, и это, пожалуй, один из немногих плюсов, что он может отыскать в здешних обстоятельствах. Он также учится подавлять в себе приступы травмирующих воспоминаний, и это намного труднее, чем запоминание отличительных признаков ядовитых и неядовитых змей. Своё утро он проводит за игрой с детьми из их отряда. Они смотрят на него восторженным и глубоко взволнованными глазами, и, насколько он понял, их только недавно завербовали, причём насильно, как и его самого. Эти ребята такие маленькие и невинные, поэтому Камило старается скрасить их угрюмые серые дни, как только может. Партизаны добрались до Чоко около недели назад, и этот округ не такой уж и плохой, правда база, которую они успели соорудить, немного грязная: повсюду листья и сломанные ветки, палатка, в которой готовят пищу, всегда воняет гарью, ванная комната чересчур маленькая, а главная площадка, где они собираются каждое утро, напротив, чересчур большая. Камило знает, что ему ещё предстоит отправиться на тайное задание командира за пределами лагеря, и он по-прежнему усердно тренируется с четырёх утра до восьми вечера. Правила в этом мире суровы, но он приспосабливается ко всему, словно хамелеон. Он знает, как это делается. Он делал это всю свою жизнь. Дети смеются слишком громко, когда он начинает изменять части своего лица, делает нос больше, пока он не опускается ко рту, выпучивает глаза и увеличивает уши. Камило тоже смеётся, чувствуя себя ребёнком, который празднует каждое мгновение счастья. Ведь ему исполняется шестнадцать лет, и Карлос даже не помнит об этом. В последнее время они редко виделись, командир поручает Карлосу всё более тяжёлые задания, чтобы занять парня от безделья. (Камило думает, что это делается для того, чтобы отдалить их подальше друг от друга. Он должен быть благодарен за эту возможность, но она не внушает ничего, кроме подозрения.) Когда он проснулся среди других солдат, то рядом не было торта Мария Луиза, не было красочных именных плакатов, которые бы поздравляли его. Его тётя Джульетта не приготовила ему его любимое блюдо – пироги с сыром и гуавой – и его мама с папой не были рядом, чтобы спеть ему Las Mañanitas*, пока Долорес горячо обнимала его, а Антонио не прятался под кроватью, чтобы самым первым преподнести свой подарок. Но всё в порядке. Он хотя бы всё ещё жив. (В конце концов, убийца не заслуживает никакого праздника.) — "Камило, а ты можешь превратиться в щеночка?" — Голос принадлежит Омайре, маленькой девочке, которую он спас в тот день, когда его ранили – тот уродливый шрам до сих пор с ним. Когда у него плохой день или ему снится очередной кошмарный сон, он сразу вспоминает о том, что хотя бы она жива и в безопасности. Он думает о том, что страдания не были напрасны. Камило смеётся тихо, так, чтобы никто из взрослых не услышал. Они ненавидят, когда малыши веселятся, ведя себя, как нормальные дети. — "Может быть, я никогда не пробовал… И не хочу пробовать, вдруг я навсегда останусь щенком?" — "Тогда мы позаботимся о тебе," — маленький светловолосый мальчик поясняет ему всё так, будто бы он слишком глуп, чтобы понять такие простые вещи. Честно говоря, он и не против, чтобы о нём позаботились. Зевота настигает его – недостаток сна, связанный с прошлой ночью, взял верх над Камило. Вчера выпала его очередь дежурить, посему он проживал те бесконечные часы на заранее выпитом кофе и чистом безумии. Он скучает по дневному сну, который очень раздражал его бабулю. Тогда он не ценил это. Сегодня он рад возможности поспать больше двух часов, когда охраняет их базу в полночь, стоя на месте, изредка попивая агуардиенте* из кантимплоры*, чтобы сохранять бодрость духа. Некоторые ополченцы начали нюхать наркотики, чтобы помочь себе прожить эти тяжелые дни. Ему тоже предлагали, но Камило отказывался. Если алкоголь его организм ещё может выдержать, то наркотики – точно нет. Он видел, как на это подталкивают всех новобранцев, и что с ними происходит потом. Незавидная судьба. (Он видел, как Карлос делал это. Он старается не обращать внимание на эту, казалось, постороннюю проблему, хоть голова и трещит по швам, а всё внутри кричит о том, что это нужно остановить.) — "Камило! А если ты потеряешь, типа, ногу, ты сможешь её отрастить?" Камило лишь фыркает в ответ. От этого мальчика исходит куча вопросов, они всегда такие безумные, но Самуэлю только девять лет, хоть он и выглядит старше своих ровесников. Его любопытство и непреднамеренное остроумие всегда заставляет хихикать и улыбаться. — "Не знаю, и знать не хочу, спасибо за вопрос!" Заботиться о них очень забавно. У них уже не будет спокойного детства или юности, но, если он сможет дать им хоть небольшую видимость нормальной жизни, он это сделает. Камило всегда прекрасно справлялся с детворой, и ему жутко смотреть на то, как они ведут войну со взрослыми, хотя должны быть такими, как дети в Энканто; всегда смеяться, играть, быть полными жизни, свободы и всего хорошего. Эти дети выглядят изголодавшимися, измызганными, измождёнными, что не может нравится никому. Ему хочется увести их прочь, к себе домой, дать ту жизнь, которую они заслуживают. В лагере не так много зеркал, но он всё равно замечает, как сильно похудел, и как вместе с тем его мышцы стали крепче. Их немного, но они есть. Диета, основанная на рисе и бульоне, изрядно надоедает, но помогает развивать его медленно меняющееся тело, хотя с ним не произошел тот скачок роста, который типичен для других парней. Вместо этого он становится сильнее. Винтовка ощущается не такой тяжёлой, а бег отнимает не так много энергии. Это уже достижение. — "Ладно, хватит," — быстро тараторит он, когда замечает, как старший солдат марширует к ним. Тото – бородатый, лысый мужчина со светлой кожей и чёрными глазами, за которыми скрывается постоянное раздражение. В нём есть что-то настолько мрачное и тревожное, что Камило сразу же хочется увести группу детей куда-нибудь подальше. — "Пойдёмте посмотрим, может мы сможем чем-то помочь на кухне, хорошо?" — "Не так быстро, Камилито. У них сейчас тренировка, разве командир не сказал тебе об этом вчера ночью, когда ты вернулся с поста?" — Злобная усмешка появляется на губах Тото. — "И ты тоже пойдёшь. Пора бы тебе спуститься с небес на землю." Камило ощущает настойчивую потребность в том, чтобы язвительно ответить на его насмешки. Однако, его мозг ещё не атрофировался окончательно, и он знает, что за его шуткой последует жестокая кара. Поэтому он молчит и закатывает глаза, когда видит, что бородач не смотрит на него. Почему другие считают его более привилегированным, чем они, ведь это совершенно не так. Они тренируются и мучаются почти на равных. То, что он спит рядом с командиром Салазаром – рядом с ним, а не с ним – не означает, что он лучше кого-то. Здешние люди были среди партизан не один десяток лет, а он – всего два месяца. Он знает разницу, но все остальные думают, что нет. Видимо, это обычная человеческая зависть. Камило интересно, почему Карлоса не позвали. В конце концов, он тоже новичок, который вряд ли умеет ловко обращаться с оружием. Конечно, он сильнее и выше на целую голову, да и шире на несколько сантиметров – хотя он тоже сильно исхудал из-за их жесткой диеты, которой они придерживаются. Камило отбрасывает прочь остатки горестных мыслей, пытаясь натянуть улыбку на своём лице, которую он дарит малышам. Они полны беспокойства, и он прекрасно понимает их. Тото, так-то, не самая приятная компания, от него можно ожидать чего-угодно во время очередной тренировки. — "Сегодня твой счастливый день, дружок. У нас тут парочка идиотов, которые пытались сбежать, и только взгляни на них… Гниды жаждали пули," — они подходят к столу, где размещаются чьи-то трупы. Мужчина внимательно разглядывает их, что-то говоря детишкам. Мертвецы грязные, окровавленные и абсолютно голые. Камило с отвращением хлюпает носом, преодолевая острое желание закрыть всем детям глаза. Эта сцена слишком дикая для их юных и чистых умов. Мертвые, похоже, ненамного старше его. Их лица обладают отчётливой молодостью, бледная кожа и едва уловимый запах гниения говорит о том, что убили их недавно. Моргая, он не в состоянии понять, что они хотят сделать с трупами, какова их истинная цель. Напряжение охватывает маленьких детей, которые с отвращением смотрят на покойников. Камило пытается открыть рот, чтобы сказать хоть что-то, но не получается. Руиз перебивает его попытки к разговору, беря всю инициативу к дальнейшим действиям на себя. Камило и представить не мог, что произойдёт дальше. — "Берите это, будем учиться разделывать трупы, малыши. По очереди. Давайте, быстрее!" — мужчина подталкивает их к куче разнообразных пил, некоторые ржавые, некоторые нет, но все они сверкают тревожным блеском, который Камило так презирает. Живя тут, он уже давно привык наблюдать мёртвые тела убитых, но волнение внутри всё равно не исчезает. Оно, склизкое и губительное, как смертельный яд, проникает прямо в душу, лишая его остатков человечности. Подростки в его возрасте боятся темноты, хищных животных, всеобъемлющей глубины моря, высоты, и это более чем естественно, но Камило боится только одного – потерять последнее, что осталось от него в этом диком лесу. Вечнозелёные деревья – свидетели морального разложения его жертвенного сердца. Однажды у него не останется и его. Это пугает. Некоторые дети подчиняются, а Камило застывает на месте, с трудом сглатывая тяжёлый комочек в горле. Он видит, что Самуэль, долговязый и весёлый мальчик, бледнеет, стоя рядом с ним. Похоже, он жутко испуган, потому Камило кладёт ему руку на плечо, пытаясь утешить. Он знает, что это ни на что не повлияет, но как он ещё может помочь? Он неловко улыбается и кивает ему, говоря, что всё будет в порядке, несмотря на то что знает, что это ложь. Порядок не наступит ни сейчас, ни когда-либо ещё. — "Я не буду ждать целый день, кретин. Будешь брать или как?" — Руиз огрызается на другого ребёнка, его неухоженная борода вызывает неясный зуд в костях Камило. Он ненавидит его даже больше, чем Тото и всех вместе взятых. Его абуэла всегда говорила, что ненависть к чужому может отразиться на самом человеке, но это не тот случай. Здесь он полностью оправдан, ибо Руиз – самая жестокая и отвратительная свинья, которую он успел повстречать за свою короткую жизнь. Мужчина, видимо, сумел вычитать ход его мыслей, поскольку его тёмные глаза смотрят на юношу с презрительным выражением. Камило не трус, поэтому он поднимает подбородок выше и смотрит на него в ответ, пока Руиз не переключает своё внимание на девятилетнего мальчика рядом с ним. — "И ты, пойдёшь первым. Хватай пилу." Бледное лицо Самуэля приобретает сероватый оттенок, что делает его похожим на живой труп. Затравленный взгляд мальчика устремляется на бездыханное тело, лежащее слева от них. Немой ужас – единственное, чем можно описать его исказившееся лицо, когда чудовищное осознание неотвратимого проникает в его голову. — "Н-нет, сэр. Я н-не могу…" — "Ах, ты не можешь? Тогда всё понятно," — насмешливо произносит солдат, прежде чем достать пистолет из кобуры, расположенной на боку. Он направляет его прямо на мальчика, и карие глаза Самуэля ошарашенно наблюдают за этой угрозой. Даже Камило чувствует растерянность. Самуэль покорно поднимает обе руки, пытаясь не показывать свою робость. Камило не может такого терпеть. — "Эй, не надо только…" — "Иди и работай, или я нажму на курок. Ты же знаешь, я не умею шутить," — когда мальчики застывают, Руиз слегка наклоняет голову, его палец приближается к спусковому крючку своего оружия. Он снимает пистолет с предохранителя. Камило, к счастью, научился распознавать, когда оружие заряжено, а когда нет. И оно заряжено. — "Он просто боится, Руиз. Я позабочусь о нём, ладно?" — Он пытается вразумить его, но пожилой солдат прославился не только своей безмерной силой, но и отсутствием любого здравого смысла. Раньше это смущало, а теперь только пугает. Такой идиот, как он способен причинить столько вреда. Закатывая глаза, Руиз невесело усмехается, а Самуэль продолжает дрожать, прижимаясь к боку Камило, он медленно тянется к его руке, до боли сжимая её. Если это успокаивает мальчика, то лицедей ничуть не против. — "Хватит лепетать мне что-то на ухо, сынок, лучше пиздуй отсюда. Слабаки должны получить наказание за свою трусость. Давай же!" — солдат делает жест в сторону, призывая юношу отойти от Самуэля, но тот не двигается. Камило хочет спасти испуганное маленькое дитя, что жаждет его защиты. Он думает об Антонио, своём младшем брате, представляя, что тот тоже оказался в такой скверной ситуации, тоже испытал что-то столь же неприятное, как дуло пистолета, направленное прямо в лоб. Шансы того, что Самуэль пострадает возрастают с каждой секундой, и, хотя он хочет помочь, он не знает, как это сделать. Он ограничивается тем, что пытается спрятать невинного мальчишку за своей спиной, глядя на Руиза со всей свирепостью, которая тайно хранится в его душе. Дымчатые глаза смотрят на него с нескрываемой брезгливостью до тех пор, пока мужчина не вздыхает и не проводит грязными пальцами по прядям своей неопрятной бороды. Камило противно просто смотреть на него, и эта неприязнь, похоже, взаимна. Все попытки вразумить зверя перед ним не увенчались никаким успехом, и он опускает свои руки, напряжённо наблюдая за тем, как этот зверь держит в руке пистолет, сохраняя в своём взгляде огонь садистского наслаждения. Он морщит нос от внезапного приступа отвращения. С тех пор, как Камило познакомился с этим человек, он с уверенностью может рассказать о его раздражающей непредсказуемости. От него всегда пахнет газом из зажигалки и терпким потом, испачканная униформа подчёркивает его широкое и корпулентное телосложение. Он – отличный пример того, о чем родители предупреждают своих детей, когда наказывают никуда не ходить с незнакомцами, воплощение настоящего злобного хищника, который бродит в этих огромных джунглях. Камило старается изо всех сил пережить бремя их знакомства, чтобы не стать его очередной жертвой. Он так потерялся в своих мыслях, что не заметил, как спущенный курок отбрасывает ребёнка к ближайшей стене. А ведь Самуэль только успел сдаться, только успел приблизится к ржавой пиле. Глухой звук смерти оставляет его с удушливым, тошнотворным шоком, проходящим через всё его существо. Как молния, которая иногда случайно попадала в него, когда мама была особенно угрюмой. Его сотрясает всего, и бесплодный холод тела уходит вниз, оседая в больших, боевых ботинках. Листья хрустят, как ломающиеся хрящи, когда массивное тело падает на них сверху, тяжёлый груз, дарующий живой кошмар его психике. Кровь тугой и пульсирующей струйкой течёт со лба Самуэля, смертельная рана ошеломляет группу перепуганных детей на фоне однобокой ехидной ухмылки, исходящей от мужчины. Сердце подпрыгивает к горлу, и Камило видит что-то яркое и красное. Он никогда не выходил из себя так, как делает это сейчас, пока время летит быстрой чередой. Он не чувствует ничего, кроме слепой ярости. Неописуемое бешенство покидает его, и он кипит, когда замечает большой нож, заботливо лежащий на земле. Камило срывается с места, берёт его и неожиданно, в порыве своих раскалённых чувств, атакует большого человека перед собой. Протыкая его упругую плоть, он начинает реветь, находясь в полнейшем бреду. — "Мерзкий выблядок!" — Руиз едва переводит дыхание, чтобы издать угрожающий рык, трогая своё окровавленное предплечье, параллельно защищая собственную грудь, но это и ни к чему. Камило целится в его потную паскудную шею. — "Почему ты убил его —! Почему, почему, почему, почему!" — Эта мантра звучит, как невнятный, жалкий и отчаянный вой. Ополченец держит его на расстоянии, даже когда Камило начинает резать его искалеченные руки, прокладывая себе путь ножом. — "Ему было страшно! Страшно!" Руиз, тряся его за вертлявые руки, обнажает свои сверкающие зубы в животной реакции. Мужчина намного сильнее его, и подбородок младшего дрожит, пока он не прекращает свои попытки нападения, предательски начиная всхлипывать. Прошли недели с тех пор, как он в последний раз плакал, и вот он здесь, обмякает и разваливается на куски перед человеком, которого он ненавидит больше всего на свете. Руиз вскрикивает, зовя командира, пока слабый молодой рекрут опускается на землю. Рыхлая чёрная почва пачкает его штаны, ладони сжимают ткань, пока он не оставляет окровавленный нож позади. Всё вокруг затихло, будто бы окружающий их мир исчез со смертью этого ребёнка. Он прислушивается к этой неестественной пустоте, пока его с силой не поднимают на ноги, в ушах звенит статический шум, который выбивается из его глупой головы с помощью звонкой пощёчины. Камило ещё не осознал, что произошло с ним. Всё вокруг расплывается, смешиваясь в цветные блеклые образы, пока его мутный взор не замечает разъяренные черты лица командира Салазара. Это он дал ему эту пощёчину, если судить по его поднятой правой руке. Левой он обхватывает его обнаженную шею. — "У тебя, что, крыша поехала, пацан!?" — Гортанный голос достигает его слуха, он смотрит на взволнованного человека перед собой взглядом полнейшего идиота. Глаза командира сверкают яростным блеском, ноздри раздуваются, прежде чем он с силой швыряет его на землю. Нижняя губа Камило краснеет, рваная рана раскрывается вновь, но он не обращает на неё никакого внимания. По крайней мере, пока. Отсутствие нужной реакции побуждает Салазара прорычать фразу, которую лицедей не может расшифровать. Он напал на кого-то. Он пытался кого-то убить. (Онзаслуживалэтогоонзаслуживалэтогоонзаслуживалэтого) Хныкая, Камило начинает что-то щебетать, его израненные губы начинают подрагивать. — "Он убил его…" Его голос звучит хрипло, а сдержанная подача ярко контрастирует с его кротким и жалким внешним видом. Руиз пытается броситься на юношу, но его останавливает его же командир. Салазар злобно смотрит на мужчину, размышляя о том, что творится в его воспалённом разуме. Мозолистая рука замахивается, готовясь покарать молодого преступника. — "Нет! Он заслуживает большего, чем простая пощёчина," — посторонний возглас схож со скулежом мелкой собачонки, которая решила, что она тут командует. Но Камило это не волнует. Если ему суждено быть убитым, то так тому и быть. Он ни разу не пожалеет о том, что сделал. Его мать не растила его лицемером. Салазар, глубоко задумавшись, жестом указывает на двух новобранцев. — "Поднимите его, руки на ограждение." — Оба человека беспрекословно выполняют его приказ, подхватывая его за руки, заставляя встать напротив ограды из зеленоватых листьев и брёвен, и, Боже мой, Исабела бы ахнула, если бы увидела это уродство. — "Снимайте его рубашку. Живее, блять!" Камило борется с новобранцами, царапает одному из них лицо, пытаясь вырваться из их хватки. Частички чужой кожи остаются под его ногтями, суровое напоминание о его борьбе. Они не сломают его. Не сломают. Кое-как, но они обездвиживают его, и он застывает на месте, когда Салазар подбирается к его открытой спине с веткой в руках. Камило немного поворачивает голову, боковым зрением замечая, что это не обычная ветка, а ветка самой настоящей прингамозы*. Внезапная вспышка учащенного дыхания застаёт его врасплох. — "Нет, у- у меня аллергия на эту в-вещь, и— молю вас, командир!" Наказание наступает сразу же, как только первый удар посылает в его тело невыносимую волну жгучей боли. Камило начинает считать эти удары. Раз. Два. Они не останавливаются.