~ ♡ ~
Хенджин очень переживал из-за того, что произошло перед его отъездом, он всячески пытался связаться с братом, чтобы всё обсудить, но тот по-прежнему не отвечал на его звонки и сообщения. Младший буквально сходил с ума из-за этого. Он столько месяцев страдал, думая, что брат его разлюбил, как вдруг старший сам на него накинулся. Да, это было с небольшой подачи Хвана, но всё же, он первый его поцеловал, и, боже, как же страстно он любил его в ту ночь, у Хенджина всё еще мурашки бежали по всему телу, когда он вспоминал их последний раз. А вспоминал он часто, почти каждый свой поход в душ. Он включал воду как можно громче, чтобы сосед не дай бог не услышал его стонов, и окунался в мучительно приятные воспоминания о своем возлюбленном: этот полный отчаянной страсти взгляд, которым он пожирал Хенджина, эти сильные, крепкие руки, что так яростно сжимали тело младшего. Боже! Минхо еще никогда не был настолько горячим, как в ту ночь. Хван четко осознавал, что был тогда для брата единственным и самым желанным. Тогда почему? К чему опять этот игнор? Зачем он снова его мучает? Да, ситуация с родителями, конечно же, его расстроила, но разве они не в одной лодке? Разве теперь они не должны стать опорой и поддержкой друг для друга? Успокаивали лишь рассказы мамы о том, что у брата все в порядке. Но сама ситуация была настолько удручающей, что Хенждин опять начал бухать. Сосед редко бывал дома по вечерам, поэтому Хван напивался в гордом одиночестве, пытаясь в сотый раз дозвониться до брата, оставляя ему миллион голосовых сообщений, которые тот открывал, но не прослушивал. Феликс недоумевающе косился на соседа, когда возвращался домой и заставал его не в самом лицеприятном виде. Но Хеджину было пофиг, что о нем подумает сосед, ему было плохо, и он знал только один способ, как хотя бы на время заглушить свою боль. — Ты идешь на занятия? — спросил Феликс после очередной тяжелой ночи Хвана. — Я плохо себя чувствую, — жалобно простонал длинноволосый. — Еще бы, столько выпить… Ну так ты идешь? Хенджин показушно захныкал: — Нет, скажи, что я заболел. — Но ты не болеешь, у тебя просто похмелье, потому что ты перепил. — Боже, Ликс, прояви хоть каплю сочувствия. Мне хреново, я пью, потому что у меня проблемы в личной жизни, я страдаю. — Как знаешь, я пошел. Хван снова завалился спать, а когда проснулся, сосед уже вернулся: — Мы писали практическую работу на последней паре, профессор сказал, чтобы те, кто не был, все равно ее написали дома самостоятельно и сдали в следующий раз. — О неееет, — захныкал Хван, — Феликс, а ты можешь дать мне списать? — Что? Списать? Извини, но я думаю, что тебе будет полезно самому разобраться в этом материале. На Феликсе не работали никакие из привычных хвановых приемчиков: ни жалостливое личико, ни страдальческий голос. Он был нейтрально-дружелюбен и абсолютно не поддавался на попытки Хенджина разжалобить его: «задание должно быть сделано», «списать не дам», «ты не болеешь, у тебя похмелье». Хван настолько привык, что родители и брат (до недавнего времени), всегда потакали ему, что теперь он вообще не понимал, как действовать. То, что спокойной жизни ему теперь не видать, Хенджин окончательно осознал, когда в первую неделю обучения в их группе выбрали старосту, и выбор пал на его соседа. “Поднимай свою ленивую задницу и тащи в универ! Нечего мне статистику посещаемости портить!” — безапелляционно заявлял Ли каждое утро, стаскивая с хнычущего соседа одеяло. Приходилось идти. Желания с кем-то общаться у Хенджина совершенно не было, он абсолютно не реагировал на широкие, радостные улыбки, направленные на него. Жизнь научила Хвана не доверять людям: все они сначала хотели с ним дружить, а потом сами же говорили про него гадости, распускали сплетни и лживые слухи, стоило только ему опередить их и стать лучшим в чем-либо, а этого у него было не отнять. Чем бы Хенджин не занимался, все у него получалось на редкость хорошо: рисование, плавание, пение, танцы. Не подумайте, что ему всё легко давалось, просто он был очень упорным, и если уж брался за что-то, не успокаивался, пока не добивался поставленной цели. Многие ему завидовали, а кто-то даже пытался вставлять палки в колеса, чтобы занять его место в танцевальной команде. Хван относился к этим людям снисходительно, считая их жалкими посредственностями, не стоящими его внимания. В какой-то момент он перестал даже пытаться заводить дружбу, сведя всяческое общение с ровесниками до формального. Единственный человек, которому Хван всегда доверял, был его брат, его одного он считал достойным и равным себе. И хотя было время, когда Хенджин уже начал думать, что и Минхо его предал, теперь он понимал, что старший просто запутался, и что ему нужно помочь снова встать на правильный путь. Но для этого нужно было с ним пообщаться, а это было уже проблематично. В один из дней Феликс стал свидетелем того, как пьяный Хван, в очередной раз старается дозвониться до объекта своей любви, и когда ему это не удается, оставляет тому сообщение на автоответчик: — Хён, перезвони мне, пожалуйста, нам нужно поговорить! Умоляю! Это важно! Феликс обычно предпочитал не лезть в личную жизнь своего соседа, учитывая, что он особо о ней не распространялся, но в конце-концов ему надоело наблюдать, как тот убивается, топя горе в алкоголе: — Хенджин, может уже пора его отпустить? — робко спросил блондин. — Что? Ты о чем? — Хван смерил соседа расфокусированным взглядом, словно он только сейчас заметил, что в комнате кроме него ещё кто-то есть. — Я про твою безответную любовь. Ты постоянно звонишь ему, отправляешь голосовые, и пишешь, наверняка, тоже ему, а он тебя игнорирует. Очевидно же, что он не заинтересован. — Ликс, ты ничерта не знаешь про нас, — злобно фыркнул длинноволосый, — он меня любит, но есть серьезные обстоятельства, из-за которых он так поступает, — Хван выставил вперед указательный пальчик. — Знаешь, какой бы ни была причина, надо уважать решение другого человека, и если он не хочет продолжать ваши отношения, нужно это принять и жить дальше. — Иди к черту! Я не просил психологических советов! — обиженно процедил сквозь зубы длинноволосый. — А, возможно, именно это тебе сейчас и нужно! — Твои советы? — пьяно икнул Хенджин, приподняв одну бровь. — Нет, не мои, а профессионального психолога, — упрямо уставился на него веснушчатый. — Вы сговорились, что ли? Он меня к психологу вечно посылает, теперь ты туда же? — А почему ты не хочешь пойти? — удивился Ли. — Мне это не нужно! Я сам в состоянии справиться! — Хенджин резко махнул рукой и случайно опрокинул на стол бокал, благо, он был практически пуст, — Чёрт! — Хван попытался, вытереть пролитое, пока жидкость не добралась до его конспектов, но уронил рулон с бумажными салфетками. — Что-то пока не заметно, что ты справляешься, — усмехнулся Феликс и, подбежав к столу, быстро поднял вверх все ценные вещи, не дав им промокнуть. — Ненавижу тебя! — раздосадованно, но без злобы пробурчал Хенджин. — Ложись спать, чудо в перьях, — вздохнул Ликс, — опять завтра будешь ныть, что не выспался. Спорить с Феликсом было бесполезно, Хван поплёлся в душ и лёг спать.~ ♡ ~
Когда Минхо в следующий раз приехал к друзьям на студию, Чанбин и Чан уже заканчивали работу и примерно через полчаса попрощались и уехали, оставив Минхо и Джисона одних работать над песней. Ли поначалу было немного неловко впервые оставаться наедине с новым другом, но это ощущение довольно быстро сменилось чувством комфорта и умиротворения. Работать с Ханом было действительно приятно, он постоянно хвалил и подбадривал старшего, давая ему ценные советы. — А попробуй спеть вот это, — сказал Джисон, протягивая Минхо листочек с текстом. Он включил минусовку и сначала сам напел вокальную партию, которая оказалась довольно высокой, а потом попросил Минхо повторить. Ли сделал то, о чем его попросили, его голос звучал не так уверенно, как у Хана, но всё же во все ноты он попал. — По-моему, прекрасно! — просиял Джисон, — мне очень нравится твой голос! Тебе, конечно, не хватает знаний про вокальную позицию и опору, но не проблема это наверстать. — А ты можешь мне рассказать про эту, как ее там... Опору, позицию? — Да, конечно, — радостно кивнул Хан, — только у нас уже аренда студии заканчивается, я не успею... — вздохнул он, глядя на часы. — А знаешь что? Приезжай как-нибудь ко мне, я тебе все расскажу! — К тебе, в смысле в гости? — удивился Ли. — Ну да, нас не будет сдерживать ограниченное время, сможем спокойно разобраться во всем. — О, хорошо! А когда? — В следующую субботу ты сможешь, или у тебя дела? — Я обычно хожу в качалку с парнями, но это можно и перенести, — торопливо добавил Минхо, — ничего страшного, если я пропущу. — Не хочу, чтобы ты из-за этого менял свои планы, — замялся Хан, опустив глаза в пол. — Нет-нет, всё в порядке, в качалку я могу и в другой день пойти! — начал заверять его Ли. — Да? — просиял Хан. — Тогда в субботу? — Ага! Договорились. «Чего я так этому радуюсь? Просто поговорим про вокальную теорию и всё. Не надумывай! В этом нет ничего такого», — пытался успокоить себя Минхо, но внутри у него всё трепетало от предвкушения. Чего Минхо точно не ожидал, когда пришел в гости к Джисону, так это то, что тот купит к его приходу целую гору пирожных. — Я надеюсь, ты ешь сладкое? — Я? — Ли уставился на целиком заставленный вкусняшками стол, — Ем... — ошарашенно закивал он, — да, ем. — Ну вот и отлично! Не люблю встречать гостей с пустыми руками. — Черт, я не знал, что мы будем пить чай, я бы что-нибудь купил. Прости, что ничего не принес... — Ну что ты! Главное, что ты принес себя! — сказал Хан с озорной улыбкой, — проходи в комнату, сейчас я принесу чай. — Давай я тебе помогу! — Ну если хочешь, можешь отнести пирожные в комнату. Ты пьешь черный чай или зеленый? — Любой. — Черный с бергамотом подойдет? — Ага. Минхо зашел в небольшую, но уютную спальню, вдоль стен висели разноцветные круглые фонарики, почти посередине комнаты стояла большая двуспальная кровать, придвинутая к одной из стен. Так же в комнате был компьютерный стол, с кучей всякой аппаратуры: большие колонки, микрофон с поп-фильтром, наушники, звуковая карта, миди-клавиатура и еще какие-то незнакомые Минхо штуки — а к столу было придвинуто мягкое компьютерное кресло. В углу у окна стояло еще одно кресло с деревянными подлокотниками, к которому была прислонена гитара. У стены напротив кровати стоял комод, на котором находилась куча каких-то рамочек с фотографиями и прочих элементов декора, а рядом с дверью располагался шкаф для вещей с зеркальными дверцами. Стены были увешаны постерами музыкальных групп, большую часть из которых Ли не знал. — Можешь поставить тарелку на комод, — сказал Хан, когда вошел в комнату и увидел, что Минхо все еще стоит с пирожными в руках. Минхо развернулся к комоду, поставил мисочку, и его взгляд непроизвольно зацепился за находящиеся там предметы. — Это ты на фото? Можно посмотреть? — Да, конечно! Можешь не спрашивать, смотри, все что заинтересует, я сейчас еще шоколадку принесу и вернусь. — Спасибо. Ли с интересом разглядывал фотки, оказывается, Хан раньше носил очки, он выглядел в них очень мило. Судя по фото, у Джисона было много друзей в старшей школе, по крайней мере, было много общих фотографий, на которых Хан заметно моложе, и ни одной новой. После интерес Ли привлекла яркая поздравительная открытка, он осторожно ее раскрыл и увидел много разных пожеланий, написанных разными почерками, ее явно подписывали сразу несколько людей. Минхо показалось это очень трогательным, он заметил, что многие пожелания начинались с обращения “Сони”. В этот момент Ли почувствовал, что друг подошел к нему со спины и заглянул через плечо. — Друзья называли тебя Сони? — спросил Минхо, обернувшись на хозяина квартиры. — Ага, — широко улыбаясь кивнул Хан, — это сокращение от Джисон. — Как мило, — расплылся в улыбке Ли, — можно я тоже буду тебя так называть? — Да, конечно! Мне будет приятно, в этом городе никто меня так не зовет. — В этом городе? — Ну да, я же родом не отсюда, приехал, когда поступил в универ. — Аааа, а квартира? — Эта? Я ее снимаю, точнее родители мне снимают, — усмехнулся Хан, — ну что, будем пить чай? — Да, — кивнул Минхо и поставил открытку обратно на комод. Пока они пили чай, Ли спросил, умеет ли Джисон играть на гитаре, и после утвердительного ответа попросил что-нибудь для него сыграть. Хан с радостью согласился, и начал петь очень красивую лирическую песню, аккомпанируя себе на гитаре. Он пел так проникновенно, не отрывая взгляда от Минхо, словно эта песня была специально для него, что Ли чуть не растекся по кровати, на которой сидел. А после своего короткого, но эффектного выступления, Хан плавно перешел к объяснению вокальной теории. Минхо уже почти забыл, что ради этого он к нему и приехал. Джисон рассказал Ли про вокальную позицию, попросил его спеть несколько упражнений, а потом они поднялись со своих мест и Хан, встав за спиной у друга и положив руку на живот Минхо, начал объяснять ему про вокальную опору и то, как работает диафрагма. Откровенно говоря, с этого момента Ли уже мало что понимал, потому что ощущать теплую ладонь у себя на животе и легкое дыхание, которое слегка касалось его шеи, было слишком приятно. Минхо прикрыл глаза и просто растворился в этом моменте, слушая журчание голоса Сони рядом со своим ухом. — Вот так, чувствуешь, как движется воздух внутри тебя? — спросил приятный голос. — Угу, — кивнул Ли, даже не пытаясь понять, о чем его спросили. — А теперь попробуй что-нибудь спеть. — Что? — Любой звук. Ли пропел пару несвязных звуков. — Хорошо, дай мне свою руку, — Хан положил руку Минхо ему же на живот и накрыл сверху своей. Старший и подумать не мог, что вокальная теория может быть настолько приятной, — а теперь спой еще раз. Чувствуешь движение диафрагмы? — Угу, чувствую, — Ли выдохнул и звук получился какой-то слишком интимный. Ему стало неловко, поэтому он отстранился от Джисона, смущенно улыбаясь. — Спасибо. Кажется, я начинаю что-то понимать. — Теперь еще нужно научиться это использовать! — похлопал его по плечу Хан, — будешь еще чай? — Да, пожалуйста. Когда друг пошел на кухню, Ли вздохнул с облегчением. Стоять настолько близко к Хану, когда они одни в его спальне, оказалось слишком волнительным. Но Джисон как всегда вел себя очень непринужденно. Кажется, Минхо надумывает себе лишнего! Это просто урок вокала и ничего больше. Как он еще мог объяснить ему работу диафрагмы, не дотрагиваясь до него? Или мог? И потом, откуда Джисону было знать, что живот — это эрогенная зона его друга. Он же не за задницу его трогал, всего лишь за живот. “Всё, Минхо, выдыхай, у тебя просто давно не было секса, вот тебе везде и мерещится эротический подтекст,” — пытался внушить себе Ли. После возвращения Хана они выпили еще чая со сладостями, немного поболтали, и Джисон попросил старшего товарища снова спеть несколько упражнений. По итогу оба остались довольными их импровизированным уроком вокала и решили, что нужно будет обязательно повторить. По дороге домой Минхо почему-то очень грела мысль, что теперь он может называть Хана Сони. Он несколько раз мысленно произнес “Сооони” и расплылся в глупой в улыбке.~ ♡ ~
В последнее время Феликс всё чаще начал бывать дома по вечерам, и это еще ничего, но то, что он вдруг принялся чуть ли не каждый вечер что-нибудь печь, было уже странно. Чаще всего это были брауни или печенья с шоколадной крошкой, но иногда он экспериментировал и делал десерты, названия которых Хенджин даже не знал. Ликс всегда предлагал Хвану попробовать, но тот чаще всего отказывался, хотя пару раз всё же не удержался, и нужно признать, что вкус был просто фантастический. Поскольку пек Ли очень часто, он просто не успевал всё съесть и на следующий день приносил свои кулинарные шедевры в универ, угощая одногруппников. Нужно ли говорить, что после этого за ним прочно закрепилась репутация лучшего в мире старосты. Половина первого учебного месяца была уже позади, приближался день рождения Хенджина и он с тоской думал о том, что это будет худший праздник в его жизни. Обычно на его день рождения за роскошно сервированным столом собирались родители, брат и бабушка с дедушкой по маминой линии. Родители отца жили очень далеко от них и редко приезжали. Но в этом году вся семья была в другом городе, если вообще можно назвать семьей родителей в стадии развода и брата, который даже разговаривать с ним не хотел. А друзей в новом городе Хенджин так и не завел, точнее, он делал всё возможное, чтобы не дай бог, никто не набился ему в друзья. Так что он уже заранее предвкушал одиночество и ужасное настроение в этот день. Он даже не планировал кому-то сообщать о своем дне рождения, а уж тем более звать кого-то его отмечать. Однако утром знаменательного дня его разбудил звонок курьера: — Спуститесь, пожалуйста, на проходную, заберите заказ, я не могу подняться к вам в комнату, меня охрана не пропускает. — Какой заказ? — удивился Хван, — я ничего не заказывал. — Это Хван Хенджин, номер телефона *********, верно ? — Да. — Тогда всё правильно, на ваше имя заказ, заберите его, пожалуйста. Хван, всё еще не понимая, что происходит, поплелся на проходную, где его ждал курьер с огромным букетом цветов. — Вот, распишитесь тут, пожалуйста, — он протянул бланк, и получив роспись, отдал заказ. Хенджин изумленно разглядывал шикарный букет, собранный из различных цветов: — А от кого это? — Одну минутку, — курьер внимательно изучил какие-то бумажки и неутешительно заявил, — нет, никакой информации не указано. Всего хорошего! С праздником! — Спасибо, — растерянно пробормотал Хван. На самом деле, когда он жил у родителей, поклонники часто присылали ему цветы, но как они смогли вычислить, куда именно он переехал? Он же нигде не светил новый адрес. Неужели уже и в универе успели появиться воздыхатели? Но он никому не давал свой номер телефона. У Хенджина вдруг сжалось сердце от волнения: а что если это от Минхо? Хотя вряд ли… Минхо прекрасно знал, какие цветы любит его брат, и наверняка подарил бы их, а тут явно человек выбирал наугад. Хотя нужно отдать должное, букет получился впечатляющим, пусть там не было самых любимых Хенджином цветов, но и эти были довольно милые. Хван вдохнул аромат — пахли они тоже прекрасно. И тут длинноволосый заметил спрятанную в глубине открыточку, он радостно ее достал, надеясь, что она все прояснит, но на ней был стандартный поздравительный текст и никаких подписей, указывающих на отправителя. Хван вернулся в свою комнату с букетом и начал искать, куда бы его поставить. — Ого! — едва разодрав глаза, изумился Ликс, — для кого букет? — Для меня, — небрежно бросил длинноволосый, — ты не знаешь, во что его можно поставить? — Вазы у нас точно нет, но можешь взять вон тот графин для воды, мы всё равно им не пользуемся. Кажется, он должен подойти. — О, спасибо! — Хенджин занялся букетом. — А по какому поводу? — не унимался сосед. Хван на мгновение задумался: сказать или нет? Все равно же узнает. — У меня сегодня день рождения, — вяло пробормотал он. — Что??? — Феликс вскочил, садясь на кровати, — и ты ничего заранее не сказал? — А должен был? — удивился Хенджин. — Конечно! Я бы испек для тебя торт! — улыбка, словно солнце, осветило его лицо. — Не стоит утруждаться. — Ты чего? Нет, я обязательно испеку для тебя торт после занятий! Ты будешь дома или пойдешь отмечать? Хван горько усмехнулся про себя, ставя цветы на свой рабочий стол: “Отмечать, ха! Если только в гордом одиночестве, но какой в этом смысл? Напиться я и дома могу.” — Буду дома. — Ты кого-нибудь звал? — Феликс, — серьезно взглянув на соседа, спросил Хенджин, — ты когда-нибудь видел, чтобы я с кем-нибудь тусовался? — Нет, — растерялся блондин, — но я же не слежу за тобой, может быть у тебя есть друзья или типа того. — Нет, Феликс, у меня нет друзей. — Оу, — грустно протянул Ли. — И не надо меня жалеть из-за этого, я сам не хочу заводить друзей. — Почему? — Я не готов об этом говорить, — отрезал Хенджин. — Ой, прости. Но в любом случае, с меня торт! С какой начинкой ты хочешь? — Мне без разницы, ты всё вкусно делаешь, — так же безэмоционально, как и все остальное, сказал Хван и только по светящимся глазам соседа понял, что именно сейчас слетело с его языка. — Спасибо! — просиял Ликс, — Я рад, что тебе нравится, я постараюсь сделать самый вкусный из всех! Кажется Хван, сам того не желая, только что сделал комплимент стряпне своего надоедливого соседа… Черт! Занятий в этот день было немного, и как только они закончились, Ликс умчался в магазин, даже не попросив именинника ему помочь. На что Хенджин лишь пожал плечами и поплелся в общагу. Днем с поздравлениями звонили бабушки, дедушки, и отец, но Джинни с замиранием сердца ждал, чтобы его поздравил самый важный в его жизни человек. Феликс вернулся с двумя огромными пакетами и тут же принялся суетиться на кухне. Хвану было даже как-то неловко от мысли, что сосед развел такую бурную деятельность специально для него. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — робко спросил длинноволосый. — Нет, спасибо, отдыхай, у тебя же сегодня праздник! Хенджин не знал, чем заняться, поэтому впервые за несколько месяцев решил привести себя в порядок. Он уложил волосы, надел черную шелковую рубашку, не очень вычурную, но красивую, и черные джинсы, которые выгодно подчеркивали его стройные, рельефные ноги. Образ довершил легкий, естественный макияж. — Вау... ты офигенно выглядишь! — выдохнул Ликс словно завороженный, разглядывая соседа, — Как настоящий айдол. Тебе очень идет без синяков под глазами, — хихикнул блондин, заметив макияж. — Пффф, ты просто мастер делать комплименты, — скривился Хван. — Прости, я не смог удержаться, но тебе правда очень идет! Думаю, если ты перестанешь бухать и начнешь высыпаться, то ты будешь так же хорошо выглядеть даже без макияжа! Длинноволосый состроил недовольную моську. — В любом случае, я рад видеть, что у тебя есть силы и желание прихорашиваться! Торт почти готов! Давай сделаем чай? — Как скажешь. Торт получился и вправду божественным, Хенджин подумал, что Феликсу нужно было идти на кондитера, а не на юриста, такой потенциал пропадает. Стоит признать, что всё это было довольно мило. И в целом день прошел намного лучше, чем Хенджин ожидал. Ли даже воткнул в торт 18 свечей, погасил свет, заставил Хвана загадать желание и задуть свечи, напевая ему дурацкую праздничную песенку. Загадал Хенджин, конечно же, чтобы они с Минхо снова были вместе. Хотя тот его до сих пор так и не поздравил, и мама, кстати, тоже. Не успел он это подумать, как зазвонил телефон. Хван, судорожно уставился на экран — это была мама. — Сынок, извини, что так поздно звоню, но ты знаешь, на работе вечно завал! Я тебя поздравляю с днем рождения, дорогой мой! Будь умницей, пожалуйста, не совершай глупостей и заботься о своем здоровье! Я тебе завтра переведу денежку, купишь себе подарок, какой сам захочешь, хорошо? — Да, мама, спасибо, — вздохнул Хенджин. — У тебя всё хорошо? — Да. — Ты отмечаешь с друзьями? — Эм-м-м, я с соседом по комнате… — Хван посмотрел на Феликса, задумчиво жующего торт, — отмечаю. — Вот и прекрасно! Я рада, что ты не один в этот день! Он хороший мальчик? — Мама! — Что? Я просто спрашиваю. Это тот симпатичный с веснушками, которого мы видели, когда помогали тебе с переездом, да? — Да. — Мне показалось, что он очень милый. — Наверное, не знаю. — Ну ладно, видимо, я вас отвлекаю, как-то ты не настроен на разговор. — Нет, ты не отвлекаешь, просто… — Что? — Мам, а Минхо… — Оу, детка... Он тебя не поздравил? — Нет, — голос предательски дрогнул. — Погоди секунду, он дома, я сейчас к нему подойду. В трубке послышались шаги, стук в дверь и едва различимые голоса: “Милый, ты не забыл, что у твоего брата сегодня день рождения?” “Мам..” “Не хочешь его поздравить?” Тишина и какие-то шорохи. “Минхо, он же ждет именно тебя. На — скажи ему хоть два слова” “Мам, пожалуйста” “Ну как знаешь” — Дорогой, он сейчас занят, но он просил тебе передать, что он тебя поздравляет и желает тебе всего самого лучшего. Хенджин почувствовал, что к горлу подступил комок: — Спасибо! Мам, мне пора идти, пока! — он сбросил звонок, выскочил из-за стола и побежал в ванную. Он пулей залетел туда, закрыл дверь и на всю врубил воду, слезы ручьем потекли по щекам, смазывая косметику. Хван безвольной куклой сполз по стене и разрыдался. Феликс проводил его озадаченным взглядом, подумав, что на этом празднование, по всей видимости, окончено. Он на всякий случай подождал 10 минут и начал убирать со стола. Хенджин вышел из ванной примерно через полчаса, весь опухший от слез и, ни слова не говоря, лег спать.