«Нефритовый дворец»

Как там говорится, утро добрым не бывает? Ровно в полвосьмого на всё здание затрезвонила гаденькая мелодия из Снежной со словами вроде: «проснись и пой~». Кэйе петь не хотелось, хотелось взвыть, и он тихо простонал, закрыв лицо подушкой. Ночью Альберих долго ворочался с одного бока на другой, в попытках уснуть, но проклятые мысли не отпускали. Он уже не мог физически разлепить глаз от усталости, а сон не шёл. Когда за окном начало светлеть, Кэйа был так зол на свой организм, что хотелось плакать. И вот, как только он, отчаявшись окончательно, провалился в беспокойный сон, зазвонил этот ёбаный будильник. Ладно, на самом деле, он зазвонил часа через четыре, но казалось, что прошло каких-то пару секунд. На фоне Аякс без акцента, но и без особого энтузиазма подпевал гаденькой песенке, двигаясь взад-вперёд от тумбочки к шкафу. Он из Снежной? Надо уточнить, как появится возможность. Когда Кэйа наконец заставил себя встать с кровати, Дилюка в комнате уже не было. Наверное он, как обычно, легко проснулся и убежал умываться. Грёбаный жаворонок. Но, в любом случае, Альбериха эта новость только обрадовала: чем меньше контакта, тем лучше. — Утречка, — отозвался Тарталья, натягивая на себя чёрную водолазку. — Ага… — Кэйа к реальности ещё не подключился. Он на автомате стянул с себя футболку, надевая вместо неё другую. Поновее и почище, с надписью «нет.» и маленьким динозавриком сбоку. Он уже потянулся к штанам, развязывая шнурок, но резко проснулся, тут же останавливаясь и зависая в глупой позе. — Всё хорошо? — Тарталья уже держал в руках зубную щётку, пасту и полотенце. — Да, всё ок, ты иди, а я тебя догоню, ладно? — как-то нервно протараторил Кэйа. Аякс тяжело вздохнул, но послушно направился к выходу. И только когда дверь за ним закрылась с характерным хлопком, Кэйа стянул штаны и тихо выдохнул, опуская голову. Смуглые бёдра до половины плотно покрывали ребристые змейки шрамов и свежие порезы, только покрывшиеся коркой. Альберих царапнул по ним ногтями, морщась и со свистом втягивая воздух. На ранах выступили капельки крови, и их вид в тандеме с болью вернули Кэйю в реальность. Он быстро натянул свободные джинсы и вышел из комнаты, кусая губы. Альберих злился на себя за то, что не мог справляться с болью иначе, что до сих пор не мог это прекратить, и с каждым шагом чувствовал, как царапины трутся о жёсткую ткань, напоминая о себе. Он вспоминал полный замешательства взгляд медицинских экспертов, снимавших побои за месяц до суда и представлял, как бы отреагировал на его слабость Дилюк. Он бы точно презрительно фыркнул и назвал Кэйю слабаком и ничтожеством. Недалеко от правды, в общем-то. На губы против воли опустилась горькая улыбка. — Ну что, пойдём в столовую? Завтрак у нас в восемь, а занятия в полдевятого. Бери рюкзак и пошли скорей, пока там все свежие булки не разобрали, — Тарталья просиял и в явном нетерпении и поправил лямку сумки на плече. В ответ Кэйа улыбнулся уже более радостно и последовал за новым знакомым. — Смотри, в принципе, учебный корпус не так далеко от жилого, минут за пять добежать можно, если вдруг проспишь, — он с шуточным вызовом глянул Альбериху в глаз и усмехнулся, — ты, видно, любитель. Кэйа укоризненно посмотрел на Аякса и ответил: — Такая дискотека с утра даже мёртвого поднимет… репертуар у вас хоть иногда меняется? А то, чувствую, с этой песней у нас сложатся не самые тёплые отношения, — он не сдержался и тоже усмехнулся, поддавшись позитиву Тартальи. — Ну, я ещё с детства её знаю, и уже с того момента радости она не вызывает, — Аякс смешливо дёрнул плечом, — а вообще, нет. К сожалению, не меняется. Видимо, госпожа Нин Гуан прониклась нашим народным творчеством. На улице светило тёплое сентябрьское солнце, играя в волосах парней. Особенно красиво смотрелись рыжие вихры Аякса. Так гармонично, как листва на деревьях в саду Рагнвиндров. Кэйа вспомнил, как красиво выглядят волосы самого Дилюка под солнцем, особенно на закате, и горько улыбнулся. Он невольно осмотрелся: огненной макушки нигде видно не было. Только желтые листья, налетевшие из местного сквера. — Так ты из Снежной? По тебе и не скажешь, имя даже не характерное, — Кэйа наконец спросил. — Ну да, больше похоже на Сумерское*, но это выбор родителей, они увлечены местной мифологией. Кстати, только нам с младшим братом достались подобные, остальных моих сиблингов зовут более привычными для Снежной именами, — он лучезарно улыбнулся, видимо, тема родных была для Аякса приятной. Даже немного завидно, если честно. — Так ты из многодетной семьи? — но Кэйе определённо понравилось видеть Тарталью таким счастливым, поэтому он продолжил. — Ага, нас всего четверо, я — второй по старшинству, — Аякс активно жестикулировал в процессе рассказа, — а у тебя большая семья? Кэйа поджал губы и глухо кашлянул, собираясь с мыслями: — Нет, — тихо ответил он, — у меня вообще нет семьи, — Альберих сглотнул ком, подступающий к горлу. «больше нет» так и осталось неозвученным. — Ох, извини… — Аякс выглядел немного растерянным и задумчивым. Он сконфуженно почесал затылок. Да, наверное, он пытался понять, кто же платит за содержание Кэйи здесь, если у него нет семьи. Что ж, может быть, когда-нибудь потом он поделиться своей историей, а пока… — Да всё нормально, — Альберих отмахнулся, — ого, какая классная спортивная площадка, — он оперативно перевёл тему. — Да, наша преподавательница физкультуры в довольно тёплых отношениях с госпожой Нин Гуан, — Аякс загадочно приподнял бровь. — А ты-то откуда знаешь? — Кэйа усмехнулся. Видимо, с его новым соседом мимо не пройдёт ни одна новость. — Ну, скажем так, никогда не догадаешься, что можно увидеть, гуляя по территории после комендантского часа. — Нарушаем, значит? — Кэйа хитро ухмыльнулся. — Ну, есть грешок, — глаза Аякса игриво блеснули, — настучишь на меня Камисато-сану? — Возьмёшь меня с собой как-нибудь? Соучастники не стучат друг на друга, — Кэйа улыбался, кажется, даже искренне. Но где-то глубоко в душе скребли черти. Ему нужно было просто сбежать от ночных кошмаров и тяжёлых мыслей, отвлечься хоть на что-то. Не думать, не вспоминать. Тарталья удивлённо поднял брови, но согласился без колебаний: — Не вопрос, только дождёмся, пока уснёт Дилюк, а то, думается мне, что он тут же сдаст нас охране… — Он бы так не поступил, — тихо, но уверено проговорил Кэйа. — Чего? — Аякс даже остановился, глупо уставившись на Альбериха, — мне казалось, что ты его ненавидишь или что-то такое? Ненавидит? Если бы всё было так просто. — Это не мешает мне признавать, что он никогда не опустится до ябедничества. — Интересные вы всё же ребята… Столовая оказалась просторной и светлой: высокие потолки и крупные окна, прикрытые полупрозрачной сверкающей золотом тканью создавали впечатление приличного ресторана. Но охранники по углам, длинные узкие столы и очереди воспитанников с подносами разбивали его на мелкие осколки. Кажется, еду даже можно было выбирать: Кэйа заметил у сидящих недалеко ребят разные блюда на тарелках. Выглядело довольно… аппетитно? Мондштатские оладушки, миндальный тофу из Ли Юэ, якисоба из Инадзумы. Кажется, госпожа Нин Гуан заботилась о том, чтобы воспитанники из разных регионов чувствовали себя комфортно. Аякс взял тарелку какого-то красного супа из Снежной и плюхнул туда сметаны. Он облизнулся и зачерпнул его ложкой, с энтузиазмом отправляя а рот, а потом посмотрел на Кэйу, который сидел рядом. — Пфиятнофо аппефита, — улыбнулся Тарталья, дожёвывая. — А? Да, и тебе тоже, — Кэйа посмотрел на одинокую тарелку с куриным шашлыком. Есть совсем не хотелось. Альбериха немного потряхивало от волнения: он представлял себе грядущие уроки, не зная, что от них ожидать. А ещё покоя не давал сеанс с психотерапевтом. Его первый сеанс в жизни. Кэйа просто физически не мог представить, как будет рассказывать кому-то о своих проблемах, снова возвращаясь в прошлое. Он сглотнул ком в горле, кровь от пальцев оттекла, а ладони затряслись, крепче сжимая вилку. Не сейчас. Нужно срочно успокоиться. Он незаметно опустил руку под стол и с силой сжал на бедре. По телу пронеслась резкая боль. Хорошо, теперь спокойнее. — Кэйа? — Аякс уже доел всё, что набрал, — ты чего не ешь? Обед потом только в час, не хватало, чтобы ты ещё в голодный обморок свалил… — он отчего-то замолчал на полуслове, сдивигая брови к переносице, — смотри, — сказал Тарталья тихо и кивнул в сторону соседнего столика. — Это не Син Цю сидит рядом с Дилюком? И действительно, те двое, которых они видели вчера сидели прямо рядом с Рагнвиндром, сохранявшим отстранённое и хмурое выражение лица. Син Цю, очевидно, пытался его разговорить, но получалось не очень. — Не хватало ещё, чтобы они спелись. — причитал Тарталья. — В любом случае, это их дело, — Кэйа попытался отломить кусок шашлыка, но потерпел неудачу и взял его в руку, кусая прямо так. Аякс прав, нужно было запихнуть в себя хоть что-то. — Не нравится мне всё это… — Тарталья ещё пару секунд следил за троицей взглядом, но потом переключился на Кэйу, — о, ты наконец поел? Пошли, у нас первым уроком тейватский, — он улыбнулся, поднимаясь из-за стола. Они прошли через металлодетектор и направились к кабинету. — Слушай, — Кэйа задумался, — а как ты пронёс то блюдце через детектор? Оно же, наверное, должно было запищать? — Ах, это? — Аякс улыбнулся, — просто сказал охраннику, что мой психотерапевт порекомендовал завести растения, и мне очень нужно блюдце, чтобы поставить под горшок, — он откровенно смеялся, — а этот дурачок, видимо, первый день на работе был. И не в курсе, что, даже если бы мне и порекомендовали что-то подобное, то выдали бы всю нужную утварь сразу. Да и вообще, не держат у нас цветы в горшках, только на клумбах у корпуса, — продолжал Тарталья, — даже не знаю, как мне до сих пор за это нарушение режима не поставили… Видимо, этот бедолага слишком поздно осознал свою ошибку и решил не палиться. Кэйа не мог не улыбнуться в ответ на рассказ Аякса. Как же ему хотелось с той же лёгкостью говорить и о себе. Они дошли до кабинета. Светлый и чистый, он ничем не напоминал о том, что, вообще-то, они не в обычной старшей школе. Кроме камеры, что висела в углу. А, ещё Кэйа не сразу заметил, что парты и стулья были приколочены к полу и вообще не двигались. Довольно продумано, в принципе. Они с Аяксом сели где-то посередине, по инициативе Кэйи. Тарталья хотел вообще устроиться на задней парте, аргументируя это тем, что препод не особо следит за дисциплиной, но Альберих настоял, что не хочет портить первое впечатление. Через минуту после звонка в кабинет впорхнул молодой и улыбчивый парень с двумя косичками и милым бирюзовым беретом. Кэйа сначала подумал, что это один из учеников, который, к тому же, ошибся группой года так на три, но потом этот паренёк устроился за учительским столом и, неловко улыбнувшись, заговорил: — Ох, вижу, у нас новенькие? — голос заливистый и мелодичный, таким только баллады всякие петь, — меня зовут профессор Венти, я веду у вас тейватский язык и искусствоведение. Приятно познакомиться. Аякс прыснул со смеху, когда увидел, как брови Кэйи стремительно поползли наверх. — А, и ещё, — дружелюбно продолжил преподаватель, — новеньких прошу задержаться ненадолго после занятия. Сердце Кэйи пропустило удар: это ещё зачем?.. Новеньких? Значит, их с Дилюком? Только вдвоём?.. Паника нарастала с каждой секундой, что, видимо, отразилось и на его лице, потому что Тарталья аккуратно позвал шёпотом: — Эй, ты чего? — он обеспокоено оглядел сжатые в кулаки руки, — скорее всего, вам просто скажут имя психотерапевта и время приёма, не переживай так. Аякс прав, всё в порядке, ничего такого не случится. Не под присмотром профессора так уж точно. Кэйа посмотрел на него и неуверенно, но благодарно кивнул. — Итак, на прошлом занятии я рассказал вам о том, как появился общий тейватский язык, актуальный для всех регионов и официально закреплённый как второй государственный в каждом из них. Напомню, он берёт своё начало от древних рун Каэнри`ах… Как Кэйа ни старался сконцентрироваться на словах преподавателя, получалось плохо. Откровенно никак. Мысли блуждали далеко за пределами тэйватского. — …таким образом, в каждом регионе и сформировалась собственная культура и язык, но тейватский и по сей день является важным предметов в школьной программе каждого региона. Он открыл для нас возможность беспрепятственно общаться с человеком из любой части Тейвата и читать местную литературу без особых барьеров. Спасибо за внимание, продолжим на следующем уроке! Ученики начали расходиться, а Тарталья шепнул Кэйе, что подождёт его за дверью. Дилюк уже стоял рядом с учительским столом и Альберих, собравшись с силами, на трясущихся ногах подошёл тоже. — А вот и вы, — улыбнулся преподаватель. Теперь, когда Кэйа стоял совсем рядом, его возраст вызывал намного меньше вопросов. В уголках больших лучистых глаз уже залегли первые морщинки. Скорее всего, профессору Венти было в районе тридцати пяти, если не больше. — Итак, сегодня у вас первая сессия с психотерапевтом. Его зовут господин Чжун Ли, местный специалист с большим стажем. У тебя, — он сделал небольшую паузу, заглядывая в журнал, — Кэйа, сеанс в 14:20, а у тебя, Дилюк, в 15:10. Триста десятый кабинет. Консультация будет длиться сорок минут, поэтому постарайтесь сформулировать то, что вас беспокоит, — светлые глаза смотрели тёплым, наставническим взглядом, это успокаивало, — и не волнуйтесь так, — Венти перевёл взгляд на Кэйу, который намёк понял и поджал губы, — удачи вам обоим, можете идти, — он плавно указал рукой в сторону выхода и мило улыбнулся. Оба парня поспешили покинуть кабинет. Профессор внушал доверие, хоть и казался немного инфантильным. Но кое-что, всё же, было непривычно. Казалось, что он отнёсся к ним с Дилюком, как к обычным подросткам, которые не нарушали закон и не пачкали руки в крови. Это вызывало сразу спектр разнообразных эмоций, они быстро смешались внутри, не давая себя опознать, но сердце Кэйи забилось быстрее. Он вышел к Аяксу немного сбитый с толку и с лёгкой улыбкой на губах. — Ну что? — тот сразу подскочил, обращая на себя внимание, — кто тебе достался? Кэйа сначала вопроса не понял, растерянно хлопая глазами, но потом вспомнил, что были варианты. — Господин Чжун Ли, — сдержанно улыбнулся он, — и мне, и Дилюку. — Ох, поздравляю, возможно, он даже организует для вас парный сеанс когда-нибудь, — Тарталья ухмыльнулся. Кэйа в ответ только издал нервный смешок, молясь в мыслях, чтобы такого никогда не случилось. Он понимал, что вечно бегать от своих проблем не получится, но когда они выросли в гигантских пугающих монстров со слюнявыми пастями, даже думать о том, чтобы столкнуться с ними лицом к лицу было страшно. И не покидало чувство, что с каждым днём они всё росли, питаясь его ужасом и постепенно поглощали сознание. А Дилюк… Дилюк был тем, от кого его твари впадали в безумие, мечась по голове с абсолютно полярными эмоциями. Ощущалось как физическая головная боль. — Кэй, — позвал его Тарталья, вырывая из собственных мыслей, — смотри, те двое опять вокруг него вертятся, — он кивнул на Син Цю с Чунь Юнем, которые встали по обе стороны от Дилюка, пытаясь его разговорить. Вот он тихо вздохнул, отвечая что-то с явным раздражением в глазах, Син Цю повторил попытку, лукаво улыбаясь, но, не получив ответа, только коротко усмехнулся и ушёл. Что это было? Тарталья будто озвучил его мысли: — Что им от него нужно? Кэйу тоже распирало любопытство, хоть он и не знал почти ничего о тех двоих. Уж явно поменьше Аякса. Его волновало, что Дилюк, возможно, обретёт новых знакомых, что даже в детстве случалось очень редко. На миг в нём проснулась радость, но тут же потухла, потому что её залило картинками из детства. Яркими, как во сне и такими же неуловимыми. Вот он впервые увидел Дилюка, который прятался за спину Крепуса, впервые проговорил с ним до утра, засыпая с первыми лучами солнца, впервые крепко обнял, прижавшись к тёплой груди и вдыхая сладковатый запах его волос, впервые робко поцеловал в саду, а его щёки обожгло смущением… от воспоминаний стало больно почти физически, и он медленно отошёл к стене. — Кэйа? — Тарталья обеспокоено подошёл к Альбериху, касаясь его плеча, — ты чего? Кэйу будто прошибло током, и он резко отстранился, распахивая глаза и в ступоре пялясь на Аякса. Он тоже не двигался, будто боялся спугнуть, только тише и медленнее произнёс: — Ты чего?.. — Я… у меня сложные отношения с прикосновениями, не мог бы ты больше меня не трогать, пожалуйста? — Альберих звучал загнанно, — а ещё… извини, я снова погрузился в воспоминания, это начинает напрягать, — он попытался улыбнуться, но Аякс не повёлся. — Слушай, — начал он с непривычной серьёзностью, — тебе обязательно стоит рассказать об этом господину Чжун Ли, — он пристально посмотрел в испуганный глаз, — я, может, не эксперт в этом во всём, но, мне кажется, что это не очень здоровая херня. Если ты вдруг захочешь поделиться, я рядом, — он потянулся, чтобы снова дотронуться до плеча Кэйи, но вовремя остановил руку и неловко улыбнулся. — Спасибо… — неуверенно проговорил Альберих. Это что? Что он сейчас чувствует? Это… забота? Да нет, быть не может. Оставшийся учебный день прошёл без особых приключений, преподаватели оказались разными по характеру, но схожими в своей увлечённости предметом и… в адекватном отношении к воспитанникам? Даже казалось, что это было искренне. Кэйа чувствовал непривычный внутренний подъём. Но его хватило ровно до кабинета психотерапевта. Вот он стоял перед этой несчастной дверью номер триста десять уже минут пять, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь унять заходящееся сердце. А потом она неожиданно открылась сама. Из проёма показалась голова с аккуратно убранными назад длинными каштановыми волосами. На элегантном носу сидели овальные очки с тоненькими цепочками, а янтарные глаза тепло и спокойно рассматривали его. — Не стой на пороге, заходи, — проговорил мужчина, открывая дверь ещё шире. От глубокого бархатного голоса по спине пробежали мурашки. Кажется, он начинал понимать бурные восторги Аякса… Кэйа осторожно ступил в кабинет и осмотрелся. Тут было очень уютно: светлые кремовые стены, шоколадные шторы на окнах, картины с пейзажами Ли Юэ и два больших и мягких кресла посреди комнаты, разделённые кофейным столиком. Рядом у стены стоял шкаф, полный разнообразных книг и коробок с… настольными играми? А на тумбочке рядом стоял кулер с водой и коробка с пакетиками для чая. — У вас тут очень уютно, — Кэйа слегка дёрнул плечом. — Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся терапевт, — присаживайся, — он указал на одно из кресел, куда Альберих робко устроился, — меня зовут Чжун Ли, а как я могу обращаться к тебе? — Ну, я думал, у вас записано моё имя… — Кэйа немного растерялся. — Да, но некоторым комфортно, чтобы к ним обращались по-другому, поэтому я уточняю, — Чжун Ли слегка наклонил голову набок и тепло улыбнулся уголками губ. От него исходили спокойствие и уверенность, которые потихоньку передавались и Альбериху. — Меня зовут Кэйа. Кэйа Альберих, — чуть решительнее добавил он. — Хорошо, Кэйа, ты не против, если я буду записывать некоторые моменты? Не переживай, всё строго конфиденциально, — Чжун Ли достал блокнот и ручку, терпеливо дожидаясь ответа. — Не против, но разве… — Кэйа немного замялся, — вы не докладываете обо всём услышанном полиции? — Нет, они уже провели расследование и озвучили решение, — он положил блокнот на колени, — с тобой же там должен был беседовать криминальный психиатр, так? — Да, — Кэйа кивнул. — Так вот, теперь мне нет необходимости докладывать им что-то, — он снова улыбнулся, — только если ты не совершил ещё какое-то преступление, — голос звучал мягко, абсолютно без давления. Альберих отрицательно замотал головой. Ничего подобного он уж точно не делал. Только… в голове всё ещё не было связи между его поступком и преступлением. Он защищал и защищался. Спасал. — Вот и славно, — доктор щёлкнул кнопкой на ручке, — сейчас я задам несколько вопросов, а тебе нужно будет на них ответить, хорошо? — Хорошо, — отзеркалил Кэйа. Он заметил, что в блокноте терапевта уже было что-то написано рядом с его фамилией. Возможно, это те диагнозы, которые ему поставили криминальные психиатры? — Тогда начнём. Как ты опишешь своё состояние в последнее время? — Чжун Ли внимательно посмотрел на него. — Ну… — Альберих пытался понять, как сформулировать всё, что он чувствует во что-то связное, — мне довольно сложно уснуть, я долго верчусь в кровати, а когда всё же засыпаю, мне снится один и тот же кошмар. Я не спал нормально уже примерно месяц. — Понятно, — терапевт сделал пару записей в блокноте, — как обстоят дела с едой? — Ну, я сам по себе довольно мало ем… — он задумался, вспоминая, как старался побыстрее уйти из столовой в детстве, — но, в целом, особых проблем у меня с этим нет. Иногда, когда я сильно нервничаю, то просто не чувствую голода, — Кэйа сам не заметил, как начал постепенно открываться. — Так, — Чжун Ли снова что-то записал, — а какую эмоцию ты испытываешь в последнее время чаще всего? — Эмоцию?.. — Альберих действительно напрягся, пытаясь вспомнить, но в голове была полная каша, — не знаю, — честно ответил он спустя минуту, — мне было плохо, но я не могу понять, как конкретно. Знаете, вот такое тяжёлое чувство, как будто ты лежишь на дне глубокого озера, а на тебя сверху давит вода… — И ты чувствуешь, что тебе сложно даже просто подняться? А голоса других людей смешиваются в неразличимый набор звуков? — Чжун Ли наклонил голову набок, ожидая ответа. — Да… — Кэйа удивился, как быстро терапевт понял, что он имел в виду, — точно. — Это можно назвать опустошённостью, подавленностью, — Чжун Ли загнул несколько пальцев, наглядно демонстрируя, — но это не эмоция, а скорее их отсутствие. Мне сейчас интересно что-то яркое, что ты бы точно запомнил. — Яркое? Ну… сегодня мне было страшно. Несколько раз я чувствовал, что теряю контроль над ситуацией. Аякс советовал мне рассказать вам об этом… — Аякс? Так вы уже познакомились? — Чжун Ли выглядел ещё более заинтересованно. — Да, он мой… — Кэйа сглотнул, — наш с Дилюком сосед по комнате. Чжун Ли почему-то насторожился, записывая что-то в блокнот. — Так чего конкретно ты сегодня боялся? — он вернулся к теме. — Я… — про случай утром рассказывать не хотелось, видимо, это отразилось у Альбериха на лице, потому что Чжун Ли нахмурился, — мне было страшно подойти к профессору Венти после занятия, — он пропустил случай со штанами. — А чего конкретно ты испугался? — Ну… — Кэйа поджал губы, — что мы с Дилюком останемся наедине, — сердце застучало быстрее. — Мгм, — терапевт снова записал что-то в блокнот и поднял глаза, — скажи, Кэйа, а какие эмоции ты чувствуешь рядом с Дилюком? — С… Дилюком? — голова предательски закружилась, а взгляд потерял фокус. Альберих сжал кулаки на своих джинсах. Резкая боль помогла вернуться в реальность, и он продолжил: — Мне… мне страшно. И обидно очень. Ещё я постоянно возвращаюсь мыслями в прошлое, — он замолчал, пытаясь увлажнить пересохший рот. Получалось с трудом. — Кэйа, давай я налью тебе воды? — Чжун Ли приподнялся со своего кресла. Кэйа кивнул и прикрыл глаз. Он пытался отвлечься на глухой звук шагов, на журчание воды из кулера и на собственное дыхание, успокаиваясь. Чжун Ли подал Альбериху стакан и спросил: — Ты вспоминаешь тот вечер? — Нет, — Кэйа поднял на него взгляд и понял, что врал. Прежде всего, сам себе, — Не только. Я вспоминаю детство и наши счастливые моменты, — он грустно улыбнулся, — но в них противно вклинивается тот вечер. Те удары и вспышки ненависти в глазах, — он глотнул воды, а взгляд опустился на бёдра. — И такое происходит каждый раз? — Чжун Ли внимательно слушал, делая у себя пометки. — Да. Если мне не удаётся быстро на что-то отвлечься, то может случится полноценный срыв, — он сжал руки на джинсах. — В чём именно заключается срыв? — мягко уточнил терапевт. — Я… — Кэйа запаниковал, — у меня начинают трястись руки, сердце колотится очень быстро, — он замолчал, пытаясь унять ту самую дрожь в руках, чтоб её. — Послушай меня, — глубокий и уверенный голос вырывал из пропасти прошлого, — сейчас сделай глубокий вдох, — Кэйа тут же выполнил просьбу, — а теперь медленно выдыхай, считая до десяти в уме. Умница, — похвалил Чжун Ли, когда увидел, как руки Альбериха потихоньку расслабляются. Кэйа открыл глаз, собираясь с силами и, наконец, продолжил: — Чтобы успокоиться, я… — он сделал ещё один глубокий вздох, — причиняю себе боль. — Что именно ты делаешь, Кэйа? — терапевт сделал ещё одну заметку. — Я режу бёдра. Потому что порезы на руках замечал мистер Крепус, — он сглотнул и поджал губы. — Как давно это началось? — Лет с четырнадцати, наверное, — Альберих царапнул по собственной руке, — когда я нашёл в шкафчике в ванной запасные лезвия для бритвы и утащил одно. — Послушай, Кэйа, а как у тебя с позитивными эмоциями? Ты испытывал что-то такое в последнее время? — Наверное, нет, я не помню, — Кэйа пожал плечом, — если и испытывал, то они были не такие яркие, как раньше. — Понятно, — Чжун Ли оторвался от блокнота, и, что-то в нём подчеркнув, закрыл его. Теперь он внимательно смотрел на Альбериха, наклонившись к нему корпусом. — Смотри, Кэйа, я понял общую картину ситуации, и дальше нам с тобой предстоит вместе с этим справиться, уточняя детали и постепенно двигаясь вперёд. Я работаю в технике когнитивно-поведенческой терапии, это значит, что мне будет очень важно твоё участие в процессе, хорошо? — дождавшись неуверенного кивка, он продолжил, — твои предыдущие специалисты поставили тебе несколько диагнозов, сейчас я расскажу о них и о том, какой у нас дальнейший план, ты не против? — Не против, — тихо отзеркалил Кэйа. Страшно. Он не здоров, и теперь придётся сесть на таблетки… а может, его прямо отсюда увезут в психушку?.. — У тебя малая депрессия и острое посттравматическое стрессовое расстройство. Это вполне естественная реакция организма на пережитый стресс такой силы, но не волнуйся, с тобой вместе мы сможем с этим справится. Для начала, я дам рецепт с несколькими лекарствами нашему местному врачу, тебе нужно будет заходить к нему каждое утро после завтрака, хорошо? Его кабинет на первом этаже у входа. Не переживай, эти препараты помогут восстановить химические процессы в твоём мозге, и ты уже начнёшь чувствовать себя лучше, но это не предел, — он с мягкой улыбкой посмотрел на Альбериха, — за несколько месяцев мы, скорее всего, полностью справимся с твоей проблемой, а сейчас я дам тебе первое домашнее задание. В дальнейшем это будет очень важной частью нашей работы, ты готов его услышать? — Да, — Кэйа немного оживился. Чжун Ли так убедительно рассказывал, что ему очень хотелось верить. — Как ты относишься к творчеству? — терапевт поправил очки. — А, ну… — Альберих слегка растерялся, — мне нравится рисовать, наверное. Ещё с детства… — он снова отвёл взгляд, погружаясь в воспоминания, но Чжун Ли ловко выдернул его из собственных мыслей, возвращая в реальность. — Тогда держи, — он протянул Кэйе небольшой блокнот глубокого синего цвета с павлином на обложке и чёрную ручку, — каждый раз, когда захочется причинить себе боль, попробуй изобразить свои эмоции в блокноте. Он не очень большой и спокойно поместится в карман, поэтому проблем с тем, чтобы носить его с собой возникнуть не должно, — Чжун Ли улыбнулся. Кэйа уставился на блокнот как заворожённый, он с трепетом перелистывал чистые страницы молочного цвета и вглядывался в яркие перья на обложке. — Спасибо, — тихо поблагодарил Альберих, не выпуская подарок из рук. — Ещё мне хотелось бы, чтобы ты записывал сюда все сильные эмоции, которые будешь испытывать, это поможет нам с тобой на следущей сессии, хорошо? — Хорошо, — Кэйа посмотрел Чжун Ли в глаза, — спасибо Вам. — Пока не за что, Кэйа, — терапевт снова улыбнулся, — рад был познакомиться. — Я тоже, — ответил Альберих поднимаясь с кресла.

***

— Эй, Кэйа, а что это за блокнот? — Тарталья неожиданно приземлился на кровать Альбериха, сотрясая матрас, и заинтересованно тыкнул пальцем в кремовую страницу. — Это мне мистер Чжун Ли подарил, — Кэйа слегка смутился, — он сказал рисовать здесь, когда я буду чувствовать себя плохо, и записывать свои эмоции. — Оо, — воодушевился рыжий, — так ты рисовать умеешь? А меня нарисуешь? — он лучезарно улыбнулся, синие глаза заблестели. В тот вечер на первой страничке блокнота появился ярко улыбающийся Аякс с мелкой подписью полуразборчивым почерком: «спокойствие».