«Нефритовый дворец»

Дилюк проснулся раньше своих соседей и страдальчески выдохнул. Холодно. Почему, чёрт возьми, так холодно? Эти два придурка оставили открытым окно? Нет, — он взглянул в сторону спящего Аякса, — окно было плотно закрыто. Рагнвиндр недовольно цыкнул, согрел дыханием ладони, хрустнул пальцами и поспешил умыться. Уже в общей душевой до ушей донеслась до приторности жизнерадостная песня на северном языке. Нужно поторопиться, пока сюда не повалили сонные воспитанники. Он спешно повернул ручку крана; полилась вода, забрызгав его ночную рубашку и зеркало напротив. Холодная. Дилюк привык осваиваться везде в одиночку. С замкнутым и нелюдимым мальчишкой дружить никто не порывался, а он, собственно, и не настаивал. Если кто вдруг пытался издеваться и подшучивать, он только прожигал неудачливого обидчика взглядом и дальше игнорировал. Обычно интерес пропадал после одной-двух попыток. Дома тоже было довольно холодно и неуютно большую часть времени. Стены особняка, его высокие потолки и многочисленные пустые гостевые комнаты комфорта не добавляли. Отец видел в младшем Рагнвиндре приемника его винодельческому бизнесу и растил его соответствующе: элитная частная школа, элективы по экономике и бизнес стратегии, погружение в тонкости винодельческой промышленности и далее по списку. Несмотря на ощутимое давление, отец всегда был рядом. Он неизменно возил юного Дилюка кататься на лошадях каждое воскресенье, а потом долго разговаривал с ним вечером у камина, когда они играли в шахматы. Он повторял что-то вроде: «Грамотному лидеру не обойтись без навыков строить подходящие стратегии, Дилюк, давай попробуем ещё раз, но теперь рассуждай вслух…». На глазах выступили предательские слёзы, но Рагнвиндр безжалостно стёр их кулаком и закусил щёку изнутри. А потом… потом в доме появился он. Среди занятой бизнесом элиты стала популярна благотворительность. Многие жертвовали своё состояние в приюты для детей и животных и дома престарелых, но мастер Крепус решил выделиться, видимо, также рассудив, что его нелюдимому сыну нужен хоть какой-нибудь друг. Так в один день к ним привезли растерянного синеволосого мальчика примерно его возраста. Дилюк до сих пор помнит горящие любопытством синие глаза и его заразительную улыбку. Помнит, как ни пытался сжечь все воспоминания дотла. Дверь душевой распахнулась, впуская Тарталью, который приветливо улыбнулся и пристроится за соседней раковинной. Дилюк прикрыл глаза и тихо выдохнул, разгоняя воспоминания. — Доброе утро, ранняя пташка, — Аякс пихнул его плечом, — так быстро из комнаты сбежал, мы с Кэйей даже не заметили. Любишь побыть один? — он посмотрел Дилюку в глаза. — Утро, — сдержанно ответил Рагнвиндр, — люблю, поэтому не мог бы ты подвинуться? — он указал взглядом на соседнюю от рыжего пустую раковину, — я ценю твоё дружелюбие, но к пустым разговорам не расположен. Тарталья в ответ только усмехнулся и послушно переместился, принимаясь настраивать температуру воды. — Я учту, Дилюк, — продолжил он, теперь глядя на их отражение в зеркале, — но и ты пойми, что долго не протянешь тут без связей, — он загадочно блеснул глазами, — знаешь, ты интересный человек, не хочу, чтобы мы оказалась по разные стороны баррикад. Дилюк только тихо хмыкнул, выдавливая зубную пасту на щётку. Аяксу явно больше интересен Кэйа, и это понятно. Как и вполне ясно намерение не заводить лишних врагов. Но какие к чертям баррикады? О чём он толкует? Дилюку не было абсолютно никакого дела до остальных малолетних преступников в этих стенах. Он планировал спокойно отучиться положенные четыре года и вернуться в семью. Возможно, взять на себя управление бизнесом отца. Тц, наивный. Он посмотрел на свои руки. Нет, ему не мерещилась кровь, как в глупых фильмах, ничего такого. Но вот только этими самыми руками Дилюк всё же совершил преступление. Испортил себе репутацию до конца жизни. Даже если из его истории вычеркнут судимость, никто из семьи больше не доверит ему должность управляющего. Стрессоустойчивость? Уравновешенность? Дилюк горько усмехнулся. Вода больше не журчала, но, почему-то, всё ещё было холодно. В столовой Дилюк осознанно выбрал самый отдалённый столик, но так и не смог избежать утомляющего общения. Два настойчивых юноши пристроились рядом и на просьбы уйти не реагировали. — Новенький, значит? — допытывался первый. Его голос явно сломался совсем недавно, потому что была ещё слышна мальчишеская звонкость, — Выглядишь интересно, мне нравится твой серьёзный взгляд, — продолжал тот, — меня зовут Син Цю, а это Чун Юнь, — он указал на своего приятеля, — рассчитываем ближе с тобой познакомиться. — Зря рассчитываете, — устало отозвался Дилюк, — близких знакомств я не завожу, — и он продолжил есть стейк, но теперь более напряжённо. Син Цю усмехнулся как-то странно и отозвался: — Надеюсь, ты передумаешь, одинокий волчонок, думаю, мы могли бы помочь друг другу, — он поднялся с места, подхватывая поднос с едой и кивком указал Чун Юню следовать за ним. Волчонок? Да что этот юнец себе позволяет? Дилюк раздражённо цыкнул, но, с уходом незваных гостей заметно расслабился. Что-то жуткое проскользнуло в улыбке Син Цю. Такое выжидающе-угрожающее. Дилюк невольно поёжился: узнавать точнее совсем не хотелось. Разделавшись наконец со стейком, он спокойно вышел из столовой под подозрительные и липкие взгляды окружающих. И плевать, главное, чтобы не лезли. В коридоры учебного корпуса попадало слишком много света, и глаза Дилюка успели устать. Большие окна причудливой формы, светлые стены, светильники, отделанные позолотой: здание действительно чем-то напоминало дворец. Вот только зачем весь этот фарс? Деньги на ветер. Лучше бы вложились в технологичность и безопасность, хотя… Дилюк обратил внимание на многочисленные камеры наблюдения и неопределённо фыркнул: все, кто захочет снова нарушить закон, всё равно это сделают, они только вынудят действовать более хитро и тайно. К слову о хитрости, Рагнвиндр снова заметил тех парней из столовой, они неспешно, но уверенно направлялись к нему. — Ну что, ты ещё не передумал? — Син Цю облокотился всем телом на стену рядом с Дилюком, и провёл по ней пальцем. — Кажется, я всё сказал, — Дилюк предупреждающе сверкнул алыми глазами, — проваливайте, — он невольно сжал кулаки до боли, сдерживая подступающий гнев. Син Цю в ответ только хмыкнул и лукаво улыбнулся, снова разворачиваясь и уходя обратно к лестнице. Бесит. Что им от него нужно? Провожая парочку недовольным взглядом, Дилюк случайно заметил Кэйу, прижавшегося спиной к стене и взволнованного Тарталью рядом. Злость накатила с новой силой, каждая черта смуглого лица вызывала раздражение. Хотелось снова пройтись по нему кулаками. Места живого не оставить… Он медленно выдохнул и отвернулся. Хватит. Ошибок прошлого он не повторит. Урок прошёл довольно спокойно, профессор тейватского показался Дилюку слишком легкомысленным и безответственным для такого заведения, но, кажется, он искренне наслаждался своим предметом и общением с воспитанниками. Узнав имя своего психотерапевта, Дилюк поспешил выйти из аудитории: находится рядом с Альберихом дольше необходимого он не хотел, в груди и так клокотал ком из невысказанных претензий и животной агрессии. Ногти болезненно впивались в ладони. Он поморщился от боли, невольно разрывая корочку на вчерашних ранах и ушёл умыться и успокоиться. Туалеты здесь не особо отличались от таковых в жилом корпусе, только разве что зеркала были чуть больше. Не успел Дилюк включить воду, как услышал угрожающий громкий голос, доносящийся из крайней кабинки. — Если ты ещё хоть раз обманешь нас с поставкой, места живого на тебе не оставлю, сволочь, ты понял меня? — хриплый и отдающий железным звоном голос заставил поёжится даже Рагнвиндра, — понял или нет, я спрашиваю? — послышался всплеск воды и отчаянные звуки ударов. Задыхающийся парень загнно затараторил: — Э-кзорцист, я всё понял, больше не повторится, я обеща… — его прервал очередной всплеск. Представить, что происходило за дверцей оказалось не трудно. Дилюку совсем не хотелось стать невольным участником этой ситуации, и он бесшумно покинул туалет, оставляя несчастного парня самого справляться с обидчиком. Ему не нужны проблемы в первый же день. Однако в голове всё ещё крутилось слово «поставки», произнесённое обладателем этого железного голоса. Оружие, наркотики, или ещё что-то нелегальное? Ну конечно. Держаться бы от этого всего подальше. Дилюк пришёл на несколько минут раньше, и отстранённо прожигал взглядом дверь терапевта, прислонившись к стене. Ничего хорошего Рагнвиндр не ждал, подобные специалисты вообще вызывали у него неприязнь. Этот «господин Чжун Ли» же сейчас начнёт допытываться о его прошлом, о семье и учёбе, и обязательно придёт к выводу, что все его проблемы «из-за отсутствия матери и недостаточного внимания отца». Пф. Корнем каждой из своих бед Дилюк считал одного конкретного человека, и это был явно не мастер Крепус. Раздражение продолжало расти, затапливая сознание, и Рагнвиндр был уже близок к тому, чтобы развернуться и уйти, но дверь неожиданно открылась. — Здравствуй, — приветливо улыбнулся терапевт, — ты же Дилюк Рагнвиндр, так? — он слегка наклонил голову набок, поправляя очки. — Да, — отстранённо ответил Дилюк, отлепляясь от стены и проходя в радушно приоткрытую дверь. Мягкость интерьера и чуть приглушённый свет ещё больше напрягли Рагнвиндра. Всё это казалось таким показушно приторным, лицемерным и фальшивым, что сводило щёки. — Присаживайся, — раздался низкий и приятный голос из-за спины, — будешь чай, кофе или, может, воды? — психотерапевт устроился в одном из кресел, быстро преодолев разделяющее их расстояние. — Нет нужды, — поджал губы Дилюк, но на предложенное место всё-таки опустился. — Меня зовут Чжун Ли, и теперь я твой психотерапевт, — он поднял на Дилюка тёплые янтарные глаза. — Да-да, я знаю, — он быстро перевёл взгляд на журнальный столик, заметив блокнот в руках Чжун Ли, — знаю, как у вас это делается. Можете записывать всё, что необходимо, мне всё равно. — Что ж, хорошо, Дилюк, — тембр терапевта стал несколько мягче и медленнее, — вижу, ты мне не особо доверяешь, — Чжун Ли тепло усмехнулся, — тогда, прежде чем мы продолжим, можем просто поговорить, что думаешь? — К чему всё это? Вам же плевать, вы просто делаете свою работу, за которую получаете деньги, а на нас и наши проблемы вам абсолютно всё равно, — Дилюк сжал в руке собственную штанину, так и не поднимая взгляд. — С чего ты взял? — в голосе звучало искренне удивление, — я действительно переживаю за каждого из ребят, которые попали ко мне и люблю свою работу. Конечно, не буду отрицать, что мора это важно, но если бы дело было только в этом, я бы ушёл в более прибыльные сферы, тебе не кажется? — Возможно. Но я сомневаюсь, что владелица этого дворца, в прямом смысле слова, плохо платит своим специалистам. Мне кажется, вполне достаточно, чтобы изо дня в день корчить улыбку и слушать нытьё малолетних преступников, — Дилюк злобно уставился на Чжун Ли, но вместо ожидаемого раздражения, на него смотрели мягко улыбающиеся глаза, подёрнутые грустью. Рагнвиндр даже растерялся, и позволил лёгкому замешательству проскользнуть по лицу. Почему-то этот взгляд отрезал почти все сомнения. Он напомнил ему взгляд отца, когда Дилюк проигрывал в шахматы… Такое невозможно подделать. — Ладно, — выдал Дилюк, не отводя глаз, — давайте уже начнём, не хочу тратить ваше время. Наверное, у вас есть свои причины. Копаться в чужих душах, всё-таки, не моя работа. Чжун Ли в ответ тепло усмехнулся и открыл блокнот. — Тогда для начала расскажи, ты раньше бывал у психологов или психотерапевтов? — Да, достаточно много раз. Отец пытался «исправить» мою замкнутость и хотел, чтобы я влился в коллектив, — Дилюк поморщился. — И, видимо, всё закончилось не очень удачно? — Чжун Ли наклонился немного ближе. — Отвратительно, если честно. Одни твердили, что мне нужно завести друзей, другие, что моему отцу нужна рядом женщина, а мне — мать. Постоянно лезли со своими советами. — Понимаю, это правда неприятно, — он сделал пару пометок в блокноте, — не переживай, я не стану указывать тебе, что делать. Вообще, нам с тобой нужно будет работать вместе, чтобы достичь результата, что думаешь? — Я не считаю, что со мной что-то не так, если честно, — Дилюк сцепил руки в замок, — я устал от того, что всю жизнь меня хотят «исправить». — Конечно, я не хочу тебя исправлять, Дилюк, ты такая же личность как и остальные, со своими особенностями и чертами характера. Я только хочу помочь тебе лучше справляться со стрессом и негативом, ты согласен? — Чжун Ли снова наклонил голову набок. — Ладно, — Дилюк немного расслабился. — Так вот, я работаю по методике когнитивно-поведенческой психотерапии. Если коротко и по делу, она подразумевает, что я буду предлагать тебе разные способы самоуправления, а ты — оценивать их и выбирать самые эффективные лично для тебя, понимаешь? — получив кивок в ответ, Чжун Ли продолжил, — Но для начала мне, всё-таки, нужно узнать о тебе ещё немного. Может, у тебя есть какие-то трудности, которые беспокоят больше всего? — Ну… — Дилюк замялся, смотря на свои костяшки, — я боюсь, что с самой большой трудностью вы мне не сможете помочь, — он непроизвольно сжал кулаки, а Чжун Ли вопросительно на него посмотрел, вынуждая продолжить, — Кэйа, — Дилюк выплюнул это слово, как ругательство, — его зачем-то поселили со мной в одной комнате, и я ничего не могу с этим сделать. Мало того, что моя семья платит за его содержание здесь, я ещё и никак не могу убрать из поля зрения эту наглую рожу. — Согласен, это очень раздражает, когда не можешь избежать нежелательного общения. — Понимаете, господин Чжун Ли, это не просто нежелательное общение. Он выводит меня из себя одним своим присутствием. Наверное, неправильно об этом говорить, но мне хочется его убить, — Дилюк напрягся всем телом. — Пока это только мысли, всё нормально. Тем более, в вашей ситуации. Расскажи, пожалуйста, о чём конкретно ты думаешь, когда видишь Кэйу? — О чём я думаю? — Дилюк сильнее заводился, — Этот человек убил моего отца, о чём я ещё могу думать?! Когда я смотрю на него, в голове сразу вспыхивает тот день. И звук окровавленного ножа, упавшего на пол, — Рагнвиндр до скрежета сжал в пальцах обивку кресла, — хотите правду, которую мне запретили говорить на суде адвокаты? — он пылающими глазами впился в психотерапевта, — я жалею, что не убил его в тот день, — голос, как раскалённый металл, врезался в уши и, кажется, отдавался там эхом. — Понятно, — Чжун Ли сделал пару пометок в блокноте, не изменившись в лице, — я правда соболезную твоей утрате, Дилюк, и твои эмоции абсолютно нормальны. Но нельзя дать злости стереть свою личность, правда ведь? Дилюк задумался. Последний месяц его жизнь превратилась в бесконечно перемалывающую гнев и обиду мясорубку. И не было никакого дела до того, что интересовало его раньше. Возможно, он и правда потихоньку забывал свою личность? — Я… хочу, чтобы он испытал ту же боль, что и я. — И тогда тебе стало бы легче? Если бы он страдал или умер? — Да, — не колеблясь ответил Дилюк. — Но это ведь не вернёт твоего отца к жизни, — Чжун Ли поправил очки. — З-зато, — Дилюк почему-то запнулся, — зато я бы знал, что мой отец отмщён… И Кэйа бы получил по заслугам, — из глаз против воли полились слёзы. Дилюк застыл, даже не пытаясь их вытереть, а его взгляд потихоньку терял точку фокуса. Чжун Ли достал салфетку из пачки на столике и протянул ему, но тот не реагировал. — Дилюк? — не получив ответа, он осторожно коснулся чужого плеча, — Дилюк, слёзы — это абсолютно нормально, но мы же не хотим, чтобы твоя рубашка промокла, а голова потом болела? Дилюк медленно кивнул и взял салфетку из рук терапевта, вытирая лицо. Чжун Ли протянул ему стакан с водой, терпеливо ожидая, когда Рагнвиндр придёт в себя. Только после этого он продолжил: — Возможно, ты не знаешь всей истории? Вы ведь не пытались поговорить, верно? — Я не хочу с ним разговаривать, — голос звучал тихо и потеряно. — Хорошо тогда давай сконцентрируемся пока на другом? — терапевт достал колоду со странными карточками и уложил перед Дилюком на столик. — Что это? — Дилюк поднял заплаканные глаза. — Метафорические карты, — пояснял Чжун Ли, — на каждой из них разные иллюстрации. Эта колода моя любимая. — И… зачем они нужны? Звучит как какое-то гадание, если честно, — странные карты переключили на себя внимание Дилюка, и он успокоился. — В терапии их используют, чтобы проанализировать ассоциации клиента и выявить актуальные проблемы. Ты верно подметил, что некоторые используют их в сомнительных целях, таких как гадание, но это не наш с тобой вариант, — Чжун Ли улыбнулся, — вытянешь одну? Дилюк осторожно потянулся к колоде, вытаскивая карту из середины. Светлая кухня, на столе лежат пирожки, и чёрный котёнок тянется к ним лапой с табуретки, а из-за неё выглядывает рыжий котёнок, взволнованно поджав уши. Дилюк застыл на месте, разглядывая картинку. Сердце пропустило пару ударов. Чжун Ли подождал минутку, прежде чем спросить: — Какие чувства у тебя вызывает эта карта? — Ну, — Дилюк пытался собраться, — наверное, что-то среднее между умилением и грустью. — Почему? — Эти котята… — Дилюк поджал губы, — выглядят беззаботными и счастливыми. И им не страшно, потому что они есть друг у друга, — голос становился тише с каждым словом, а пальцы сильно-сильно сжимали карту. Чжун Ли записал что-то в блокнот и поднял на Дилюка тёплый взгляд. — Хочешь, я тебе её подарю? — Что?..— неверяще переспросил Рагнвиндр. — Если тебе нравится эта карта, то теперь она твоя, — терапевт улыбнулся. А что Дилюк? А Дилюк начал видеть знакомые черты в мордочке котёнка, и, пока окончательно не поехала крыша и не разорвалось сердце, он спрятал карту в рюкзак. — Спасибо, господин Чжун Ли… — Пустяки, — он поправил очки, — теперь я дам тебе небольшое домашнее задание до следущей нашей встречи, что думаешь? — Я не против, — Дилюк пожал плечом. — Тебя надо будет отслеживать яркие эмоции, которые у тебя появятся и запоминать то, что их вызвало. Лучше даже, если ты их запишешь, хорошо? — Хорошо, — отзеркалил Рагнвиндр. Они попрощались, и Дилюк медленно пошёл в сторону жилого корпуса, размышляя о прошедшем сеансе. Его голову захватили смешанные чувства: тупая тихая боль и странное облегчение. Вечерний ветер трепал волосы, выбивая их из хвостика и освежая, тени от деревьев на закате удлинились и, казалось протягивали острые кончики, маня в прохладные объятия. Хотелось поддаться. Впервые за долгое время Дилюк обратил внимание на что-то, кроме собственного гнева. В голове вертелись слова Чжун Ли: «нельзя дать злости стереть свою личность». С ним оказалось на удивление легко говорить, делиться чем-то личным. Наверное, таким и должен быть психотерапевт? Почему-то казалось, что Чжун Ли не успел ему что-то сказать, или намеренно промолчал, потому что Дилюк к концу был полностью эмоционально выжат. Но, на самом деле, это очень приятное чувство: мысли перекатывались в голове, как в густом закатниковом мёде, не задерживаясь надолго. Наконец выплакаться было необходимо, потому что эмоции, копившиеся столько времени, теперь снова успокоились, давая сознанию отдых.