— Итак, что думаешь? – Дрим нервно ерзает на противоположной стороне стола напротив Томми, который застыл в ужасе. — Я хотел дать тебе возможность выбрать, но у меня есть и другие идеи, если ты не сможешь определится.
Томми пялится на стол в центре комнаты, освященный единственной редстоуновой лампой. На столе лежит раскрытая книга с анатомическим рисунком человеческой руки, на котором обозначены и нарисованы различные слои костей и сухожилий. Рядом с ней лежат ножницы.
— Я могу отрезать палец на ноге, если ты не будешь поднимать шум по этому поводу, – Дрим воспринимает его молчание скорее как размышления, нежели чем чистейший ужас.
Томми моргает, качая головой. Ему кажется, что его сейчас стошнит. Он лишь переводит взгляд с книги на ножницы.
— Тебе нужна моя помощь? Я подумывал о том, как мы могли бы сделать из этого игру, чтобы было легче, понимаешь?
Томми поражен настолько, что выходит из транса, и поднимает на него широко раскрытые глаза. —
Игру? Что ты, блять, имеешь в виду под
игрой?
— Разве вы,
Л'Менбургские, никогда не играли в игры? Ну, помимо создания проблем? – сухо спрашивает Дрим.
— Я знаю- я, блять, знаю, что такое игра, – прошипел Томми, озадаченный и слегка взбешенный. — То есть- Как ты,
сука, собираешься превратить отрезание моего пальца в
игру?
Томми вскрикивает, отпрыгивая назад, когда Дрим вонзает нож в стол.
— Вы, ребята, когда-нибудь играли в «Нож и Пальцы»? – Дрим звучит весьма самодовольно от того, как быстро Томми перешел от гнева к страху.
Томми смотрит на нож. Теперь он понимает. Но легче ему от этого не становится. — Несколько раз, но Уилл и Эрет всегда отговаривали нас, поэтому мы перестали.
— Хм. Хорошо, что так. Отличный способ лишиться пальца, – шуточно говорит он.
Томми дрожит. — Мне это... мне это не нравится, Дрим. М-Может, сегодня мы попробуем что-нибудь другое?
Дрим качает головой. —
Томми, у тебя было девять дней- прости, девять
месяцев перерыва - этого более чем достаточно. Лучше бы тебе принять решение, иначе его приму я.
Томми чувствует резкий прилив паники. Он бы, наверное, предпочел большой палец.
— Е-Если я лишусь пальца на ноге, я могу... Моя левая нога, - она все еще немного окоченевшая и затекшая после того, как мне пришлось наложить жгут, – Томми уставился на ножницы, презирая тот факт, что ему действительно приходится взвешивать свои возможности.
Дрим хмыкает, словно тоже обдумывает это. — Ты
уверен? Я к тому, что, если ты меньше чувствуешь эту ногу, и она затекшая, то как ты собираешься приспособиться к изменению равновесия, если ты ее не чувствуешь?
— О-Оу, – Томми не подумал об этом. — Тогда, может, не стоит. Полагаю, мне не стоит больше портить свои ноги. Ч-Что если я потеряю палец на левой руке? Я все еще смогу держать вещи, писать и все такое, да? – теперь он смотрит на Дрима в поисках подтверждения или одобрения.
Дрим пожимает плечами. — Ну, палец, хоть и с левой руки, тебе все же будет труднее держать меч или даже щит.
Томми все больше паникует, отходя от стола. — Но если это... Если это просто мизинец или еще какая-нибудь хуйня, то насколько плохи будут последствия?!
Дрим вздыхает. — Но даже если взять мизинец, знаешь ли... – он веселится. Ему все равно, чего лишиться Томми, просто забавно наблюдать, как он паникует. — Эй, успокойся. Не то чтобы это имело значение. Ты не покинешь это место, а гулять здесь особо негде, и оружия у тебя точно не будет. – усмехается Дрим.
Томми с трудом дышит, его руки дрожат. — Я-Я не могу- я не хочу-
— Сделай глубокий вдох, Томми, – Дрим успокаивающе протягивает руку. — Я даю тебе выбор. Кроме того, если он не отрастет обратно, мы прекратим попытки.
Томми никогда еще так не хотел, чтобы конечность
не отрастала. Потому что потом, Дрим лишит его
руки-
— Н-Но я
не хочу-
— Как насчет этого, – перебивает его Дрим. — Я дам тебе время подумать об этом, а пока мне нужно уйти, и кое-что сделать. – Дрим оставляет его смотреть на ножницы и нож на столе.
Шаги Дрима постепенно стихают, а Томми отступает назад, пока не упирается в каменную стену.
— Нет, нет, нет, я не могу- он не может, он
не станет... – Томми впивается ногтями в ладони. Несмотря на все его страдания, ни одно из повреждений до сих пор не было постоянным. По крайней мере, не физические. Его поврежденная нога - в основном его собственная вина, не так ли?
Он наложил жгут. Он мог бы просто истечь кровью, и все закончилось бы быстрее.
Да, но тогда ты этого не знал. И Дрим бросил тебя там. Он ждал, пока ты умрешь. Это было не по твоей вине.
Томми определенно сошел с ума. У него порой были неприятные дни воскрешения, когда восстановление шло медленно, ужасающе и болезненно, но он, должно быть, точно сошел с ума, раз решает взять в руки нож. Он направляется к двери.
О да, он
явно спятил.
Томми знает, что Дрим спустился вниз, он
не может последовать за ним, однако другого выхода здесь нет.
— М-Мы больше не беспокоимся о
разумном выборе, не так ли, Томми? – бормочет он себе под нос, крепко сжимая нож в правой руке. Его сердце бьется о грудную клетку так сильно, что почти приносит боль. Ничего хорошего из этого не выйдет; но мысль о том, что ему придется сидеть и ждать в этой ебаной комнате, пока Дрим придет и лишит его пальца, заставляет его снова начать биться головой об стену.
Томми переходит из комнаты в комнату. Рядом мастерская, он мог бы спрятаться за верстаком, но это кажется бессмысленным. Комната с бассейном воды
очень пугает его, у него явно не хватит силенок чтобы держать голову Дрима под водой достаточно долго для утопления, но зато Дриму перехватить его будет
проще простого.
Комната с лавой.
Томми еще не сгорал заживо. И, сейчас, по крайней мере, не собирается, но, в отличие от бассейна с водой, достаточно одного хорошего толчка, и Дрим уже не сможет подняться.
Ты в самом деле собираешься это сделать?
Томми прячется за приподнятым бортиком у бассейна, прижимая нож к груди. Это невозможно, он
не сможет этого сделать. Он понес столько страданий за
хранение запрещенных вещей в Логстедшире, а если Дрим застанет его поджидающего с
ножом-
Томми потеряет гораздо больше, чем палец.
—
Блять, что же я делаю?! – слегка покачиваясь, шепчет Томми, все еще держа нож, словно он как-то поможет ему. Томми не может отдышаться- он вот-вот упадет в обморок- ему
кажется, словно Дрим подкрадывается к нему сзади.
—
Томми!
Томми приглушает всхлип, слыша, как Дрим выкрикивает его имя из коридора - гнев мужчины очевиден. Томми хочет продолжать прятаться; если он сейчас выйдет, если он бросит нож, может быть, станет лишь хуже-
— Какого хрена ты делаешь?!
Томми вскрикивает, когда Дрим хватает его за волосы, оттаскивая от бассейна с лавой.
— Прости меня, прости меня, прости, прости... – Томми закрывает глаза, когда Дрим сжимает его запястье до боли. Томми не опускает нож. Он так напуган, он такой
идиот-
— Я н-не собирался... – Томми прерывается с воплем, когда Дрим швыряет его об стену, выбивая из него остатки дыхания. Томми открывает глаза, чтобы увидеть приближающийся конец.
— Ты не собирался
что, Томми? – Дрим и без того в плохом настроении из-за того, что воскрешенный Уилбур непрерывно оскорбляет его, но трясущийся в углу Томми только больше выводит его из себя. А еще у этого маленького ублюдка хватает наглости убежать с его
ножом.
— Тебе был дан
выбор, что с тобой случится, ты должен быть
благодарен. А вместо этого ты собираешься, что,
убить меня?! – Дрим сжимает сильнее, и Томми подавляет крик, слыша, как его запястье трескается и хрустит, кости смещаются со своего привычного места и вот-вот сломаются.
— Нет, нет, нет, я не пытался! Я
не пытался! – Томми с трудом сдерживает слезы. — Мне жаль... – очередной крик.
Вот и все. Он отрубит твою чертову руку.
— Ах, тебе
жаль, да? Тогда слушай внимательно, – Дрим продолжает скручивать и сгибать сломанное запястье. Томми кажется, что он сейчас отключится. — Извинений недостаточно. Так что позволь напомнить тебе, как ты заглаживаешь свою вину передо мной, хорошо? Ты делаешь то, что я говорю, и
только. Я - твой бог, и ты
не можешь меня убить. Ты не угроза, а скорее,
оскорбление. Какая жалость. Столько времени я
учил тебя, а ты превратился в того же нытика, которого я притащил сюда в самом начале! – теперь он даже не может бросить нож - Дрим зажал его рукой. — Когда я говорю «прыгай», ты отвечаешь?
—
Пожалуйста, прости меня, мне так жаль, Дрим-
Дрим перебивает Томми очередным выкручиванием сломанного запястья. — Послушай хоть раз в своей жалкой жизни - когда я говорю «прыгай»,
ты отвечаешь?
Томми отчаянно пытается взять себя в руки, чтобы говорить. Его разум захлестывает боль и кровавый ужас. — К-Как высоко, – хнычет Томми, уставившись в потолок, не в силах вынести эту обвиняющую маску, впивающуюся в него пустыми глазами.
— Нет, ты отвечаешь,
куда, – Дрим крепче сжимает сломанную кость, чтобы подчеркнуть свои слова. — Если я скажу тебе прыгнуть с обрыва, ты сделаешь это без колебаний.
— Да, Дрим, – зрение Томми размыто слезами; он пытается сказать хоть
что-нибудь, лишь бы Дрим остановился.
— Чудно, – гнев Дрима быстро сменяется высокомерием. Он ослабляет хватку на запястье Томми, и тот на долю секунды чувствует облегчение. До тех пор, пока Дрим не забирает нож из его слабой хватки и не хватается за его левую руку.
—
Пожалуйста, нет-!
Прежде чем Томми успевает вставить еще хоть слово, Дрим отрезает первый палец его левой руки. Томми издает полу-заглушенный крик, прежде чем Дрим ударяет его голову о камень, с легкостью раскалывая череп.
Тяжело дыша, Дрим отступает назад, напоследок пиная окровавленный труп Томми для пущей убедительности. Он все еще в ярости, но за всем всегда кроется расчет. Может быть, не в этих неконтролируемых вспышках ярости, но Дрим хорошо продумал свою игру. Дрим оставил оружие не просто так. Томми получил нож по той же причине, по которой нашел книгу Дрима, - потому что Дрим специально оставил их там. Он хотел посмотреть, что сделает Томми.
Дрим не думал, что у него действительно хватит духу взять его.
Результат на лицо. Точно так же, как он уничтожил еду, когда Томми прятал от него припасы. Точно так же, как он забрал Томми из Логстедшира, когда тот прочел книгу. Так и сейчас, Дрим точно знает, что Томми недостаточно сломлен. Эти месяцы в лимбо ослабили его во многих отношениях, но недостаточно. Томми выглядит запуганным и жаждет угодить, но порой он ломается не в том направлении, - ведет себя неправильно. Дрим найдет способ это исправить. Рано или поздно.
Он почти хочет оставить Томми мертвым. Всего на несколько часов, чтобы Томми запаниковал и подумал, что Дрим снова бросил его. С другой стороны, чем быстрее Томми вернется, тем быстрее он сможет убить Уилбура за то, что он ненормальный ублюдок. Сначала парень, которого он держит связанным в камере, пытается сожрать его, потом ребенок, которого он
месяцами обучал послушанию, прячется с ножом. Он всегда может оставить Томми мертвым и просто
навредить Уилбуру. Их жалкие попытки сопротивления лишь раздражают.
Он по-прежнему единственный, кто имеет здесь власть. Ни один из них не может сбежать от него, даже через самоубийство. Никто не ищет двух мертвецов, - Л'Менбургские все еще испытывают к нему должный уровень страха и уважения, так что, если эти две жалкие крысы действительно хотят испытать его, что ж, хорошо. Это ровным счетом
ничего не значит.
Он продолжает пытаться убедить себя, что эта парочка не привела его в ярость.
Хорошо. Сейчас он вернет Томми. Он хочет посмотреть, сработало ли это. Если да, то, хэй. Ему удастся отрубить ребенку руку.
Томми думал, что ему станет легче, если он вернется в эту бездну. Она знакома, следовательно, безопасна.
Томми почти не хочет двигаться. Если он пошевелится, все станет реальным. Так же, как и следующие месяцы в этой вечности. У Томми возникает мимолетная мысль попробовать достать диск и музыкальный автомат. Он знает, что его состояние еще недостаточно стабильно для этого. Может, он попробует заснуть?
Кого он обманывает. В этой пустоте первые часы всегда будут самыми худшими. Томми с леденящим душу ужасом вспоминает события, предшествовавшие этому. Он смотрит на свою левую руку.
— Б-Блять... – Томми чувствует наворачивающиеся слезы. Она не болит, но, какая к черту разница? Теперь он лишен части руки. — О-Она все еще может зажить... – он вспоминает слова Дрима. Если она заживет, то все станет намного хуже. Либо он смирится с тем, какой он теперь есть, либо с возможными, грядущими мучениями.
Томми сжимает руки в кулаки. Ощущение странные и неестественные. Может, стоит попробовать призвать меч и щит, чтобы посмотреть, сможет ли он хотя бы попытаться сражаться как раньше. Но зачем? Дрим никогда не позволит ему снова
сражаться, особенно после случая с ножом... блять-
зачем он это сделал? Неужели время, проведенное в темноте, заставило его позабыть все, на что способен Дрим? Он уже давно должен был
понять. Он не просто слаб, он
бессилен-
Проснись.
Томми валяется на полу, его голова раскалывается, и он до сих пор чувствует под собой кровь. Неприятно возвращаться после столь долгожданной, знакомой пустоты. Томми почти не хочет смотреть, вместо этого он смотрит на возвышающегося над ним Дрима. В одной руке он по-прежнему держит окровавленный нож. Дрим не дал ему выбора. Он приседает перед ним, - нож все еще слишком близко - и хватает Томми за левую руку. Томми закрывает глаза.
— Хах, – в голосе Дрима слышны нотки разочарования. — Хм. Жаль. – он поднимает Томми на ноги. Он молчит какое-то время. Томми, кажется, ждет удара. Дрим на секунду задумывается. Он разработал строгие правила для неповиновения Томми - начиная с возражений и заканчивая очередной явной попытки побега, но он не предполагал, что Томми подумает о том, чтобы
сразиться с ним. Не то чтобы Томми собирался это сделать - Дрим действительно поверил ему, когда тот убеждал его, говоря, что не собирался ничего делать. Смелость Томми всегда угасала в тот момент, когда Дрим делал шаг к нему. Но это не значит, что Томми останется безнаказанным. Дрим может немного повременить и подумать, что сделать. Томми вряд ли смирится с ожиданием; больше времени для того, чтобы его паника росла, а состояние усугублялось. — Пойдем. – он тащит Томми по коридору. Томми плетется за ним, спотыкаясь. Он выглядит так, будто хочет что-то сказать, предпринять отчаянную попытку постоять за себя, но знает, что это бесполезно.
Дрим не сворачивает в сторону узкой ступенек, ведущих в обсидиановую комнату. Он идет вперед к главному залу, сбрасывая вскрикнувшего Томми со ступенек.
— Я вернусь через минуту, Томми. И,
пожалуйста, подумай о том, чтобы снова сбежать. Я знаю, что наш нынешний эксперимент говорит об обратном, но, возможно, твои ноги отрастут. Так что давай, беги к порталу! Я с
удовольствием хотел бы это выяснить, – Дрим удаляется, чтобы снова убить Уилбура Сута, в то время как Томми с трудом садится и прижимается к стене у подножья ступеней. Он не думает о побеге. Он не думает даже о самоубийстве. Беспомощность Томми выходит за рамки естественного.
Голова Томми раскалывается, а тело болит. Он знает, что скоро у него на спине появятся огромные синяки. Его запястье больше не сломано - слава богу, - но кажется напряженным и негибким. Как будто это имеет какое-то значение. Возможно, скоро у него будет еще больше сломанных костей.
Томми до сих пор не посмотрел на свою левую руку. Он уже знает, что увидит.
Томми продолжает пялится в потолок, - он достаточно высокий, чтобы была видна лишь кромешная тьма, его правая рука тянется к левой. Его губы дрожат, пока он пытается сдержать слезы. Его ребра и так болят при каждом вдохе. По крайней мере, все зажило. Дрим, несмотря на весь свой гнев, был точен, срезав прямо у основания костяшки пальца. Может быть, хуже самой потери то, что Томми чувствует лишь облегчение. Если бы палец отрос, Дрим лишил бы его конечности.
Он
так или иначе может отнять его конечность, учитывая выходку Томми.
Томми слышит тихое журчание и резко смотрит вперед, радуясь тому, что его взгляд находится на низком уровне - в зале находится Эндермен. Он стоит на другой стороне, любопытно озираясь.
Возможно, Дрим прав. Томми никогда не учится.
— П-Привет? – шепчет Томми. Он даже не знает, слышит ли его Эндермен, не говоря уже о том, чтобы понять или побеспокоится. Так или иначе. Томми подавляет вскрик, когда он приближается в свете фиолетовых частиц.
Теперь Томми тяжелее дышит, поглядывая на узкий дверной проем наверху. Никаких признаков Дрима.
— Пожалуйста, помоги мне, – шепчет Томми, уверенно глядя прямо на его грудь, потому что он определенно запаникует и посмотрит ему в глаза, если не сосредоточится. — Ты знаешь Ранбу? – в момент озвучивания вопроса, Томми понимает, насколько,
сука, безумно же он звучит. — Блять, ты даже не можешь меня понять... как ты вообще сюда попал, мы же посреди океана? Телепортация, я знаю, но до суши так далеко... – Томми бросает взгляд на портал в стене. — Незер? Может, вы, ребята, можете телепортироваться через порталы? – голос Томми становится все мягче и отчаяннее, он знает, что каждое его слово так и напрашивается на страдания. Он
уже страдает. Куда уж хуже? — Т-Ты можешь вернутся в Л'Менбург? Ты знаешь, где это? Черт, я совсем спятил, – Томми издает сдавленный смешок. — Я разговариваю с Эндерменом, как будто они могут ответить...
— Томми? – голос Дрима потерял свой гнев. В нем то же мучительное спокойствие, - как и тогда, когда он застал Томми за чтением его мерзкой книги. — Что ты делаешь?
Кровь Томми стынет в жилах. — Убирайся отсюда! – кричит Томми, еле вставая на ноги и пытаясь отогнать Эндермена; но не успевает он приблизиться, как Дрим стреляет в него болт, однако тот телепортируется прежде, чем стрела приземляется.
Томми, должно быть, действительно сошел с ума, потому что между своими отчаянными мольбами и колотящимся сердцем он слышит легкое журчание, который кажется ему подтверждением. Этого слишком мало для надежды, а может быть, и вовсе безумно. Но Томми все равно чувствует что-то похожее на надежду.
Ему действительно не стоит надеяться.
Томми чувствует руку на своем плече. Дрим вздыхает, словно разочарованный учитель: — Почему ты
хочешь, чтобы я причинил тебе боль?
***
Разговор между Филом и Техноблейдом затихает - каждый из них погружен в свои собственные мысли, продолжая поиски древних обломков. Техноблейд не перестает думать об этом. Все его неосторожные слова, и все, что Фил сказал в свою очередь.
— Знаешь, если Таббо действительно хочет покончить с этим, ему стоит пойти за Дримом, – говорит Техно и тут же морщится. Он не пытался снова сбросить с себя ответственность, но это действительно не имело для него смысла. Почему знание того, что кто-то был рядом, когда он умер, должно иметь большее значение, чем поимка убийцы. Фил не отвечает, поэтому Техно упрямо продолжает: — Я не понимаю, как этот парень до сих пор разгуливает по Л'Менбургу.
— Что? – сделав паузу и нахмурив брови, Фил, наконец, обращает на него внимание, поворачиваясь лицом к своему другу, держа кирку на плече. — Дрим уже объяснил Таббо, что он видел. Он сказал, что тот был уже мертв, когда он добрался до него.
— Эм, да. Когда Дрим дошел до него, он точно был мертв, – неловко произносит Техно. Он удивлен, что Фил так спокойно относится к этому.
— Почему ты так это сказал? – беспокойство Фила растет вместе с тревогой Техно. У него уже поднимается плохое предчувствие, и ответ становится все более очевидным с каждой секундой. — Ты умеешь в виду, что Дрим появился слишком поздно?
Техноблейда охватывает горький ужас, все сразу складывается воедино. — Эм. Нет. Дрим
застрелил его.
Первоначальный шок Фила проходит слишком быстро, потому что, конечно, он должен был знать. Фил знал о Дриме в основном из писем почившего сына, который, похоже, умер в бреду. Фил рано научил его распознавать змею в траве. Теперь Фил может винить только себя за то, что упустил эту змею.
— Дрим убил Томми? – спрашивает Фил, взвешивая и соизмеряя каждое слово с ответом, который он уже знает. Он должен его
услышать.
— Эм. Да, – растерялся Техноблейд. — Почему...? Что... что,
вы все думали, с ним случилось?
Фил снова смотрит Техно в глаза, к усталости теперь присоединилась уверенность. — Дрим сказал нам, что Томми покончил с собой.
Техно удивленно моргает, раздраженно хмыкая. — Это бессмыслица. Как он собирался выстрелить себе в шею?
Фил уже подумывает о том, чтобы бежать к порталу, но минувшее событие становится все более и более странным. — Фанди сказал мне, что они все видели тело. Они не могли
упустить что-то подобное-
— Ты не можешь исцелить труп, чувак. У него
должна была быть рана от стрелы, – Техно вздрагивает.
Фил знает, что, скорее всего, пожалеет об этом, но он должен спросить. — Как... как это произошло?
— Дрим выстрелил ему в горло, – Техно говорит это так четко, как только может.
Фил видит его насквозь, беспокойство лишь растет. — Ты видел это, Техно? Что Томми там делал?
Техноблейд думает отмахнуться сухим и небрежным комментарием. Но это же
Фил. Он может так поступить с Филом. Он единственный, с кем он может быть честен.
— Я точно не знаю. Он... он бежал ко мне, и как я узнал позже, бежал от Дрима, – начинает говорить Техноблейд, а потом словно не может остановиться. Он опускается на край туннеля, а Фил садится рядом с ним. — Он кричал. Это произошло так быстро, – хрипло смеется Техно. —
Это произошло так быстро. Банально, верно? Но я понятия не имел, что будет дальше. Сначала я услышал, как Томми выкрикивает мое имя, а потом в его горло вонзается стрела.
Техно может остановиться на этом. Он чувствует волну тошноты, даже спустя столько времени. Техно уже видел кровь, груды трупов, убитых его собственный клинком. Но он не может припомнить в прошлом ребенка, который ползет к нему в собственной крови, захлебываясь ею.
— Техно? – Фил осторожно кладет руку ему на плечо. — Ты можешь поговорить со мной. Это пиздец, приятель. Это нормально, что ты расстроен этим.
Техно качает головой. — Нет, нет, ты
не понимаешь, это была не просто... – Техно замолкает, в его горле застыл ком. — Томми был еще жив.
— Что? – хрипло спрашивает Фил.
— Он- сначала он захлебывался. Это был неточный выстрел. И он
все еще пытался добраться до меня, Фил. Как будто я- как будто я мог его как-то
спасти. – Техно не хочет останавливаться. Они оба знают, что это нельзя отпустить просто так. В конце концов, им придется с этим столкнуться. Всего лишь на секунду, Техно желает разбиться. — Я слышал, как он пытался говорить, - звук булькающей крови, понимаешь? – Техноблейд роняет кирку, и закрывает лицо руками, пытаясь выкинуть из головы образ умирающего ребенка. — Я... я держал его за руку. Я же
говорил тебе, что был там, пока он был жив, так что... Я пытался сказать ему, что скоро все закончится. Томми
не убивал себя, – твердо говорит Техно, словно он обязан доказать свою правоту. — Когда я сказал ему, что все закончится, он
испугался еще больше. Я видел это в его глазах, как будто... как будто он пытался убедить меня, что я не прав, или что-то в этом роде. Это было нечто совсем другое, Фил. Знаешь, после того, как солдат падает, обычно наступает облегчение от того, что боль закончится, верно? Томми смотрел на меня так... словно он знал что-то, чего не знал я. Как будто он знал, что смерть не остановит боль.
Фил вздрагивает. Они оба хорошо знакомы со смертью, Фил даже больше - с другой Смертью из иного времени. Это не та смерть, которую они знают.
— Ну, сейчас он больше не страдает, Техно. Что бы ни случилось. Ты был рядом с ним, – Фил все еще старается его утешить.
Техноблейд резко встает, убирая кирку, и вместо этого хватается за топор. — Что ж... Хватит сидеть сложа руки. У нас есть работа, верно?
Фил смотрит в сторону основного пути к порталу. Это будет трудно. — Мы должны сказать Таббо.
Они оба отложили этот вопрос, на них сейчас давят более важные дела. Но все же, одна вещь не дает покоя: почему никто не заметил рану от стрелы на теле Томми?
***
Томми снова мертв. Напряжение его частиц, разрывающихся при падении, приносит облегчение.
Он не двигается, оставаясь лежать, свернувшись калачиком. Все его тело напряжено, по-прежнему ожидая следующей раны. Томми ненавидит себя, потому что, несмотря ни на что, он все равно предпочел бы быть живым, нежели чем снова мертвым. А ведь
не стоит, потому что-
—
Он не позволил бы мне умереть, он не позволил бы мне умереть, он не позволил бы мне умереть... – хныкает Томми, глаза его плотно закрыты. Прошло несколько часов, прежде чем Томми сломался. Дрим был осторожен, чтобы не допустить смертельных травм, но не более. В какой-то момент Томми попытался притвориться мертвым, что угодно, лишь бы заставить его остановиться, но Дрим этого не сделал. Когда Томми слишком ослаб для криков, Дрим все равно не останавливался. Томми может предположить, что Дрим все еще, вероятно, изувечивает его труп.
Между двумя видами пыток - Дримом или пустотой, - выбор очень невелик. Сейчас этот ад лучше. Он предполагает, что когда Дрим вернет его обратно, то не для того, чтобы похлопать по спинке и извиниться. Томми не хочет остаться здесь один навсегда, но здесь никто не ломает ему кости и не пускает его кровь. Томми так
устал от этого. Он просто хочет, чтобы это
закончилось, действительно закончилось-
—
Томми?!
Томми вскрикивает, испугавшись и ожидая большего насилия, закрывая голову руками. Это был не Дрим. Это был другой знакомый голос. — У-Уилбур?!
— Томми- о
боже, ты здесь- блять, ты действительно
здесь-
Томми смеется, и впервые за девять месяцев пустынного одиночества он видит, как его брат смотрит на него в ответ.
Затем он вспоминает.
Томми в кои-то веки не борется с чувством
достоинства, - он бежит в сторону Уилбура, и ему удается приблизится к нему.
Не потому, что он заслуживает обнять своего брата, - такая мысль даже не приходит ему в голову- Нет, он заслуживает
ударить своего брата-
—
Ты, сука, бросил меня! – Томми ослеплен тусклым светом железнодорожной станции, но не останавливается, пока не валит Уилбура на пол, ударяя кулаками в изумленное лицо. — Где ты, блять,
был- Почему я не мог найти тебя?!
— Томми- Томми
подожди-
— Заткнись! ПРОСТО ЗАТКНИСЬ! – Томми хватает Уилбура за шиворот и трясет его. Он разбил его очки.
Уилбур даже не сопротивляется, оставаясь лежать на спине с широко раскрытыми глазами. Томми ненавидит то, что видит себя в этой испуганной панике, - это молчание мучительно - Уилбур не говорит ни слова. Томми заваливается вперед, упираясь лбом в грудь Уилбура, все еще сжимая его рубашку, словно боясь, что он провалится сквозь пол и снова бросит его. Томми чувствует, как к глазам подступают слезы, потому что он не хочет бояться потерять Уилбура. Не тогда, когда он уже его терял.
— К-Как ты мог так поступить?! – Томми задыхается. Он откидывается назад, когда Уилбур садится, но не падает на землю; Уилбур обнимает его, прижимая к груди.
— Прости меня, – Уилбур оправляется от шока так же быстро, как и от своих синяков. — Мне так жаль, Томми- я
пытался. Он- он не позволил мне-
— Что за хуйню ты несешь, придурок? – Томми закрывает глаза. Стоит ему позволить брату обнять себя, весь его гнев сменяется душевной болью.
— Дрим вернул меня, – Уилбур чувствует, как Томми напрягается лишь от одного упоминания имени этого человека. — Когда он убивал тебя- к-когда ты так долго был здесь один, – Уилбур старается не запнуться, - сейчас Томми
нуждается в его спокойствии. — Он держал меня в комнате живым. Поэтому я не мог- Мне так жаль, Томми... – Уилбур больше не может сдерживать слезы, крепко обнимая его, словно каким-то образом он может удержать его здесь и обезопасить при этом.
Обида и страдания Томми от этого не утихают, но есть что-то успокаивающее в осознании того, что Уилбур покинул его не по своей воле. Томми зарывается лицом в плечо Уилбура, вдыхая запах сигарет и дома.
— Я был так одинок, Уилл. Я
так долго пытался найти тебя, но не мог- и Дрим- он причинил мне
такую боль, я больше не могу этого выносить... – Томми почти чувствует себя в безопасности будучи в объятьях брата, когда тот мягко укачивает и прижимает крепче.
Никто из них не хочет думать о том, что любой из них может исчезнуть по прихоти сумасшедшего.
— Что насчет... – Томми отстраняется, садится обратно на пол и вытирает глаза. — Что насчет
тебя, ты в порядке? Он причинил тебе боль?
Уилбур смотрит на него с ошеломленным, неописуемым ужасом. Его взгляд следует за левой рукой Томми, когда тот убирает ее с лица.
— Ох- да, это... – Томми пренебрежительно отмахивается от него. — Ничего страшного, я боялся, что он лишит меня руки, – Томми нервно смеется.
Уилбур все еще смотрит на левую руку Томми. Наконец он отводит глаза, страдальчески улыбаясь: — Я в порядке, Томми. Не- не беспокойся обо мне.
Томми угрюмо кивает. Он понимает, когда Уилбур недоговаривает. Злость Томми возвращается, холодная и бесполезная. — Значит, он действительно причинил тебе боль.
Уилбур пожимает плечами, отмахиваясь от него точно так же, как и Томми от его беспокойства. — Ну, да. Могло быть и хуже. Мог бы застрять с тобой на девять месяцев, – усмехается он.
— О, отъебись, – пихает его Томми. Он не может вспомнить, когда в последний раз улыбался. Это радует.
Уилбур смотрит на него с нежностью. — Я скучал по тебе, дружище.
Томми поднимает на него глаза: — Да, я тоже скучал по тебе, Уилл.
Уилбур хотел бы, чтобы они продолжали шутить, говорить о чем-то другом, но эта тема преследовала его несколько недель и преследует до сих пор. — Ты был один в течении долгого времени, Томми.
Улыбка Томми спадает, и он снова смотрит на платформу. — Да. Был.
Уилбур уже знает ответ, но обязан спросить, руки судорожно сжимают колоду карт. — Ты... ты в порядке?
Томми прикусывает губу, качая головой. Он не хочет сломаться снова. — Знаешь... знаешь, что делает это еще больнее?
— Что, Томми?
Томми смотрит брату в глаза. — Я не могу понять, что хуже. Быть мертвым или живым. Час назад я бы сказал, что мертвым, но сейчас... – Томми вздыхает. — Он просто становится хуже. Дрим, я имею в виду. Неважно, виду ли я себя хорошо, он причиняет мне боль в любом случае, но, когда я
действительно совершаю ошибки... – Томми вздрагивает. Он смеется, резко и панически. — Я... я говорил с Эндерменом.
Уилбур не может не рассмеяться сквозь свой ужас, карты выскальзывают с его рук, когда он бездумно тасует их. — Ты что?
— Да! Попросил его о помощи и все такое, – Томми говорит это как в шутку, а не как что-то трагичное.
— И что он ответил? – Уилбур старается вести себя непринужденно, но ему страшно видеть, к чему приведет эта история.
— Не знаю. Дрим прервал нас до того, как у меня появился шанс, – Томми пытается говорить так, словно он все еще шутит, но его голос становится все выше и дрожит с каждым словом.
— И он...? – Уилбур запнулся.
Томми просто качает головой. Он не может заставить себя вдаваться в подробности.
— Оу, – карты Уилбура замирают; он начинает обдумывать, как в следующий раз сможет освободиться и разорвать Дрима на части голыми руками.
— Как долго, по-твоему, мы разговариваем? – спрашивает Томми, глядя на пустые рельсы.
— Не знаю. Может быть... двадцать минут? Полчаса?
— Я не знаю, сколько у меня времени, Уилл. И если он собирается сделать эту штуку, - вернуть тебя, когда он убьет меня, - я не знаю, когда увижу тебя снова-
— Хей, не говори так, – Уилбур кладет руку ему на плечо. —
Сейчас ты здесь.
— Хорошо. Ну. Просто хочу, чтобы ты знал, я-
Проснись.
Томми приходит в себя, все еще чувствуя синяки по всему телу. Раны задерживаются на теле после воскрешения. Он не хочет вспоминать, как плохо ему, должно быть, было, при смерти, раз он вернулся по-прежнему избитым и с трудом передвигающимся.
— Привет, Томми! Даже не заметил, что потерял тебя на минуту! Не мог допустить, чтобы ты пропустил все
веселье, верно? – Дрим все еще стоит над ним. Правая рука Дрима забинтована. Должно быть, он разбил костяшки пальцев о лицо Томми. — О, похоже, ты подлечился, да? Видимо, нам придется начать все сначала.
На этот раз Томми не повезло умереть. Дрим научился на своих ошибках, когда нужно проводить черту между сломанным ребром и пробитым легким. В конце концов, Томми теряет сознание. Это лучшее милосердие, которое он мог получить. Он так и не смог сказать Уилбуру, что любит его
Зрение Томми затуманено, - правый глаз опух. Он достаточно хорошо соображает, чтобы видеть фиолетовые глаза. Томми с трудом осознает, что он все еще жив и заперт в темной камере. Он даже не удосужился осмотреть сломанные кости и неаккуратные швы, покрывающие его; его больше привлекает возвышающиеся над ним фигура, склонившиеся над потолком камеры.
— Ранбу...?
Должно быть, это сон, потому что камера по-прежнему запечатана обсидианом, - входа здесь нет, и Ранбу
кажется другим. Это жутко и нервирует: эта версия Ранбу выше, его глаза светятся фиолетовым, а не обычным красным и зеленым. Он не произносит ни слова, и выражение его лица абсолютно пустое. Он просто смотрит на него, как предвестник и свидетель одновременно. Это точно Ранбу: наполовину белый и в том же костюме, но что-то изменилось.
Томми уже все равно, сон это или нет, он все равно протягивает дрожащую руку к Ранбу, - половина пальцев скрючена от свежих переломов. — Пожалуйста, помоги мне.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне, Ранбу. – у Томми болит горло, слезы жгут заплывший глаз, но он не может перестать умолять всем, что у него есть. — Помоги мне.
О боги- пожалуйста, помоги мне.
Этот странный, фальшивый Ранбу протягивает руку с длинными, похожими на когти пальцами, как будто собирается взять руку Томми и помочь ему встать.
Затем раздается далекий и приглушенный звук захлопывающейся двери, и этот сновидный образ Ранбу резко оборачивается, глядя назад, на обсидиановую стену. Раздается резкий звук бьющегося стекла, и Томми съеживается, прикрывая голову, ожидая кислотный ожог или осколки, но затем понимает: в раны просачивается жидкость цвета фуксии, и боль притупляется.
Прежде, чем Томми успевает сказать хоть слово, - спросить, какого
хрена Ранбу здесь делает, - он
исчезает во вспышке фиолетовых частиц.
Томми не знал, что Ранбу способен на такое.
Он
исцелил его и ушел.
***
Ранбу не помнит, как он сюда попал. В этом нет ничего нового. Он просыпается недалеко от дома, прямо за главным порталом Незера.
Отличие в том, что Ранбу понимает, что его жжет. Он
плачет. Руки Ранбу трясутся, он быстро смахивает слезы рукавом. Ему грустно. И страшно. Но он не может вспомнить почему. Ранбу удается подавить слезы и вытереть их, пока ожоги не прижились. Затем он достает свою книгу памяти, с тошнотворным ужасом подчиняясь тому, что это настойчивое чувство подсказывает ему, что что-то
глубоко не так. Ранбу доходит до последней страницы и с удивлением обнаруживает, что вместо букв там написаны руны. Ранбу от природы не владеет этим языком, но с некоторым усилием может перевести. Он садится прямо на землю и ищет перо, выписывая каждую переведенную букву на следующей странице:
НАЙДИ ТОММИ
