the dead don't dream

Хотел бы Томми вернуться домой самостоятельно. Он и думать не мог, что когда-нибудь вернется домой, но нынешнее ситуация заставляет его задуматься о другом: он хотел бы вернуться домой храбрым, спокойным - выжившим - а не жертвой. У него было достаточно сил размахивать топором, но они были последними. Для того, чтобы просто стоять, ему нужен Ранбу. Броня ему не подходила: она была слишком большой, и ранила и без того покрытую синяками кожу. Руки Томми дрожали слишком сильно, чтобы затянуть ремешки, и он постоянно вздрагивал от посторонней помощи. — Мы и без этого тебя убережем, Томми, – уверенно говорит Таббо. Он делает все возможное, чтобы не думать о ранах Томми. Когда они доберутся домой, он даст ему зелье здоровья, и они приведут его в порядок. Таббо справиться с поверхностными ранами. Но что делать с остальными, он не знает. Он не хочет думать о том, что в последний раз, когда он видел Томми живым, он позволил Дриму увести его, после чего ему вернули лишь изувеченный труп. Наконец он снова видит Томми живым, но на нем по-прежнему есть отпечаток Дрима. В момент их прибытия Дрим уже причинял ему боль. Как это может не убедить его в том, что боль была постоянной? Таббо не делал этого, он понимает, но продолжает думать лишь о том, что позволил этому случиться. Он не смотрел Томми в глаза с тех пор, как впервые обнял его. Он не знает, сможет ли. Томми доверяет ему. Им обоим. Ранбу довольно неуклюж, однако именно он нашел Томми. Каким-то образом Ранбу оказался в его камере, исцелил его, и Томми предполагает, что это как-то является частью того, как они, в конце концов, нашли его. Возможно, ему стоит спросить его об этом. — Пиздецки унизительно... – бурчит Томми, когда Ранбу приобнял его, поддерживая. — Возможно, хочешь пойти сам? Мы идем по крыше Незера, но идти еще довольно долго, – с сомнением спрашивает Ранбу. При последней прогулке по Незеру, его окровавленные и разодранные ступни исцелились воскрешением, но обуви у него все еще нет. Он так устал. —...Нет, – Томми ненавидит все это. Он больше не хочет быть беспомощным. — Я тоже могу нести тебя, Томми, если Ранбу думает, что не справится, – предлагает Таббо. — Ну конечно, ты то, пчелиный мальчик, точно сможешь меня понести. У Ранбу есть... эндерменская сила или что-то вроде того. Он, прямо таки, волшебный, может нести целые блоки и прочую хрень, хотя, по идее, не должен, – Томми не хочет стыдиться своей слабости, но это тяжело. Таббо не дразнит в ответ, зная, что мог бы легко нести Томми. Он просто улыбается, глядя на него так, словно его ворчливый сарказм - подарок свыше. Это немного расстраивает Томми. Ранбу вздыхает, приседая. — Ладно уж. Если не хочешь чувствовать себя унизительно, или что ты там придумал, забирайся ко мне на спину. Томми смеется, лающе и хрипло. Он почти похож на самого себя. Он бросает на Ранбу насмешливый взгляд. — Что ж, хорошо. Обещаю не душить тебя, – Томми кладет руки на плечи Ранбу. Ранбу встает и старается не думать о том, насколько Томми пугающе легок. Томми испытывает минутную панику, когда они проходят через портал. В солнцезащитных очках крыша Незера выглядела так, как если бы в его Лимбо было небо. Он быстро натягивает их, непривычно моргая, - на многие мили простирается лишь бедрок. — Ты в порядке, Томми? – Ранбу почувствовал, как он крепче прижался к нему. — Все хорошо. Я в порядке... – бормочет Томми. Он кладет голову на плечо Ранбу. Так удобнее. Когда Томми было слишком больно, чтобы двигаться, Дрим носил его на руках. Это странно, и, возможно, немного неправильно, но Томми чувствует себя спокойнее, зная, что он может придушить Ранбу, если понадобится, чтобы тот его опустил. Это дает почувствовать себя менее уязвимым. И Ранбу не обхватывает его руками, так что если Томми понадобится убежать, Ранбу будет труднее схватить его, а если он попытается ухватить его за ноги, Томми может потянуть его вниз вместе с собой. Ему нужно перестать так думать. Он жив, и не нуждается в плане побега от людей, которые его спасли. Дело не в том, что он не доверяет Ранбу; на самом деле Ранбу - один из немногих, которым он может доверять, это просто касается всех. Всех. Даже Таббо: он не может перестать думать о расстоянии между топором Таббо и его лицом. Если он так думает о людях, которых любит больше всего, то как, блять, он вообще сможет взаимодействовать с кем-либо еще? Он не знает, как ему отучиться от постоянного ожидания нападения. Возможно, Дрим был прав. Он не может выжить сам по себе, но он боится, что выжить с кем-то еще он тоже не сможет. — Эй, подождите! Мы проведем вас обратно, – Техно следует за ними через портал вместе с Филом. Таббо поворачивается к ним, и выглядит слегка враждебно. Он хочет увести Томми подальше от всех этих людей, даже от тех, кто пришел помочь. Томми заслуживает покоя. — Мы справимся. — Эм, ну да. Тебе понадобилась целая толпа чтобы сразиться с Дримом, но если ты столкнешься с ним по дороге домой, то все точно будет в порядке, – сухо говорит Техно. — В чем-то он прав, не так ли? – комментирует Томми, уткнувшись в плечо Ранбу. Неудивительно, что Томми все еще строит планы побега - за ним по-прежнему ведется охота, он поступает правильно. — Ах да, Томми... – Техно догоняет их, услышав его голос. — У меня, эм, есть кое-что для тебя, она... эм-м, слегка потрепанная и противная сейчас, но я подумал, ты захочешь ее вернуть. Томми настороженно посмотрел на него, ожидая худшего. Сюрпризы Дрима обычно заканчивались ножом в спину. Техно роется в своем инвентаре, медлит еще секунду, чувствуя на себе пристальный взгляд Таббо, и протягивает руку, в которой аккуратно держит изорванную зеленую бандану, испачканную кровью. — Т-Так вот куда она делать... я думал он... думал, что он мог снять ее с меня, пока я был мертв или типо того, – Томми берет ее, крепко держа, словно боясь потерять. Техно предполагает, что Томми имеет в виду, что потерял ее, когда бежал к его убежищу. Он не уверен, стоит ли говорить Томми, что он нашел ее брошенной в Логстедшире, оставленной вместе с компасом; Томми, вероятно, прав, и Дрим забрал эти вещи у него, оставив в руинах. Техно, не успев решить, объяснять ему или нет, отвлекается на кое-что другое. — Чувак... где твой палец? – в общем-то, Техноблейд никогда не отличался тактичностью. Томми морщится, глядя на свою левую руку, держащую бандану. Отсутствующий указательный палец давно не кровоточит, но все равно кажется, что рана открыта. — Хах, нет его больше. Не то чтобы это был несчастный случай, понимаете?. – одно лишь это предложение отягощено жестокостью. Таббо оглядывается на него, смотрит на его руку широко раскрытыми глазами, рот приоткрыт, словно он хочет что-то сказать. Ранбу останавливается, оглядываясь через плечо, и оказывается с Томми почти нос к носу. Фил, который только что догнал их, замирает. Томми сжимает руку в кулак, пряча ее изо всех сил. Он чувствует, как все они смотрят на него. Неужели синяков было недостаточно? Он знает, что выглядит полумертвым, знает, что сейчас он пиздецки худой - он видит это, чувствует, как собственные кости натягивают кожу до боли, блять- впервые за долгое время, когда эти люди увидели его живым, он был приколот к стене душащим его Дримом, и с ножом, готовым вонзится в плоть. Не могут ли они, сука, перестать уже пялятся. Все это видели. Все знают, что он сломлен. — Мы вроде как шли домой? – вклинивается Фил, не глядя на Томми. Ему не нужно, чтобы еще один человек смотрел на него как на катастрофу. Остальные поняли намек. — Точно, давайте... продолжим идти, – Таббо поворачивается и идет вперед. Он старается не обращать внимание на свою тошноту. Ранбу идет позади него, его внимание сосредоточено лишь на поддержке Томми. Томми изо всех сил старается не заснуть, что не так уж и сложно, учитывая что адреналин еще не угас. Дрим все еще где-то рядом. Техно идет рядом с ними, почти смущенный тем, что указал на травму, Фил, идущий рядом, укоризненно тыкает в него локтем. Техно поворачивается к Томми, снова рыская в инвентаре. — О! Подожди, у меня, эм, также есть твой... компас... с именем Таббо... но он сломан. У него потрескалось стекло. Так что я не знаю, безопасно ли это- Знаешь что, пока что я придержу его у себя, возможно, я смогу сделать его менее травмоопасным, – неловко кивает Техно, засовывая компас обратно в инвентарь. Он нервно смеется. — Я, эм-м, вообще-то хотел поговорить с тобой- Томми протягивает свободную руку, пока другой держится за Ранбу. Он прижимает ее к лицу Техно, в неуклюжей, неряшливой попытке заставить его замолчать. — Хей... Как насчет того, чтобы поговорить об этом... позже, мистер Блейд, а? — Да, конечно, без проблем, Томми, – отмахивается Техно, закатив глаза и слабо улыбнувшись. Он знал, что будет еще более бестактно вспоминать о смерти Томми сразу после всего навалившегося, но игнорировать это было также странно. Так даже лучше. — Но, эй, Техно? – окликает его Томми. — Что? — Спасибо что... что пришел, – Томми удается улыбнуться, прежде чем снова прислонить голову к плечу Ранбу. Техно пожимает плечами. — Ничего особенного. Странно, в Незере обычно всегда так тепло, но здесь, наверху, бескрайнее небо охлаждает. Это более привычно Томми, нежели чем слепящее солнце и сухие, горячие ветры мезы. Здесь темнее, тише. Томми не хочет засыпать. Он боится проснуться в неизвестном месте: не перед друзьями, вокзалом, а в темноте, что еще хуже - перед белой маской, смотрящей на него сверху вниз. Но он видит перед собой Таббо, видит окровавленный топор Дрима у себя под боком, Таббо сможет им его защитить. Ранбу стойко и уверенно держится рядом с ним, придерживая. Техноблейд, человек, который почти стал его спасителем, оставаясь с ним до самого конца, и отец его брата - те, кто прикрывает их спины. Томми уже несколько месяцев не чувствовал себя в такой безопасности. Ранбу чувствует, как Томми слабеет, но не ослабляет хватку. Слегка пригнувшись, чтобы Томми не упал, он смотрит налево - голова Томми покоится на его плече, а глаза прикрыты, дыхание из прерывистого стало медленным и легким. Ранбу изо всех сил старается идти осторожно. Таббо оглядывается на них двоих, на расслабившегося, наконец-то, Томми. Серьезный взгляд Таббо смягчается, он встречается с глазами Ранбу, и улыбается, надеясь, что этого достаточно, чтобы гибрид Эндермена понял, насколько он благодарен. Томми спит только до тех пор, пока они не добираются до портала. Его гул и ощущение того, что мир искажается, легко будит Томми. Он прижимается к Ранбу, словно боится, что они оставят его позади. — Ты в порядке, приятель? – спрашивает Ранбу — Я не... Не был уверен, с вами ли я еще... – бормочет Томми. Все это кажется временным. Он словно просто ждет, что все вот-вот рухнет, что все это окажется жестокой иллюзией лимбо, что появится Дрим и снова заберет его. От уныния Томми отвлекает окружающая обстановка. Он у главного портала. Он вернулся на основную территорию СМП. Пока они пересекали Незер, солнце село, последние оттенки красного и оранжевого исчезают за далеким горизонтом, и на смену им приходит мягкий голубой свет, ночной воздух чист и прохладен. Томми не может вспомнить, когда в последний раз он чувствовал запах травы. Она пахнет летом. — Ты здесь, Томми, – тон Ранбу мягкий и обеспокоенный. — Ты остаешься с нами. То есть, до тех пор, пока ты этого хочешь. — Я определенно не хочу быть где-то еще... – Томми удается улыбнуться. Он не знает, как долго он спал, но он измотан так же, как и раньше. Он не знает, сможет ли он когда-нибудь избавиться от этой укоренившей усталости. — Я хочу домой. Могу я...? Хочу пройтись сам. – это не совсем вопрос, но что-то в его тоне словно просит разрешения. Ранбу решает проигнорировать это. — Конечно, – Ранбу медленно отпускает руку, убедившись, что Томми устоит на ногах. Томми держит одну руку на плече Ранбу, опасно покачиваясь. Он делает глубокий вдох. Его ушибленные ребра болят. Он отпускает его, Таббо протягивает руку, чтобы поймать его, но Томми быстро отмахивается от него. У него есть цель. Томми спускается по каменным ступеням к Комьюнити хаус, останавливаясь на полпути. — Дайте... Дайте мне минутку, – бормочет он. Он продвигается вперед, спотыкаясь, и опираясь одной рукой о каменную стену рядом с собой. Томми сходит с тропинки. Под его ногами трава, прохладная, мягкая и влажная от росы. Здесь есть земля, настоящая грязь, а не сухие, потрескавшиеся остатки саванны и не красный песок горной мезы - те явления были неосязаемы в его памяти, слишком стары или испорчены страхом, чтобы их можно было по-настоящему ощутить, но это... настоящее. Он чувствует это. Томми сползает на землю, прислоняясь к стене. Томми роется руками в земле, хватая траву и рыхлую грязь. Она щекочет его обнаженную кожу, так непривычно по сравнению с твердым, острым камнем, ножами и жестокими руками. Томми срывает траву с земли, вдыхая ее запах, ошеломляющий и пьянящий, но не может остановиться. Он знает, что у него слезятся глаза. Ничего страшного, если он заплачет, просто не хочет разрыдаться, по крайней мере, не сейчас. Он знает, что должно быть, и без того выглядит как сумасшедший; он действительно не хочет сломиться из-за того, что оказался на улице. Он бы начал кататься по грязи, если бы не вспомнил о своих сопровождающих, наблюдающими за ним с неописуемой жалостью. Он знает, что они не осудят его за это, но его все равно это бесит. Он ненавидит, что никто из них не посмотрит на него так, как прежде. — Хей, я что, не могу спокойно насладиться землей? Хватит пялиться! Я не такой уж и жалкий. Просто давно не видел грязи, – ворчит Томми, пытаясь подняться на ноги. — Я и без того обезображен, и раз уж на то пошло, грязь не опустит мой имидж еще ниже. — Как скажешь, боссмен. К слову, твой дом вроде как буквально сделан из грязи, так что неплохо бы вернуться туда, – мягко смеется Таббо. Фил предупреждал его, что Томми может оказаться не таким, каким он его помнит, и это горькая, жестокая правда. Но он по-прежнему его Томми во всех отношениях, которые имеют значение. Он знает, что предупреждение Фила не исчезнет в ближайшее время, что он все еще будет видеть части Томми, которые не узнает, и даже больше, чем те шрамы, которые он уже видел; но его утешает мысль о том, что Томми все еще где-то там, под кровью, затравленными глазами и страхом, ТоммиИннит, - шумный и восторженный обычной грязью под ногами - он все еще где-то там. — Хорошо, хорошо, иду, – вздыхает Томми, быстро нагоняя их. Он смотрит на Ранбу. — Ты слишком высокий. – и Томми решает положить руку на плечо Таббо. — Я в порядке, – ворчит он, когда Таббо подходит к нему ближе, готовый помочь. — Просто нужна... нужна небольшая опора, вот и все. Томми хочет осмотреться, хочет увидеть сервер, узнать, что изменилось, а что нет, но это пугает его еще сильнее. Все, на что он сейчас действительно способен, - смотреть под ноги, на тропинку прайма. В последний раз он был здесь так давно, что Томми не хочет задумываться, сколько действительно прошло времени - были ли это годы, а если и меньше, то почему ему кажется, что пролетела целая вечность. Время в лимбо должно считаться, полагает он. Он не знает, делает ли это ситуацию хуже, или лучше. Даже по прошествии всего этого времени, дорога по-прежнему ему знакома. Он узнает трещины в дощечках, места, где он заменил сгнившие или взорвавшиеся доски. Ни одна древесина больше не выглядит новой. Без него никто не ухаживал за тропинкой. Томми знает, когда нужно поднять глаза. Он спотыкается, волоча ноги, но Таббо удерживает его на ногах. Скамейка. Маленький домик на склоне холма. Он дома. — Ты в порядке? – спрашивает Таббо, когда Томми останавливается. — Что-? А, да, да, я в порядке, – Томми продолжает идти. Его дом холоднее, чем был когда-то. Когда его забрали из него, он был сделан из гладкого камня. Так прочнее. Он доходит до открытого дверного проема один, прислоняясь к нему. Здесь светло, несмотря всего на несколько фонарей, но это лучше, чем лунный свет. Из задней комнаты выходит фигура. — А-А! – кричит человек. Томми, пошатываясь, возвращается на улицу, и падает на землю, закрывая лицо руками, ожидая удара. Таббо мгновенно оказывается перед ним со своим топором. — Воу, Томми, извини, чувак! Я, эм, не ожидал увидеть тебя здесь! – Коннор, белый как простыня, держит руку над своим колотящимся сердцем. — Круто, что ты вернулся! Полагаю, мне стоит... наверное, мне стоит убираться отсюда, а? – произносит он более мрачно. — Ты можешь опустить топор, Таббо. Мы с Томми в хороших отношениях! Ты позволил мне остаться в твоем доме, чувак, я твой должник! Томми проводит рукой по волосам, дергая их, позволяя боли вернуть его мысли в порядок, выровнять дыхание. Это Коннор. Это просто Коннор. — Так, э-э, – Коннор неловко шаркает ногами. — Прости, я не знал, что тебя похитили. Если бы я знал, то что-нибудь бы сказал. — Ч-Что? – Томми вздыхает, наклонившись вперед, положив голову на руки, слегка покачиваясь. Его сердце не перестает колотиться. Он знает, что Ранбу, Техно и Фил наблюдают за ним. — Ох, ну, знаешь, когда Дрим вернул тебя в жизни в тот раз. Я видел, как вы ушли, наблюдал из своего- твоего дома. — Ты- Я думал... – Томми снова напрягся, уставившись на него. — Ты видел меня? — О, да! – легкий тон Коннора кажется форсированным. — И-И ты ушел с ним добровольно, окей? Типо. Я думал, что вы с Дримом были приятелями из-за этого. – он видит, как Томми дрожит от его слов, и быстро пытается сменить тему. — Кстати, мне очень нравится твоя прическа! Тебе очень идет! – Коннор беспокойно ерзает. — Что за херню ты несешь? – Томми отвлекается от ужасного осознания того, что его кто-то видел. Кто-то мог бы спасти его, если бы он только позвал на помощь. Хотя, вероятнее всего, Коннор умер бы, и Томми был бы в этом виноват. На самом деле выхода никогда не было. Не было выхода, который Томми мог бы пережить, не с Дримом, никогда. До сих пор. Он спасен. Ему нужно поверить, что он свободен. Но это никак не укладывается в его голове. — Э-э... прическа хорошо смотрятся. Под слоем... крови, полагаю, – Коннор неловко кивает ему. — Думаю, мне пора, – он обходит Таббо стороной, останавливаясь еще на секунду. — Мне правда жаль, парень. Я понимаю, что не знал, что тебе нужна помощь, но... э-э, жаль, что не знал, в общем. – пожимает он плечами и, прежде чем Томми успевает ответить, бесцельно идет по тропинке прайма. Томми пытается оттянуть волосы, чтобы увидеть, о чем говорил Коннор. За последние месяцы они поредели, и в темноте, под слоем грязи, он не может понять, что Коннор имел в виду. — Что не так с моими волосами? – Томми смотрит на остальных. — Они... выглядят по-другому. Спереди выглядит обесцвеченными, или что-то вроде того. Ты- Ты не знал об этом, Томми? – Таббо протягивает ему руку. Томми принимает руку помощи, вставая с земли. У него кружится голова. Ранбу протягивает ему окровавленную зеленую бандану, которую он выронил в панике. Томми забирает ее, сжимая. — Нет. Я, эм, не видел себя с... Черт, я не помню. Не с тех пор, как... То есть, я видел свое отражение в воде раковины, но было слишком темно. До этого... В воде берега Логстедшира? Я не знаю. Фил и Техно обмениваются обеспокоенными взглядами. — Я хочу... Я хочу помыться. Тогда и увижу себя, ага? – Томми проходит в дом. — Может, тебе стоит сначала привести себя в порядок, Томми. Это, как бы... – Ранбу неуверенно замолкает, подыскивая подходящее слово. — ...увидеть себя спустя такое время будет не по себе. — Что? – Томми хмурит брови, сминая засохшую кровь и грязь на лбу. — Ты выглядишь слегка помято, приятель, – нервно смеется Техно. Томми смотрит на всех, кто с тревогой смотрит в ответ. Он не знает, что он там увидит такого, чего они так боятся. Томми видел свои собственные сломанные кости, видел, как ему отрезали палец, помнит, как просыпался в луже собственной крови. За все это время он ни разу не видел собственного лица. Томми выдавливает из себя смешок, ломанный и хриплый. — Слегка помято. Видел бы ты меня до того, как Дрим убил меня в прошлый раз. Он выбил из меня все дерьмо, однако это было частью плана. Плана, чтобы достать вам координаты. – они все просто просто продолжают пялится на него. Он продолжит говорить до тех пор, пока они не перестанут. — Уилбур сильно помог. Кое-что из этого было его идеей, понимаете? Я должен был убедиться, что его воскресят. Так что, когда вернули меня, мне не было слишком больно. Мне нужно было подзадорить Дрима. И он сделал мне больно. Вырубил меня. Но это вернуло Уилла, – кивает Томми. — И-И в следующий раз- В следующий раз, когда мы поймаем Дрима, мы вернем Уилла, и ему даже не придется причинять мне боль ради этого! П-Потому что мы заставим его, верно? Верно? Ужасающая тишина. Все просто молчат какое-то время. Техно и Фил не перестают обмениваться многозначительными взглядами. Это выводит его из себя. Наконец Таббо говорит. — Ты выглядишь уставшим, боссмен. Как только тебе станет лучше, мы сможем все обсудить. Мы не перестанем его искать, – Таббо заставляет себя слабо улыбнуться. Таббо знает, что его слова бессмысленны, но сейчас он не знает, что еще сказать. Когда тебе станет лучше. Как будто Томми подхватил какой-то грипп, а не... это. Таббо даже не может описать, что случилось в его лучшим другом. Он говорил себе, что готов к худшему, но увидеть это воочию - совсем другое дело. Таббо не смотрит ему в глаза. Томми замечает это. Его это злит. Никто больше не смотрит на него так же, как раньше; хотел бы он, чтобы они с Таббо остались прежними. Все изменилось, он знает, что пути назад нет, но если бы он мог спасти какую-то часть себя, Томми хотел бы спасти именно ту, которая принадлежит Таббо. Но не это. Не эту жалость и ужас. У него нарастает чувство страха, что никто не собирается его слушать. Они все будут поддакивать ему, потому что думают, что он развалиться от любой плохой новости, и никто не будет слушать. Томми прошел через ад и вернулся все еще способным бороться, и они действительно думают, что указав на его неправоту, разрушит его? Хуже ли то, что часть Томми вправду боится, что они правы? — Я собираюсь... я хочу смыть кровь... можете остаться? – Томми все еще смотрит на Ранбу и Таббо. Даже если они жалеют его, если они оба все еще потрясены и подавлены его видом, по крайней мере, они здесь. — На верхнем этаже, то есть, но... никуда не уходите, хорошо? — Конечно, Томми. Тебе... Тебе нужна помощь? – Таббо колеблется. Томми смеется, хрипло и почти смущенно. — Я могу, блять, помыться сам. Черт возьми, Таббо, насколько я жалок? — Ты не- Ты не жалкий, Томми. – заикается Таббо. — Ты- Ты... – Таббо смотрит на Ранбу. Взгляд Ранбу перескакивает с одного на другого, пытаясь быстро сообразить. — Не стыдись просить помощи, Томми, это нормально. — Я знаю! Мне не нужна помощь в этом, – огрызается Томми, его переполняет гнев. Как он должен принять свою свободу, если никто не считает его способным быть самостоятельным человеком? Слова Дрима не могут быть правдой. Он может делать все сам. Обязан. — Просто... Просто оставайтесь здесь. – точно. Ты теперь самостоятельный, да, Томми? Как будто ты, блять, совершенно не боишься того, что вернешься наверх и увидишь, что они тебя бросили. Не можешь быть один, да? — Мы будем здесь, Томми, – кивает Ранбу. — Томми, извини если я- я не знаю. Просто хочу чтобы ты знал, что... – Таббо не может подобрать слова. Он не знает, как объяснить Томми, что все, что он делал, было сделано из любви, а не по обязанности. Томми никогда не был и не будет для него обузой. — Мы будем здесь, – вот что он говорит вместо этого. Может быть, этого достаточно. Томми удается выдавить улыбку. — Надеюсь, вы двое сможете прожить две минуты без м-моего присутствия, – старая дразнящая бравада Томми; то, как он выставлял свою гордость только для того, чтобы кто-то посмеялся и закатил глаза, кажется неестественной. Такое чувство, что эта привилегия ему теперь недоступна. Томми говорил что-то дразнящее и дерзкое, то, что было бы естественным для него в давно умерший жизни, а теперь он ждет наказания. Томми снова колеблется на вершине лестницы. Его дом кажется незнакомым. Мысль о том, чтобы снова спуститься под землю, вызывает у Томми тошноту. Он спустится по лестнице сам. Он сможет это сделать. До этого Томми часто был один, запертый в камере под землей, так что он точно сможет спуститься вниз по лестнице в своем собственном, сука, доме, и побыть один. Он дома. До него это еще не дошло. Ничего из этого, на самом деле. Шаги Томми отдаются эхом. В прошлом его дом был слабее: стены из грязи, осыпающиеся и простые. Может быть, этот дом и прочнее, но Томми слышит эхо своих шагов и может думать лишь о хранилище Дрима. Томми не нравится, как много здесь теней и углов. Он зажигает еще один фонарь, и комната тут же кажется уютнее, или, возможно, просто менее жуткой. По крайней мере, в доме нет беспорядка, как обычно было при нем, Коннор постарался. Томми подходит к раковине. Он колеблется, стоя рядом с ней. Если он подойдет ближе, то увидит себя в зеркале. Томми делает шаг вперед и тут же отводит взор. Одного взгляда было достаточно. Томми смотрит вниз на раковину, но даже это вынуждает его взгляд бродить по худым рукам, покрытыми синяками. Он снова смотрит на зеркало. Незнакомец, глядящий в ответ, выглядит отвратительно. Не то чтобы Томми мог его винить. Это все равно что смотреть на труп. Этот человек в зеркале - ничто. Он - ничто. Только кости, впалые щеки и засохшая кровь, скрывающая немногие участки кожи, которые еще не покрыты синяками; часть уха отсутствует, и он даже не помнит, когда это произошло; и неровный, небольшой шрам, прямо по середине горла. Это он помнит. Его едва видно через темно-фиолетовый синяк, покрывающую большую часть его шеи. Его волосы тонкие и спутанные, и в них пролегает белый локон. Совсем как у Уилбура, хотя и не так заметно. Глаза серые. Томми наклоняется ближе, чтобы убедиться, ведь такого быть не может, это, должно быть, игра света; наклонившись, он так же видит потрескавшиеся, пересохшие губы и глубокие темные круги вокруг серых глаз. Пустые. Там ничего нет. Томми пытается прочесть это лицо в поисках признаков жизни за пределами страха, но там просто ничего нет. Он снова опускает взгляд. Его руки вцепляются за край раковины так сильно, будто если он отпустит ее, то исчезнет навсегда. Костяшки пальцев белеют, словно он держится за жизнь. Он больше не падает. Ему кажется, словно он мертв, и все болит, но он не падает. Это не лимбо. Он этого не допустит. Томми ненавидит то, что под его ногтями все еще много крови. Он начинает оттирать их. У него есть мыло, оно помогает. Он трет руки тряпкой, пока они не краснеют. Красные, зато чистые. Кровь смыта. Теперь он видит свои ушибленные костяшки. Он не знает, откуда у него эти синяки. Незнание того, что с ним произошло, утомляет. Томми совершает ошибку, снова поднимая взгляд, и вздрагивает, быстро отворачиваясь. Его руки чистые. Этого недостаточно. И снова одежда Томми прилипла к его коже, застыв от засохшей крови, сдирание ее определенно ранит и без того нездоровую, поврежденную кожу. Томми не мыл головы уже несколько месяцев. Он наполняет ванну. Он подходит к одному из сундуков и роется в нем. Он находит несколько затхлых, помятых вариаций одной и той же красно-белой футболки. Он почти боится к ним прикасаться. Томми отходит от сундука с дрожащими руками. Он возвращается в ванну и опускает голову в теплую воду, словно все еще пытаясь проснуться. Под водой тихо, умиротворяюще. До тех пор, пока в голове не всплывают образ того, что он тонет. Томми вскакивает, встряхивая головой, словно собака. Вода уже помутнела коричнево-красным от грязи и крови. Томми решает использовать ведро. Это то, что он может контролировать. Он смоет всю это боль шаг за шагом. Он будет чистым, и тогда ему станет лучше. Часть волос Томми смывается вместе с кровью. Он хотел бы, чтобы это были лишь белые волосы. Он продолжает оттирать кровь, пока вода не становится холодной. Крови больше не осталось. Он чище, чем был в течении года. Но этого недостаточно. То хранилище, камера, Дрим, вцепились в него, словно вторая кожа; словно иголки и булавки при падении в лимбо. Томми возвращается к своему сундуку с одеждой. Вид чертовой футболки не должен причинять такую боль. Томми роется глубже. Белая футболка. Такая, какую он мог бы надеть под форму Л'Менбурга, но не саму форму. Зеленая бандана превратилась в мокрое месиво, все еще покрытая темными пятнами. Он выжимает ее, и снова надевает. Эта тяжесть на шее успокаивает его, окровавленная она или нет. Он должен вернуться наверх. Его друзья ждут его. Вместо этого Томми идет в угол комнаты. Он садится, подтянув колени к груди. Он не хочет двигаться. Но и оставаться здесь он тоже не хочет. Он не знает, что теперь делать: приказов, которым нужно следовать, теперь нет, нет угроз, к которым нужно прислушиваться, нет даже той свободы, которая приходила вместе с беспомощностью лимбо. Он должен подняться наверх. Томми хочет увидеть Уилбура. Он свободен- наконец-то он свободен. Он может жить. Он дома. Все, о чем Томми может думать, - это о том, что он оставил своего старшего брата позади. На этот раз Уилбур не бросил его, оставаясь с ним каждую секунду. Томми ушел. Все, что Уилл сделал, чтобы вытащить его, защитить, возможно, это было лишь актом искупления, может быть, этого должно быть достаточно, но это не так. Томми, блять, не волнует прощение своего брата, он просто хочет увидеть его. Он просто хочет вернуть брата. Больше никаких незаконченных симфоний, никаких игр, войн или возможности обнимать друг друга только после смерти; он хочет, чтобы Уилбур вернулся домой. Он дома, но это не совсем так, - Томми не был дома с тех пор, как он превратился в кратер. Томми сотни раз проходил через ад, и все же он упорствует, выживая по счастливой случайности, чудом или просто потому, что, возможно, его достаточно любили, и все это не имеет значения. Дрим доказывал ему снова и снова, выживание - это не награда, а лишь следствие. Теперь Томми знает, чего он заслуживает. После всего этого Томми заслуживает того, чтобы его брат был с ним.