OMIDO x Silent Child
«У меня тоже» – Питер ещё раз взглянул на экран своего телефона и, убедившись, что собеседник больше не планирует поддерживать диалог, убрал его в карман. Похоже у его виртуального приятеля – или приятельницы? – настроение также не задалось. В любое другое время, впрочем, Питер посчитал бы этот день одним из самых счастливых в своей жизни, но сейчас его голова была забита всевозможными мыслями настолько, что для радости в ней попросту не оставалось места. Мало ему было склизких плотоядных существ, потенциально угрожающих всем вокруг, когда жизнь решила подкинуть ещё парочку сюрпризов. Основным из них было то, что гостиница, в которой кантовался Питер оплачивалась за счёт отправившей его на мероприятие школы. Вот только конференция давно подошла к концу, равно, как и срок проживания парня в гостинице и, пусть преподаватели, узнавшие о его внезапной практике, были на седьмом небе и в один голос уверяли, что он ну просто обязан остаться, оплачивать его проживание больше никто не собирался. И пусть тётя Мэй заверяла его, что это сущий пустяк, и она без проблем даст ему денег на съём квартиры, сам Питер ощущал вину за то, что необдуманно принял решение, от которого было уже не отказаться. Вторая проблема заключалась в том, что прямо в этот момент Питер прогуливал собственное собеседование с потенциальным работодателем, способным обеспечить ему временную подработку. Как назло, ровно на это же время назначил встречу профессор из компании, пригласившей его на практику. Выбор стоял не самый радужный и, скрепя сердце, парень его сделал. Теперь он сидел в светлой приёмной и развлекал себя беспокойством по поводу всего произошедшего. Наконец, дверь в противоположной стороне комнаты открылась, пропуская внутрь немолодого мужчину в лабораторном халате с редкими, отросшими почти до плеч волосами. Он огляделся, словно не сразу заметив Питера, и пока тот поспешно вставал со своего места, приблизился и протянул ему худую руку. –Мистер Паркер? – Полу утвердительно произнёс незнакомец. – Меня зовут Стефан Грейс и с этого дня я Ваш руководитель и проводник в этом месте. –Приятно познакомиться, мистер Грейс, – улыбнулся Питер, отвечая на рукопожатие. Мужчина окинул его цепким оценивающим взглядом и коротко кивнул на дверь. – Как насчёт сразу же начать небольшую экскурсию? Думаю, так мы убьём одновременно двух зайцев. –Конечно! – Проснувшееся любопытство на время вернуло Питеру оживлённый вид и тот с неподдельным энтузиазмом двинулся за своим проводником. Несмотря на обилие времени, отведённого на встречу, Мистер Грейс не стал тратить его на то, чтобы показать новичку всё немалое здание компании, направившись сразу к лабораториям. Говорил он сухо и кратко, словно зачитывал отчёт, а не проводил экскурсию. Питер с интересом смотрел по сторонам, попутно ловя каждое слово, сказанное мужчиной. –Наша, компания «Гранд Арно», специализируется на исследованиях в области химии, более того, у нас имеются филиалы, занимающиеся работами в самых разнообразных направлениях. На данный момент наш исследовательский центр является крупнейшим в США и одним из крупнейших в мире. Лаборатория представляла собой крайне просторное и хорошо освещённое помещение, заполненное столами, устройствами, стендами для презентаций и участками, ограждёнными специальными ширмами. Всюду кипела работа, и на вошедших кто-то едва ли обращал и долю внимания. Питер же торопился успеть увидеть всё и сразу, восторженно сверкая глазами, как ребёнок, оказавшийся на праздничной ярмарке. Сделав быстрый крюк по лаборатории, Мистер Грейс привёл парня к небольшому закутку, находящемуся в углу помещения, где также стояла пара столов, рабочее кресло и громоздилось оборудование. На приделанной к стене доске были прицеплены листы с какими-то формулами, графиками и пометками. У доски стоял невысокий мужчина с забавными пушистыми усами рыжеватого цвета, что-то задумчиво изучая среди кучи исписанных бумажек. –Это профессор Уилсон, – представил мистер Грейс новое лицо. – На время практики он также будет Вам помогать. Профессор оторвался от своей доски и воззрился на пришедших сквозь толстые линзы круглых очков. Остановив взгляд на Питере, он коротко улыбнулся и чинно пожал тому руку. –Значит, это Вы то юное дарование? Приятно, весьма приятно, что люди вашего возраста уже заинтересованы наукой. Надеюсь, наше с Вами сотрудничество даст свои плоды. –Я буду стараться, – слегка смутившись, пообещал Питер. –Если у Вас возникнут вопросы или Вам понадобится помощь, можете обращаться к профессору или ко мне, – вновь заговорил мистер Грейс. – Здесь вы можете наблюдать за работой в лаборатории и даже пытаться создать свой собственный проект, но перед этим придётся получить наше разрешение. В основном с Вами будет заниматься профессор Уилсон, поэтому попрошу не мешать другим здесь работать. Вы же ознакомились с файлами по технике безопасности прежде, чем их подписать? – дождавшись кивка, мужчина продолжил. – Тогда искренне надеюсь на Вашу сознательность. На этом я должен откланяться. Профессор Уилсон, оставляю остальное на вас. Проговорив всё это, мистер Грейс ретировался так быстро, что степень его желания возиться с «юным дарованием» становилась совершенно очевидной. Это заметил и сам Питер, и профессор Уилсон, неодобрительно покачавший головой: –Что за спешка, право слово. Он странно фыркнул, а затем повернулся к Питеру и неожиданно заговорщически улыбнулся: –Ну что, мистер Паркер, не желаете получше здесь осмотреться?* * *
Курт Коннорс разглядывал своё измождённое лицо в отражении на толстом многослойном стекле. Он часто ловил себя на этом занятии, но как ни старался, не мог даже представить, что из раза в раз пытается там разглядеть. Собственное лицо с каждым днём казалось ему всё более чужим, словно принадлежало оно кому-то совершенно другому. Чужие глаза, чужой нос, чужая спутанная бородка, даже въевшиеся в кожу морщинки – чужие. И руки, которые машинально дотронулись до этого лица, чужие, не его. И мысли, эти чёртовы бесконечные мысли, треклятые сомнения, опостылевшие вопросы, мутной водой затопившие всё его сознание – действительно ли они принадлежали ему? Мог ли он действительно думать обо всём этом? Имел ли он право путаться пойманной мухой в паутине моральных дилемм? Имел ли, в конце концов, он хоть какое-то право продолжать заниматься тем, что делал всё то время? На каком этапе этой сумасшедшей гонки научных изысканий он перестал быть собой? Да и какой он на самом деле: Курт Коннорс? Стекло не могло дать ему и малейшую подсказку, но то, что находилось по другую сторону прозрачной поверхности было самым жестким ответом. –Любуетесь, Коннорс? – насмешливый голос не был чем-то неожиданным, но мужчина всё равно едва заметно вздрогнул, отводя руки от лица. –Любоваться имеет смысл законченной работой, а эта, – вернув себе бесстрастный вид, Курт кивнул на стекло, – далека от завершения. По улыбке, отразившейся на губах Эвелин Ховард, сложно было сказать, что она думает. Эта женщина сама по себе являлась загадкой, разгадывать которую не стоило ни за какие деньги. Одно её присутствие вызывало неприятное покалывание где-то под кожей на спине, а хриплый нарочито-спокойный голос удивительно органично вписывался в ночные кошмары, мучившие учёного каждую ночь, когда он имел глупость не довести себя до истощения бессонницей. Впрочем, даже, если ночью Курт умудрялся проспать без сновидений до самого утра, днём эта женщина являлась ему во плоти. –Должна огорчить Вас новостью о том, что наше руководство больше так не считает, – вкрадчиво промурлыкала женщина, под шипение закрывающейся двери исследовательского блока неторопливо приближаясь к месту, где стоял учёный. – Последний этап тестирования начнётся завтра. Коннорс свёл брови над переносицей, отчего его уставший облик приобрёл мрачный вид. –Последний этап должен был начаться, минимум, через неделю. Спешка негативно отразится на результатах, Вам ли не знать? –О, я знаю, – Эвелин склонила голову на бок, отчего её вьющиеся волосы с первыми нитями седины смешливо закачались из стороны в сторону. – Должна сказать, меня это не слишком радует, но без доли риска – какой интерес? Остановившись около учёного, она тоже бросила взгляд на стекло, будто бы подражая Коннорсу и нарочно не глядя сквозь него: в белоснежную камеру, герметичную в каждом сантиметре. Ровное холодное освещение внутри неё резкими контурами очерчивало сложный аппарат, к которому был прикован находящийся без сознания человек. Он был обездвижен до такой степени, что без дозволения со стороны не смог бы пошевелить и кончиком пальца: этому способствовали не только всевозможные крепежи, но и поступающее через капельницу мутное желтоватое вещество. Человек в камере находился без сознания, и сейчас Коннорс в чём-то ему даже завидовал, хоть и прекрасно знал, что участь этого, как и всех остальных подопытных, крайне далека от завидной. –На данный момент это единственный удачный объект, – сухо напомнил Коннорс. – Мы не можем позволить себе потерять его из-за поспешных действий. –Тогда в Ваших интересах не допустить его потери, – пожала плечами женщина. – Вы зашли слишком далеко, чтобы отступать, Коннорс. –Руковожу проектом не я, – учёный сжал губы и отвёл взгляд в сторону, словно это могло придать его словам хоть немного весомости. – Я всего лишь рядовой сотрудник лаборатории, мисс Ховард, не более того. Обманчиво мягкое выражение лица женщины ничуть не изменилось, но Коннорс чувствовал, что она подобралась, ловя каждый его вдох и наслаждаясь напряжением. Это была её любимая игра. –Не нужно скромничать, все мы знаем, кому мы обязаны нашей главной разработкой. Не так ли, доктор Коннорс?* * *
–Ладно, – я остановилась в безлюдном переулке и лениво опёрлась спиной о стену. – Колись, что с тобой происходит. Тишина была мне ответом, но я никуда не торопилась. У меня ни с того, ни с сего образовалось удивительно терпеливое настроение, и кое-кому стоило им воспользоваться. Не то, чтобы я имела привычку беспокоиться о чувствах окружающих, не поймите меня превратно, но внезапная молчаливость и замкнутость моей обычно болтливой инопланетной протеже нервировала куда больше, чем все видеоролики с попугайчиками вместе взятые. За короткое время нашего знакомства Снотра показала себя жижей общительной и любопытной, а вот тихая и неразговорчивая её сторона была мне совершенно незнакома. Так что я, можно сказать, пыталась вернуть равновесие в норму. Равновесие, впрочем, скрипело, шаталось и возвращаться никуда не торопилось, равно, как и Снотра не торопилась отвечать на мои вопросы. Абсолютная тишина в голове и отсутствие движения под кожей нет-нет да вызывали непроизвольные сомнения: не могла же она просто уйти? Не могла. И не ушла, но затаилась где-то внутри, отчего-то мучительно не желая со мной говорить. И, поскольку никаких провинностей за ней я не помнила, это настораживало ещё больше. –Ты постоянно болтаешь о симбиозе и связи, но это невозможно, если при каждой проблеме я буду насильно вытягивать из тебя ответ, знаешь ли, – я заворчала, но терпеливо уселась на асфальт, намереваясь ждать, пока со мной не соберутся заговорить. – И что такое ужасное случилось, что ты боишься мне сказать? –Я не справилась, – наконец, коротко прозвучало в моей голове. –Не справилась с чем? – Изогнула я бровь. –Джен, я обещала защищать тебя, обещала силу. Я не справилась. Нас могли убить и поглотить… Порой я действительно не понимала, откуда у Снотры бралось столько честности как для существа, стремящегося всеми силами сохранить симбиоз. Мне казалось, что она должна была врать и оправдываться, но никак не признавать свои собственные косяки и, уж тем более, не указывать на них своему носителю. Скорее всего, она и не хотела этого делать, но зачем-то делала, порождая во мне всё больше непонимания. –Я сама заставила тебя вернуться, – спустя пару минут молчания, наконец, неохотно выдавила я. – Так что, облажались мы обе, раз уж на то пошло. Она вновь ничего не ответила, а в воздухе повисло стойкое ощущение какой-то недосказанности. Словно то, о чём не хотела со мной говорить Снотра было чем-то большим, нежели простое осознание ею собственной боевой несостоятельности. Признаться, меня начинала раздражать эта таинственная викторина: она ехидно мне напоминала о том, что теперь даже над собственным телом я не имела полного контроля. И это мерзкое чувство, которое я худо-бедно прогоняла, ссылаясь на дружелюбие симбиота, вновь вытягивало щупальца, грозясь утащить меня на дно. Знаете ли, я давно уже не ставила вопроса доверия. Потому что не видела смысла кому-то доверять. Всё вокруг было угрозой, а поселившееся в моём собственном теле существо стало главной из них. Конечно, где-то там был злой и страшный Веном, но он – теперь я понимала это – являлся скорее чем-то вроде непонятного финального босса, который легко оторвёт тебе голову если ты совершишь ошибку. И, пусть условия, при которых он окончательно утвердит меня в качестве добычи, я не до конца представляла, сомнений в том, что он мне не друг как-то не появлялось. Снотра же… была чем-то ещё более непредсказуемым в моих глазах. С одной стороны, благодаря ей сейчас я уже не походила на отбивную с кровью среднего уровня тухлости: она вылечила всё, до чего только дотянулась и даже смогла избавиться от влияния наркотиков. Единственное, до чего не смогли дотянуться щупальца симбиота – сны и мои собственные страхи. Вот тут и появляется «другая сторона», с которой в моём теле живёт существо, способное управлять им ничуть не хуже меня самой. И, если она с чего-то решит сделать это, я не пойму, в какой момент даже моё собственное дыхание начнёт подчиняться чужой воле. Я невольно задумалась о том, что Эдди, должно быть, тоже проходил через подобные страхи, если не питал их до сих пор. Также чувствовал себя беспомощным и не понимал, в какой момент ждать подвоха. А ведь Веном был соседом явно более проблемным, чем спокойная и обычно дружелюбная Снотра. Где-то неподалёку пронеслась машина, шумно рыча мотором. Резкий звук рябью разошёлся в тёмном потоке мыслей, возвращая меня в реальность. Время близилось к вечеру, и в переулок косо заглядывал жёлтый солнечный луч, подсвечивая асфальт, на котором я сидела. Почему-то вспомнился первый раз, когда я увидела Эдди в магазинчике, приняв его за ненормального. Он ведь не сразу понял, что со мной что-то не так. Иначе ему не было смысла так долго тянуть прежде, чем выследить нас. А если так… Деталь повернулась последний раз и встала на своё место, открывая взгляду несостыковку, которая не давала мне покоя. Возможно, не заикнись Снотра о своей ошибке, я бы так и не заметила её, поглощённая своей повседневной нервотрёпкой. Солнечный луч полз по носкам моих кроссовок, постепенно стекая на асфальт. –Ты ведь с самого начала знала, что в Эдди тоже сидит симбиот? – Мой голос прозвучал удивительно спокойно. Внутри что-то сжалось, порождая нервную пульсацию, припорошенную пылью беспокойства, как самый ясный ответ на мои слова. Резкий отклик из абсолютной пустоты лучше всяких улик показывал, как занервничала моя соседка по телу. В этот раз я знала, что эмоции принадлежат не мне, и не сомневалась, что своим вопросом попала в точку. – Да. Я могла невероятно отчётливо представить, как Снотра сжимается, словно побитый щенок, ожидая моей реакции, и не торопилась говорить, ожидая продолжения признания. – Когда этот хост вошёл в магазин, я сразу почувствовала, что он находится в симбиозе. Это была их территория, но они ничего не заметили, и я подумала, что нам не нужно уходить. И даже, если бы они напали, я считала, что смогу тебя защитить. Снотра говорила медленно, неохотно, но без капли оправдания в интонации. – Я не справилась. Они оказались старше, сильнее. Я думала, нас сожрут, и это было бы только моим… «косяком». –И со мной ты говорить не хотела, потому что думала, что, узнав это, я закачу истерику и потребую навсегда убраться из моего тела, – подперев щёку кулаком, закончила я. Снотра промолчала, но что-то мне подсказывало, что так оно и было. –Мне бы и самой этого хотелось, но я уже порядком задолбалась, – вздохнув, призналась я. Страх, постоянная беготня, жизнь на улице, ожидание удара даже со стороны собственного тела – всё это ужасно выматывало, и даже пенящуюся где-то на задворках сознания злость почти не было сил выплёскивать. Я вновь уставала и, кажется, вот-вот была на грани того, чтобы апатично проигнорировать тот факт, что из-за безалаберства одной жижи вполне могла отбросить коньки. –Я не собираюсь тебя прогонять, – на душе было паршиво, но я сама едва ли понимала, какой из многообразия дерьмовых факторов стал последней каплей. – Если моя судьба – сдохнуть на улице, то не всё ли равно, поспособствуешь этому ты или кто-то ещё? –Я не стану тебя убивать! –Ой ли? – я саркастично хмыкнула, скривив губы. Снотра попыталась сказать что-то ещё, но замолкла. Она действительно не собиралась оправдываться или вновь убеждать меня в своей полезности, и почему-то это вызывало у меня новую волну раздражения. Словно, вслед за Эдди и Веномом она переняла эту дурацкую привычку вести себя иначе, чем я привыкла ожидать. Ведь начни симбиот лебезить, угрожать – да что угодно – мне было бы совершенно понятно, чего она добивается. Но сейчас, совсем как в квартире у Эдди, я не понимала – и это меня пугало. А самым отвратительным было то, что помимо прочего внутри меня ворочалось какое-то противное чувство, напоминающее вину. И если чувство вины со стороны Снотры казалось совершенно понятным, то вот мне винить себя было не за что. На душе было паршиво, точно весь мир вдруг решил заставить меня вновь задуматься о том, как же сильно, должно быть, судьба недолюбливала мою персону. Солнце окончательно спряталось за домами, в воздухе повеяло прохладой. Я тяжело поднялась со своего места и в тишине побрела вглубь переулка: искать место для очередной ночёвки.