Сердце улиц

Каждому человеку хоть раз в его бесконечно короткой жизни доводилось жечь костры. Нет, не те огромные кострища, что вздымают свои рыже-алые, горячие хвосты к самым небесам. Нет. Костры внутри себя. Каждый что-то сжигал, от чего-то пытался избавиться, и многим это не удавалось. Черный пепел от сожженных страниц оседал на стенках души, царапал хрупкую, невесомую материю, пятнал чистоту и святость. Все мы когда-то горели. И сейчас горим. Это вечное пламя – огонь наших душ. Его ничем не погасить. Его не залить водой, не засыпать землей, его не покорить, как нельзя покорить и ветер. В бешеном танце пляшут завихрения этого вечного пламени. Дикое, необузданное, разъяренное и невероятно теплое – обжигающее, оно пожирает нас изнутри, одновременно даря свет и силы для новых свершений. Именно этот огонь может поднять человека на вершину мира, а после сбросить его с пьедестала. И он пылает в наших сердцах. Его всполохи пронзают вены, артерии, дают смертному телу силы жить и бороться. Горящие души. Живые. Настоящие. Однажды два пламени нашли друг друга и закружились в диком, необузданном плясе, то погасая, то зажигаясь вновь и озаряя своим светом все, что окружало их. Дракон и его принцесса, светловолосый рыцарь и ее принц. Дьявол и ангел. Человек и… другой человек. Два человека – два ярчайших огня, озаряющих землю и дарящих жизнь, сжигающих себя дотла. И если вы читаете это – значит, я ошиблась. Я всегда ошибалась. Падала, пыталась подняться, вела за собой в пропасть всех, кто был мне дорог. Мой дар отнял жизнь хорошего человека и искалечил судьбы многим, но знайте: я не жалею. И после смерти не стану жалеть, ведь жалеть о том, чего не было – глупо, а о том, что свершилось – еще глупее. Если вы читаете это – значит, судьбы не существует. Значит, ее смогли обмануть и обвести вокруг пальца. Значит, все то, что предсказывают вам гадалки и колдуны – вымысел. Ведь отныне вы сами строите свою жизнь, и никто не может вам в этом помешать. Вы – те, кто победил в бесконечной войне против мироустройства, против идеалов и недоказанных аксиом, стереотипов и мыслей о предначертанной судьбе. И спасибо вам за это… - «… и береги своего рыцаря, Дракон», - книга с шелестящим звуком сомкнула свои страницы, а Нацу поднял взгляд на меня, спокойно улыбаясь. – Твоя мать отлично писала, Лу. - Знаю, - я обвила его руками и, прикрыв глаза, прислонилась к его груди, где ровно и четко отбивало свой неизменный ритм дорогое мне сердце. - Ты уверена в своем решении? – в очередной раз спросил он меня, продолжая крепко сжимать в своих руках книгу моей матери. – Ведь наша история не закончена, а это, - он снова легонько встряхнул хрупкие листы, - простая история, что так и не сбылась. - Я абсолютно уверена, Нацу, - я дотронулась ладонями до его лица и пальцами нежно очертила скулы. – Во мне больше нет сомнений, слышишь? Впервые за столь долгое время я чувствую себя по-настоящему свободной. Свободной от всего этого дерьма, что приключилось с нами за последние недели, и… - его рука легла мне на губы. Я увидела, как он нахмурился, а после лукаво сверкнул своими чертовыми глазами. - Приличные девушки так грубо не выражаются, - Нацу усмехнулся. Я же удрученно качнула головой и мягко положила ладонь ему на грудь, ощущая под футболкой грубоватую ткань бинтов. - А приличные больные соблюдают предписание врачей и лежат в постели до полного своего выздоровления, - ответила я, не скрывая тревоги в голосе. – Зря я позволила тебе встать… - Лу, - он рассмеялся, словно я сказала какую-то несусветную глупость, - швы снимают уже через два дня, тебе не о чем беспокоиться. - Нацу, - я горько вздохнула и с долей злости посмотрела на него, - в тебя стреляли. Несколько долгих дней ты был при смерти, а я все это время буквально жила в коридоре больницы. Эти чертовы месяцы реабилитации, когда твоя палата стала мне почти что родным домом, - я громко втянула воздух. – Да я боялась, что мне рожать придется в коридоре! – его рука легла на мой живот, и пальцы нежно огладили его, призывая меня успокоиться. – И после этого ты просишь меня не беспокоиться? Да ты морального права на это не име… - теплые губы прервали яростный поток слов, что пробили брешь в моем, столь тщательно воздвигнутом, куполе. - Тебе нельзя волноваться, Принцесса, - Нацу с какой-то пугающей нежностью смотрел на меня. Пугающей, потому что я не думала, что он может так любить. - Но волнуюсь, - я положила ладонь ему на грудь и бережно провела ладонью по тому месту, где все еще были наложены швы. – Ты, чертов идиот, заставляешь меня постоянно волноваться… - Прости, - искренне прозвучало в ответ. На нас повеяло теплом: костер наконец-то разгорелся, и в мягком танце пламени сиял чистый, очищающий свет. Я подняла взгляд: в родных, серых глазах плясали отблески огня, а на столь знакомых губах играла легкая ухмылка. Океан плескался где-то под нашими ногами, на редкость мягко лаская прибрежные скалы. Волны не бились в ярости о землю, не пытались вырваться из своей клетки. Они не смирились. Они просто поняли, что где-то за горизонтом есть выход в бесконечность, а земля – лишь один из многочисленных краев света. Океан спокойно ждал. И ожидание его однажды оправдается. Все так же обнимая меня одной рукой, Нацу нерешительно протянул мне ту самую книгу, что сломала нашу жизнь. Сломала, потому что теперь никто не знает, что будет дальше. Ведь Судьба больше не властна над нами. - Уверен? – спросила я его, глядя на искусно прорисованную обложку. – Обратного пути не будет. - Уверен, Лу, - сильная рука крепко сжала хрупкие страницы, а после отбросила единственное издание книги прямиком в пламя. Огонь затрещал, предчувствуя пир, и жадно накинулся на бумагу. Листы начали чернеть, а потом и вовсе вспыхнули – пламя пожирало то, от чего я столь долго хотела избавиться. А душа… пела. Кричала. Билась. Ненавидела и любила. Хотелось выть от невероятного облегчения и плакать от сильнейшей боли, что уходила в небытие вместе с дымом. Все тело задрожало, сбрасывая напряжение. По щекам прокатилась слеза горького счастья. Вот и все – не будет больше погонь, стрельбы и смертельной опасности. Меня ждет тихая и спокойная жизнь с любимым человеком в нашем «шалаше». Больше не будет дикого страха и ненависти. Отныне мне незачем хранить оружие за пазухой и бояться, что из-за угла выскочит убийца, который жаждет лишить жизни родных мне людей. Я больше не добыча, ведь охотника больше нет. И я могу смело улыбаться сквозь эти чертовы слезы, потому что это – не слабость. Это слезы, уносящие мои ночные кошмары и боль, что теснилась в человеческом сердце. Верно истолковав мое состояние, Нацу обнял меня со спины и положил подбородок мне на голову, глядя, как пламя пожирает книгу, принесшую нам столько неприятностей. Я не видела выражения его лица, но отчетливо знала, что он сейчас провожает взглядом уносящиеся к ночному звездному небу пепел и дым. Небеса забирали свой «дар» обратно. Сжечь книгу на берегу океана – идея Драгнила. Он посчитал, что это будет символично. Ведь все наши с ним страхи унесутся в бесконечность неба, океана и горизонта. Они не вернутся больше. Нацу, ты даже не представляешь, сколь прав был, приведя меня сюда… и просто появившись в моей жизни. И, стоя сейчас здесь – около океана, в ночи, посреди бесконечного неба - глядя на горизонт, я даже не знаю, каким должен быть финал у этой истории. Возможно, стоит закончить здесь и сейчас. Поставить точку в своей собственной летописи. Начать новую главу. Новую историю, совершенно не похожую на предыдущую. Да. Здесь я поставлю точку. Моя жизнь отныне в моих руках, и никто не сможет предугадать, что будет дальше. Но одно я знаю наверняка – эти руки, что сейчас согревают меня, эти глаза, глядя в которые теряешь собственную волю, эти губы, что пленяют своей горечью и теплом – этот человек вечно будет рядом со мной. Творите свою жизнь сами. Не позволяйте кому-то диктовать вам будущее. Оно – ваше. Только ваше. Хватайтесь за него и держитесь. Не отпускайте. Каждый ваш шаг – новый поворот. Каждый ваш выбор – новое начало. Каждый удар вашего сердца – ваша новая жизнь.