Таинственный парень Гермионы

Это случилось перед Рождеством. Джинни находилась за множество миль от дома и писала, что изо всех сил постарается вернуться к празднику. Гарри в это время расследовал одно непростое дело, связанное с группой умников, додумавшихся накладывать на жертв Империус, забирать все ценные вещи, а потом стирать воспоминания о встрече с ними при помощи Обливиэйта. Брать мерзавцев пришлось «на живца». Во время задержания напарник Гарри серьёзно пострадал, и он отправился вместе с ним в Мунго. Целители уверяли, что через пару недель поставят его коллегу на ноги, Гарри поблагодарил их за работу и пошёл к выходу. И вот тут он увидел подругу в конце коридора. Гермиона была вне себя от волнения. Как вбежала в больницу и увидела друга, так и бросилась к нему, позабыв обо всём на свете. Она налетела на него, точно вихрь, и обвила руками его шею. Гарри даже смутился немного и осторожно обнял её в ответ. — Эй, ты чего? — Мне… мне сказали… что тебя тяжело ранило, — отстранившись, ответила она, едва дыша, и всмотрелась в его лицо. — Так ты… ты в порядке? Ничего… не задето? Он невольно улыбнулся, тронутый её неподдельной заботой, и покачал головой. — Ох уж эти болтуны… Ранило не меня, а Грегора, но да, я понимаю, почему говорят другое. Одно дело, когда какого-то Грегора задело, и совсем другое, если самого Гарри Поттера. Есть о чём потрещать. Сейчас уж, наверное, важно болтают, какой ценой им далось задержание, и просят главного выписать им премию… Гермиона заметно успокоилась, пока они шли и болтали, и остановилась у ресепшена, чтобы налить себе немного воды в стаканчик. Гарри тоже остановился и заметил, что даже стаканчик немного подрагивал в её руке. Ему вдруг невольно подумалось, что если бы он написал подруге посреди ночи, что очень нуждается в её помощи, то Гермиона бы непременно примчалась. Она всегда такая — упрямая, строгая и при этом верная и самоотверженная. На улице он взял её за руку и трансгрессировал к Министерству, намереваясь этим же вечером написать отчёт, пока в памяти ещё свежи все события. Но тут, к его удивлению, Гермиона вдруг пошатнулась и схватилась обеими руками за его предплечье. — Ты чего? Всё в порядке? — Да так… голова немного закружилась, сейчас пройдёт, погоди. Гарри всмотрелся в её бледное лицо и немало обеспокоился. — Ты хоть ела сегодня? Или опять проверяешь себя на прочность? — Да-да, ела. Ещё утром кофе пила с конфетой. — Утром? Ты серьёзно? — уточнил Гарри, глянув на наручные часы. — Ну нет, так дело не пойдёт. — Гарри, ну перестань… — начала было она, но он схватил её за руку и трангрессировал на Гриммо. — Сейчас тебя накормлю по-человечески, тогда и перестану. — Гарри, ну не веди себя как мой отец. — Да если бы я был твоим отцом, то вёл бы себя ещё строже. И вообще, он же в Австралии, считай, я из острой необходимости исполняю его долг, — заметил Гарри и ловко выхватил у неё палочку из пальцев. — Идём, поедим нормально, потом будешь делать, что тебе хочется. Гермионе некуда было деваться, и она с тяжёлым вздохом отправилась вместе с ним на кухню, где он выдвинул для неё стул и поставил чашку. К горячему чаю Гарри сделал им бутерброды с маслом, ветчиной, сыром и листом салата. — Всё, хватит с меня разговоров, ешь давай. — Знаешь, как-то неудобно. Джинни вот-вот вернётся и увидит, чем тут ближе к вечеру занимаемся… — А чем мы занимаемся? Желудок набиваем? Так она бы сама тебя накормила, если бы знала, что ты любишь морить себя голодом. — Ох, Гарри… — Что? — Ты так и не научился понимать женский взгляд на некоторые вещи. — Это на какие ещё? Что тут Джинни, по-твоему, может увидеть? Что мы в её отсутствие диким сексом занялись, а потом сели перекусить? Гермиона, собиравшаяся что-то сказать, сомкнула губы и, налившись краской, потупила взгляд. — О, прости, я… я не нарочно, — и сам смутился Гарри. От молчания, возникшего на кухне, он занервничал и захотел сменить тему. — А как, кстати, у тебя дела в Отделе тайн? Справляешься? Так мало тебя вижу, и ты не заходишь, не рассказываешь ведь ничего толком. После горячего чая и сытного перекуса Гермиона заметно повеселела и стала куда более разговорчивой. — Да ты знаешь, там столько всего… я едва успеваю вникнуть в что-то одно, как появляется другое… Это как с книгами. Ты думаешь, что уже всё прочитал и тебя сложно чем-то удивить, как вдруг!.. Не поверишь, прям как вспышка, находится что-то новое, куда ярче, чем предыдущее, и вот тогда… От восторга у неё загорелись глаза, и Гарри невольно ею залюбовался. Такая живая, разговорчивая, с приятным румянцем на щеках и совсем близко. Его Гермиона, та самая верная и смелая подруга, которую он всегда знал. Чаепитие и разговор настолько их увлекли, что Гермиона удивилась, глянув на часы. — О, мне, кажется, уже пора. Спасибо, что накормил. Ты со мной? От её взгляда Гарри ненадолго растерялся и вспомнил, что вроде бы собирался писать отчёт. — Да… я с тобой, — после заминки подтвердил он. Гермиона помогла ему убрать со стола, и они отправилась к двери. Вот тут его и накрыло. Он молча смотрел, как она завязывала шёлковый платок на своей шее: аккуратные пальчики отработанными движениями скользили по ткани — и сам подал ей пальто. Гермиона просунула руки в рукава и откинула свои пышные волнистые волосы за спину. На какие-то мгновения они коснулись его груди, и он снова уловил исходящий от них цветочный аромат. Гермиона повернулась к нему, кажется, желая что-то сказать, и Гарри вдруг понял, что сейчас они покинут его дом и снова разойдутся по своим уровням на долгое время. А ведь так не хотелось её никуда отпускать… Не хотелось никакого праздника в «Норе», только потому что опять будет суета, волнение и шум, и ладно, если придётся готовить подарки, убираться в доме и наряжать ель — эти занятия ему были по душе — так ведь ещё надо будет держать речь за праздничным столом, смущённо придумывать ответы на бестактные вопросы, когда он планирует обзавестись наследниками, и всякое такое. Вместо всего этого шумного празднества хотелось только одного — спокойного тихого вечера в компании с близкой подругой. Хотелось снова пить чай, смотреть в её тёплые шоколадные глаза и непринуждённо болтать о серьёзных и не очень вещах. Только с ней одной, потому что она в большинстве случаев понимала его лучше других. До Гермионы оставался всего лишь шаг, и Гарри стремительно его сделал. Он сам заключил её в крепкие объятия, не желая никуда отпускать, и его губы властно накрыли её мягкие губы. Гермиона замерла, как будто её парализовало в ту же минуту, а Гарри больше не мог себя сдерживать. Ему хотелось, чтобы она поверила в происходящее и открыла глаза. Хотелось заполнить её глаза одним собой, сделать так, чтобы её губы расплылись в глупой улыбке, жаркое дыхание обжигало его кожу, а голос повторял лишь его имя. С любовью, нежностью или страстно и нетерпеливо. Снова и снова. До бесконечности. Гарри покрыл поцелуями её щеку, глаза, лоб и висок и снова вернулся к её губам. И тут, словно по волшебству, губы Гермионы раскрылись. Она снова начала дышать и неуверенно ответила на его поцелуй, а его сердце, застучавшее с дикой силой, казалось, готово было пробить грудную клетку. Гарри окунул пальцы в её мягкие волнистые волосы и приложил ладонь к её затылку. Другая его рука опустилась к её талии. Ему хотелось тесно прижимать Гермиону к себе, расцеловать её нежную шею, хрупкие плечи, по жизни холодные пальчики рук. Хотелось избавить её от ненужной одежды и обогреть теплом своего тела. Его губы сливались с её губами в нежном и долгом поцелуе, который, казалось, был только прелюдией к чему-то прекрасному и большему. Вот только руки Гермионы, лежавшие на его груди, внезапно скользнули выше и в то же мгновение надавили на его плечи. — Не-е-ет! — воскликнула она, оттолкнув его от себя. — Только не ты! Я не могу, нет! Гермиона сильно закачала головой, как будто отрицая, что вот ещё какие-то секунды назад она таяла в его объятиях, и попятилась к двери. — Ты из-за Джинни? — спросил Гарри, двинувшись за ней. — Я с ней расстанусь, обещаю тебе. Гермиона, ты не представляешь, сколько ты для меня значишь… Она продолжала двигаться назад, пока не упёрлась спиной в дверь. Её глаза, ещё недавно излучавшие саму теплоту и нежность, были наполнены страхом. — Только не ты! Не ты! Не смей! Не делай так больше! — Что не делать?.. — начал было он и тут же вспомнил, о чём ему раньше рассказывали её бывшие ухажёры. — О… Гермиона, это не важно, слышишь? Мы не будем никуда торопиться. Клянусь тебе, для меня не имеет значения, сколько времени тебе понадобится, чтобы… Гарри шагнул к ней, желая обнять её ещё раз и заверить, что он никогда не причинит ей боль. Вот только Гермиона выскочила за дверь и тут же трансгрессировала прочь от его дома. Он хотел её догнать и поговорить обо всём, но дверь её квартиры была надёжно закрыта не только на замок, но и при помощи чар. На просьбы впустить его Гермиона не отвечала. Она притаилась там, точно зверёк в норе, и ему пришлось уйти. Позднее он неоднократно думал, чем же мог так её напугать, и не находил на этот вопрос ответ. Гермиона стала всячески его избегать в Министерстве: тут же покидала коридор, если он там появлялся, быстро поднималась из-за стола в столовой, отходила в лифте в сторону и смотрела в пол — что спустя две недели даже его железная выдержка дала трещину. Он поехал вместе с ней на лифте в Отдел тайн. Она попыталась убежать, когда лифт остановился, но он схватил её за руку. — Отпусти! Гарри, мне больно! — Мне тоже. Сколько ещё ты это будешь делать? Может, хотя бы скажешь, в чём причина? Гермиона серьёзно занервничала, смотря ему в лицо, и её губы отчего-то задрожали. Она, кажется, собиралась ему что-то конкретное ответить, но тут же закачала головой и, вырвав свою руку, бросила совершенно другое: — Ни в чём! Забудь! Я больше так не могу! Прекрати меня преследовать! — Гермиона!.. Она поспешила прочь, а он долго стоял, смотря ей вслед. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы она страдала из-за него. Гарри много раз пытался понять, почему она его так быстро и без причины отвергла, но это была неразрешимая для него задача. Гермиона всегда была готова прийти к нему на помощь, она всегда занимала особое место в его сердце, хоть он раньше и не понимал, насколько большое. Но её побег его серьёзно ранил, пронзил, точно копьё. Если раньше Гарри не ходил на поводу у своих девушек, то ради Гермионы готов был на всё. Она даже не представляла, какой властью обладала над ним. Ради кого-то другого он бы никогда не унизился, а ради неё практически смирился с единственной ролью, которую она ему оставила. — Что? — настороженно спросила Гермиона, готовая вот-вот подняться из-за стола и уйти, когда он появился рядом. — Но ведь мы всё ещё можем… остаться друзьями, верно? — повторил он и, немного подождав, опустился на соседний стул. — Ты… так думаешь?.. Конечно же он так не думал, но пришлось улыбнуться и кивнуть. Стать ей «братом», как однажды сам же обозначил их отношения. Сам же изрёк несусветную глупость и по злой иронии сам же поплатился за неё. А ведь правда была так проста — глубоко в душе он всё ещё надеялся, что время поможет, рано или поздно ему удастся убедить Гермиону довериться ему, и тогда между ними всё станет хорошо. И вот тут, словно айсберг в океане, появилось это треклятое кольцо. Кто же оказался таким бедным, но при этом жутко смелым человеком? Со стороны могло показаться, будто Гарри гипнотизировал стену или научился спать с открытыми глазами, но он всё ещё находился в реальности. Сидел на кухне с пустой бутылкой огневиски и раз за разом прокручивал в своей голове прошлое. Там он бессмысленно искал ответы на одни и те же вопросы и там же тонул, словно в трясине. Гермиона ведь ему ответила. На какие-то секунды. Инстинктивно. Но ответила же. Если бы он для неё ничего не значил, она бы не срывалась в Мунго или на Гриммо всякий раз, когда случалось что-то якобы страшное. Не может у неё не быть к нему чувств, убеждал он себя. Ей, очевидно, тяжело, как было когда-то с Роном или тем её правильным недомерком, она отчаялась и просто ещё не поняла, что Гарри совсем не такой. Он так усиленно о ней думал, что снова отринул все сомнения и убедил себя узнать, кто же является её женихом. А вдруг этот голодранец возомнил себя гением и обошел всех её кавалеров самым гнусным способом? Вдруг он применил к Гермионе какие-то чары? Или нагло использовал в её присутствии какие-нибудь любовные духи, вызывающие влечение? Иначе как объяснить, что его, малознакомого ей человека, она не испугалась и не отвергла? Это же нелогично. Гарри кивнул собственным мыслям и поднялся из-за стола. Как бы там ни было, он всё равно с этим голодранцем познакомится. Хотя бы «как брат» он обязан проверить, всё ли в их отношениях с Гермионой честно.