Таинственный парень Гермионы

— Гермиона, ты в ни в чём не виновата. Ты же понимаешь, Джинни всё это от обиды наговорила. Пройдёт время, она опомнится, ещё и извиняться будет. Плач из-за двери не прекращался, и Гарри всё сильнее ощущал на сердце тяжесть. Что бы он ни говорил, это не действовало, но он не прекращал попыток достучаться до разума подруги. — Гермиона, прошу тебя, открой мне. Давай… просто посидим вместе, хочешь? Ну, или вещи погладим? Может, занавески снимем? Они такие… пыльные, ты не находишь? За дверью на какие-то мгновения сделалось тихо, а затем послышался сдавленный голос. — У меня ничего н-нет… Н-ничего больше не осталось… Зачем они так поступают? Что я им сделала? Почему ты умер, а я нет? Почему? Гарри похолодел и уставился на дверь широко открытыми глазами. В комнате же больше никого нет, с кем подруга разговаривает? — Гермиона? Ты меня слышишь? — испуганно спросил он. — Забери меня с собой… пожалуйста, забери, — всхлипывая, попросила она. — Гермиона, я сейчас! Подожди! Гарри больше не мог терпеть эту пытку и схватился за волшебную палочку. Безмолвная Алохомора легко справилась с замком. Он толкнул дверь, но та сдвинулась лишь на несколько дюймов и во что-то упёрлась. Гарри взглянул в образовавшуюся щель и наткнулся в самом низу на копну каштановых волос. Он ошибся. Гермиона не сидела, она лежала под дверью. — Гермиона… От ещё одного взмаха заскрипели петли, с которых сорвалась дверь. Можно было бы её, конечно, аккуратно отлевитировать в сторону, но у Гарри не было желания проводить такую ювелирную работу. Он схватился обеими руками в повисшую в воздухе дверь, вытащил её в коридор и поставил к стене. — Гермиона, я здесь! Гермиона… Гарри упал возле неё на колени и приподнял с пола. В тот же момент он увидел в её руках серую футболку, прижатую к груди. Ещё одно напоминание о том, кого он не знал и в то же время должен был считать частью себя. Вроде бы тряпка из десятка тех, что лежали в ящике, но при этом настолько значимая, что с ней можно было заговорить. Гарри выхватил футболку из девичьих рук и бросил в сторону. — У меня ничего нет, — в слезах повторяла Гермиона. — Ничего больше не осталось… — У тебя есть я, — с волнением сказал Гарри и прижал её к своей груди. — Я всегда у тебя есть. Он обхватил её одной рукой за спину, другой за затылок и почувствовал влагу на своей шее, которой коснулась её щека. Гермиона не слышала его, поддавшись приступу отчаяния, а Гарри поглаживал её по мягким волосам и спине. — Нас больше никто и никогда не разлучит, я этого никому не позволю. Он повернул голову и поцеловал её в висок, немного наклонился и поцеловал в мокрую щёку. Гермиона больше ничего не говорила, только тихо всхлипывала, прижимаясь к нему, а он касался носом, щекой и кончиками пальцев её шёлковых волос и нежной кожи лица. Если бы через объятия и невинные поцелуи можно было забрать хоть сколько-то чужой боли, он бы без раздумий это сделал для Гермионы. — Знаешь, тут не очень удобно… пол холодный и к тому же ты не приняла лекарство. Давай-ка лучше приляжем. Гарри оторвал её от пола и опустил на кровать, взял с тумбочки стакан, наколдовал воду и добавил лекарство, прописанное Оскаром. Гермиона послушно осушила стакан и вернула голову на подушку. Гарри уселся рядом на край. Подруга не смотрела на него, а он, наоборот, не сводил с неё глаз. Движением руки убрал с её лица мешающие прядки и согнутым пальцем стёр очередную слезинку, скользившую по щеке. Гермиона немного полежала и стала засыпать. Она не почувствовала, когда Гарри немного приподнял край её футболки и взялся за пуговицу джинсов, не услышала, как расстегнулась молния. Она лишь пару раз моргнула и погрузилась в крепкий сон. Гарри аккуратно стянул с её ножек джинсы и бросил их в сторону, укрыл её одеялом и остался на месте. Смотрел на неё и мрачнел. Гермиона была неживой, бледной, непохожей на себя, она скорее напоминала цветок, который чах с каждым днём. Ей здесь очень плохо, думалось ему, он погубит её, заключив в своём доме. Эта мысль резала его без ножа. Ему тотчас вспомнилась её слова, сказанные накануне. Слова о том, чему не суждено было сбыться. «Я обещала ему, что днём мы будем сидеть на берегу моря и загорать на солнышке, а по вечерам смотреть телевизор, сидя на диване…» — Я увезу тебя отсюда, — тихо, но решительно сказал Гарри, — как только разберусь кое с кем, сразу же увезу. Он наклонился и едва ощутимо коснулся её лба своими губами, после чего развернулся и вышел из спальни. Дверь так и осталась стоять в коридоре. Гарри совершенно забыл про неё, задумавшись о Гермионе. Он увезет её туда, где им хотелось быть с его копией. Увезёт её в Австралию. Там и море, и тёплый берег, где можно греться на солнышке, и, что самое главное, там остались жить её родители. Гермионе сейчас не помешает побыть в кругу близких людей. Он отвезёт её к родным, думалось ему. Накупит ей множество вещей, всяких безделушек, оплатит десятки разных процедур, пусть только за ней ухаживают, как за принцессой. Теперь ведь он её муж, кому, как не ему, её баловать. Гарри подобрал в прихожей брошенный букет и отнёс на кухню. Едва он успел поставить его в банку с водой, как в дверь принялись стучать. Ему подумалось, что это кто-то из семьи Уизли. Джинни ведь не могла промолчать о том, как оказалась на улице. Наверняка уже пожаловалась родным, и пришёл кто-то из её братьев. «Разобраться» с одним знаменитым негодяем. Он нахмурился и, сжав в пальцах волшебную палочку, двинулся к двери. Вести долгие разговоры сегодня не было сил. Гарри дёрнул за ручку, и тут его ожидал сюрприз. — Так ты уже в курсе? Кингсли тоже был мрачен и не вздрогнул от оружия, направленного ему в лоб. — О том, что Перси трепло? — сердито отозвался Гарри и опустил палочку. — Да, это я знаю, у них в семье это, похоже, наследственное. — А при чём тут Перси? — не понял Кингсли. — Он-то откуда знает? — Да ни при чём, забудьте. Если вы опять к Гермионе, то она не сможет ни с вами, ни с кем-то другим поговорить, по-моему, я уже это сообщал ранее. — Да я… — И завтра она тоже не сможет поговорить, и послезавтра, и послепослезавтра. В общем, если к ней есть какие-то вопросы, можете задать их мне, а если вы пожаловали, потому что тоже узнали «новость» от Перси, то можете уходить, я уже сыт «поздравлениями» по горло! После такой тирады Гарри смолк, а Кингсли хмыкнул. — Значит, ты не знаешь, — скорее утвердил, чем спросил он. — Чего ещё я не знаю? — грубо спросил Гарри, без того раздражённый от событий дня. — Пустишь? Он отошёл в сторону, и министр прошёл в коридор, остановился и внимательно посмотрел ему в лицо. — Гарри, скажи мне честно, ты затеял с кем-то войну? Уверяю тебя, сейчас самое время признаться, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы тебе помочь. Это странное утверждение заставило Гарри сбавить пыл и заподозрить неладное. Неужели произошедшее в Отделе тайн стало каким-то образом проясняться? Это же абсурдно. Если невыразимцы его выдадут, им придётся выдать и себя самих. Деяния Гарри связаны с их экспериментами. — Я вас не понимаю. Что-то случилось? — Можно и так сказать. У меня… очень плохие новости для тебя, Гарри. — Неужели? — Да, я решил прийти сам, чем ты завтра узнаешь из газет. Гарри в недоумении сдвинул брови и промолчал. — В Годриковой впадине произошёл чудовищный акт мародёрства, — сообщил министр. — Могилу твоих родителей вскрыли. Их кости исчезли. Ему показалось, что его поразило громом, и Гарри стоял, не способный разомкнуть губ. — Я прошу тебя, не как министр магии, а как твой друг, не предпринимай самолично никаких действий. Если ты что-то знаешь или подозреваешь, кто мог это сделать, скажи мне, мы с этим разберёмся. Когда люди идут на такое — это уже не… Что дальше говорил Кингсли, Гарри не слышал. Он не подозревал, он знал, кто это сделал. Беррингтон и его люди. Отдел тайн не может бездействовать. Им нужно как можно скорее прикрыть свои шкуры. Они не гнушаются ставить опыты над людьми, что им какое-то мародёрство? Пока Гарри пытался помочь Гермионе, эти чудовища уже разработали план и приступили к его исполнению. Похоже, они хотят воспользоваться тёмной магией и совершить какой-то ритуал. Например, наслать проклятие на его род или заставить его почувствовать себя при смерти. — Гарри? Гарри, ты меня понял? Он глупо кивнул пару раз, не представляя, что министр спрашивает. Кингсли похлопал его по плечу и ушёл. Гарри смотрел в закрытую дверь и сжимал руки в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. Невыразимцы хотят его убить, чтобы добраться до Гермионы? Или они хотят заставить его почувствовать себя так скверно, чтобы он добровольно им её отдал? Всякое он от них ожидал, но такое… Осквернить саму память о его родителях! Томас Беррингтон не уступает своему предшественнику в изобретательности, не зря его избрали новым главой. — Тварь… Гарри мрачнел и тихо закипал. Сперва треклятое собрание, где ему предлагали отдать Гермиону на растерзание умников из Отдела тайн, потом приход Джинни с её обвинениями и обидой, затем режущий по сердцу плач Гермионы, а теперь ещё и это! От мысли, что его хотят опять зажать в угол, кровь застучала в висках. Неужели Беррингтон настолько в себе уверен, что для него даже былой герой не имеет никакого значения? Как он посмел претендовать на Гермиону и касаться костей Лили и Джеймса Поттеров? — …да я тебя живьём сожру. Гарри развернулся и тяжёлым шагом двинулся по коридору, спустился в подвал и взмахнул волшебной палочкой. Свет, льющийся с её конца, обрисовал унылое помещение. Тут и там стояли пустые коробки или лежал всяких хлам. Гарри прошёл до верстака и стал перекладывать с одного места на другое стамеску, рубанок, молоток с поломанной ручкой, топор. И так пока не добрался до серпа, лежавшего под всем этим добром. Инструмент давно не использовали, лезвие затупилось и поржавело. Гарри осмотрелся, но так и не увидел поблизости точильный камень. Он взмахнул палочкой, и тот поднялся с пола. Ещё пара взмахов, и камень сам занялся лезвием серпа. Пока в стороне происходила заточка, Гарри перебрал на полках разные баночки и инструменты. Среди тряпок он отыскал перчатки из драконьей кожи, застегнул поочерёдно липучки и двинулся дальше. На стене висели молотки, садовые ножницы, на полу стояли ящики с гвоздями, среди них лежало зубило, несколько молотков. Гарри прошёл мимо и заложил волшебную палочку за ухо. Он наклонился и взял в руки стоявший в углу строительный лом, затем подобрал наточенный серп и повесил себе на плечо. Вместе со всем этим Гарри поднялся наверх и вышел из дома в темноту. Звук трансгрессии привлёк сторожа, что занимал сторожку за железной оградой. Гарри взмахнул палочкой, и замок свалился на землю. Ворота скрипнули и открылись. Ночью кладбище смотрелось устрашающе. Безмолвные надгробия и деревья, чьи ветки качались от ветра, вызывали ощущение присутствия чего-то потустороннего. — Кто здесь? — спросил сторож, выходя на улицу с ружьём в руках. — Эй ты!.. Гарри взмахнул палочкой несколько раз. Сторож покачнулся, получив Конфундус, и рухнул на землю от усыпляющего заклинания. Левиоса позволила вернуть его вместе с ружьём обратно в сторожку. Нокс Домус погасил в окнах свет. Депульсо закрыло дверь. Разобравшись со сторожем, Гарри снова зажёг на палочке свет и двинулся вперёд. Под его ногами шуршала сухая земля, в стороне каркала ворона и шелестели листья деревьев. Гарри бывал на этом кладбище пару раз. Как-то отбывал наказание в архиве и, перебирая бумаги, вычитал несколько сведений. Не смог не проверить. Впереди показалась заброшенная часовня, окружённая деревьями и покосившимися в стороне надгробиями. Гарри свернул направо и шёл дальше, пока не увидел ещё одно невысокое каменное здание, покрытое побегами разных растений. За листьями и ветками едва можно было различить вход и изображённое на двери животное. Гарри оставил лом на земле и снял с плеча серп. В первый раз он использовал Диффиндо… резал побеги, а они молниеносно отрастали и закрывали вход. Пришлось тогда попотеть, но зато теперь он знал, в чём секрет. Кончик волшебной палочки коснулся лезвия серпа, и рунные символы на нём поочередно вспыхнули и погасли. Гарри подошёл ближе и взялся за работу. К его ногам падали то одни, то другие побеги. Некоторые сразу же вяли, уменьшались и исчезали, другие корчились, будто живые, и на каменной стене оставались влажные следы от их ран. Борьба кончилась минут через двадцать. Гарри стёр влагу со лба и уставился на каменную дверь. Рисунок почти стёрся, но по центру всё так же можно было различить льва, чья пасть была открыта. Бомбарда или что-то другое вряд ли бы помогло — склеп надёжно защищён чарами, и применение магии к нему позволит испытать творцу немалую «отдачу». Гарри вытер серп о штаны, помыл при помощи заклинания и задел острым концом оголённый участок кожи у локтя. Его палец в перчатке провёл по ранке и размазал по пасти льва капельки крови. В первые минуты ничего не происходило, затем послышался отдалённый рёв, как будто из глубины подземелья, пасть льва на рисунке сомкнулась, здание немного затрясло, и каменная дверь медленно ушла под землю. Из тёмного коридора в нос ударил затхлый воздух, и Гарри снова взялся за палочку. Развеял воздух, подобрал лом и, осветив себе путь, двинулся вниз по ступенькам. В зале, куда он спустился, всё так же веяло холодом. Гарри поворачивал голову из одной стороны в другую, едва читал имена и шёл дальше. «Флимонт Поттер». «Юфимия Поттер». «Генри Поттер». «Эбигейль Поттер». «Карлус Поттер». «Дорея Поттер». «Ралстон Поттер». «Айрис Поттер». «Абрахам Поттер». «Иоланта Поттер». «Хардвин Поттер». Он остановился в противоположном конце зала, смотря на имя своего предка. Раньше времена, конечно, были куда суровее, чем теперь. Его предки ревностно оберегали свой род и позаботились о том, чтобы на их потомков нельзя было наложить проклятие. Не зря только Лили и Джеймс были похоронены в Годриковой впадине. Отец Гарри явно не верил во все эти пережитки прошлого, не оставил завещания или какого-нибудь письма для сына, и вот теперь его кости по злой или доброй иронии сослужат недобрую службу. Гарри заложил палочку за ухо, взял лом и размахнулся. Бах! По стене поползли трещины. Любой мракоборец в первый год обучения проходит много теории. Он должен хотя бы знать все виды тёмной магии, иметь представление о страшных ритуалах и тех злодеяниях, на которые способен опытный некромант. Мракоборцы изучают всё это, чтобы понимать, с чем могут столкнуться и как им действовать в сложной ситуации. Бах! Трещины поползли ещё больше, каменные крошки посыпались на пол. Гарри знал не один ритуал, основанный на костях предков. Как для благополучия, так и для вреда. Невыразимцы получили то, к чему смогли добраться, но для лучшего эффекта нужны кости предков постарше, а такого удовольствия Поттеры посторонним не оставили. Бах! Вслед за крошками посыпались камешки, и в зале сгустилось облако пыли, которое пришлось развевать при помощи палочки. Возможно, у него есть в запасе несколько дней, а возможно, счёт уже сократился до часов и прямо сейчас против него что-то совершается. Как знать, когда последует удар? В эту минуту, завтра, послезавтра или через неделю, месяц? Бах! Камни гулко стукали о пол и катились. Пыль поднималась к потолку. Он не отдаст Гермиону и не оставит её одну. Ни за что. Даже если ради этого придётся разбить душу ещё раз или сотворить такое, против чего он поклялся бороться, не отдаст. Бах! К мелким камушкам упало и несколько больших. Гарри приостановился и, тяжело дыша, посмотрел на небольшую дыру. Он оставил лом в покое и подошёл ближе. Едва сунул руку, как послышалось шипение. Гарри отдёрнул руку, и в этот момент змея повисла, впившись в его ладонь. — Тварь! Повезло, что он не забыл надеть перчатки. Гарри кинул шипящую убийцу на пол и придавил голову ботинком. Змея пару раз рефлекторно дёрнулась и навсегда затихла. После этого он наконец нащупал за каменной кладкой то, что искал. Не он устанавливал правила в этой жестокой игре и не он переходил все границы. Зато ему тоже известно немало жестоких приёмов. Так уж получилось. Гарри вытащил на свет череп предка, подобрал лом и отправился наверх. Через какие-то минуты склеп снова был закрыт, и растения на нём робко пытались дотянуться до двери.