Таинственный парень Гермионы

Из ближайших к гостинице магазинов ни один не был открыт, поэтому Гарри и его коллега Мелани неторопливо шли по тротуару, словно двое старых знакомых, которым захотелось немного прогуляться с утра пораньше. Один из них не скрывался и крутил в пальцах палочку, готовый даже к тому, что из-за угла может показаться ещё один сообщник и попробовать атаковать. — Я одна, — заметив его напряжение, первой заговорила Мелани и стянула с головы капюшон тёмной мантии. Ради дела она изменила внешность, и по её плечам рассыпались светлые локоны. Гарри поморщился, но решил не комментировать это. — Ну и? — спросил он. — Зачем тебе понадобились воспоминания моей жены? Кто тебя послал? Джонсон? — Смеёшься? Джонсон тебя очень уважает. Меня пригласил к себе человек куда выше его по должности… Уточнять, что выше по должности главного мракоборца может быть только министр магии, было ни к чему, и она продолжила: — Завёл со мной разговор про дела государственной важности… про ужасы, которые в Отделе тайн произошли… ненавязчиво так заметил, сколько всякого сомнительного имущества за мной числится… Гарри поджал губы и наградил Мелани неодобрительным взглядом. Ни для него, ни для ближайших коллег не было секретом, что она частенько любила посидеть в баре, завести новые отношения, развлекаться, гулять, получать ценные подарки, а потом, когда ухажёр совсем выдохнется, расстаться. Несколько раз такие расставания вызывали серьёзные ссоры и обвинения в хищении ценностей, но Мелани всегда выкручивалась, а иногда использовала боевые навыки, отчего ни один кавалер так и не смог ничего ей сделать. Вот только с кем-то, кто был наделен немалой властью, её ухищрения не имели никакой силы. — По-моему, тебе уже говорили, что ты однажды доиграешься со своими «романами», — заметил Гарри и повернул вправо: далеко уходить от гостиницы ему не хотелось, поэтому он решил обойти её по периметру. — Ну извините, что у нас не все могут полюбить сразу и навсегда, — съязвила в ответ коллега и повернула следом. — Ты, мне помнится, тоже сперва с одной шашни крутил, рыжей такой, а женился на другой. — Так, проехали. Давай ближе к делу. — Да куда уж ближе… многие знают, что ты урвал себе отпуск на всё лето. Знают, что твоя жена невыразимец, а им, по-моему, вообще нежелательно страну покидать: мало ли какими тайнами они могут выгодно поделиться… Гарри резко повернул голову и вскинул ко лбу брови: — Так тебе поручили украсть воспоминания моей жены, потому как боятся, что она может устроить «торговлю»?! Мелани немного поморщилась, прежде чем ответить. — Вообще-то, это звучало не так, хотя на это мне тоже намекали, как и на некое имущество, которое ты не желаешь предъявить… Гарри шумно втянул носом воздух и покачал головой. Теперь было ясно, что письмо показать домового эльфа пришло к нему не просто так. Кингсли не подозревает, он, кажется, начал складывать картинку того, что могло произойти в Отделе тайн, но чтобы быть уверенным в собственных догадках, должен прояснить несколько важных моментов, а потому пока действует осторожно и скрытно. — В общем, мне дали неделю, чтобы забрать у твоей жены её воспоминания и предъявить их. Как я теперь понимаю, она не теряла память, и именно поэтому ты предпочёл плюнуть на все негласные правила и увезти её подальше на время всей этой неразберихи. Мелани остановилась и демонстративно сжала волшебную палочку в пальцах. — Знаешь, у меня теперь только два варианта, Гарри. Или ты добровольно отдашь мне воспоминания твоей жены, или я вернусь ни с чем и доложу, что ты меня раскрыл. Думаю, за провал мне будет очень плохо… о службе можно будет забыть… но поверь, перед тем, как меня выставят, я успею рассказать то немногое, что узнала. Можно было бы, конечно, попробовать отнять у коллеги палочку, поправить ей память или подчинить себе, но Гарри не двигался и смотрел в сторону гостиницы, за одним из окон которой безмятежно спала Гермиона. Он чувствовал, что тоже очень устал от всех произошедших с ним событий и не хотел затевать новые разборки, а они непременно начнутся, если он тронет Мелани. К тому же она была его ближайшей коллегой и явно не горела желанием следить за ним, если бы не оказалась в невыгодном положении. — Ну так что скажешь, Гарри? — спросила она, удерживая палочку, как видимо, готовая даже к схватке. — А что, если я помогу найти тебе третий вариант? — спросил Гарри, переведя взгляд с гостиницы на неё. — Такой, что мы с тобой останемся при своём. Но тебе придётся сменить сторону. — Хм, я готова рассмотреть интересные предложения. — Тогда, думаю, это тебе поможет определиться. Гарри направил свою палочку к собственному виску и вытянул короткую нить воспоминания. Того самого, где он в образе министра магии вынуждает главу Отдела тайн, опоенного Амортенцией, во всём признаться и сунуть голову в петлю. Если смотреть это воспоминание не от самого начала и со стороны, как это обычно происходит в Омуте памяти, то может сложиться впечатление, что это Кингсли устранил Беррингтона и что он отлично знает, какие страшные эксперименты проводятся в Отделе тайн. Мелани, конечно, может допустить мысль об Оборотном зелье, но она не сможет исключить возможность, что Гарри мог видеть это всё со стороны, а это очень хорошо объясняет, почему Кингсли вдруг взялся за него: в некоторых делах сообщников или важных свидетелей обычно устраняют. — И что это? — Мелани достала из кармана пузырёк и открутила пальцем крышку. Воспоминание Гарри проплыло по воздуху и опустилось туда. — Гарант твоей неприкосновенности. Можешь посмотреть его и передать «человеку выше по должности», что если с тобой что-то случится, то это попадёт куда надо. Он неглупый, думаю, поймёт, чем это ему грозит. — Знаешь, вот теперь ты тоже какими-то загадками заговорил… Гарри мог бы ей всё объяснить, но это было ни к чему. Мелани не была его близким другом, но при этом могла стать его союзником. Тот же Кингсли может увидеть воспоминание и понять, что он замучается доказывать свою непричастность, особенно если какие-то сведения попадут в прессу. Хочет правду, он её получит, как и знание, что с ним может случиться. — Ты сказала, у тебя неделя, — оторвавшись от размышлений, напомнил Гарри. — Давай ты посмотришь это, всё обдумаешь, и встретимся здесь же, например, завтра в полночь. Мелани хмыкнула и убрала пузырёк в карман. — Ну смотри, если окажется, что это какая-то ерунда, я сегодня же вечером улечу обратно и обо всём доложу, — предупредила она, явно не представляя во что оказалась впутана, и трансгрессировала прочь. Гарри тронулся с места и зашагал обратно к входу в гостиницу. — Завтрак будет готов через пять-десять минут, сэр, — сообщила администратор, на что он только кивнул. К моменту его возвращения в номер постель была пуста, и в ванной комнате слышался шум воды. Гарри присел на край кровати, но устал ждать и опустился на спину. Какие-то минуты он отстранённо смотрел в потолок, не зная, правильно ли поступил, решив завербовать коллегу, но тут дверь в ванную открылась и он отбросил эти мысли. — Привет. А куда ты уходил? Гермиона стояла у порога, переодевшись в свои неизменные джинсы и футболку. — Насчёт завтрака договорился и проветрился немного, — приподнявшись на локте, ответил Гарри. — А как ты? Хорошо себя чувствуешь? — Да, отлично, — ответила Гермиона и тоже опустилась на край кровати. Сейчас она выглядела куда бодрее и спокойней, чем ночью, но Гарри, смотря на неё снизу вверх, всё равно упрекнул себя: из-за разговоров с Мелани он совершенно забыл про цветы, а ведь хотел хотя бы ромашки наколдовать, чтобы порадовать жену после нелёгкой ночи. Он дотянулся до её ладошки и погладил пальчики. — Ты так сладко спала. Снилось что-то интересное? — Да только ерунда всякая. — Расскажешь? — Да ну, ты смеяться будешь. — Ну тогда я тебе тоже свой сон не расскажу. А там такое было… Гермиона заглотила немного воздуха, но попалась на эту дешёвую уловку или же просто подыграла ему. — Ну, в моём сне ты решил, что с тебя хватит городской жизни. Завёл немецкую овчарку, купил овец, корову… Ты их пас на лугу, а я приходила в обед корову доить… — Ты корову доила? — с улыбкой переспросил Гарри и, приподнявшись, сел. — А что ещё там было? — Я же говорила, ты смеяться будешь, — немного обиженно ответила Гермиона. — А что тебе снилось? — Ну… Ему, конечно же, ничего не снилось, но Гарри не был бы собой, если бы не выпутался из этого затруднения. — …а в моём сне мы купили домик у моря, завели пятерых детей, и я ходил с ними рыбу ловить, а ты её жарила. Брови Гермионы поползли вверх, и глаза сделались немного больше. — Пятерых? — тихо переспросила она. — Ну да, они такие… кудрявые, кареглазые… думаю, всё-таки наши, — весело подтвердил Гарри. В эту минуту в дверь постучали, и он поднялся на ноги. Сонный на вид официант пожелал ему приятного аппетита и протянул поднос с кофе и бутербродами. Когда Гарри вернулся с ним на кровать, то увидел, что щёки Гермионы покрыты румянцем. Она отчего-то улыбалась и смотрела в пол. Он не стал спрашивать, о чём она думает, и, засмотревшись на неё, тоже невольно улыбнулся. После завтрака они взяли чемоданы и выписались из гостиницы. Гарри поймал такси до станции, а Гермиона купила на месте два билета. До отправления автобуса оставалось чуть больше часа, поэтому они заперли багаж в камере хранения и, взявшись за руки, прошлись по ближайшим магазинам. Гарри наконец-то купил путеводитель, Гермиона выбрала фотоальбом. В ещё одном магазинчике продавец подобрал им один из лучших фотоаппаратов для новичков. — Эй, где твоя улыбка? Пользуясь тем, что у них хватает свободного времени, Гарри усадил Гермиону на ближайшую лавку и тренировался делать снимки. Она неуверенно улыбалась, но пока выходила зажатой и печальной. Он смотрел в экран и видел, что её глаза выдавали другие чувства, нежели улыбка на губах. Возможно, Гермиона всё ещё переживала из-за молчания родителей или же нервничала из-за его повышенного внимания — Гарри с фотоаппаратом в руках крутился возле неё и так и сяк, опускался на одно колено или отходил подальше. — Всё в порядке? Она кивала, но Гарри понимал, что Гермиона, скорее всего, опять храбрится. В автобусе она прижимала голову к его плечу, пока он листал путеводитель и предлагал, куда бы им сходить. Она на многое соглашалась, но не так чтобы с восторгом, поэтому он дал ей возможность немного отдохнуть и подумать о своём. Гермиона заметно оживилась только спустя несколько часов, когда они стали подъезжать. Она даже схватила Гарри за руку, когда их чемоданы выгрузили, и сказала, что идти от остановки совсем немного. — Минут десять-пятнадцать и на повороте увидим дом моих родителей! Они бодро шли мимо самых различных домиков с ухоженными газонами и идеально выкрашенными заборами и катили за собой чемоданы. Навстречу неторопливо шли редкие пешеходы, с дороги слышался шум машин. Гермиона резко остановилась на повороте, и Гарри даже не пришлось спрашивать, в чём дело. Он тоже увидел, что только один домик впереди выделяется среди других, так как на его стене был прикреплена характерная вывеска. «ПРОДАЁТСЯ». — Ну, теперь понятно, почему никто не отвечает на звонки, — помолчав, заметил Гарри. — Ничего не понимаю, — растерянно произнесла Гермиона. — Мама мне не писала, что они планируют переехать… — Может, перейдём дорогу и соседей расспросим? Или позвоним в агентство, вдруг они знают, куда съехали твои родители… — Нет, чего время терять, давай лучше в клинику сходим, не могли же они и место работы сменить. — Если ты знаешь адрес… — Знаю, идём. Гермиона крепко стиснула его ладонь и потянула за угол ближайшего дома. Она торопливо посмотрела по сторонам и хотела крутнуться, но Гарри вовремя дёрнул её к себе. — Ты с ума сошла? — возмутился он. — Тебе ещё недавно в самолёте было плохо. Какая трансгрессия в твоём состоянии! — Гарри, я очень ценю твою заботу, но из-за меня мы и так только теряем время! То на такси, то на автобус… — Гермиона… Гарри оставил свой чемодан в покое и взял её за плечи. — …я понимаю, тебе не терпится увидеть родителей, но давай не будем рисковать, — смотря ей в глаза, сказал он. — Думаю, от меня это прозвучит крайне странно, но неужели полчаса или сколько там нужно, чтобы добраться до клиники, что-то существенно изменят? Гермиона тяжко вздохнула, но была вынуждена сдаться. Они прошлись немного по улице и вызвали такси. Ехать до клиники было недолго, от силы минут пятнадцать-двадцать, но этого времени хватило, чтобы толика холода, возникшего между ними, исчезла. — Прости, я бы не хотела, чтобы тебя расщепило, — тихо заговорила Гермиона, сидя с Гарри на заднем сидении, — просто… мама и папа, они… я так давно их не видела, а тут ещё такое… Гарри почувствовал её нежные пальчики, оказавшиеся в его руке, и повернул голову. Гермиона смотрела на него настороженно, как будто ожидая упрёка или резких слов за свою поспешность. — Я понимаю, — только и сказал он и сжал её пальчики в своих. Таксист объявил, что они на месте и помог выгрузить багаж. В первые мгновения Гарри разглядывал пёстрое строение, украшенное разными вывесками с названиями торговых точек, что находились внутри, а затем Гермиона снова сжала его ладонь и он перевёл на неё взгляд. — Нам туда, — сказала она и потянула его за собой. Они прошли мимо пёстрого строения и повернули к тому, что стоял к ним торцом. Прошло чуть меньше минуты, и Гарри увидел впереди вывеску о лечении зубов и фотографии незнакомых, но как будто бы счастливых людей с открытыми улыбками. — А это их клиника? В смысле, твои родители её владельцы? — на ходу спросил он. — Нет, ты что, у них нет столько денег, — ответила Гермиона и опечалилась. — Вернее, они у них были… но ты ведь знаешь, что из-за меня они переехали, хорошенько потратились на путешествие, новый дом, машину и всё такое. Гарри немного нахмурился и провёл большим пальцем по её ладошке в его руке. Это ради похода с ним Гермиона стёрла память родителям и отправила их подальше от Британии. Может, она никогда его за это не упрекнёт и будет говорить, что это был только её выбор, но Гарри прекрасно понимал, как ей было нелегко. Он сам был лишён семьи, а Гермиона отказалась от самых близких людей ради него. За эти мгновения, что они шли к двери клиники, он снова чувствовал, как сжимается сердце, и хотел покрепче её обнять. Обнять, расцеловать и сказать на ухо, что она его единственный близкий человек, никого дороже у него больше нет. — Добрый день, могу быть вам чем-то полезной? — спросила их у входа девушка-администратор. — Да, я ищу Эмму и Дэниела Грейнджеров, они сейчас здесь? — спросила Гермиона, пока Гарри рассматривал многочисленные грамоты, развешенные на идеально белых стенах. — Дэниел Грейнджер у нас уже не работает больше года, а вот Эмма сегодня на смене. Вы хотели бы к ней записаться? — Нет, я хотела бы её увидеть. Можете ей передать, что её дочь, Гермиона, здесь? — Одну минуту, я посмотрю, не занята ли она, и вернусь. Администратор вышла из-за стойки и двинулась по коридору. Гарри почувствовал, что девичья ладошка выскользнула из его пальцев, и повернул голову. Гермиона обеспокоенно осматривалась и кусала губы. — Эй, ты чего? — спросил он и тронул её за предплечье. — Не знаю, у меня плохое предчувствие, — нахмурившись, ответила Гермиона. — Почему папа уже больше года не работает? Зачем они дом продали? Они что, решили развестись и разъехаться? — Да может просто купили другой дом, куда удобнее и ближе к работе, — мягко возразил Гарри. — Давай подождём твою маму, она сейчас придёт и всё объяснит. В коридоре снова послышались шаги, и к ним вернулась администратор. — Миссис Грейнджер сейчас с пациентом, она скоро закончит и выйдет к вам, подождите немного, пожалуйста, — сказала она и вернулась за стойку, где зазвонил телефон. — Спасибо, — бросил Гарри и силой потащил Гермиону к диванчику. Она так разволновалась, что едва могла сидеть, он перехватил её дрожащую руку и переплёл их пальцы. На противоположной стене мерно двигались стрелки часов, администратор вежливо консультировала кого-то по телефону, только что вошедший клиент размещал вещи в шкафу. В коридоре несколько раз слышались чьи-нибудь шаги. Гермиона безотрывно смотрела только в одну сторону. — Да-да, соблюдайте все рекомендации и увидимся с вами через два дня, — послышался Гарри чей-то приятный женский голос. — Всего доброго. Он едва повернул голову, как Гермиона вскочила с места и рванула вперёд.