Second Chances

*** «Хогвартс, 21-е Декабря»*** Огромная дверь отворилась, и четверо Чемпионов вошли в Большой Зал на глазах у сотен гостей. К облегчению Гарри, Седрик убедил Флёр занять лидирующую позицию. Профессор Макгонагалл хотела, чтобы он был впереди из-за его возраста, и Гарри был уверен, он бы умер от смущения, если бы все смотрели на него. Таким образом, Флёр Делакур, гораздо более привыкшая к подобному вниманию, станет его живым щитом и затмит всех своей красотой. Даже Роджер Дэвис побудил Гарри немного расслабиться и позабавил своими взглядами. Шаги Роджера не раз сбивались, поскольку тот не мог оторвать глаз от вейлы рядом с ним. — Будь внимательней, — прошипела Флёр, когда Роджер снова чуть не споткнулся. — Ты великолепно справляешься, — прошептала Дафна Гарри, её голос был намного слаще голоса Флёр, обращавшейся к своему партнеру. Сожалеет ли теперь Флёр о своем выборе, подумал Гарри. К его удивлению, ни её покачивающиеся в такт бедра, ни очарование вейлы не произвели на него особого эффекта. Возможно, его спасало обучение Окклюменции. Или он просто слишком нервничал в данный момент. — С такой чудесной дамой рядом со мной — это легко, — прошептал Гарри. О том, что он сказал, юноша сообразил слишком поздно. Он тотчас вспыхнул и обернулся в сторону Дафны. Был ли он слишком напорист? Но, видимо, она приняла комплимент с изяществом и мягкой улыбкой сладких губ. Плохие мысли, плохие мысли, ругал себя Гарри. Его нервозность вернулась во всей красе, когда они достигли центра танцевального зала и заняли позиции для вступительного вальса. — Дыши, — улыбнувшись, посоветовала Дафна, — ты справишься, мы столько тренировались. Улыбка Гарри вышла немного натянутой, чтобы отвлечься от толпы зрителей он сосредоточился на единственном важном сейчас человеке, молодой девушке в его объятиях. Без колебаний Чемпион сделал первый шаг, когда заиграла музыка, и обернул её вокруг себя, его разум лишь мимоходом подмечал, как начали остальные три пары. На каблуках Дафна была всего на дюйм ниже его, и её глаза неотрывно следили за ним в течении всего танца. Лишь раз или два он не удержался, и его взгляд скользнул по её обнаженным плечам, длинным чёрным волосам, привлекающим его внимание к нежной коже. — У тебя отлично получается, — прошептала Дафна, и Гарри счастливо вздохнул. Она хотела сказать что-то ещё, что-то о том, как хорошо физическая подготовка последних месяцев помогла развить его плечи и руки, превратив тощего мальчика в гораздо более спортивного юношу. Но такой комплимент только смутил бы его, смутил бы, особенно здесь и сейчас. Возможно, она смогла бы рассказать ему об этом позже. «Тощий» — она спрашивала у Поппи, почему медиведьма никогда ничего не говорила о состоянии Гарри Дамблдору. Ответ был тревожным, но не совсем удивительным: «Я говорила ему и не раз». Он знал? Знал и ничего не предпринимал? Дафне было известно о том, что её мать и бабушка всё ещё считали Дамблдора союзником в борьбе с Пожирателями Смерти — союзником, с которым нужно быть осторожным, но всё же союзником. Дафна больше не была уверена в этом: игнорирование благополучия Гарри в прошлом, упущенный шанс обучить его должным образом, и его поведение в момент, когда её мать заявила о том, что хочет усыновить Гарри: Дамблдор действовал скорее как противник, нежели сторонник. — Ты почему такая мрачная? — спросил Гарри с легкой улыбкой. Дафна вздохнула: — Просто задумалась кое о чём. — О судьбе мира? — Что-то вроде того, — усмехнулась старшая из сестёр Гринграсс. — А ты? Наслаждаешься последними часами отдыха за этот год? — Почему? Ты планируешь что-то, требующее усилий? Его намеки заставили Дафну раскраснеться. И девушка легонько шлепнула его по руке: — Нет, но, насколько мне известно, мама и, особенно, бабушка…у них будет подготовлен двухнедельный план тренировок для тебя. И тетя Ана приедет знакомиться. — Это хорошо или…? — Хорошо, требующее усилий, но хорошо, — задумчиво улыбнувшись, ответила Дафна. — Ты помнишь, именно она подарила мне ту книгу по обнаружению ядов, которую я отдала Гермионе. И именно она познакомила нашу семью с верховой ездой. Нашу семью, — подумал Гарри, и в его животе разлилось теплое пламя радости. — Наша семья… Ах, да, помню. Она, я надеюсь, — сестра твоей мамы, не твоего отца. — Ни то, ни другое, — ответила Дафна. — Дай-ка подумать: она… была… невесткой двоюродного брата бабушки. «Была», потому что её муж скончался двенадцать лет назад. Барселона. Вот увидишь, в ней так все и кричит о феминистических наклонностях, но она— моя самая любимая тетя! — О, она работает в Барселоне? Гарри, давно позабывший об окружавшей их толпе, пропустил конец вальса. Они танцевали уже почти полчаса, зал был переполнен множеством пар, достаточно осмелевших для того, чтобы продемонстрировать свой собственный «талант» в танце, вдоволь понаблюдавших за счастливой парой. К счастью, Гарри не осознавал, что на него направлены сотни пар глаз. — Да, — подтвердила Дафна. — Она испанка, ну, ты в курсе. Её настоящее имя Ана — что-то вроде «Ани» –Катарина Эрнандес. Там дальше следует вереница вторых имён и фамилий, «di что-то там», я так и не смогла их запомнить. Но мы будем называть её тетей Аной для простоты. — Уже не терпится познакомиться с ней. *** Дамблдор в данный момент был крайне несчастным директором. Ни приближение рождественского застолья, ни радость окружающих его учеников и учителей не были способны изменить его состояния. Всё началось с побега Сириуса Блэка в прошлом году. Он едва справился с этой проблемой, заставив крестного отца Гарри вернуться в подполье, только для того, чтобы возникла ещё одна — ещё большая — в лице леди Роксаны Гринграсс, урожденной Пинегрю. Семейство Пинегрю являлось его головной болью с начала восьмидесятых. Агата Пинегрю, в частности, была его персональной занозой в мягкой сидячей части тела даже после того, как он смог создать раскол между ней и учителями Хогвартса. Минерва была самой важной персоной в этом вопросе, но Филиус Флитвик и Поппи Помфри не сильно отставали. В отличие от случая Сириуса, он не сможет легально вбить клин между леди Гринграсс и Поттером. Её положение было слишком прочным, а связи её семьи слишком обширными. Агата Пинегрю даже входила в Совет Управляющих и могла создать немало проблем, если бы он рискнул слишком открыто бросить вызов их семье. Очевидно, проблемы с ней уже начались. Знания Окклюменции, данные Поттеру и Грейнджер, слишком явно несли в себе «её почерк». Поттер, всегда эмоциональный, не привыкший к самоконтролю, после летних каникул, на его взгляд, добился слишком больших успехов. Им будет гораздо труднее манипулировать, и если он не сможет разорвать этот контакт в ближайшее время, то может стать слишком поздно. Дамблдор содрогнулся, когда подумал о способностях Окклюменции, которые Дафна Гринграсс и Гермиона Грейнджер продемонстрировали при его последней попытке проникновения в их разум. Гринграсс, по-видимому, была очень чувствительна, смогла обнаруживать его ментальное зондирование гораздо быстрее, чем можно было ожидать от девушки её возраста. И мысленный щит Грейнджер уже был невероятно прочным. Всего несколько месяцев, и он не сможет сломать их защиту без сильного отвлечения или использования метода кувалды. Оставалось надеяться, что Поттер никогда не сможет достичь подобного уровня в Окклюменции, но Дамблдор не был сильно в этом уверен. То, что он не запретил Агате Пинегрю бродить по территории Хогвартса, стало ещё одной серьезной ошибкой. После её разговора с Минервой его самая верная сторонница изменилась. Первым тревожным звоночком стало наложение Защитных Заклинаний на Чемпионов. Это поставило под сомнение его способность защитить их должным образом. По крайней мере, лишь немногие знали, что это была её идея, а не его, как он заявил министру. Затем — случай с запретом «Поттер-значков» и договоренность со Спраут и Флитвиком о запрете использования термина «грязнокровка». Но что плохого может быть в использовании всего одного слова? Стоило ли так провоцировать большое количество Чистокровных семей? Он уже имел бесславную репутацию магглолюба и предателя Крови. Эти инциденты, конечно, не помогали, даже несмотря на то, что он не поддерживал идею вцелом. А теперь Минерва открыто заявила учителям, что поддерживает идею усыновления Поттера семьей Пинегрю. Мадам Помфри вместе с мадам Спраут и профессором Флитвиком не остались в стороне. Даже Северус, который всё ещё ненавидел мальчика, был не до конца откровенен в своей критике. Взгляд директора остановился на профессоре Грюме, его старом друге. Он вздохнул, поразмыслив о том, как всё изменилось. Очевидно, годы не шли на пользу его старому боевому товарищу. Слишком многое произошло и повлияло на его разум. Грюм всегда был параноиком, слишком агрессивным в своей тактике. Возможно, ему следовало ожидать, что тот продемонстрирует Непростительные ученикам, но применение к ним Империо было слишком даже для Дамблдора. Естественно, он защищал его по мере собственных сил и возможностей от любой критики. И потом, странные дела творились с его памятью. Не раз Грюм запамятовал о прошлых битвах и забавных моментах. Дамблдор снова вздохнул. Критики Грюма были не правы лишь отчасти. Следующим летом ему придется искать другого преподавателя ЗОТИ — снова. По крайней мере, он смог использовать информацию, связанную с функционированием Кубка и включить Поттера в Турнир. Дамблдор был удивлен использованной тактикой, но, в конце концов, полет был одной из сильных сторон Поттера. То, что он провел больше одного дня, тренируясь с девушкой из рода Гринграсс являлось ложкой дёгтя. Нет, он должен был рассорить их — и как можно скорее. Это был только вопрос времени, когда Роксана Гринграсс начнет задавать вопросы о богатстве Поттеров и обнаружит парочку секретиков, которыми Дамблдор не хотел бы делиться. То, что ему удалось убедить Сириуса предоставить дом его семьи, было небольшим успехом, одним из немногих за последние месяцы. Но он не хотел жертвовать на это дело больше денег, чем требовалось для содержания дома. Нет, Дамблдор по-прежнему нуждался в деньгах Поттеров, даже больше, чем раньше, ну уж точно не меньше. А их ссора сделала бы Молли Уизли счастливой Молли, в чем так нуждался Дамблдор после фиаско, связанного Джинни Уизли и тем глупым котом. Да, решил Дамблдор: он воспользуется зимними каникулами для воссоздания кое-каких планов. *** Шведский стол был весьма впечатляющим. Домашние эльфы при поддержки студентов Дурмстранга и Шармбатона попытались объединить обширную коллекцию блюд Франции и Восточной Европы. Среди многих других студентов Гарри и Дафна стояли в очереди, набирая себе различных закусок. Но, в отличие от окружающих, они не торопились и старались украсить тарелки, аккуратно разложить виноград и цветы из редиса. Дафна, набиравшая тарелку для Гарри, улыбнулась, наблюдая, как её «брат» готовил ей закуску. На мгновение её посетила мысль, как хорошо он уже знал её саму и её вкусы. Однажды он похвалил её отменный аппетит, ведь она не разделяла предпочтений многих девушек — придерживаться салата и яблок. Да, она предпочитала нежирное мясо, но всё же мясо. А её тайным фирменным блюдом был бутерброд с густо намазанным слоем соленого масла, ливерной колбасой и одним ломтиком огурца. Бабушка всегда смеялась над её глупым вкусом, но всё же охотно готовила его по случаю. С кратким вздохом Дафна положила на тарелку Гарри один ломтик бекона и маленькую жареную колбаску. Он начал придерживаться более здорового рациона питания, но всё ещё был мальчишкой, а потому время от времени позволял себе наслаждаться подобными жирными закусками. К счастью, он был очень осторожен во время еды. Масляные пятна не должны были украшать его мантию. — Балу хотел бы ограбить эти столы, — усмехнулся Гарри. Дафна хихикнула и счастливо кивнула: — Помнишь, как однажды вечером мы заметили, как тарелка с ветчиной слегка шевелится? Он сидел на стуле и, очень осторожно, чтобы не попасться на глаза, грыз край пластины ветчины. Гарри усмехнулся: — Да, у Роксаны чуть не случился апоплексический удар. К счастью, он был достаточно быстр, чтобы вовремя скрыться. Прихватив с собой кувшин с яблочным соком и два стакана — недавно Сидди начала продвигать им эту альтернативу вездесущему тыквенному соку — они начали искать тихое местечко, чтобы насладиться трапезой. Гарри ухмыльнулся своей радостной мысли о Балу и его шалостях. Котёнку понадобилось две недели интенсивной терапии, чтобы полностью восстановиться, но теперь он был таким же активным и подвижным, как раньше. Не раздумывая, он отдал Балу его бывшему целителю, и с тех пор Балу и Дафна по вечерам были неразлучны. Расслабленный и изредка тихо подмурлыкивающий, он требовал место рядом с девушкой, когда она читала в библиотеке или корпела над заданиями в гостиной Слизерина. История о том, как она избила Джинни (свидетельством этого была очень заметная шина на носу) быстро разлетелась и, безусловно, многое сделала для обеспечения безопасной жизни Балу среди Змей. Я должен был сделать это с самого начала, Гарри вздохнул. Ему не следовало отдавать кота на попечение Джинни. Это его вина, что… — Прекрати, — прервала его мысли Дафна, с силой хлопнув парня по руке. Гарри слабо усмехнулся и слегка кивнул. Как и Гермиона, Дафна понимала о чем он думает, особенно когда он позволял себе погружался в мрачные размышления. Не раз хотя бы одна из девушек говорила ему перестать винить себя. Возможно, с их помощью он когда-нибудь сможет перестать это делать. *** В течение следующего мирного часа они полушепотом болтали о всякой ерунде и обменивались счастливыми улыбками и взглядами. Они наблюдали за тем, как Дин и Симус изо всех сил старались быть самыми галантными кавалерами для Парвати Патил и Лаванды Браун. Большинство других студентов, очевидно, остались довольны этим вечером. Он был последним, после него все они собирались отправиться к семьям на зимние каникулы. Внезапно пронзительный голос Кэти Белл возвестил об окончании рождественского чуда. — Что тебе нужно, Уизли? Лицо Кэти пылало от гнева. Виктора поблизости не оказалось, а собеседником Кэти был не кто иной, как Рональд Билиус Уизли. Счастье Дафны испарилось в мгновение ока, отвращение и гнев заменили чувство, доминировавшее на лице девушки в течение последнего часа. Счастье, позволившее Гарри вдоль насладиться этим вечером, насладиться так, как он не наслаждался никогда прежде. — Почему ты здесь…с ним? — проскулил Рон. — Он — сторонник тёмных, враг. Ты должна поддерживать Седрика, а не этого сукина сына. — Ты что сошел с ума? Я сама решаю, кого приглашать на бал, а кого-нет. И это, безусловно, не твое дело, какого Чемпиона я поддерживаю. И, если ты забыл: у нас два Чемпиона Хогвартса. Помнишь Гарри? Ну, ты его знаешь: тот самый Гарри, который был твоим лучшим другом в течение трех лет, Гарри, без помощи которого ты никогда не стал бы частью нашей команды по Квиддичу. — Но ты могла бы пойти со мной, а не с Вики, — снова заскулил Рон, решивший пропустить мимо ушей часть о своей позиции в команде. — Не называй его Вики, придурок. Его зовут Виктор, и я прекрасно помню, как сильно ты фанател по нему прошлым летом и как страстно желал получить его автограф в последние месяцы, — прошипела Кэти, её поза предельно ясно давала понять о взвинченном состоянии девушки. — И нет: я никогда не рассматривала вариант «пойти с тобой на бал», особенно после твоего небольшого выступления «Я хочу только прелестную куколку рядом с собой». С ними — она указала на свою грудь, — ты никогда не познакомишься, потому что в них— Кэти указала на свои глаза. — никогда не был заинтересован, о мелких неважных вещах на подобии сердца, характера или мозга я вообще молчу. Очевидно, Рон был недоволен. Он не понимал озвученных мотивов, но когда его большой рот снова открылся, его сестра встала между ним и Кэти: — Оставь её, Рон. Мы действительно много чего натворили этом году, и то их терпения хватило надолго. Не нужно сейчас несправедливо оскорблять Кэти. Рон, совершенно не слушавший краткий монолог сестры, продолжал бормотать. Но никто не слушал. Все присутствующие были слишком шокированы реакцией Джинни. То, что она попыталась помешать брату оскорбить кого-то, тем более Кэти, из-за которой её выгнали из команды, было более, чем просто удивительным явлением. И хотя Гарри знал, что у Джинни есть задатки актрисы, её слова звучали достаточно искренне. Сейчас она казалась такой робкой, подавленной и уязвимой. Очевидно, на ней сильно сказались события последних недель. Стоило понаблюдать за тем, как долго продлится эффект, но, возможно, она действительно извлекла урок. Он не был заинтересован в возобновлении их дружбы, но, возможно, произошедшее поможет ей в будущем. *** Джинни, избегавшая взглядов Гарри и Дафны, отвернулась от них с кратким вздохом. Ей тяжело дались последние недели. Бывшая принцесса Гриффиндора, любимая и обожаемая младшая сестрёнка близнецов, будущая звезда Квиддича и близкая подруга Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, она потеряла всё это. Никто с ней не разговаривал, по крайней мере те, чьего внимания она жаждала. Поздравление Малфоя было одним из самых ярких откровений. Ей было больно покидать команду всего через несколько недель после присоединения. Было больно терять любовь близнецов и дружбу невероятного трио гриффиндорских охотников. Она была близка с Кэти, несмотря на разницу в возрасте, и вот уже месяц они не разговаривали. То, что Дамблдор вмешался от её имени и запретил соответствующее наказание, было скорее медвежьей, а не реальной услугой. Короткое, суровое, отвратительное и унизительное наказание было бы лучше, оно бы помогло бы ей восстановить хотя бы подобие отношений с другими гриффиндорцами. Она разочаровала отца. Письмо, которое рыжая девочка получила от него, было молчаливым. Ни вопперов, которых обязательно бы послала ей мать, ни оскорблений, ни угроз наказания, просто грустное разочарование. Это причинило ей гораздо большую боль, чем любой крик. Чарли, узнавший о случившемся от Флёр, отреагировал точно также. Чарли, её любимый старший брат. Чарли, тот, на кого она всегда могла положиться в трудную минуту. Она так много потеряла взамен на тот короткий миг ярости, не только возможную любовь Гарри, но и его дружбу, дружбу Гермионы и многих других. Джинни понятия не имела, как компенсировать это. Ей так хотелось повернуть время вспять и всё исправить. Возможно, отец захочет помочь ей. Она надеялась, что он хотя бы поговорит с ней во время зимних каникул, выслушает её, даст совет, как делал всегда…до того, как она начала следовать наставлениям матери. Молли тоже будет там (в Норе на зимних каникулах). Она будет болтать о Гарри и его неблагодарности, говорить Джинни, что ей нужно бороться за своё счастье, прикладывать больше усилий; что ей нужно нанести ответный удар девчонке-Гринграсс. Это было сказано и в последних письмах, и мнение Молли не изменится в будущем. Она всегда мечтала об этом, о том, что Джинни выйдет замуж за Мальчика-Который-Выжил, а её сын Рон станет его знаменитым помощником, и они будут кем-то вроде Бэтмена и Робина (но это сравнение придёт в голову Молли, когда она впервые прочитает маггловские комиксы). Но, по-видимому, Рон, не способный ничего сделать без своих друзей, больше подходит на роль Санчо Панса. С тяжелым сердцем Джинни покинула Большой Зал, оставив позади умолкнувшего брата. Это был самый печальный день в её жизни. *** — Она была права, — с тихим вздохом сказала Дафна, когда они вышли из Большого Зала и вошли в розарий. После ссоры Кэти и Рона Дафна захотела подышать свежим воздухом, и Гарри с радостью согласился сопроводить её. Теперь они прогуливались по саду, сцепив руки, и наслаждались видом и запахом роз, наслаждались особым светом потрескивающих факелов. — Насчёт чего? — спросил Гарри. — Виктор? Должен ли я спросить его, свободен ли он? Но я не уверен, что Кэти позволит мне задать подобный вопрос, — продолжил он дразнящим тоном. — Я не о том, глупенький, — улыбнулась Дафна и нанесла ему сотый за этот вечер шлепок по руке. Постепенно Гарри начал опасаться, что завтра у него там будет небольшой синяк. На мгновение он задумался, Дафна отвернулась от него, но потом вдруг спросила: — Какого цвета мои глаза? — Они серые, как туман над Черным Озером мартовским утром, — ответил Поттер без колебаний, слова «мягкий» и «влажный» пришли ему в голову через несколько секунд. Лёгкий румянец был незаметен в такой темноте. — И это…правильный ответ! Дафна обернулась к нему и улыбнулась. Некоторое время она молчала, все её эмоции были как на ладони. Но все оказались позитивными, и поэтому Гарри ждал. Внезапно искрометный смех вырвался из её горла, и ей понадобилось время, чтобы восстановить самообладание: — Ты видел, как Луна набросилась на бедного Майкла, когда мы покидали Зал? — Да, похоже, она была готова зацеловать беднягу до смерти, — хихикнул Гарри. — Возможно, мы предупредили не того человека о правильном поведении. — Я рада за Луну — ответила Дафна с мягкой улыбкой. — У неё нелегкая жизнь. Трудно верить в то, во что никто не верит, действовать вопреки ожиданиям окружающих. Гарри не был уверен, говорила ли она о Луне или о себе. — Да, Луна никогда не была «традиционной», — улыбнулся Избранный, оглянувшись, — Я только надеюсь, что мы не наткнёмся на Гермиону и Невилла, целующихся в каком-нибудь темном углу. — Не думаю. Невилл всё ещё слишком застенчив. Время, проведенное с Гермионой, принесло огромную пользу для него самого и его самооценки, но всё же… — Я понимаю, к чему ты клонишь. И так же считаю, что его общество тоже пошло на пользу Гермионе. Теперь она намного спокойнее. И время от времени даже отрывается от книг ради него. Любовь Гермионы к книгам всегда была объектом для насмешек в прошлом, особенно со стороны Рона. И хотя Гарри любил эту сторону книжного червя в своей подруге, он был счастлив видеть её и другой. Теперь девушка улыбалась гораздо чаще, было видно, как она наслаждается жизнью. — Компаньонство очень важно — заявила Дафна тихим голосом, — пообещай делиться идеями и эмоциями со своими друзьями, пообещай, что не будешь один в минуты радости и горя. — Девушка замолкала на мгновение, прежде чем продолжить. — Я рада, что ты мой друг. Свои последние слова она озвучила полушепотом, а потому ей пришлось долго дожидаться ответа. Неужели она ошиблась? Она надеялась, что Гарри ответит взаимностью на эти чувства, что это было больше простого сочувствия. Не переоценила ли она его чувства к ней? Дафна напряглась, когда он схватил её за плечи и развернул к себе. — Момент, — начал он, — когда я встретил твою мать, стал самым счастливым для меня. Мое детство было не слишком радужным. Когда в прошлом году объявился Сириус, я пришёл в такой восторг. « Наконец, появился кто-то, кто по-настоящему любит меня» подумал я тогда. Кто-то, кто был готов стать для меня настоящей семьей. Когда ему снова пришлось прятаться, я был раздавлен. В тот депрессивный момент появилась твоя мать, она показала мне возможное будущее. И то, что вы были готов разделить его со мной, несмотря на опасность для вашей семьи, кажется мне просто невероятным. Я приобрёл не только новую мать, но и очень дорогого друга. — Гарри поднял руку, обхватил её лицо и осторожно вытер слезы, которые начали течь по щекам брюнетки. — Ты и Гермиона— два моих самых важных друга. Но Гермиона — моя старшая сестра, о которой я всегда мечтал, а ты…— Гарри остановился, его храбрость на мгновение покинула его. Эти глаза всегда были у него на уме… этот аристократический нос над этими сладкими губами… фарфоровая кожа, резко контрастирующая с черными волосами… Волна эмоций накрыла его с головой, когда он вспомнил разъяренную Дафну: носившуюся по гостиной Гриффиндора, защищавшуюся от заклинаний Джинни, избивавшую девушку в приступе чистой ярости, вызванном травмами Балу. — Ты… — Гарри приподнял её ручку, которую она использовала не только для драки, но и для исцеления, и легонько поцеловал костяшки пальцев. — Если ты сейчас скажешь мне, что я — твоя младшая сестричка, я, к сожалению, прямо сейчас начну медленно и мучительно тебя убивать, — прошептала Дафна хриплым голосом. Гарри покачал головой, не доверяя голосу. Медленно он склонился чуть вперед, к ней, его взгляд наткнулся на её губы. ***≪Слизеринские комнаты, Женское Крыло. Пару часов спустя. ≫*** Почему? — размышляла Дафна, борющаяся со своими воспоминаниями и эмоциями, — почему этот вечер должен был закончиться именно так? Она изо всех сил старалась молчать, сдерживала слезы, не позволяла рыданиям выплеснуться наружу. Ей не хотелось беспокоить Панси и Миллисент после того, что случилось. Это было так мило по началу… *** (Флэшбэк) Глядя на его губы, Дафна видела, как лицо Гарри приближалось к её собственному. Она была подобна натянутой струне, сердце колотилось в бешеном ритме. Её и раньше целовали, просто ради интереса, новых ощущений, и несколько Блейз, но то было два года назад, до того, как он выбрал Трейси своей единственной и неповторимой. Но такого никогда не было. Его губы были не такими мягкими, как её собственные, немного шероховатые. Поначалу прикосновение было мягким и нежным. Когда Гарри отстранился от неё, чтобы увидеть её реакцию, Дафна остановила его, обняла и поцеловала в ответ. Второй поцелуй был более интимным, более продолжительным. Когда они снова оторвались друг от друга, на его губах появилась дурацкая ухмылка, и Дафна испугалась, что её собственная выглядит также глупо. Но она не сожалела об этом и надеялась, что он почувствовал то же самое и почувствует на следующее утро. Они уже давно были в саду, возможно, несколько часов, а может и целую вечность, как подсказывали слизеринке её чувства. Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно, однажды она услышала такую строчку в песне. Они держались за руки, ещё несколько раз поцеловались. Но Гарри вел себя как джентльмен. В отличие от Роджера Дэвиса, который, по слухам, лапал Флёр до тех пор, пока не стал жертвой каких-то неприятных Проклятий. В конце концов, профессор МакГонагалл проводила их до замка, выглядя притом гораздо более счастливой, чем обычно. (Гарри никогда прежде не видел её такой). Большинство студентов уже спали в этот нечестивый час, и Гарри проводил её обратно до Гостиной Слизерина, желая, чтобы она была в безопасности. Откуда он мог знать? Как догадался? Войдя в гостиную, Дафна тут же заметила Теодора Нотта и двух его приятелей — пятикурсников, которых она иногда видела с ним, паршивых парней даже по меркам Слизерина. Почуяв неладное, девушка спешно направилась к девичьей лестнице в надежде успеть до неё добраться. Но мальчики среагировали слишком быстро. Оглядываясь назад, было ясно, что они её караулили. Один из них преградил ей путь, а другой грубо схватил за запястье, прежде чем она успела вытащить палочку. — Вы только посмотрите, кто у нас тут маленькая шлюшка Поттера, — прошипел Нотт. — Он уже пресытился тобой за сегодня? Что, разве ты не достаточно опозорила факультет Слизерина? Он ударил её тыльной стороной ладони по щеке. Дафна только смотрела на него, зная, что никакой ответ ей не поможет, что каждое слово только ещё сильней усугубит ситуацию. Нотт вздохнул и преувеличенно вопросительно посмотрел на двух своих спутников. — Что будем делать с маленькой шлюхой? Должны ли мы позволить ей и дальше пятнать доброе имя нашего дома? Или мы можем показать ей, как следует вести себя? Поцелуй с гриффиндорцем на публике? Фууу… «Значит они нас видели, » подумала Дафна. Она должна была этого ожидать, должна была предугадать. Глядя на Нотта, Гринграсс думала о том, что будет дальше, как Гарри и остальные отреагируют на новости. Она четко представляла, что сделает Гарри, и особенно ярко, как он будет винить себя во всем этом. Медленно её отчаяние перерастало в гнев, безнадежность — в решимость. У неё не было и шанса против трех мальчишек, но она не собиралась сдаваться без боя. Мальчик позади неё немного ослабил хватку, и Нотт явно решил, что держит ситуацию под контролем, по крайней мере ему так казалось до тех пор, пока Дафна изо всех сил не нанесла удар в пах. Поперхнувшись воздухом, первый противник опустился на колени, мальчик позади неё оттащил девушку, но действовал не достаточно быстро для того, чтобы помешать ей ударить Нотта ногой по лицу. Теперь у Теодора на лице синел фингал. Нотт скулил, распластавшись по полу. Другой мальчик покинул свою позицию и ударил Дафну кулаком в живот. Ещё несколько ударов пришлись на верхнюю часть тела Гринграсс, а железная хватка не позволила ей уклониться от них. Внезапно на лестнице послышались шаги. Мучитель Дафны обернулся, открывая себя для удара в колено. Его приспешник позади неё высвободился и потянулся за своей палочкой, но тут же потерял её. — «Экспеллиармус!» Дафна никогда бы не поверила в то, что когда-нибудь так обрадует голосу Панси. Мгновение спустя тяжелое тело упало на мальчишку. Именно его Дафна ударила под коленную чашечку несколькими минутами ранее, он растянулся на полу. Кулаки, похожие на окорока, пригвоздили обидчика к земле, а Дафна изо всех сил пыталась избавиться от белых пятен перед глазами. Она недоверчиво скосилась на Миллисент, чье красное от ярости лицо смотрело сверху вниз на жертву, в то время как её кулак снова и снова врезался в его лицо. — «Петрификус Тоталус!» Как часто они посмеивались над неудавшимися заклинаниями Панси. Но теперь, когда другой её мучитель застыл в магических оковах, никто не улыбался. Дафна с радостью отметила последующий после ряд Жалящих Заклинаний. Опустившись на стул, она лишь рассеянно заметила Трейси, покидавшую мужскую спальню вместе с Блейзом. «Что сказала бы её мать, если бы стала свидетелем подобного?» отрешенно подумала сестра Астории. Её подруга спешила к ней, в то время как другой «Экспеллиармус», на этот раз созданный Блейзом, обезоружил Нотта за секунду до того, как шипящий комок меха и ярости запрыгнул парню на лицо. Он едва успел защитить глаза, как четыре когтя начали наказывать его, царапая щеки, шею и уши. В конце концов ему пришлось бежать в ванную, потому что даже Дафна не могла бы в данный момент успокоить кота. Мисс Гринграсс, несмотря на пережитый стресс, не могла не расхохотаться при глупом виде маленького котёнка перед дверью. Тот пытался пробраться в душевую. Миллисент встала, но не удержалась от того, чтобы не ударить свою жертву в последний раз по ребрам. Крэбб и Гойл смотрели на неё с обожанием, и даже Драко, заметивший выражение лица Панси, соизволил промолчать. (Конец Флэшбэка) *** Ещё раз вздохнув, Дафна заворочалась в своей постели. Медитативное урчание Балу воздействовала на нервы, она чувствовала, как сонливость постепенно овладевала её разумом. Через несколько минут профессор Снейп прибыл на место, и, к её облегчению, согласился хранить молчание, по крайней мере, на этот раз. Им нужно будет поговорить об этом с директором после зимних каникул, но она не хотела портить всем настроение. Гарри и Гермиона будут сильно обеспокоены этим инцидентом. К счастью, мадам Помфри смогла вылечить синяки, ну, синяки Дафны. Трех мучителей отправили домой через час после первого допроса профессора Снейпа. С немалой долей радости Дафна размышляла о большом количестве порезов и синяков, которыми была награждена троица. Мадам Помфри не хотела их лечить, и Дафна втайне надеялась, что порезы, полученные Ноттом от Балу, начнут гноить и какое-то время будут причинять ему боль. Но, к сожалению, она боялась, что ей вряд ли так повезет. Она в последний раз потрепала по голове своего маленького пушистого защитника, прежде чем перевернулась на бок и погрузилась в сладкий сон о Рождестве в Пинегрю маноре.