Игра с судьбой

      Как же мне сейчас хотелось бы закурить или выпить. Я не фанат подобного снятия напряжения, но сейчас мне просто это необходимо. После всего увиденного и пройденного, мне так хочется затянуть хотя одну сигару. Думаю, на «Тау» сто процентов есть пачки сигарет или алкоголь, но вряд ли моё текущее тело способно в той же мере использовать данные вещи. Всё, что мне остаётся, это идти дальше, бороться до самого конца.       «Тау» - такое технологическое место и на нём нет никаких резервных источников питания. Я просто отказываюсь поверить в это. Мне удалось найти панель для омни-инструмента, но я не могу подключить к ней Кэт, так как нет энергии.       Сейчас бы услышать её голос, поговорить с ней или хотя бы услышать столь нужный совет, но это невозможно. Остаётся только бродить по полузатопленным тёмным коридорам станции в поисках каких-либо полезных вещей. Надеюсь мне повезёт найти что-нибудь стоящее. К моему большому счастью, практически все двери «Тау» оказались открыты. В противном случае я бы даже не смог передвигаться по станции.       В одном из технических отделений я обнаружил плавающую коробку, внутри которой в специальном сегменте лежал какой-то инструмент. На крышке была лишь одна надпись: «Инструмент для резки».       Резак. То, что нужно. Быть может лучше этого предмета мне не найти. Прибор оказывается заряженным, что я проверил после небольшого испытания на той же коробке, в которой он хранился. Никогда не работал с подобным оборудованием, но думаю, что ничего сложного в этом нет. Инструмент при нажатии испускал из себя светло-голубой пучок света, который разрезал металлический контейнер, словно нож масло. В этом же самом помещении я отыскал специфичный рюкзак, в который удалось поместить как резак, так и омни-инструмент с Кэт. Это значительно прибавило мне удобства, потому что с одной рукой носить все эти вещи было бы для меня весьма проблематично.       Мои находки вполне неплохи, но всё это не позволит запустить лифт. Нужно отыскать какой-то источник питания. Проблема в том, что мои знания по новому миру и его технологиям ограничивают возможные пути спасения. Я и так не был особым знатоком техники и электроники, поэтому сейчас мне пришлось серьёзно поразмыслить мозгами. Благо университетского курса физика хватило, чтобы среди барахла и различной аппаратуры, мне в глаза бросилось что-то, напоминающее аккумулятор. Большая коробка с несколькими клеммами и специальной ручкой, что мне как раз на руку, причём одну. Других похожих конструкций, по типу этого аккумулятора, на станции я не обнаружил, так что это мой единственный шанс подняться наверх.       Я дотащил аккумулятор до выхода из «Тау», но перед уходом решил проверить все оставшиеся комнаты. При помощи резака я смог разрезать двери, которые ранее мне были недоступны, что позволило пройти в жилые помещения станции. Именно здесь, кажется, оставались последние обитатели «Патоса II» и всего человечества перед своей окончательной гибелью. В брошенных комнатах экипажа для меня нет ничего ценного, но я всё же вижу необходимость проверить их все.       При обследовании очередной каюты мой взгляд замирает на теле, лежащем на кровати. Николай Ивашкин, в котором НИУ ранее поддерживало жизнь, теперь умер окончательно. После смерти ИИ, Николай, равно как и другие люди, оказался без поддержки жизнедеятельности и скорее всего сразу же погиб. Надеюсь ни он, ни другие не мучились перед смертью. Мне просто было страшно думать, что это было не так. Что всё это было по моей вине.       Что такое человечность? Сострадание и сочувствие к другим, которое проявляется в невозможности пройти мимо. Это безусловно не безразличие, но мне кажется, в большей степени это совестливость. Внутреннее переживание за свои поступки, не дающее тебе спокойно забыть содеянное и просто жить дальше. Хищник нападёт на травоядное, чтобы прокормиться и не будет думать о содеянном. А человек будет. Человека будет мучить совесть. Это она заставляет нас постоянно чувствовать итог своих деяний, ощущая на сердце всю тяжесть за них.       Я убил не НИУ. Я убил последние остатки человечества, которые могли продолжать жить в такой же искусственной реальности, как и наши с Кэт копии на Ковчеге. Пусть они уже не совсем живые, но там они чувствовали и существовали, мыслили и ощущали, а следовательно - жили. И я убил их.       Рядом с телом Николая всё ещё лежит фотография его сына. Что-то заставило меня взять её с собой, как память о ком-то другом. Больше на «Тау» мне делать нечего. Это мёртвое место, в котором остались лишь одни трупы и пустые полузатопленные коридоры некогда жилых отсеков.       Вернувшись к шлюзу в сторону подъёмника, я достаточно быстро выпилил круговое отверстие. На станцию сразу же хлынул поток воды, и мне пришлось дождаться полного затопления, чтобы выбраться наружу. Левиафана больше нет, а значит опасаться больше нечего. Это существенно упрощает путь. Однако разум всё равно заставляет меня сохранять осторожность и внимательность.       Спустя какое-то время я добредаю до обсерватории, где удаётся сделать небольшую передышку. Наверно раньше в этом месте учёные «Патоса II» проводили исследования и наблюдения за морской флорой. Знали ли они, что будет с ними потом? Видимо догадывались, но поделать ничего не могли. Страшно это – сидеть и ждать смерти, зная, что ты ничего не можешь сделать. Ожидать, что ты скоро пропадёшь вместе с последними остатками людей, навсегда исчезнув без шанса на выживание. И никто даже не узнает об этом, так как никого больше нет. Если так думать, то самое ценное, что у нас есть – это память. Память о нашей истории, которая была когда-то, но больше никогда не будет. А что бы эта память не исчезла, кто-то должен хранить её. Мне нужно продолжать путь.       Внутри обсерватории моё внимание привлекла запечатанная дверь, которую я вскрыл и обнаружил за ней небольшой склад. Ничего полезного здесь не оказалось, за исключением ящика с неоновыми палочками. Я взял с собой сколько мог, а затем пошёл дальше.       До подъёмника осталось совсем ничего, но как назло именно в это время началась морская буря. Обзор ухудшился до минимума, а о слышимости и говорить нет смысла. Найденные светящиеся палочки немного исправляют ситуацию, хоть свет от них был не особо яркий. Правда они особенно пригодились, когда фонарь в моём скафандре погас окончательно из-за исчерпания заряда.       Преодолевая водное течение, я смог добраться до заветного подъёмника. Как и ожидалось - пульт управления обесточен, но для этого я и тащил сюда громоздкий аккумулятор. Идя по проводам, я добрался до местного электрического щитка, к которому нужно попытаться подключить генератор. К моему большому удивлению, я быстро разобрался в клеммах и смог вставить всё правильно, о чём я сделал вывод, когда на подъёмнике загорелся свет.       — ДА-А-А-А-А-А! — уж было вскрикнул я от радости, но это было очень преждевременно.       Через несколько секунд всё освещение разом гаснет, а шкала на панели щитка показывает нулевой заряд мигающим красным индикатором. Аккумулятор оказался севшим. Судьба снова насмехается надо мной.       Из всех людей, живших на планете, я наверно оказался самым неудачливым. Мне выпала столь особенная роль отправить нас в космос и не дать почахнуть на гибнущей планете, чтобы всё в итоге обернулось вот так. Я не выбирал этого, возможно не был достоин, но мне удалось хоть ненадолго сохранить память о нас среди звёзд. И что я получил за это? Смерть на глубине. В полном одиночестве посреди ржавеющих останков станций и мёртвого мира.       Я не считал себя героем и не требовал достойных наград за свои деяния. Но я праведно рассчитывал, что мне как минимум хоть что-то воздаться за мои заслуги. Хоть капелька удачи. И в результате мне выпала вот эта сторона монетки. Разрядившийся аккумулятор, который был моей единственной надеждой на спасение.       — Сучья судьба... — я сел рядом с платформой лифта и просто уставился во мрак перед собой.       У меня нет никаких идей, что делать дальше. Заряд фонарика в моём скафандре давно сел, и свет дают мне лишь слабенькие неоновые палочки, которые далеко не вечны.       Всё, что мне хочется сделать – прижать к груди омни-инструмент с Кэт и смиренно ждать конца. Пускай он оказался не таким, какой я хотел видеть, но так получилось. По крайней мере я старался спасти нас и попытать удачу, но кажется в очередной раз судьба переиграла меня.       Гул глубины заволакивает собой, словно сонная пелена. Не знаю, глазные рецепторы сбоят, или мне просто кажется, но меня как будто начинается клонить в сон. Обзор затмевает тьма, а вокруг слышится только свист морской бури и удары песка об стекло шлема скафандра. Грустный конец, но предсказуемый.