***
Очнувшись, я некоторое время не понимаю, цел я или нет. Удар пришёлся куда-то в бок цеппелина, благодаря чему кабина почти не пострадала. Меня лишь круто тряхануло и откинуло в сторону, но кажется всё было в относительном порядке. Первым делом после прихода в себя, я проверил Кэтрин. Рюкзак был из достаточно твёрдого и плотного материала, а потому нигде ничего не погнулось и не сломалось. Омни-инструмент, к моему большому счастью, оказался полностью цел и невредим. У меня не было уверенности, что получится, но я попытался вновь запустить цеппелин, потому что не знал, сколько мне ещё осталось пути. Двигатели загудели на какое-то время, но затем что-то загромыхало и заискрило, после чего внутрь кабины повалили клубы дыма. Пришлось быстро хватать Кэт и выбираться наружу. Через некоторое время шаттл начал ещё больше дымиться изнутри, а затем раздался сильный взрыв. Всё, что осталось от аппарата – гора обломков и искрящиеся обрывки проводов. Идти до «Эпсилона» придётся пешком. Я продолжил идти по трубам и каналам, которые проходили над хребтом в небольшом ущелье. Какого было моё удивление, когда я преодолел горный массив и увидел, что располагается за ним. Я не долетел до «Эпсилона» каких-то ста метров. Станция в действительности продолжала работать в аварийном режиме, о чём свидетельствовали слабые красные огни и неоновая подсветка на углах зданий. При виде этого я буквально взорвался от радости, чуть не упав на колени. Если «Эпсилон» всё ещё работает в аварийном режиме, то есть большой шанс, что геотермальная установка исправна и может быть запущена вновь. Надежда ещё есть. Моя судьба, в моих руках. Последние шаги до станции я проделал с большим трудом. Оказалось, что я немного недооценил столкновение, так как моя левая нога определённо была повреждена, что я не почувствовал сразу. Структурный гель, кажется, сразу же постарался залечить эту рану, но его в моём теле уже было не так много. Надеюсь, мне хватит сил, чтобы дойти до конца. Внешний шлюз «Эпсилона» встретил меня не самыми радостными новостями. Я думал, что станция работает в аварийном режиме на каком-нибудь резервном генераторе, а потому попытался сразу же подключить Кэт к панели на внешней двери. Однако меня в очередной раз ждало горькое разочарование, так как табло выдало отклонение моего запроса из-за нехватки электроэнергии. Определённо главной компьютер «Эпсилона» не позволял растрачивать последние капли энергии на приведение тяжёлых механизмов по открытию дверей в работу. Так как я не мог включить Кэт и активировать механизм открытия дверей, то мне пришлось применять резак. С входной дверью я справился, но оставалась ещё внутренняя. И я как назло чувствовал, что с ней возникнут проблемы. Я уже хотел начать резать внутренний шлюз, но вовремя остановился. До меня быстро дошло осознание, что если я сейчас применю резак, то через некоторое время «Эпсилон» окажется полностью затоплен, в результате чего станция выйдет из строя. Но и каким-то другим физическим способом внутреннюю дверь мне не открыть - она слишком массивная и прочная, так как рассчитана на огромное давление. Это провал. В тот момент мне пришлось сильно пораскинуть мозгами, чтобы решить эту проблему. Пробраться внутрь «Эпсилона» нужно было любой ценой, но нельзя допустить затопление станции. Казалось, что я попал в безвыходную ситуацию. Я шёл сюда из самых тёмных глубинных мест на планете. Я проделал такой путь и в конце концов почти сделал это ради одной единственной цели. И дабы достичь её, я был готов ломать эту чёртову электронную панель шлюза хоть оставшейся голой рукой. Грызть зубами, пинать ногами и бить камнями, но во что бы то ни стало пробраться внутрь. Благо в какой-то момент меня озарила одна мысль. Если я не могу активировать входной механизм при помощи омни-инструмента, то я хотя бы могу попытаться заставить систему принципиально открыть его даже против аварийного протокола. Для этого нужно лишь замкнуть контакты, и тем самым перенаправить всю имеющуюся энергию на открытие шлюза против установленных программ. Резак создаёт сконцентрированный сгусток плазмы при зажатии кнопки, но перед этим в первую секунду на кончике инструмента образуется лишь небольшой электрический заряд. Если я осторожно сделаю короткое быстрое нажатие... Надеюсь всё получится. Я отломал панель для омни-инструмента и заглянул в переплетение проводов. Одна часть шла в направлении внешнего шлюза, другая в сторону внутреннего. Недолго думая, я хорошенько прицелился и выдал короткий выстрел из резака в интересующие меня провода. Нужного эффекта не последовало, но мне удалось немного подпалить изоляцию и оголить сам провод. Это хотя бы небольшой успех. Нужно действовать дальше. Я слегка тряхнул инструмент и мысленно помолился. Последующий выстрел из резака был настолько слабый, что я почти не увидел вспышки, но какой-то заряд тока всё же вышел. И этого хватило, чтобы добиться желаемого. Механизм двери загудел, после чего та медленно начала открываться. В этот момент моё сердце буквально замерло. Мне удалось сделать это. Я смог! Я не зря прошёл этот долгий путь. Пока я радовался, шлюз уже открылся наполовину, но через мгновенье абсолютно всё аварийное освещение в проходе погасло. Кажется, резервный источник энергии иссяк, после моей принудительной активации двери. Как бы то ни было, мне всё равно удастся пробраться внутрь через полуоткрытый проход. Ничего уже не могло опечалить меня. Я смог открыть путь внутрь. Осталось совсем немного... Уже скоро Кэт. Подожди ещё немного... Я скоро. Тут же со скоростью пули я ломанулся к открывшемуся проходу и стал пытаться закрыть дверь обратно. Нужно было сохранить «Эпсилон» в рабочем состоянии, то есть любой ценой избежать затопления. Я не знаю, какая сила помогала мне в тот момент. Может умное строение двери, которая открывалась в сторону океана, и тем самым нивелировала часть поступающего давления. Может особенность рычажных механизмов с автоматическими доводчиками, которые помогают в ручном закрытии шлюза при необходимости. Может сам бог помогал мне тянуть дверь в тот момент, придерживая мою руку. Я не знаю. Я не знаю каким чудом, но я смог каким-то образом преодолеть всю силу океана и закрыть проход. Первым делом после этого я прикрыл глаза и отдышался. Голова немного пульсировала, а на разум будто что-то слабо давило со стороны. Это ощущалось как нечто похожее на состояние после шока, но чувствовалось иначе. Скорее мои электросхемы начали плавиться от столь сильного перенапряжения. Ноги слегка подкашивались, а трясущаяся рука не сразу нашла на мокром полу брошенный при спешном входе резак. Постепенно я успокоился и смог привести себя в чувство. Следом за этим из меня буквально вырвался победный вопль. Радости моей не было предела, ибо я почти смог добраться до конца пути. Оставалось сделать лишь самую малость.Часть 8. Последний рывок
6 марта 2022 г. в 23:54
Держа путь по энергетической магистрали, которая соединяет все станции в единую систему питания, я надеялся в скором времени добраться до «Лямбды».
Рассекая водное пространство на цеппелине, я ощущал себя как-то непривычно свободно и легко. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни в этой, ни в прошлой жизни. Состояние, когда ты плавно летишь, словно прыгнул с парашютом, или паришь в невесомости где-то посреди космоса, но как-то особенно и неповторимо. Это успокаивает, я бы даже сказал, слегка убаюкивает.
Под плавным движением цеппелина я даже не заметил, как внезапно долетел до «Лямбды». На этой станции я впервые увидел Кэтрин. Да, это было не совсем так, как я ожидал, но эти воспоминания чувствовались как что-то очень важное. От них на душе как будто становилось теплее.
Я помнил Кэтрин не как кусок металла с электроникой, что обладает встроенным разумом и человеческим голосом. Я помнил её как личность, как что-то живое, хоть это и противоречит данному определению. Но сейчас я уже кажется вовсе не ощущаю разницы. За эти последние часы я коренным образом изменил своё мнение по поводу этого вопроса.
Роботы, копии, программы, машины или искусственные разумы. Какая разница, если они теперь кажутся мне настоящими людьми. Значит они априори живые. Если раньше я ещё и мог с этим поспорить, то теперь у меня в голове всё кардинально поменялось местами. Что вообще в человеческом понимании значит живое. Это просто то, что может двигаться, расти, питаться, размножаться, или это в первую очередь то, что может мыслить и чувствовать. Это же не просто определённое состояние материи, это что-то более особенное, иначе какой в этом смысл.
Я сам до поры не понимал, что это, но теперь я кажется знаю. Живое – это то, в чём есть душа. Это она позволяет нам, даже находясь в мёртвом теле, чувствовать себя живыми. Она заставляет нас чувствовать и ощущать эмоции, как настоящие живые люди, хоть мы уже и не они. Я верю в то, что у меня всё ещё есть душа. У Кэт она тоже есть. У Дефрейна была. Значит мы живые.
Когда я говорил с Кэтрин, я верил, что говорил не просто с жалкой копией, а с чем-то нечто большим. Я говорил с именно с ней. И я хочу говорить вновь. Это желание подталкивало меня как можно скорей добраться до «Эпсилона», где возможно я и Кэт скоро встретимся вновь. Главное, чтобы геотермальная станция всё ещё работала, а всё остальное я сделаю сам.
Гудение двигателей цеппелина вгоняет в некое подобие транса. Я лишь изредка контролирую положение штурвала, чтобы случайно не снизить скорость и не разбиться об дно. В остальном мой взгляд устремлён только вперёд, где в какой-то момент проявляются очертания чего-то большого. Чёрт!
Я успеваю частично среагировать и начать экстренное торможение, но это не помогает. На пути шаттла оказывается крупный хребет, который расходится в ширину и слишком высок, чтобы его переплыть на такой скорости. Пытаясь остановить или развернуть цеппелин, я неосторожным движением направляют его креном вниз. Последнее, что я успел сделать, это ухватить рюкзак с омни-инструментом и закрыть его собой.