50 оттенков отчаяния

Темные коридоры базы встречали враждебной тишиной. То, что раньше было привычным, вдруг стало таким далеким и страшным. - Мария? - мисс Барберг оторвалась от своих бумаг и удивленно захлопала ресницами. Черт, Клинт же обещал обо всем договориться. - Здравствуй, Марианна, - приветственно улыбнулась я, проходя в знакомый кабинет, который был, пожалуй, единственным по-настоящему светлым местом на базе. - Директор не предупредил, что я приду? - Я все же надеялась, что не придется прибегать к таким радикальным мерам. Девушка улыбнулась и поднялась с места. Настроение резко поползло вниз, стоило только увидеть тщательно скрываемый за бесформенным платьем округлившийся живот. Проследив за направлением моего взгляда, Марианна смутилась и поправила несуществующие складки на платье. Позволив усадить себя на кушетку, я перевела взгляд на стену. И как теперь говорить с ней - она ведь почти сияет от счастья, хоть и пытается тщательно скрыть. - Мария, - Марианна встревожено заглянула в глаза и взяла за руку. Кажется, задумавшись, я пропустила что-то из её речи. - Пусть мое положение тебя не смущает. Я готова тебе помочь несмотря ни на что. Только ты должна рассказать, что происходит. - Да ничего не происходит, в том-то и дело, - говорить об этом было на удивление легко. - Две недели прошло, а кажется будто десять лет. Клинт все еще холоден ко мне из-за того что я едва не отказалась от Аарона. Я его не осуждаю. Но мне тяжело - я чувствую себя виноватой еще и за это. Мать постоянно напоминает мне, какая я неудачница, и только Ника действительно счастлива. Она готова дневать и ночевать у кроватки. Все время что-то ему рассказывает, строит планы, читает книжки. - Книжки? Она уже умеет читать? - удивленно, совсем непрофессионально воскликнула Марианна. - Нет, что ты, - я отчего-то смущенно улыбнулась. Воспоминания о девочке кольнули в груди приливом нежности. - Она сама придумывает истории к картинкам в книжке. - Мария, почему ты плачешь? - Марианна поднялась с места и налила мне стакан воды.- Тебя что-то тревожит? - Что? - я коснулась щеки - правда слезы. И когда я только успела стать такой сентиментальной? - Нет. Нет, все скорее даже слишком хорошо. Знаешь... я... мне трудно дать определение этим чувствам, потому что в детстве меня особо не баловали нежностью и лаской, но... то, что я чувствую к Аарону - это еще не любовь - слишком велико чувство вины - но я стала замечать, что чаще беру его на руки, просто так, а не потому что пришло время кормить. Я действительно хочу стать хорошей матерью, но боюсь не справиться. Последние слова были сказаны уже сквозь ладони, в которые уронила голову. Слава Богу, мне хватило выдержки не разреветься. И хотя для сеансов Марианны это было вполне приемлемо, мое внутреннее "я" негодовало от проявления такой небывалой слабости - военная выправка, черт бы её побрал. - Ну, что ты, Мария, - девушка нерешительно провела рукой по моим волосам. - Ты будешь замечательной матерью для своего ребенка. Твой организм почти справился с шоком, значит, осталось совсем немного. Не плачь, лучше расскажи мне... Следующие несколько часов мы провели непринужденно, общаясь - Марианна давно стала для меня многим больше, чем просто безликим сотрудником - на разные темы. В основном дело касалось беременности и родов - будущая мама хотела знать как можно больше и желательно из первых уст. И время пролетело незаметно. Домой я возвращалась уже за полночь - все-таки наш домик находился очень далеко от базы. Глупая улыбка, до этого момента обосновавшаяся на лице, была стерта моментально. Оставляя мать и Клинта с детьми, я даже представить не могла, что так все закончится. Это был апокалипсис местного масштаба. Мама и муж громко, не стесняясь выражений, выясняли отношения, в то время как радио-няня на каминной полке разрывалась от детского крика. Маленький Аарон уже не плакал, а надрывно всхлипывал. Бросив сумку и плащ на пол, я едва ли не бегом поднялась в детскую. Это сводило с ума, но вместе с тем адреналин не давал удариться в панику. Только когда я наконец-то приложила мальчика к груди, меня накрыло удушливой волной инстинктивного страха. Водя кончиками пальцев по покрасневшим щечкам сына и пытаясь унять дрожь, я не сразу услышала тихие всхлипывания. Господи, что же здесь творится? Положив недовольного Аарона в кроватку, я опустилась на пол. Модный дизайнерский шкаф для детских вещей имел одну небольшую нишу в самом низу - вещи не положишь, но батареи скрывает на отлично. Вот оттуда и доносился детский голосок. - Ника... Малышка, что умудрилась забраться в эту маленькую нишу, вскрикнула, но отняв кулачки от покрасневших глазок, неуверенно улыбнулась сквозь слезы. В мгновение маленькое тельце оказалось в моих объятиях. Всхлипывания переросли в самые настоящие истерические рыдания, что меня немало напугало. В голове пронеслось с десяток самых страшных вариантов. - Ника, родная, скажи маме, что случилось? Девочка оторвалась от меня и тихим-тихим голосом, с надеждой заглядывая в глаза, прошептала: - Папа сказал, что ты меня не люби-и-и-ишь... Тишину снова разорвал громкий детский плач на два голоса.