***
Тёмный «мерседес» петлял по полупустым дорогам, тянущимся далеко на юг. Шум Лондона полчаса как остался позади. Водитель не отличался разговорчивостью, и очень скоро Тайлер забросил попытки завести с ним беседу: тот отвечал односложно и неохотно, лишь иногда без особого интереса посматривая на него в зеркало заднего вида. Озеленённые обочины и редкие частные дома мельтешили перед глазами и быстро ему наскучили. Тайлер откинулся в кресле и опустил веки. Двадцать минут сна не дадут ему желаемой бодрости, но по крайней мере позволят собраться с мыслями. Он отправился к Грейсу почти сразу после встречи в отеле. Лишь убедился, что слежка за ним не велась: Флеминг вышел из «Хилтона», сел в машину и исчез, словно больше его ничего не интересовало. Тайлер не знал, почему должно было быть иначе. Чувствовал, но объяснений найти не мог. Отправляясь на Незер-стрит, он ощущал себя параноиком. Большим, чем Грэм, Логан и все они вместе взятые. Он оборачивался, напряжённо следил за дорогой, делал лишние петли – и с каждой новой казался себе всё большим идиотом. Астору Флемингу не было до него никакого дела. Грэм говорил по телефону. Быстро и отрывисто, по-немецки. Тайлер сидел напротив и с трудом разбирал слова, хотя знал язык лучше французского. Фотография Уильяма Аддерли лежала между ними. Изредка Грэм косился на неё, но тут же отвлекался на телефонный спор. Тайлер чувствовал, что засыпает. Ближе к утру Грэм потряс его за плечо. Солнце едва-едва освещало небольшую гостиную. Тайлер лениво раскрыл глаза и сонно моргнул; он сам не понял, когда сознание отключилось. В размытых воспоминаниях он слышал обрывки фраз, шаги вдоль дивана; чувствовал, как на плечи легло что-то тёплое; видел, как Грэм долго рассматривал фото, что-то печатал в ноутбуке, кому-то звонил – было ли то за пределами сна? Он медленно сел, и с плеча сполз плед. От балкона неприятно потянуло холодом. — Уильяма Аддерли не существует, — без лишних вводных начал Грэм. Он опустился в кресло и что-то искал в планшете. Тайлер подцепил край пледа и натянул обратно на плечо. — И тебе доброе утро, — с трудом ответил он. Голова была совершенно пустой и ватной. — Ты вообще спишь? Вопрос был ожидаемо проигнорирован. Грейс даже глаз от экрана не оторвал. — Он хорошо спрятался. Тем любопытнее почему. — Грэм… — Сменил имя, затерялся. Скорее всего, проплатил скрытие данных. — Грэм. — У него должна была быть огромная сумма, чтобы такое провернуть. — Грэм! — Да что? Грэм Грейс сощурился от крика. Под его глазами виднелись округлые тени. Он был бледен, но даже в такие моменты необычайно бодр. Тайлер мог только позавидовать. — Зачем ты его ищешь? — Чтобы облегчить тебе работу, — бросил он как нечто очевидное, но по возмущённому взгляду явно понял, что такой ответ Уолша никак не устроит. Он глубоко вздохнул и отложил планшет, всем видом демонстрируя, что уже жалеет, что разбудил его. — Мне не нравится этот Флеминг. Как не нравится всякий, кто начинает «копать». Он подобрался к тебе под благовидным предлогом, и тут всплывает некий Уильям Аддерли, о котором вообще ничего неизвестно. Ситуация не стала прозрачнее, всё только усложнилось. — И что прикажешь делать? — Тайлеру заранее не нравился ответ. — Ты примешь предложение Флеминга. Будешь за ним присматривать. — Грэм… — Не спорь, это на пару недель, пока что-нибудь не прояснится. — Грэм. — Либо ты что-то узнаешь, либо мы что-то узнаем. Позвони ему и… — Грэм! — Да что?! — Дай мне во что-нибудь переодеться. Через полчаса, сидя на кухне в футболке вернувшегося к телефонным баталиям Грейса, Тайлер допивал кофе и вбивал в сотовый весь десяток номеров Астора. Капля с влажных после душа волос упала на экран напротив одного из них, и Тайлер безраздумно нажал на вызов. Он не ожидал, что Флеминг придёт в восторг от звонка в половину седьмого утра, но радовать кого-либо и не входило в его планы. На следующий день он стоял на углу Риджент-стрит и разглядывал проезжающие мимо машины в поисках тёмного «мерседеса». Вопреки всем «нет», Астор обещал прислать за ним водителя. Тот появился минута в минуту – ровно в полдень. Окно опустилось, и незнакомец за рулём поинтересовался: — Мистер Уолш? Располагайтесь. До Рэдинга было около часа спокойной езды. Тайлер только слышал о нём: тихое живописное место в пятидесяти километрах от Ричмонда, чем-то напоминающее родной город – при желании весь исторический центр тоже можно было бы обойти за двадцать минут; с остановкой близ руин Редингского аббатства – за тридцать пять. Кларенс был бы в восторге. Они ехали по холмистой местности, когда вдалеке, за бескрайними зелёными полями, показались первые дома. История здесь не столько граничила, сколько переплеталась с современностью: на каждое старинное поместье приходилось по одному новому дому. «Мерседес» объехал город по краю и свернул на узкую улицу, название которой Тайлер не успел (и не пытался) разглядеть. Они держались строго заданного маршрута, конечная точка была ему прекрасно известна. Уже на заметном отдалении от центра автомобиль сбавил скорость и вскоре остановился. Вышедший первым водитель открыл заднюю дверь. Перед машиной возвышался двухэтажный особняк, облицованный светло-песочным камнем. Тайлер честно и с облегчением выдохнул: от летнего дома Флемингов он ожидал куда большей помпезности. Огромного бассейна вдоль живых изгородей, пёстрых арабесков при входе, длинных тенистых садов – дома богачей, в которых ему доводилось бывать, порой поражали в самом тошнотворном смысле, но этот особняк был на редкость изящен в своей скромности. Скрип чугунных ворот привлёк внимание горничной – по крайней мере Тайлеру показалось, что дверь открыла именно она. Уолш легко мог бы спутать её с хозяйкой дома, если бы не знал всех Флемингов поимённо: фотографии прилагались к досье. Невысокая девушка, встретившая его у порога, не стала опускать глаза и приветливо улыбалась – это говорило о многом. Как минимум, с ней можно было разговаривать. Тайлер ненавидел делать вид, что в доме не существует слуг. — Вас ожидают в библиотеке, — Делия – так она представилась, провожая гостя по переплетению заполненных светом коридоров, – была в меру учтива и хороша собой, как раз во вкусе Уолша. Белокурые дамы в брючных костюмах редко оставляли его равнодушным. Тайлер сделал вид, что не заметил попытку забрать у него дорожную сумку, и бодро зашагал в указанном направлении, пока Делия не успела настоять на своём. Пусть этот ангел считает его невоспитанным балбесом. И Флеминг, если ему угодно, тоже может так считать – Тайлер постучал лишь для вида. Он не стал дожидаться, пока перед ним отворят дверь и позволят войти. Перебирающий книги Астор обернулся на скрип петель и окинул его непонимающим взглядом. Вряд ли его поразило отсутствие манер. Тайлер сделал шаг и остановился. Замер, словно окаменев. Его взгляд хаотично перемещался по внушительной библиотеке, скользил по хозяину дома, метался по многочисленным стопкам книг. Астор непроизвольно осмотрел себя – он был без делового пиджака, в простой белой рубашке и почти домашних брюках, – но быстро понял, что причиной недоумения Уолша был вовсе не его внешний вид. Он вполне мог догадаться об истинной причине – Тайлер понял это по короткой усмешке, брошенной вместо приветствия. — Это здесь? — с неподдельным интересом спросил он, всё ещё оглядываясь по сторонам. Книжные шкафы оказались шире и выше, чем ему представлялось по фотографии. На месте старинного кресла располагались новые, в дальний угол был задвинут не попавший в кадр рояль; светлый чехол полностью покрывал его, но очертания казались вполне определёнными. Из высоких витражных окон в округлый зал лился рассеянный свет, в котором кружились частицы пыли. Должно быть, именно из-за неё здесь витал совершенно особый, ни с чем не сравнимый «библиотечный» запах. В комнате Джозефа был точно такой же. — Это здесь, — негромко повторил за ним Астор, спускаясь с высокой лестницы. Он, очевидно, искал что-то на верхних полках, когда Тайлер нарушил его покой. — Нам известно немногое, но в том, что это та самая комната, сомнений нет. Он шёл неспешно, словно сам был слегка дезориентирован. Остановившись в паре шагов, он протянул руку. Тайлер автоматически поднял свою. — Сумку, — совершенно искренне рассмеялся Флеминг и перехватил её, не дав опомниться. Его смех – низкий, практически бархатный – окончательно вывел из состояния полусна. Только теперь Тайлер осознал, как много сегодня делал по инерции. — Я попросил подготовить гостевую комнату. Если хочешь передохнуть с дороги, то… — Лучше сразу к делу. Оставаться на ночь Уолш не планировал и полагал, что предложение было сделано исключительно любезности ради. Просто потому, что так было принято: позвал в другой город – предложи переночевать. Но только он здесь не ради отдыха или экскурсии по развалинам аббатства, их с Флемингом объединяла вполне конкретная цель. И тот тоже это понимал. Не мог не понимать. — Как скажешь, — всё ещё заметно отсутствующим тоном произнёс Астор, откладывая сумку на дальний, наименее заваленный книгами стол. Подняв голову, он как-то растерянно огляделся, будто не знал, с чего начать. — Мой дед провёл здесь половину жизни. Как и ты, не был большим поклонником Лондона. Собирал библиотеку, разводил лошадей. В паре миль на запад есть ранчо. Ты ездишь верхом? — Умел когда-то, — уклончиво ответил Тайлер, рассматривающий сложенные на полу книжные стопки. Джозеф оценил бы коллекцию Чарльза Флеминга по достоинству. Возможно, они даже были знакомы – Уолш не знал наверняка, но часть окружения Джозефа обожала проводить вечера за сигарой и обсуждением литературы. Дед и сам был не против. — Но в моей семье больше любили охоту, нежели верховую езду. — Чарльз тоже любил, хоть и редко выбирался; выкупил этот дом и практически не покидал его. «Витрум Сити» забрала его молодость, а на старости лет он… предпочитал покой. Астор остановился около сравнительно нового стеллажа и вытащил одну из книг. По-особому заботливо, с ощутимым трепетом протёр пальцами бордовую обложку. Тайлер двинулся вслед за ним и прямо озвучил мысль, пришедшую на ум самой первой: — У него были неприятели? Те, от которых стоило бы прятаться в Рединге. — Сомневаюсь, что дело в страхе. Он не скрывался. — А его жена? Она жила с ним постоянно? Тайлер ступал по паркету тихо, но шаги казались оглушающе громкими. Слышен был каждый шелест страниц. Он пересёк зал и остановился рядом, заглянул в раскрытую Астором книгу. Страницы внутри, к его удивлению, были расписаны от руки. — Иногда она уезжала в Сандерленд, — задумчиво ответил Флеминг. — Вероятно, то фото было сделано в одну из таких недель. — Это его дневник? Страницы неровно выбивались из переплёта. Астор поспешно потянул за одну из них, и она, соскользнув вниз, полетела на пол. Тайлер поймал её в последний момент, но позволил себе не возвращать сразу; сперва всмотрелся в едва читаемый почерк. Текст был написан пером, кое-где чернила подтекали, но даже если бы Чарльз обращался с ними более бережно, записи бы это не спасло. Разобрать почерк Чарльза Флеминга были способны, пожалуй, лишь сам Чарльз и его личный графолог. — Обнаружил не так давно, — Астор осторожно протянул ему книгу. — Для Генри это лишь старческие мемуары, но я склонен полагать, что всё не так просто. — Этот Генри помогает тебе с поисками? — В том числе. Он мой давний друг. Тайлер кивнул и погрузился – вернее, попытался погрузиться – в чтение сочинений. Он был прекрасно осведомлён о личности Генри Картера, и Астор однозначно лукавил, определяя его исключительно как давнего друга. — Это единственные «мемуары»? — Полагаю, здесь есть и другие. Тайлер закрыл книгу. Получилось чуть более резко, чем он бы того хотел. — Ты для этого меня позвал? Астор даже отрицать не стал: — Без оценки эксперта я мог бы упустить важные детали. — Ты мог обратиться к криптографам, историкам, детективам, к своей горничной – к кому угодно! — А я решил обратиться к тебе. В его голосе звучала упрямая, железная непоколебимость. Тайлер развернулся и возвёл к потолку умоляюще-обречённый взгляд. Библиотеку освещала красивая, но совершенно безвкусная лампа. Вот если бы снять её, заменить на что-то менее массивное и грандиозное… да, Мэриан сказала бы точно так же. Тайлер встряхнул головой и уже без особых надежд направился к самому пыльному, доселе нетронутому шкафу. Подумать только, Флеминг позвал его сортировать книги. — С тобой невозможно спорить, ты в курсе? Астор, кажется, был предельно доволен этим фактом. Молчание звучало громче любого ответа. Может, прав был Грейс – не существует никакого Уильяма Аддерли? В таком случае Астор платит ему за воздух. Весьма щедро, но абсолютно бессмысленно. Уильяма Аддерли не существует. Он тратит время на абсолютную ерунду. Чарльз педантично расставлял книги так, чтобы между ними не оставалось и тончайших зазоров, и он тратит на это заключение бесценные минуты. Чтобы достать хоть один том, нужно приложить усилия, и он тратит на это определённый ресурс. Перебрать хотя бы этот шкаф – впустую потратить час, два, три – зависит от подхода к делу. Час, два, три – три безвозвратно потерянных часа. Что они ищут? Наивно ожидать письма, вложенного меж страниц закладкой. Тайлер пролистал пару приключенческих рассказов и украдкой взглянул на Флеминга: тот стоял поодаль и спокойно переворачивал страницы «Улисса», словно ненароком заглянул сюда почитать. Словно дедовские рукописи его совсем не волновали. Словно затеял игру и не объяснил правил. Тайлеру совсем не нравилась эта игра. Он отложил книгу на стол и вытащил с полки новую. Пыль скользила меж пальцев, плотно забиваясь под ногти. Миллион букв сливались в роящуюся перед глазами муть. Первые двадцать томов он ещё разбирал названия, но к тридцатому даже не пытался вникать – перекидывал по десятку страниц внахлёст. Сбрасывал проверенные книги на стол. Тянулся за новой. Сбрасывал. Астор стоял на месте и гладил страницы. Тайлер всмотрелся и захлебнулся от вставшего поперёк горла возмущения. — Я тебе не мешаю? С трудом сдерживаемая буря эмоций промчалась мимо цели и вернулась к нему сокрушительным ураганом. Флеминг оторвал взгляд от «Улисса» лишь тогда, когда книгу бестактно вырвали у него из рук. Тайлер сжал кулак на вороте его рубашки и дёрнул на себя, впиваясь в глаза переполненным яростью взглядом. — Я тебе не мешаю? — через плотно сомкнутые зубы повторил он. — Теперь – немного. Как же раздражал этот спокойный тон. И весь его вид – надменный, скорее испытывающий, чем раскаивающийся, – чёрт, да в нём не было ни капли раскаяния! Вот что бесило. Вот отчего крепче сжимался кулак. Астор был ошеломляюще невозмутим. — Я взялся помочь тебе, а не делать за двоих всю работу. От того, сколько насмешки было вложено в выдох, Тайлер готов был скрутить ему шею. Прежде чем заговорить, Флеминг поднял руку и положил на его запястье ладонь. — Удивлён, что тебя не уволили – кем бы ты ни работал, — его голос был настолько же миролюбивым, насколько мягким вышло прикосновение к коже. Он будто не собирался отвечать злом на зло, агрессией на агрессию, пылом на пыл. Его взгляд был умиротворённо непроницаемым, но что-то опасное и нехорошее таилось там, в глубине глаз. Тайлер пропустил тот миг, когда оно вырвалось, а в следующий Астор уже сдавливал его запястье. И в глазах уже не было ничего миролюбивого. Лишь острая, заточенная прищуром злость. — Я плачу тебе. И это твоя работа. Не огрызнуться в ответ стоило огромных сил. При иных обстоятельствах Уолш тотчас же врезал бы ему по морде. Но Астор был до осточертения прав: это его работа. Он – Астор Флеминг – его работа, которую он выполнит, даже если не получит ни пенса. И поэтому Тайлер разжал кулак. Побелевшие пальцы дрогнули от напряжения. — Мне даже нравится твой запал, — самоуверенно заявил Астор, когда он сбросил его руку со своей и, развернувшись, молча двинулся к лестнице. Тайлер крепко схватился за неё и со скрежетом сдвинул по паркету. Флеминг словно ослеп и оглох одновременно, потому что, вопреки ожиданиям, никак не отреагировал. Жаль, дара речи не лишился в придачу. — Но не в данном случае. Он-то забыл спросить, что ему нравится! Тайлер протащил лестницу до нужного шкафа, намеренно задевая пол как можно сильней. Лязг металла мерзко бил по ушам. Отвратительнее было лишь то, что теперь мерзавец будет уверен, что Уолш готов терпеть его ради денег. Но для дела так даже лучше, не нужно выдумывать предлог; Флеминг сам его дал. И пусть им потом подавится. — Так что будь любезен выполнять мои требования, — непрошенный совет прозвучал совсем близко. Астор стоял где-то позади, Тайлер не видел. Злость заволокла сознание плотной пеленой. Он на ощупь взбирался по лестнице к верхним полкам, крепко хватался за перекладины. Потом развернулся – резко – чтобы высказать всё, о чём думал в этот момент. Он оступился. Старая лестница пошатнулась, нога соскользнула в пустоту. Он попытался ухватиться за что-то, но лишь потянул за собой ряд обложек. Книги с грохотом полетели вниз. Он приготовился к боли, зажмурился почти непроизвольно, но в последний момент уловил его – страх на грани с беспокойством и шоком, отражённый в чужих глазах. Когда он сорвался с балкона, Флеминг смотрел точно так же? Видел ли он, что вдоль стены пущен трос? Тайлер не успел подумать о большем. Даже об этом – не успел. Это были обрывки, осколки мыслей, точечно запёкшиеся на подкорке. Не имевшие никакого значения сейчас. Он увидел страх, но сам его не испытывал. Он был готов к боли, но её не почувствовал. Он открыл глаза – Астор крепко держал его. Не столько подхватил в падении, сколько смягчил последствия. Напряжённые руки сжимались на торсе. Он стоял на ногах почти ровно, удар пришёлся на подошвы и замедленно давал о себе знать. Тайлер выпрямился, развернулся – Астор всё ещё его держал. И дышал тяжело и неровно. Нервно – самое верное из пришедших на ум Тайлеру слов. — Об этом я и говорил, — на выдохе прошептал Астор, словно всё ещё не мог отдышаться и сам не знал, переполняло ли его волнение или злость. Его пальцы сдавливали под рёбрами, сжимали лишь крепче. Тайлер поморщился, но не мог сдвинуться с места. Он смиренно слушал и ждал. — Твоя чудная запальчивость может быть опасна. — Ты знал, на что идёшь. — Нет, — Астор как-то растерянно улыбнулся. — Догадывался. Но в «Хилтоне» ты показался мне менее заносчивым. Азартным, не отрицаю, немного импульсивным. Но умеющим взять себя в руки в нужный момент. Чем-то похожим на меня. — Уж прости, что разочаровал. — Нет. Он был так близко. Тайлер чувствовал его дыхание на коже, различал ненавязчивые ноты сандалового дерева – мягкие и тёплые, переплетённые с елью и перцем. Невероятно красивый аромат. — Я не разочарован, — Астор, наверное, заметил, что тот отвёл взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого поднял руку и коснулся его подбородка большим пальцем, осторожно, но требовательно возвращая внимание к себе. — В каком-то смысле я даже восхищён. Этого короткого жеста хватило. Тайлер моргнул и словно очнулся. Реальность обрела чёткость. Да что с ним сегодня? Он развернулся и сделал шаг назад. Астор тоже чуть ли не отшатнулся. — Всё-таки нужно было отдохнуть, — извиняющимся тоном сказал Уолш и выдал такую натянутую улыбку, что сам бы никогда в неё не поверил. Осознав оплошность, он поспешил её спрятать, пока поднимал упавшую лестницу. Тайлер мог сделать это и потом, но сейчас нужно было чем-то занять руки. Взять паузу. Собраться с мыслями. Астор понял бы всё и без намёка: — Попрошу Делию заварить чай, — он с опаской, в глубокой задумчивости смотрел на свою ладонь. — Можешь подождать здесь или в гостевой комнате, третья по правую руку. Прости, Тайлер, мне нужно… сделать деловой звонок. Он лгал. Столь же очевидно и фальшиво. Но Тайлер почему-то успокоился: это был справедливый размен. Его неискренняя улыбка на лживое оправдание Флеминга. Он поставил лестницу на место и обернулся ему вслед: — Спасибо. И прости за это, — он помедлил, подбирая слова, — я погорячился. Астор ускорил шаг и закрыл за собой дверь.***
Телефон лежал на столе и предательски не издавал ни звука. Если бы кто-то – хоть кто-нибудь, хоть бы тот же самый Картер – позвонил и спросил бы, что он творит, Астор ни за что бы не смог ответить. Он лежал поперёк кровати и смотрел в бесконечно высокий потолок. В висках было тяжело, в голове – до смешного пусто. Только один вопрос, всего один – что он творит? – маячил на периферии без устали. Он не врал – ему действительно нужно было сделать звонок. Выхватить телефон, стоило оказаться за порогом. Набрать Картера, как только переступил верхнюю ступень. И когда он закрылся в спальне, уже должны были звучать гудки. Но Астор отбросил телефон на стол и упал на кровать, так и не позвонив Картеру. Что он мог ему сказать? Я сделал по-своему, я рассказал Уолшу про Аддерли, я притащил его в Рединг и теперь не могу смотреть на него без желания прикоснуться? Сама мысль об этом казалась абсурдной. Картер назвал бы его идиотом и был бы прав. А может, он бы даже не удивился: сейчас Флемингу казалось, что он понял всё ещё тогда и не просто так категорично высказывался против всякой связи с Тайлером. Мог ли он ещё в тот момент разглядеть интерес, который сам Астор ещё не осознал всецело? Мог. У Генри было звериное чутьё на неприятности. И то, что Флеминг им пренебрёг, говорило больше, чем всё – абсолютно всё, – что он мог бы сказать. У Астора не было иллюзий на свой счёт: он интересовался мужчинами и раньше. На торжественных вечерах всегда находились симпатизирующие ему дамы, и он позволял себе общаться с ними на грани флирта, но если с кем-то и уезжал, то исключительно с юношами, что бросали на него горящие взгляды, но никогда не подходили первыми. И сами никогда не протянули бы руку. Они ему нравились: сдержанные, элегантные, холодные внешне и редко пылкие по натуре. Тайлер был похож на них. И Тайлер был другим. Тайлер на выставке не был Тайлером в библиотеке. Аристократизм, который он углядел в чёрном силуэте в «Хилтоне», был у него в крови, но крови не голубой, а жгуче-алой. Породистость не была маской – лишь иной гранью. Тайлер мастерски их совмещал. Тайлер не подходил первым, но при этом сам протягивал руку. Тайлер. Тайлер. Тайлер. Чёрт! Это имя не выходило из головы. Астор сжал губы и скрыл лицо рукой. Он ещё чувствовал то прикосновение, словно оно запеклось шрамом на коже. Невидимым, но ощутимым. С теми юношами его связывал лишь секс. Одна ночь, две – как придётся. Наутро им не о чём было говорить, вечер в ресторане оказывался мучительно неловкой пыткой для обоих. Некоторые из них – Астор мог по пальцам пересчитать – могли вынужденно поддержать разговор о вине, и только один, Кристиан, в нём действительно разбирался. По правде, с Кристианом они провели далеко не две ночи, но к каким бы то ни было отношениям так и не пришли. Его многочисленные достоинства – приятную внешность, сносный характер, начитанность и образованность – перекрывал один-единственный, но крайне весомый изъян: Астору он был неинтересен. И этот изъян, словно уродливый шрам на красивом лице, был заложен в каждом, кого Флеминг мог бы пригласить домой или на ужин. Лицо Тайлера было чистым. В «Галвине» Астор ещё считал, что обнаружение «шрама» – вопрос одного вечера. Что несвойственный ему интерес был связан с ошеломлением от первой встречи, с неизвестностью, пусть даже с тем, что Картер пытался удержать его от ненужного риска. Причин могло быть с десяток. С десяток правдоподобных, рассыпавшихся пеплом причин. Тайлер был ему жгуче, парадоксально интересен. Астор сам бы хотел понять причину. Он порывисто встал с кровати. Мучить себя навязчивыми мыслями больше не было сил. Он бросил взгляд на часы нервно и резко, прошёлся по спальне от маленького кресла до стола, развернулся на месте и зашагал к двери. Ощущение сжимающихся стен становилось невыносимым. Лакированные перила скользили под пальцами. Флеминг спустился вниз, перемахивая по две ступени зараз. Уже внизу он прислушался: на первом этаже царила абсолютная тишина. В гостиной, где Делия накрыла стол скатертью, стоял нетронутый чайный сервиз. Астор приподнял фарфоровую крышку и вдохнул насыщенный травяной аромат – чай был ещё горячим. Внутренние часы подсказывали, что прошло не меньше часа, но стрелки настоящих едва отмотали двадцать минут. Флеминг поднял поднос и направился к библиотеке. Тайлера, конечно, могло там уже и не оказаться, но в старых домах был слышен каждый шаг, и он вряд ли пропустил бы движение мимо своей комнаты. Астор толкнул дверь плечом, и та послушно отъехала. Тихо скрипнули петли. Сидящий в кресле Тайлер перелистнул страницу и поднял глаза. Стопка, в которую он складывал проверенные книги, визуально выросла, и Астор не мог этого не заметить. Ураган, бушующий у него в душе, замедлился и стих. — Как насчёт перерыва? Астор одёрнул себя, но было поздно: улыбка сама собой залегла в уголках губ.