***
Далеко внизу о борт корабля разбивались чёрные волны. Шум от всплесков едва долетал до балконов на верхних палубах. Тайлер выждал, пока свет в сьюте Флембэри не погаснет, и закрепил трос спустя пару минут после того, как тот вспыхнул снова. Он не торопился: поспешность была главным грехом новичков, и Грэм отучал от неё в первую очередь. Сразу после того, как заставлял мыслить в точности как потенциальный противник: если бы он был телохранителем, то проверил бы помещение до того, как впустить Вольфа. Но вероятность того, что кто-то решит проверить крышу, тоже была достаточно высока. Придётся балансировать между быстротой и расчётливостью. Ступать по покатому корпусу лайнера было проще, чем по прямым стенам отеля. Тогда, в «Хилтоне», ему пришлось попотеть, сейчас – лишь спуститься на один этаж с плоской крыши. Проблема заключалась в другом: двигаться необходимо было бесшумно и не попадая в свет медленно проворачивающихся прожекторов. Театр теней на занавешенных окнах мог стоить жизни обоим. Первым же делом, едва оказавшись в каюте, Эшли плотно стянула шторы и приоткрыла балкон – ей было очень, очень жарко. По крайней мере, нечто подобное она наплела Флембэри. От её действий зависело многое: именно она должна была расположить Вольфа так, чтобы тот не мог видеть балкон, и занять его собой настолько, чтобы ему даже в голову не пришло отвлечься на посторонний шорох. В идеале, даже если бы Уолш упал на шезлонг, это не должно было вызвать у Флембэри никакой реакции. Проверять навыки обольщения Эшли не приходилось, в это время она уже должна была стягивать с Вольфа рубашку. Заставлять её ждать он тоже не мог: всякий раз, когда из-за промедления ей в самом деле приходилось расставлять ноги, Эш реагировала болезненно и резко. Уже потом, не во время. Обычно она долго не смотрела ему в глаза, а затем размазывала тушь влажной ладонью. Уолш никогда не видел слёз на её красивом лице, но подозревал, что те появлялись, пусть и гораздо позже. В последний год Логан следил за ней пристальнее, чем обычно. Пол балкона был удачно покрыт ковролином – Тайлер опустил на него ноги без единого звука. Он поправил покрывающую голову балаклаву и крепко сжал в руке нож. Пистолет покоился в кобуре, пристёгнутой к поясу, но Уолш не собирался его использовать. В этот раз успех требовал тишины. Он присмотрелся: тени за шторой слились воедино, очертания Эшли едва проглядывались из-за широкой спины. Тогда он протиснулся меж балконных створок и аккуратно отвёл в сторону свисающую с карниза ткань. Эш взглянула на него совершенно отсутствующе, подхватила пальцами воротник и спустила рубашку со спины Вольфа. Движение вышло почти приглашающим. Когда Тайлер сделал несколько шагов, она вжалась губами в рот Флембэри, мягко коснулась его щеки ладонью – кончики пальцев поглаживали по виску. Он обхватывал её стянутую платьем грудь, а она жалась к нему всем телом, и когда Тайлер был совсем рядом, резко сдавила руками его лицо. Одной – затыкая рот, второй – запрокидывая его голову назад и натягивая рыхлую кожу на шее. Лезвие вонзилось в артерию и с нажимом прорезало плоть. В декольте хлынула кровь, но Эшли даже не попыталась отстраниться. Её взгляд жадно впитывал последнюю в жизни боль, и глаза горели ненавистью и отвращением. Вольф захлёбывался, а она лишь сильнее затыкала ему рот, пока из горла не перестали доноситься хриплые звуки. Она брезгливо разжала ладони, и Флембэри полетел вниз. Тайлер бросился вперёд и поймал тело у самого пола. Шум. Нельзя было его допускать. Он уложил труп наземь и с упрёком поднял глаза на Эшли. Та сидела на краю кровати, и в некогда ярких радужках не читалось ничего, кроме пустоты. Он поднялся и подал ей руку, но та словно ничего не видела. Тайлер схватил её, потянул на себя – Эш не двигалась с места. Тогда он упал на колени перед ней, обхватил ладонями её лицо, зашептал в попытках вернуть в реальность: нужно бежать, они сильно рискуют, всё закончилось. Флембэри мёртв. Он прижимал её к себе отчаянно и крепко, и кровь липла к его одежде, и он готов был сделать что угодно – всё, что только мог, – чтобы она пришла в себя. Эшли молчала. Тайлер не знал, чем и как ей помочь. И когда он схватил Эш за плечи, когда умоляюще посмотрел в опустошённые глаза, когда встряхнул её от беспомощного отчаяния, дверь в дальнем конце сьюта оглушающе распахнулась. Это был конец для Эш. Словно осознав это, она улыбнулась. Точно толчок в грудь. Тайлер вскочил и выронил её руку, метнулся к балкону. По комнате прогремел выстрел, в то же мгновение с крыши срезали страховочный трос. Он слышал глухой удар о пол, но не обернулся. Не мог обернуться. Даже зажмуриться и остановиться – не мог. Взгляд цеплялся за стремительно приближающийся борт балкона. Он схватился за него скользкими от крови пальцами и бездумно, полагаясь на удачу, оттолкнулся, перемахивая через преграду. Пули летели совсем рядом, а он падал вниз. Бок обожгло тупой болью, но он приказал себе забыть о ней. Неприятное приземление – лишь начало, от падения с третьего этажа, в отличие от метко пущенной пули, сложно смертельно пострадать. Тайлер взял себя в руки и перекатился под навес, прячась от непрекращающегося обстрела. Там, наверху, кричали и копошились, а он уже распахивал дверь, судорожно пытаясь вспомнить, как незаметно попасть в техническую часть. Коридоры сменялись один за другим, за спиной то и дело смыкались массивные двери. Выбегая наружу, он быстро двигался вдоль стен, и оставалось надеяться, что из соседних арок не выскочит разъярённая толпа охраны. Эшли уже не могла ничего потерять, но ему ещё было за что бороться. Сменив пару этажей, он наконец-то добрался до подсобного помещения. Только бы выданная Грэмом ключ-карта оказалась рабочей! Сердце больно ударило о грудную клетку, подпрыгнуло, замерло у самого горла. Раздался пронзительный писк и щелчок. Тайлер ввалился в темноту, едва не падая на пустые коробки. Истончающаяся полоска света погасла, дверь закрылась. Шумящее сердце отмерло и заколотилось изо всех сил. Как он мог не замечать! Эшли. Почему она ничего не сказала? Почему Логан её не отстранил? Море вопросов хлынули в голову, стоило остановиться. Он дышал так тяжело, что пересыхало в горле, жгло по всей поверхности лёгких. Больно и остро жгло. Тайлер уронил на ладони лицо, и в прорезях балаклавы стало влажно и липко. Неужели Логан знал? А Грэм? Этот план держался на волоске с самого начала, трещал и рассыпался, и он – Тайлер – всё это понимал! И всё равно поднялся по трапу, словно на виселицу. И теперь на него открыта охота, а он даже не может отдышаться. Утром лайнер не вернётся в порт. Он чувствовал это так отчётливо, но так запоздало. От них – от него и Эшли – избавились, как когда-то от Сэма. Они сами позволили загнать себя в тупик. Нет. Тайлер дёрнулся всем телом, плотно сжал зубы и руку – в кулак. Это всё паника, паника, паника. Он подскочил с пола и пнул пустую коробку. До того, как это место обнаружат, у него в запасе около пятнадцати минут. Охране Флембэри потребуется получить доступ к камерам, чтобы выследить убийцу. По дороге сюда он не думал о видеонаблюдении и не старался держаться слепых зон, но Уолш знал, где они находились, и в этом было его преимущество. План. Ему нужен план. Основной и страховочный. Его лица никто не видел, можно добраться до своей каюты, переодеться, притвориться спящим. На ноже, оставленном в сьюте Вольфа, нет его отпечатков – перчатки существовали не просто так. Перемещаться придётся долго и аккуратно, но нет ничего невозможного. Он приник к двери ухом и прислушался. Из коридора не доносилось ни звука. Оставалось собраться с силами и нажать на кнопку. В голове уже был сформирован маршрут. Потом, скрываясь за бесконечными поворотами, он пересёкся с охраной Флембэри лишь дважды, но оба раза смог избежать встречи лицом к лицу. Те хаотично перемещались по судну, врывались в случайные каюты и пугали находящихся в них гостей. Судя по всему, они ещё не успели получить доступ к записям с камер. Отсрочка была временной, но и пройти оставалось один этаж. Тайлер выдохнул, поднимаясь по ступеням служебной лестницы. Весьма опрометчивый и поспешный вздох. Уолш замер на последней ступени, тело словно парализовало. Над дверью, ведущей в нужный коридор, мигал красный огонёк. Направленный на лестницу объектив фиксировал его присутствие. Тайлер готов был поклясться, что на схеме не было этой камеры. Он мог забыть о каких угодно, но только не о той, что висела над единственно возможным путём! Ругательства сорвались с пересохших губ, и он бросился вверх. У него просто не оставалось выбора. Сьют Астора оказался предсказуемо закрыт. Он без толку дёрнул ручку и заколотил по ни в чём не повинному металлу. Из соседнего номера моментально выскочил телохранитель, и оба дёрнулись к кобуре, но Тайлер узнал его прежде, чем кто-либо успел дотянуться до пистолета. — Фред! — Тайлер едва не взмолился и поднял ладони. — Не стреляй, Астор должен был предупредить! Фред недоверчиво на него покосился и всё же выхватил оружие. От отверстия дула тянуло осязаемой, леденящей опасностью. Фред сделал шаг вперёд и холодно произнёс: — Снимай маску. Сейчас Уолш готов был снять что угодно, лишь бы оказаться на хоть сколько-нибудь безопасной стороне. Он медленно потянул за края балаклавы и стащил её. Лицо Фреда никак не изменилось. Пистолет всё ещё был направлен на него. — Во что бы ты ни вляпался, в эту дверь ты не войдёшь. — Фред, я прошу тебя. — Мы не хотим, чтобы твои проблемы потянули за собой Флеминга. — Меня убьют, если… — Если ты переступишь порог, я лично тебя прикончу. Его прищур был откровеннее любых обещаний. Тайлер только и смог, что кивнуть. Последняя надежда утекала сквозь пальцы. Он уже разворачивался, чтобы уйти, но замок щёлкнул, заставив вздрогнуть. — Тайлер? — Астор смотрел на него совершенно ошарашенно. Бегло переводил взгляд на Фреда и снова возвращался к нему. Он распахнул дверь и шагнул вперёд, обхватил пальцами его скулы, поднял лицо к тусклому свету и стёр бордовые отпечатки, размазанные вдоль глаз. — Что ты… — Не здесь! — Тайлер резко его оттолкнул, бросил нервный смешок в сторону Фреда и, не дожидаясь, ворвался в дверной проём. Астор вошёл следом и снова запер каюту. Протест телохранителя его не волновал. — Что произошло? — настойчиво повторил он. Тайлер метался из стороны в сторону, стягивая с рук окровавленные перчатки. Заметив их, Астор едва не побелел. Желание помочь словно боролось в нём с рациональным стремлением себя обезопасить. Наверняка он уже понял, чем была пропитана ткань спецформы, и сейчас пытался осмыслить прочее. Уолш остановился и уставился на него со всей возможной злобой. Напряжение на лице Астора было естественным, но лишь подливало масла в и без того бушующий внутри огонь. — Что ты хочешь услышать? — теряя самоконтроль, прошипел он. — Да, я убийца. Да, это кровь. Да, я облажался, и да, меня ищут. Но знаешь что! Сегодня стало одним подонком меньше, и мне даже не стыдно, и я… Лицо Астора вдруг разгладилось, и Уолш замер, не понимая, из-за чего. В пламенных объяснениях будто пропал всякий смысл. — Пришёл сюда, тем самым меня подставив, — с пугающим спокойствием закончил за него Астор. — Выходит, мы в одной лодке. — Жаль, что в стремительно тонущей. — Эти люди, что тебя ищут, — Астор всё ещё наблюдал за ним, но уже не так пристально, — они знают, что ты здесь? — Без конкретики. Доберутся до камер – сузят поиск до палубы. — Сколько их? — Пятнадцать – больше? – я знаю о пятнадцати. — Ты сунулся один против пятнадцати человек? — Я не был один, но… Он встряхнул головой, пытаясь забыть последнюю улыбку Эшли. Не договорив, скинул перчатки в протянутую ладонь. Флеминга словно перестала пугать мысль запачкаться чьей-то кровью. Он смотрел на влажную ткань с полминуты, обдумывая доказательство его вины, а после поднял на Тайлера взгляд, полный решительности и расчёта. — Я обещал помочь, — твёрдо, почти по слогам произнёс он. — И я помогу. — Выставишь против них Фреда? — усмешка вышла совсем тоскливой. Тайлер не верил, что Астор может его спасти. По-хорошему, тот должен беспокоиться исключительно о том, как уберечь собственную шкуру. — Фреду не придётся ничего делать. Доверься мне, и я тебя вытащу. От тебя требуется не спорить и исполнять беспрекословно. Что ещё ему оставалось? У Астора был хоть какой-то план, у него же – шум в ушах и предательски подступающая паника. В сьюте Флеминга было спокойнее, чем в технической части, но пальцы всё ещё дрожали, и он чувствовал, как с каждой минутой всё хуже контролирует эту дрожь. — Что мне делать? Астор прошёл к столу и поднял переговорное устройство. Они с Эшли пользовались похожим. Прежде чем нажать на кнопку, он бросил на Уолша пугающе холодный взгляд: — Раздевайся. Дрожь в пальцах на миг исчезла. — Что? — Раздевайся, — всё так же твёрдо повторил он. — Снимай всё и выкидывай за борт. И это, — он брезгливо отшвырнул перчатки, Тайлер едва успел их поймать, — туда же. Трезвость Астора подкупала, он мыслил хладнокровно, и это то, чего сейчас так не хватало ему самому. Тайлер не решился спорить, да и не с чем было: от компрометирующей спецформы стоило избавиться ещё до того, как Астор об этом сказал. Уолш подцепил край облегающей кофты и стянул ту через голову; не медля, расстегнул бронежилет. Тот был совсем лёгким и не спас бы, попади он в эпицентр перестрелки, но даже такая страховка не единожды сохранила ему жизнь. Сев на кровать, он принялся наспех расстёгивать брюки, перед тем отцепив ремень с кобурой. Всё это время Астор стоял у стола и негромко переговаривался с Фредом. А ещё он смотрел. Тайлер не сразу заметил, с каким интересом тот разглядывает покрывающие тело шрамы, но придавать этому значение сейчас... Плевать. Подскочив в одном нижнем белье, он сгрёб вещи и выбежал на террасу. Ему повезло: номер Флеминга вытягивался над самой кормой. Размахнувшись, он выкинул всё с остервенением. Даже новый пистолет не было жаль. Возможно, его-то как раз и следовало сохранить, но Уолш хотел избавиться от любых возможных доказательств. Вернувшись, он застал Астора у двери: тот провернул замок, и теперь каюта была приглашающе открыта. — С ума сошёл? — в тот же миг ринулся к нему Тайлер. — Замок им не помеха, — в его взгляде читалась насмешка, переплетённая с неоднозначным любопытством. Сложно сказать, когда это началось. — Поспорим в другой раз. Сейчас от тебя больше эмоций, чем толка. Пойдём, тебе нужно перео… Что ему было нужно, Тайлер не узнал. Грохот в конце коридора заставил Астора оборвать фразу. Даже из закрытого сьюта были отчётливо слышны грубые голоса и нескончаемый гул шагов. В соседние каюты застучали, первая дверь распахнулась, надрывный крик резанул по слуху – Тайлер замер, и в груди закопошилось столько подлого страха, сколько он не испытывал никогда. Ужас скользил по поверхности вмиг онемевших пальцев. Всё в нём – мысли, пульс, сердце, кровь – застыло, словно время сбавило оборот. Он мог лишь смотреть в спокойные глаза Флеминга и искать в них понимание, как спастись, как выбраться, вырваться из подступающего к ним пекла. Боже, только бы он знал! Боги услышали, но точно не те, которым молился Тайлер. Сильный толчок в грудь заставил его отступить вглубь. Астор ударил по выключателю и шагнул на него, уверенно оттесняя всё дальше. Уолш моргал – глаза не привыкли ко мраку, – моргал, но видел лишь очертания во тьме. Чувствовал только жар, струящийся по обнажённой коже. Ладони рухнули на плечи, пальцы сковали переплетение мышц. Астор толкнул его вновь, на сей раз окончательно вдавливая в рельефную стену. По хребту пробежала саднящая боль, и он порывисто заглотил кислород. Ответом стал короткий смешок, выдохнутый в приоткрытые губы. — Что ты… Мать твою, делаешь. Так он хотел сказать, но губу предупреждающе обожгло. Астор стиснул зубы крепче, безмолвно приказывая замолкнуть. Тайлер судорожно нащупал руками чужой торс. Он тоже толкнул, но Флеминг не отступился. Сжал запястье и навалился сильней. Он дышал глубоко и шумно, сквозь тонкую ткань рубашки ощущалось биение его сердца. От внезапно обрушившейся близости собственное отчаянно забилось и замерло. Он пропустил тот миг, когда Астор провёл губами вдоль скулы. Когда прикусил кожу, коснулся нервно дёрнувшегося уголка. — Доверься мне, — едва слышно шептал он, ослабляя захват на запястье. Рука безвольно упала вдоль тела, и что-то влажное покрыло оболочку глаз. К щеке прижались тёплые пальцы, и он зажмурился, чтоб ничего, совсем ничего не видеть. Астор обогнул подбородок, поднимая голову, и настойчиво поцеловал. По телу в последний раз пробежала холодная дрожь, и прежде напряжённые мышцы бессильно обмякли. Не почувствовав сопротивления, Астор углубил поцелуй. Это конец, Уолш отрешённо вжимался в стену затылком. Уже никуда не бежал, только пытался быстро и рвано дышать. Это конец – уже ничего, совсем ничего не важно: ни влага меж губ, ни собственные руки на чужих плечах. Он не закидывал их – Астор сам сложил их, как спицы. Он не отвечал, но позволял себя целовать. В душе, разъедаемой пустотой, ничего не откликнулось – ни желание, ни обрывки эмоций, недавно хлещущие через край. Когда наступил конец, Эшли пугающе улыбнулась. Тайлер не мог улыбаться, но запоздало чувствовал то же отчаяние, что и она. Напрасно Астор сдавливал шею, пытаясь вывести из сковавшего оцепенения. Напрасно отстранялся от искусанных губ и срывался вниз. Он почти не чувствовал, как тот впивается в шею, и как под горячим дыханием замирает пульс в пережатой артерии. Как бьётся, трепещет под пальцами каждая жила, и как губы накрывают каждый укус, как ожог. Что он мог, кроме как рефлекторно глотать воздух? Что он мог, если не зажмуриваться сильнее? Резцы болезненно царапали кожу, вонзались так остро, как он сам недавно пронзал шею Вольфа. Как распарывал её заточенным ножом. Может, излишне жестоко. Может, совершенно заслуженно. Может, Астор душил его в попытке выкупить у людей Вольфа собственную жизнь. Уолш не винил его: каждый должен спасаться по-своему. Может, он не заслуживает, чтобы его спасли. Может, смерть не обманешь, и оба должны умереть сегодня: Эшли и Тайлер, Тайлер и Эшли. Тайлер вжался в стену и втянул кислород шумным вдохом. Астор ослабил ладонь и тут же крепко сдавил под кадыком. И когда перед глазами рассыпались колючие искры, когда яркие пятна плотно затянули мрак, когда он готов был отпустить сознание вслед за растекающимися цветными всплесками, дверь оглушительно врезалась в стену, и в комнату хлынул белый свет фонарей. Тайлер дёрнулся – Астор лишь жёстче вгрызся в сгиб шеи. Болезненный крик царапнул горло, но, сорвавшись с губ, обратился в хриплый стон. Пальцы невольно впились в чужой затылок, вцепились в короткие пряди. Свет погас. Дверь бесшумно закрылась. Тайлер отмер и резко раскрыл глаза. Он не видел всего, но живо представлял ухмылку Флеминга. Ощущал, как медленно разжимается его рука. Как горячий лоб приникает к собственному, как сбившееся дыхание щекочет всё ещё влажные губы: — Можешь не благодарить, — горделиво (язвительно?) шептал он. Осознание колко замерло в области лёгких. Астор поднял ладонь и невесомо провёл пальцами по виску. Задержал их, убирая в сторону пряди, и отстранился, притягивая за предплечье. Если б не пол, ощущаемый непроходимой ватой, Тайлер не стал бы сжимать его руку, не стал бы ложиться в его постель. Но когда голова утонула в подушках, в висках зашумело. Закрутило, словно ночь напролёт он падал, бился лбом и нещадно пил. Уолш не думал о том, что его ждёт наутро, и до сих пор не верил в то, что оно в самом деле может для него наступить. Но веки закрывались сами собой, и где-то на границе сновидения и яви, там, где ещё осознаёшь, но уже не управляешь, среди кристаллической пыли и фиалкового марева, он увидел её. Эшли, сотканную из золотых огоньков ночной набережной, из сияния звёзд и блеска спокойных волн на рассвете. Эшли, стоящую на палубе и ласково улыбающуюся.До встречи, Эш.