Рединг, октябрь 2012
Подмораживало. Тайлер ступал по мокрым после дождя листьям, покрывающим пешеходную тропу пёстрым ковром. Небольшой дом стоял на холме в конце тихого, безлюдного парка, и с каждым шагом белые стены всё отчётливее проглядывали из-за многовековых стволов. Вздёрнув воротник твидовой куртки в попытке укрыть шею от ветра, Тайлер поднялся на крыльцо и потянулся к звонку. — Мистер Уолш? — дверь открыл низкий мужчина преклонного возраста, шумно дышащий в ряд ухоженных седых усов. Вероятно, ему было бы легче передвигаться с тростью, но Лоуренс стоически обходился без неё. Он осмотрел гостя сквозь толстые линзы очков и отступил, приглашая войти услужливым жестом. — Позвольте угостить вас чаем. — Благодарю за гостеприимство, достаточно воды. Не задерживаясь на пороге дольше положенного, Уолш проследовал в гостиную, украшенную многочисленными комнатными растениями. От Делии он слышал, что Лоуренс перевёз их из особняка Чарльза, когда разом лишился двух должностей: дворецкого и садовника. По словам горничной, Чарльз сам настоял на этом. В сущности, преподнёс подарок в знак благодарности за долгую службу. — Простите за внезапное беспокойство. Мне хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз, не по телефону. — Способен ли заранее обговорённый визит побеспокоить одинокого старика, мистер Уолш? — Лоуренс придвинул к центру стола графин и опустился в кресло напротив. Он прихрамывал на одну ногу, но изо всех сил старался скрыть изъян. — Полагаю, внук Чарльза не теряет надежды? Тайлер собирался достать снимок Аддерли, но задержал ладонь на ремне сумки и, подумав, отложил её к подлокотнику, прежде чем сесть на диван. Торопиться ни к чему, он планировал остаться в Рединге как минимум на сутки. За исключением редких встреч с Логаном и возобновления поиска таинственного человека с фотографии, делать было совершенно нечего – в начале недели Астор улетел во Францию, и если первые дни Тайлер радовался его отсутствию, то все последующие изнывал от бездеятельности и скуки. Накануне вечером, неожиданно для самого себя, он сорвался в Рединг: вышел из «Ротланда» после унылой психологической консультации, сел за руль и, никого не предупредив, свернул на запад. По условиям контракта ему следовало докладывать о смене планов, но какой в этом смысл? Тайлер знал, что за ним наблюдают. Сложно не заметить, когда следом с разной периодичностью таскаются одни и те же машины. За месяц он насчитал семнадцать недочётов в работе службы безопасности Флеминга, но не сообщил ему ни об одном. Зачем, если каждый пробел может быть на руку? Дзиро позвонил через пять минут после выезда за черту города и прямо спросил о причинах изменения маршрута. Уолш усмехнулся: восемнадцать. То ли многоуважаемый Картер не пытался скрыть факт слежки, то ли Дзиро не сумел схитрить – в сущности, все проблемы отдела сводились к одной: всем им банально не хватало опыта. Судя по всему, до минувшего лета жизнь Флеминга протекала спокойнее некуда и ничего серьёзнее розыска Уильяма Аддерли её не отягощало. — Я прибыл в Рединг для того, чтобы его надежды оправдались, — подтвердил Уолш коротким кивком, а затем всё же выложил на стол фотографию. Лоуренс не стал поправлять очки, ему хватило одного вкрадчивого взгляда. — Знаю, мои коллеги из детективного бюро утомляли вас схожими вопросами, тем не менее вынужден повториться: этот человек когда-либо навещал Чарльза Флеминга? — Увы, мистер Уолш. Вы вправе согласиться с коллегами и списать на скверную память, однако с моей стороны было бы негоже жаловаться на забывчивость и невнимательность к гостям покойного господина. Разговор шёл предсказуемо, ответы Лоуренса ничем не отличались от тех, что регулярно получали детективы в течение года; незадолго до отъезда Астор предоставил их доклады и расшифровки бесед со слугами, друзьями семьи и знакомыми – все они твердили одно и то же. Задавая очевидный вопрос, Тайлер не надеялся услышать новые сведения. Проследить за реакцией, чтобы иметь возможность сравнить её с дальнейшими, – вот в чём заключалась его истинная цель. Когда Лоуренс договорил и нагнулся над столом, чтобы налить себе воды, Тайлер снова обратился к сумке и вынул книгу в бордовой обложке. Он не глядел на бывшего дворецкого излишне пристально; ненавязчиво поджидал, не изменится ли что-то в выражении его лица. — Вы узнаёте эту вещь? — бесстрастно спросил Уолш, раскрывая книгу перед Лоуренсом. Тот потянулся к ней, бережно сжал морщинистыми пальцами и перевернул несколько страниц, раскрыв на весу. На оценку содержания ему потребовалось меньше двух минут, затем Лоуренс мельком изучил выходные данные, правда, без того трепета, с которым отнёсся к собранию сочинений изначально. — Разумеется, я знаком с творчеством битников в целом и Керуака в частности, — подумав, замедленно откликнулся он. — Но если ваш вопрос относится исключительно к данному изданию, мой ответ – нет. Я вижу его впервые. — Вы уверены? Любопытно, ведь несколькими часами ранее я позаимствовал его из библиотеки Чарльза Флеминга. Тайлер смотрел не в глаза, а на колючие, взъерошенные брови. На то, как те сдвигаются к переносице, и как резкие, сухие морщины, тянущиеся по лбу, залегают всё глубже, состаривая Лоуренса на пару лет. — Мистер Уолш, я не позволил бы себе усомниться в ваших словах, если бы не был убеждён, что такая книга не могла находиться в библиотеке покойного господина, — угрюмо возразил Лоуренс, отодвигая том подальше от края стола. — Чарльз не считал творчество битников искусством, а поэзию Берроуза, Гинзберга и Керуака не жаловал в особенности. То же могу сказать и о Лилиан, она предпочитала приключенческую и юмористическую литературу. — В таком случае книга принадлежит Элис или Астору? — Не исключено, но позвольте выразить сомнение и на сей раз. Быть может, вы по случайности позаимствовали сборник у Делии. Поговорите с ней по возвращении. Уверен, она огорчится, заметив пропажу. — К счастью, причин расстраиваться у неё нет, — с заметным воодушевлением и извиняющейся улыбкой заметил Тайлер; ему наконец-то удалось найти того, кто был по-настоящему внимателен к Чарльзу и его окружению. Поднявшись, Уолш склонил голову и прижал ладонь к центру грудной клетки. — Лоуренс, простите за недоверие, я должен был убедиться, что могу строить догадки на основании ваших слов. У меня нет возможности проверить всё, что вы скажете в дальнейшем, однако теперь я уверен: правдивее, чем вы, о Чарльзе Флеминге не поведает никто. Эта книга, разумеется, не имеет к его библиотеке никакого отношения. Её выпустили на заказ. — Проверяете степень моей осведомлённости? — конечно, Лоуренс не пришёл в восторг от эксперимента над собой, но по крайней мере не спешил выгонять Уолша из дома. — Недурно. Хоть я и не приветствую подобные методы. — Того человека, Уильяма Аддерли, стандартными способами не найти. Полагаю, предыдущие детективы где-то ошибались, поэтому расследование всякий раз заходило в тупик. В данный момент я пытаюсь понять, на каком этапе. Но это не единственная причина, вынуждающая меня осторожничать. Существует и иная. Подхватив сумку, Тайлер достал ещё одну книгу – точную копию предыдущей, за исключением названия на обложке. Он протянул её Лоуренсу – тот принял с опаской. Уолш ожидал такой реакции: теперь собеседник относился ко всему с бо́льшим подозрением, но вместе с тем мог гордиться собой. Тайлер не доверил бы Лоуренсу главную зацепку, если бы сомневался в авторитетности его мнения. — Господи, откуда у вас это? Морщинистые руки не затряслись, но дрогнули. Лоуренс остолбенел, затем спешно собрался, выровнял спину. Наспех сдвинул очки повыше и вжался в кресло плотней. Он узнал почерк Чарльза, как только увидел первые строки, и теперь жадно, с исступлением поглощал их, словно не верил в реальность происходящего. — Всё оттуда же, — сдержанно усмехнулся Тайлер, — из библиотеки. Мы с Астором… Мы с Астором. Как же извращённо звучит. — Обнаружили дневник в ходе расследования. К сожалению, прочитать мемуары Чарльза оказалось сложнее, чем мы предполагали. Не только из-за почерка, манера повествования излишне оригинальна, — ему пришлось выдержать паузу, чтобы подобрать наиболее нейтральное слово, а затем обойти кресло и указать пальцем на середину страницы, которую изучал собеседник. — Вот здесь, например, история обрывается на середине. Последующие абзацы к ней не относятся. Конечно, я не понимаю половины, но сперва Чарльз описывает, как идёт на конюшню, а сразу после повествует о «Витрум Сити». И так везде. Полистав мемуары ещё немного, Лоуренс поднял голову и хрипло рассмеялся. — Мистер Уолш, не сочтите за оскорбление, но вы и не должны понимать. Впрочем, как и Астор Флеминг. Вы показывали книгу мисс Ивейн? — Нет, для чего? — Покажите, — добродушно улыбнулся Лоуренс. — Дело в том, что это не столько дневник, сколько литературная игра для маленькой девочки. Заметив непритворную растерянность, дворецкий опустил взгляд и нашёл абзац про верховую езду, на который ранее указывал Тайлер. — Присмотритесь, — весело прищурился он, возвращая книгу, — и относитесь к тексту так, как если бы решали детскую загадку. Вам по силам обнаружить ключ, мистер Уолш. Пришлось вчитываться по новой. Рукописный текст разбирался с трудом, но ночи, проведённые за изучением сочинений Чарльза, не утекли бессмысленно: Тайлер постепенно начал понимать его непростой почерк и ориентировался в записях лучше, чем в начале лета. Доселе неизвестные слова обрели смысл: всякий раз, когда он запинался, Лоуренс терпеливо подсказывал и разъяснял, что за буквы скрываются за размытыми завитками. С его помощью Тайлер быстро осилил нужный абзац.В восемь утра, когда комнаты озаряются янтарным блеском, в Рединге совершенно очаровательно. Мы поднимаемся с пением птиц, завтракаем обжаренными в оливковом масле тостами и отправляемся на ранчо через реку. Переходим, соскальзываем с камней – холодная вода льётся в ботинки. Помнится, во времена моей молодости, лет сорок назад, здесь был хлипкий мост, но его снесли, как часто случается со всем старым, но пригожим. До конюшни идём босиком. Лилиан смеётся – трава щекочет ей пятки. Изумрудные серьги сверкают в её белых волосах. Мы давно не устраиваем торжеств на годовщину, проводим время только вдвоём: раскладываем плед под ивой, подолгу смотрим на резвящихся на лугу лошадей. Мы уже не те, не держимся в седле так уверенно, как могли, когда обоим было по двадцать восемь, – время ушло, но я всё ещё вижу в Лили ту дивную, юную девушку, которой давал клятву верности у алтаря. Даст бог, удастся заменить изумруды на алмазы…
Из-за очков взгляд Лоуренса казался более вопрошающим, чем являлся на самом деле. Тайлеру стало неловко: может, он чего-то не знал? Того, что было известно Чарльзу, его бывшему дворецкому и даже Иви. Обнадёживало то, что Астор, по заверению Лоуренса, тоже не смог бы решить головоломку. — Я всё ещё не понимаю, — честно признался Уолш. — Тогда продолжайте читать.Витрум! Сколько гордости, сколько истории и воспоминаний, сколько взлётов, падений, непостижимых трудов! Витрум. Давеча читал в воскресной газете: успех стирает память об испытаниях прошлого. Отчего же тогда я помню, какими усилиями мы зарабатывали первую сотню фунтов? Успех ничего не перекрыл. Размышляю порой: в деньгах ли счастье? В просторном ли кабинете с видом на центральные улицы? Мы начинали с малого, с офиса в подвале, с шестнадцатичасовых смен без перерывов, порой пропадали на работе в выходные и делили принесённые жёнами обеды – по половине разогретых в старой микроволновке тефтелей на восьмерых. До чего сложное, до чего увлекательное и захватывающее время! Оно осталось далеко позади, но отпечаталось в памяти, подобно вчерашнему вечеру...
— Флеминги не всегда были богаты? — внезапно спросил Тайлер, никогда не интересовавшийся историей «Витрум Сити». — Чарльз и Лилиан не бедствовали, но поначалу и в роскоши не купались. Господин отшучивался, что удостоился поцелуя Фортуны. Удача или талант – как знать? Он много работал, чтобы привести компанию к успеху. Деталей мы, наверное, не узнаем. Окончание фразы отдавало тоской. Тайлер чувствовал её, вложенную в шумный, тяжёлый выдох. После смерти мужа Лилиан практически не разговаривала и круглосуточно находилась под наблюдением врачей – с уходом Чарльза жизнь для неё закончилась. Элис старалась не поддаваться печали, но за ужином в Канэри-Уорф поведала о перенесённой боли чуть больше, чем хотела. Вспомнила о ране буквально на минуту, а затем долго не могла совладать с собой. Не говорила – шептала, охваченная переживаниями о здоровье Лилиан. И потом, как ни в чём не бывало, улыбалась, убаюкивая проснувшуюся Иви ласковым поглаживанием по волосам. Элис обладала удивительной силой духа, но даже она не могла вечно держать всё в себе. В тот вечер каждый из них затронул темы, которые привык оставлять за гранью «личного». — Вы догадались, мистер Уолш? — Лоуренс выжидающе постучал пальцем по обложке. Как раз вовремя: Тайлер едва не отвлёкся на размышления, не связанные с целью визита. — Оба абзаца как-то связаны с Лилиан? — предположил он, но не угадал: Лоуренс отрицательно качнул головой. Тогда Тайлер вновь проглядел текст, вдумчиво выискивая иные закономерности. — Цифровые значения? Какой-то код? На изгиб губ Лоуренса залегла загадочная ухмылка. Значит, всё-таки числа. — Номера страниц? — Тайлер поспешил пролистнуть до восьмой и прищурился, вчитываясь в написанное.Не верится, что в молодости она боялась лошадей: нервничала, пряталась за спинами конюхов. Протягивала морковь, а руки её дрожали. Страх вылететь из седла всякий раз необычайно тревожил мою маленькую Лили…
— Дальше сороковая, вторая, двадцать восьмая, — Уолш увлечённо сверял страницы, возвращаясь к началу истории. — Вы пропустили одну, — снисходительно заметил собеседник, наспех поднявшись и заглянув через плечо. — Пятьдесят пятую. И в конце тоже допустили бы ошибку. — Но здесь нет такой цифры. — Разумеется, ведь иначе загадка Чарльза не была бы столь прелестной. Вы не обратили внимания на слово «изумруд», а это символ пятидесяти пяти лет в браке. Алмаз – шестидесяти. Не удивляйтесь так сильно, я прожил близ Чарльза многие годы. Его тайные знаки мне хорошо знакомы. Как и мисс Ивейн: это не первая семейная история, которую Чарльз для неё написал. — Значит, в книге нет ничего примечательного? — Уолш озадаченно потёр висок. Толку с того, что прояснилось назначение рукописей, если они не помогут найти Уильяма Аддерли? Раз истории сочинялись для Иви, искать в них подсказки бессмысленно. Теперь он даже не был уверен, что Чарльз писал правду, а не красивые сказки. — Вы взялись за сложное дело, мистер Уолш. Полагаю, мемуары Чарльза способны поведать вам больше, чем мы оба можем представить. Попросите у мисс Ивейн два предыдущих тома. Они гораздо тоньше, но позволят вам лучше понять, как мыслил Чарльз. Возможно, другим детективам не хватало именно этого. Сложно отрицать: Лоуренс был прав. Благодарно кивнув, Тайлер аккуратно сложил выбившиеся из переплёта листы и убрал книгу в сумку. — Могу ли я рассчитывать на дальнейшее содействие? — спросил он, когда оба стояли у двери. — Сомневаюсь, что Ивейн с лёгкостью разберёт столь необычный почерк. Если вас не затруднит. У меня есть возможность регулярно приезжать в Рединг, поэтому… — Я умею обращаться с электронной почтой, — с усмешкой перебил его Лоуренс и щёлкнул замком. — Успехов, мистер Уолш. Холодные капли сорвались с низкого навеса и соскользнули по скуле, заставив вздрогнуть. Из-за поредевших крон пробивались негреющие лучи. Тайлер растёр по щеке дождевую влагу и поднял голову, не спеша покидать веранду. Нужно выдохнуть. Остановиться, обдумать полученную информацию, изменившую положение дел. Ситуация прояснялась, но совсем не так, как ему бы того хотелось. — Не отвлекаю? — спросил Уолш, прослушав серию монотонных гудков. К тому моменту, как Астор поднял трубку, он уже был на заметном отдалении от белого здания. — Что-то случилось? — послышавшийся из динамика голос звучал встревоженно. На фоне различались бойкие обсуждения – наверное, звонок оторвал Флеминга от важных переговоров. Тайлер усмехнулся: ему не было стыдно. — Ты был прав, рукописи Чарльза – не обыкновенные мемуары, — оглядевшись в поисках обратной дороги, начал он. — И это не единственная книга, другие действительно существуют. — Где они? — мгновенно среагировал Флеминг и, судя по отдалившимся посторонним звукам, выбрал более уединённое место. — Стоишь? Сядь, потому что они у твоей сестры. — Тайлер, если это шутка, то у меня нет времени на… — Тебе анекдот рассказать? — не дослушав, огрызнулся Уолш. Натужная вежливость, которую он старательно демонстрировал при Лоуренсе, окончательно испарилась. — Захожу я к дворецкому твоего деда, а он мне и говорит: очки, мистер Уолш, наденьте – книга ваша ни к какому Аддерли отношения не имеет, и работодателю своему передайте, чтоб чаще общался с сестрой. Не догадываешься, случайно, при чём здесь Ивейн? Нет? Тогда дай мне договорить. Не считая сдавленного смешка, Астор воздержался от комментариев. Неторопливо возвращаясь через парковую зону, Тайлер в подробностях описал содержание недавней беседы. Скептицизм, с которым первоначально отнёсся к рассказу Флеминг, постепенно улетучивался. Сначала он не поверил – неудивительно, Тайлер и сам до сих пор пребывал в изумлении, – затем заметно воодушевился. То ли ликовал, что дело сдвинулось с мёртвой точки, то ли радовался, что разгадывать головоломку Чарльза приходилось не ему. — Не хочу портить тебе настроение, но к Аддерли мы не приблизились, — с подчёркнутым хладнокровием заметил Уолш, хотя и сам улыбнулся, но быстро себя одёрнул. Он не разделял подъём настроения Флеминга, однако с кем ещё делиться ошеломляющими новостями? Астор, наверное, торопился вернуться к собранию, но вместо того, чтобы предложить перезвонить позже, с неподдельным интересом слушал, как уничижительно чувствовать себя глупее десятилетней девочки. — Одного понять не могу. Как Элис не заметила, что Иви досталось такое наследство? Ненадолго, но Астор всё же задумался. — Раньше ей читали Чарльз или Лоуренс. Думаю, это был их секрет. — От Элис? — От всего мира, — беззлобно поправил Флеминг. — Если вспомнить, что у них был тайный язык, скрытый книжный квест не кажется удивительным. Тайлер вышел за ворота парка и резко остановился, шокированный услышанным. — Ты знал об этом и не догадался показать ей дневник? — Всего не упомнишь. Не возмущайся, речь не о словесном шифре, а о жестах. — Да хоть о шрифте Брайля! Я ломаю голову пятый месяц, а ты не потрудился упомянуть о тайном языке? Уж не был ли Чарльз слепым, немым, глухим на одно ухо – что ещё выяснится через полгода? Машинально попытавшись вспомнить особенности рельефа страниц, Тайлер сконцентрировался на тактильных ощущениях и обречённо вздохнул, отбрасывая мысли о шрифте Брайля. С тем же успехом Чарльз мог прибегнуть к азбуке Морзе, выбив послание на дне выдвижных ящиков серванта. Умно, но бессмысленно, как и все безумные теории, пронёсшиеся в голове. На их проверку ушли бы десятилетия: от исследования каждого угла особняка под ультрафиолетом до снятия обоев в попытке обнаружить масонские знаки и прочую ересь. О чём он думает? Разгадка должна быть проще. Стал бы Чарльз сообщать об Аддерли, если бы намеревался запрятать истину так глубоко? В высшей степени нелогично. Вопрос в том, упускают ли они что-то или же, наоборот, усложняют; после разговора с Лоуренсом Уолш окончательно перестал исключать второй вариант. — Он сохранял дееспособность до самой смерти, — однозначно заключил Флеминг, не обратив на эмоциональную возбудимость ни малейшего внимания. — Впрочем, ты прав, нужно поговорить с Иви. Если книги у неё, завтра заберём их. В другой раз его напускное спокойствие непременно начало бы действовать на нервы, но сейчас, наоборот, охладило пыл. По крайней мере уже не тянуло пнуть собранную у тротуара гору листьев. — Разве ты не планировал остаться ещё на неделю? — В моём присутствии больше нет необходимости. Хочу вернуться и увидеть тебя как можно скорее. Не задерживайся в Рединге. — Подождёшь, у меня назначено ещё три встречи. Звучало ли это, как отговорка? Вряд ли. Тайлер не намеревался искать предлоги, чтобы не видеться с Астором. У него и мысли не было, что планы нанести визит оставшимся слугам могут быть истолкованы превратно. И тем не менее в голосе Флеминга проявились холодные, требовательные ноты. — Перенеси их, — неуступчиво надавил Астор. — Нам нужно чаще появляться вместе, я прилетаю вечером и забронировал стол в одном из… — Тебе. — Прости? — Это нужно тебе, — не вслушиваясь, выпалил Уолш. — Не нам. Хочешь увидеться – поезжай в Рединг, я не намерен переносить встречи. И книги ты способен забрать сам. Подходя к особняку, Тайлер думал: какого чёрта? Он не обязан подстраиваться и играть в поддавки. И так уступил во многом, теперь ещё и срываться с места по первому требованию? Контракт этого не предусматривал, а уж его пункты Уолш выучил наизусть. С отъездом Флеминга он отчётливо ощутил, сколько всего сделал не по условиям договора, а по неестественным, бессознательным причинам, исток которых он не решался ни отслеживать, ни искать. Знал одно: чем дальше Астор, тем проще контролировать дистанцию. Сократишь – не заметишь, как просьбы обернутся ультиматумами. Наверное, он уже облажался, потому что Флеминг отреагировал с демонстративной враждебностью: — Ты возвращаешься. — И не подумаю, — бросил в ответ Уолш, но на том конце положили трубку. Развернувшись резко и неожиданно, Тайлер зашагал прочь от изгороди, не потрудившись забросить в дом сумку с книгой. Разгуливать с ней – априори плохая идея, но сейчас его не волновали риски. Он не шёл в центр Рединга целенаправленно – долго следовал вдоль обочины до тех пор, пока пустынные пейзажи не сменились невысокими зданиями, а взор не привлекла яркая вывеска первого попавшегося кафе. Или гастропаба? Без разницы. Нужно пообедать и отвлечься, до следующей встречи оставалось несколько часов. Маленькие колокольчики забренчали над дверью, когда он открыл её и втянул аромат хмеля и копчёного мяса. Не слишком изысканная, но и не отталкивающая обстановка без лишнего гула, толпы посетителей и ненужного внимания. Сойдёт. Сев за массивный стол из неотёсанного дерева, Тайлер принялся изучать меню, напечатанное на дешёвой крафт-бумаге, но в конце концов сделал заказ едва ли не наугад, чего не позволял себе со дня переезда в Найтсбридж. Совместная жизнь с Флемингом ненавязчиво и незаметно лишала многих на первый взгляд незначительных, но привычных мелочей: попробуй ткнуть пальцем в любое блюдо, если знаешь, что всё равно не единожды скорректируешь выбор после обсуждения вина. Господи, эти беседы реально длились часами – после первых же недель Тайлер начал предварительно просматривать список Астора и только потом составлять свой. В идеале, не сильно отличающийся по составу. Вспомнив об этом, он мельком взглянул на винную карту – точнее, на отдельный столбец из трёх безымянных позиций: красное, белое, игристое. Жаль, что так не могло быть всегда. Лишённая пафоса забегаловка, обжигающая пальцы картошка, свиные рёбра с лишней щепоткой соли; неплохой, но не такой уж и подходящий к закуске лагер; обычная жизнь, которую можно совмещать со специфической работой, но не с ролью партнёра Астора Флеминга. Попытавшись представить того сидящим напротив, Тайлер свёл брови. Немыслимо. Пожалуй, он слишком увлёкся, потому что не сразу заметил, как под звон колокольчиков в заведение вошёл очередной гость. Но когда тот пересёк зал и бесцеремонно опустился на соседний стул, проглядеть его стало невозможно. — Ничего не смущает? — не скрывая агрессии, произнёс Тайлер вместо приветствия. На этот раз он на все сто процентов помнил, как зовут этого хамоватого типа. — Вам бы поучиться манерам, Роберт. — За смелость не судят, — бодро отозвался тот, скидывая пальто. — С вами не так просто встретиться, не мог упустить возможность. Без делового костюма, в повседневном трикотажном джемпере, Роберт Хант не выглядел так нелепо, как на вилле Брайтонов. Небрежная двухнедельная щетина была ему к лицу, в отличие от заметно припухших век и потускневшей кожи. — Караулили по ночам? — язвительно поинтересовался Уолш, отодвинув тарелку. Аппетит испарился так же быстро, как возник до прихода незваного компаньона. Словно подтверждая произнесённое, Хант отвлёкся от разговора и заказал энергетик – какую-то синтетическую дрянь по самой низкой цене. — Берите нормальный, я оплачу. — Со счёта Флеминга? Не нужно. — У вас личная неприязнь к Астору? Я зарабатываю достаточно, чтобы финансово не зависеть от него. — Чем? — с чрезмерным любопытством спросил Хант, как будто намеренно пытаясь вывести на эмоции. — Не лгите про розыскную службу, последний месяц вы нигде не работаете. — Роберт, повторяю в последний раз: это не ваше дело. Что вам нужно? Говорите прямо, иначе я ухожу. Неосторожно вести себя с Хантом нельзя – Тайлер чувствовал это. Выпытывает слишком рьяно, притащился в Рединг невесть для чего, но не случайно, это точно. И при каких обстоятельствах они встретились впервые? Не в Брайтоне, нет. После благотворительного вечера, организованного Жаклин, Тайлер надолго забыл об американце, но сейчас смотрел на него и думал: «Кто же ты, чёрт возьми, такой?» Роберт потянул за алюминиевую «чеку» – послышался звучный щелчок открывшейся банки. Порывшись в карманах, протянул официанту пару смятых купюр. — Почему вы с ним? — предельно серьёзно спросил он, смочив горло. — Из-за денег? — Всего хорошего, — отрезал Уолш, поднимаясь из-за стола. Продолжать не имело смысла, Роберта словно заклинило. Врезать бы ему, да только больше суматохи, чем толку. Может, того он и добивался: старался спровоцировать на конфликт? Потому что в следующую секунду Хант цепко ухватился за локоть, бестактно задерживая на месте. — Правда глаза колет? — мерзко усмехнулся он, не разжимая пальцев. — Вы можете одурачить других, но не меня. Да он неадекватный! Тайлер стремительно вырвал из захвата руку. Отлично, просто прекрасно, для полного счастья только поехавшего сталкера и не хватало. С трудом сдерживаясь, чтобы не заткнуть Ханта ударом, он порывисто двинулся к барной стойке, чтобы оплатить счёт. — Даже отрицать не станете? — крикнул Роберт, привлекая внимание немногочисленных посетителей, ставших свидетелями занятной сцены. Переборов подступающую ярость, Тайлер не отреагировал и тогда. Разве что чересчур жёстко сжал дверную ручку, жмурясь от ударившего в лицо мокрого, колючего ветра. Прекратившийся к полудню ливень хлынул с новой силой, всё ритмичнее стуча по чёрным зонтам и навесам уличных тележек с отварной кукурузой, покрытых клубами густого пара, поднимающегося навстречу свинцовым облакам. Тайлер накинул капюшон и, не обернувшись, вступил в дождевую завесу.***
— Вы повздорили? — невинно спросила Делия, опуская на стол чашку и маленький фарфоровый чайник. Цветочный аромат потянулся по воздуху, постепенно окутывая всё вокруг. По стёклам ещё стучали капли, но в тепле библиотеки их звучание откликалось особым уютом – таким, какой ощущается мрачными вечерами, когда комната освещена светом янтарных ламп, а за окнами, в непроглядной тьме, не затихает гнущая ветки буря. Когда переворачиваешь страницы, вчитываешься, раскладываешь заметки перед собой, ведёшь по полям карандашным грифелем – не жмёшь, едва надавливаешь, отпечатывая на бумаге полупрозрачные стрелки. Когда от убаюкивающего дождя клонит в сон и буквы соскальзывают со страниц, переплетаясь в длинное-длинное слово. Такоедлинноедлинноедлинноеслово, что рефлекторно моргаешь. Растираешь глаза, запрокинув голову. Вздыхаешь: ещё немного, ещё чуть-чуть – и перелистываешь очередную страницу. — С чего ты взяла? — помедлив, Тайлер выписал найденную в книге последовательность на отдельный лист и поднял взгляд на замершую с подносом горничную. — Вы не вернулись в Лондон и не отвечаете на звонки. Мистер Флеминг не очень обрадовался, когда вы попросили не беспокоить. В привкусе чая чувствовалась горчинка – очевидно, Делия не дала кипятку остыть, прежде чем заливать горячей водой иссушенные бутоны. Тайлер не стал говорить ей об этом, сделал глоток и отставил чашку на блюдце. О том, что он не состоял в отношениях с Астором по-настоящему, сообщать ей тоже никто не собирался. — Не сошлись во мнениях, мелочи. Помиримся через пару дней. Пусть считает, что они не поделили стороны кровати, или что ещё могло прийти в её светлую голову. В присутствии Флеминга Делия воздерживалась от расспросов, но когда Уолш приезжал один, та переставала испытывать всякую скованность от положения в доме. Позволяла себе сидеть поблизости, пока Тайлер перебирал книги, и иногда предлагала помощь. Она расположилась в кресле и сегодня, правда ради приличия всё же уточнила, не помешает ли своим присутствием. Уолш бросил взгляд на часы и кивнул: на ближайший час бодрости должно хватить. — Вы любите Астора? — внезапно поинтересовалась Делия, отводя глаза к окну. Тайлер собирался вернуться к исследованию зашифрованных цифр, но ладонь замерла над книгой. — Люблю, — вернув дар речи, отозвался он, непонимающе выгибая брови. Какое лёгкое, невесомое слово. И так тяжело выдавливать его, словно звуки запекаются комом поперёк онемевшей гортани. — Вас привлекают исключительно мужчины? — Да нет, девушки тоже. — Блондинки, брюнетки? — не смутившись, продолжила горничная. — Блондинки, — зачем-то честно признался Уолш, рассматривая глянцевый отблеск ламп на гладкой поверхности её тёмных туфель и невольно задерживаясь взглядом на изящных голенях и коленях, проглядывающих из-под складок юбки. Делия сдвинула поднос, подцепляя одну из них заострённым краем, и словно невзначай обнажила бедро чуть сильней. — Такие, как я? — Пожалуй. Она улыбнулась бесхитростно, почти мило. Отклонив голову, поправила выбившийся из причёски завиток волос. — Я вам нравлюсь? — её шёпот утонул в рокоте разбивающихся об окна капель. От паркета отразился методичный стук каблуков. — Делия, — изменившимся, приглушённым голосом выдохнул Тайлер. Не слушая, та остановилась позади и плавно опустила руки на линию плеч. Склонилась над спинкой стула, играючи запустила кончики пальцев за ворот. У неё были тёплые, нежные ладони. Щекочущее ухо дыхание, отдающее перечной мятой, и сладкий, леденцовый аромат духов. — Делия, — твёрже повторил Тайлер, отстранившись от губ, оставляющих на шее смазанный след помады, и стремительно обернулся. Обернулся и остолбенел. Сердце скрутило тупой болью, и вселенная замерла на один короткий, пугающий, страшный миг. Всего на один. Но это пугающее мгновение, когда в сумрачной библиотечной тени перед глазами промелькнуло её лицо, заставило содрогнуться. — Что с вами? — Делия встревоженно отпрянула, отдёргивая руки. Мираж развеялся, но колючий, морозный озноб до сих пор не спадал с кожи. Он накапливался, множился, перетекал в крупную дрожь. Тайлер резко вскочил, не справляясь с отчаянным биением в грудной клетке, и ринулся в холл, не слыша ни крика горничной, ни хлопков дверей за спиной. Влетев в «форд», он несдержанно вдавил в пол педаль газа и остановился за воротами исключительно ради того, чтобы отдышаться, но долго не мог совладать с собой. Пальцы тряслись от каждого движения смывающих воду дворников. Не менее получаса Уолш приходил в себя, прежде чем снова смог крепко держать руль.Ты никогда не видел их мёртвые лица?
Словно они к тебе возвращаются.
Тайлер поёжился, воспроизводя в голове фразы из прошлого. Это было не просто страшно – это было жутко. Увидеть Эшли и на секунду поверить, что она жива. Лучи фар устремились во тьму, освещая влажный асфальт на высокой скорости. Тайлер не смотрел на стрелки спидометра, только на дорогу перед собой. Доехать бы до Найтсбриджа, не разбившись. Повезло ли ему? Как знать. К середине пути сердце уже не билось так часто, и когда он едва не выронил связку ключей, поднявшись на третий этаж, ошеломление утихло окончательно. Главное – не думать. Не возвращаться к видению. Не вспоминать. Тихо снять обувь, стереть с шеи остатки помады, повесить в шкаф мокрую куртку. Не смотреть на Флеминга глазами, разглядевшими в Делии образ, о котором нельзя упоминать вслух. — Что произошло? — не слушать его, не слушать, не слушать. Молча пройти мимо. Не реагировать на попытки схватить за руку, не позволить себя остановить. Не смотреть на лицо, искажённое беспокойством. Потому что если сделать это, если поддаться, если перестать идти по лестнице и ответить – всё вернётся. И руки задрожат сильнее. И если они задрожат, это начнётся опять. — Тайлер, открой! — не возвращаться к двери, невзирая на стук и грохот. Скинуть одежду, не зажигая свет. Залезть под одеяло, зажмуриться. Отдать себе приказ и стоически исполнять. Шум за дверью стих, но вскоре металл провернулся в замочной скважине. По полу расползлась полоса света. Тайлер открыл глаза – Астор стоял рядом. Смотрел, как на захворавшего, сверху вниз. — Ты в порядке? — шёпотом спросил он, хотя ответ был излишним. Матрац промялся под его весом, на вытянутое из-под одеяла запястье опустилась ладонь. — Холодный. — Хотя бы не мёртвый, — вяло сострил Уолш, но сам же скривился от неудачной шутки. Наверное, Астор нахмурился – в темноте не разглядишь. Отодвинув край одеяла, тот придвинулся вплотную. Тайлер спешно вывернулся из протянутых рук и отвернулся к стене. К чему всё это? Никакое проявление заботы не было ему нужно. — Иди к себе, — мрачно выдавил он, но оказался крепче прижат спиной к ровно вздымающейся груди. Флеминг поправил подушку и лёг поудобнее, вжался губами в затылок, прокатывая дыхание по линии роста волос. Он не собирался уходить. — Астор, прошу тебя. — И не подумаю. Отзеркалил, браво. Уолш усмехнулся: те же слова, что он выпалил в трубку днём. С идентичными расстановкой и интонацией. Выдохнув, он постарался расслабить напряжённые мышцы. От успокаивающих поглаживаний по торсу тяжёлые веки опускались сами собой. — Не злорадствуй. Вернулся, как видишь. — Только потому, что это нужно тебе. Не нам, — вновь продублировал Флеминг, прижимая ладонь к животу как можно крепче. — Но я всё равно рад, что ты здесь. Поговори со мной. — Во Франции настолько уныло? — Без тебя – очень. Представь, никто не зовёт в круиз и не вламывается в дом среди ночи. — Скука, — охотно согласился Тайлер, благодаря мрак и положение в пространстве за то, что Астор не мог увидеть изогнувшую губы ухмылку. Разговор постепенно рассеивал тревогу. Отпустив её, он зевнул. — Никаких угроз под дулом пистолета и баталий с журналистами. Тотчас же, непреднамеренно и совершенно неожиданно, Тайлер сжал кулак и еле сдержался, чтобы не выругаться. Он отчётливо вспомнил обстоятельства, при которых ему впервые повстречался Роберт Хант. И это было очень, очень плохо. — Что-то не так? — Флеминг, вероятно, почувствовал вернувшееся напряжение. Тайлер замедленно развернулся и, плотно сомкнув зубы, прикоснулся к его губам отвлекающим поцелуем. — Ничего.336