Декабрь 2012
— То есть она не предупреждала о переезде, поставила перед фактом? — Именно так! Ещё и жалкой отпиской отделалась, да кто так с сестрой поступает?! Мда. Не с женихом, так хоть с родными Кэтрин повезло несказанно. Знакомьтесь, Джуди Браун: воплощение семейной заботы и чрезмерной бдительности. Но обо всём по порядку. Вечером двадцатого октября, утомлённая сдачей проекта, Джуди гуляет с кокер-спаниелем вдоль Темзы и грезит о пенной ванне. Джуди не против завалиться в неё прямо в одежде и даже принять водные процедуры вместе с собакой, но смс от старшей сестры обрубает мечты на корню. На волне захлестнувшей бодрости Джуди пытается связаться с Кэтти и понять, зачем ей переезжать в Орландо. «Абонент недоступен», — единственный ответ, который она получает с вечера двадцатого октября. Второго ноября Джуди наступает на горло личной неприязни и отправляется в Северный Вулвич, надеясь обсудить исчезновение Кэтти с её бойфрендом. Знакомая тачка припаркована у газона, но «сволочь-олух-говожуй» Роберт Хант не открывает дверь. Настойчивости Джуди хватает на неделю: она ежедневно патрулирует выход из его дома и мечтает уже не о джакузи, а о том, чтобы огреть нерадивого субъекта чем-нибудь потяжелее. Но и это желание не исполняется: машина Роберта пропадает, и та жалеет, что не проколола колёса до десятого ноября. Четырнадцатого Джуди разочаровывается в конторе, в которой работала Кэтти, и где – вы только подумайте! – совершенно не обеспокоены её пропажей. Заявление об исчезновении Кэтрин Браун попадает в Скотленд-Ярд восемнадцатого числа. Короткое разбирательство заканчивается через пять дней, двадцать третьего, но результаты неутешительны: «Мисс, ваша сестра, вероятно, решила начать жизнь заново. Захочет – вернётся». Лучше пожелайте ей удачи в Орландо, мисс. Пятое декабря. Джуди не оставляет попыток связаться с Кэтрин, но арендодатель вынуждает её вывезти брошенные вещи со съёмной квартиры. Шестое декабря. Джуди по-прежнему не верит в происходящее, но собирает пожитки старшей сестры в коробки, когда ей звонит некий Тайлер Уолш. На календаре всё ещё шестое декабря, и Тайлер Уолш рассматривает вышивки из бисера, развешанные над комодом. Он не называет Джуди сумасшедшей, слушает монолог внимательно. Не записывает, но уточняет детали. Джуди ничего не скрывает и надеется, что озабоченный исчезновением Кэтрин коллега сможет помочь. — На неё это совсем не похоже, Кэтрин другая, вы же знаете! — всплеснула руками Джуди. — Не могла она взять и улететь, понимаете, ну не могла! Ещё и с Робертом, вы бы его видели… — Имел несчастье. — И я о том же! Но это эмоции, а им противоречили факты. На фотографиях в керамических рамках Кэтрин светилась от счастья, когда рядом с ней стоял Хант. И на тех, которые она выставляла в соцсетях после недавнего посещения Диснейленда, тоже транслировала исключительно радость: «Вам когда-нибудь делали предложение на вершине колеса обозрения? Мне – да». Смайлик-сердечко. Смайлик-колечко. Десятки лайков и поздравлений, обещание пригласить всех прокомментировавших на свадьбу. Молчание в личных сообщениях. «Абонент недоступен, перезвоните позже». Да что с тобой происходит, абонент? — И давно они… — Год! — возмущённо хлопнула по коробке Джуди. — Этот мудак приседает ей на уши целый год! Я говорю: зачем тебе он, Роберту до отношений никакого дела, только собой озабочен. А она всё: нет-нет, не поймёшь. Дурочка, влюблённая дурочка… Как же так? К роману этих двоих можно относиться как угодно, но важно другое: на сентябрьской пресс-конференции Хант уже встречался с Кэтрин, а значит, и информация о контракте для него не секрет. Одна загвоздка: почему он не пытался им шантажировать? Не знал? Сомнительно. Не желал подставлять избранницу? В таком случае Джуди ошибается насчёт неискренности его чувств. — Так сразу и не скажешь, что он был безразличен. Джуди как поднимала с полки чайный сервиз, так с ним и застыла. Не уронила, но бросила в сторону гостя такой взгляд, что вполне могла и фарфоровый чайник запустить следом. — А то, что он дарил ей розы?! — запальчиво возмутилась она. Потом, не обнаружив в глазах признаков понимания трагедии, сжалилась и пояснила, смирившись с тем, что Тайлер с её сестрой не жил и имеет право чего-то не знать: — У Кэтти ужасная аллергия, мерзотнейшая, она задолго до первого свидания предупреждает: не вздумайте приносить цветы! Думаете, Роберт запомнил? Ничего он не запомнил, ни слова! Сначала розы притащил, следом лилии. Считаете, к помолвке одумался? Как бы не так! Тайлер и сам вспомнил последние публикации из Диснейленда, но Джуди заставила его обратиться к экрану смартфона снова. Колесо обозрения, счастливая Кэтрин, на сиденье рядом – громадный букет. Проблем с памятью у Ханта, кажется, не наблюдалось, так что… Как ни прискорбно, Джуди права. — Можно взглянуть на её вещи? — поинтересовался он, указывая на запечатанные коробки. Спросить бы ещё о чём-нибудь, но Джуди и так рассказала больше, чем он ожидал. — Делайте что хотите, я буду в гостиной. Когда она вышла, Уолш аккуратно вытащил упакованную одежду и разложил её на кровати перед собой. Не удивился, не обнаружив одного конкретного чёрного платья и летних комплектов. Всё лёгкое и светлое, подходящее прогулкам по жаркой Флориде, Кэтрин увезла с собой. Что до переживаний Джуди о бессмысленности переезда в Штаты, не так уж это и странно, Хант-то американец. Решил вернуться на родину и увёз будущую невесту с собой. Вполне закономерная цепочка, если не вдумываться. Тайлер, честно, старался не морочить себе голову излишними подозрениями. Но морального удовлетворения от процесса не получил. Потому что было что-то ещё. Другое. Иное. Недоступное, неестественное, недопонятое. Что-то, что он не мог сформулировать, но ощущал на уровне подсознания. Это как гвоздь в стене – попробуй понять, что на нём висело. Как ровная мозаика, из которой вытянули один элемент: в целом, и без него изображение считывается, а всё же не видишь картину полностью. В комнате Кэтрин не было оголённых гвоздей и пропавших объектов. В комнате Кэтрин идеальная, блестящая, пахнущая хлоркой и средством для полировки мебели чистота. Одежда, которую Джуди не успела перенести из гардеробной, сложена ровными стопками, словно час назад куплена в магазине. В глубоких креслах – подушки из мешковины и бархата, покрытые ручной вышивкой. Фарфоровые статуэтки и нехудожественная литература на полках; Тайлер проверил, однако не сомневался, что большая часть этих книг о вине. Кэтрин пыталась разобраться, она любила свою работу. Не меньше, чем сестру, очевидно. Но бросила всё в одночасье. Ради чего, кого? Ханта? Тайлеру стало невыносимо обидно за Кэтрин. Вернув её вещи в коробки, он помог Джуди со сборами и скомкано попрощался, как только рабочие погрузили всё в грузовой отсек. На душе было гадостно, но он получил ту информацию, в которой нуждался. Данные журналисту сливала Кэтрин. Оба уехали. Точка. Ведущая к Аддерли наводка оставалась в Лондоне, а больше от новобрачных не требовалось ничего. Мира в дом, как говорится, да счастья молодожёнам. Уолш сел в машину и взглянул на часы: до встречи с Томасом Локкартом оставалось больше времени, чем он закладывал. Ничего не поделаешь, придётся ждать до шести. Почему бы не сразу в кафе? Заодно пообедает. Уже на месте, заняв дальний стол, он сделал заказ и раскрыл один из дневников Чарльза, который прихватил с собой накануне. Ориентировался легко: важные пометки на полях зафиксированы, числовые последовательности давно распутаны, почерк уже как родной. Отдельные строки он мог наизусть процитировать: «В восемь утра, когда комнаты озаряются янтарным блеском, в Рединге совершенно очаровательно…» — но сейчас его не волновала ни прогулка до ранчо, ни дивное пение лесных птиц. Он искал намёки на ограбление, вдруг не придал им значения по незнанию? Тайлер читал внимательно, но и спустя полтора часа ничего нового не подчеркнул. А через два оторвал взгляд от страниц и поднял его на мужчину в старомодном пальто, остановившегося напротив. Есть такие люди, вперёд которых заходит одежда или какая-нибудь особенность, в данном случае – усы. У Локкарта они были завиты кверху, будто тот намеренно торчал у зеркала, чтобы закрутить их подобным образом. — Тайлер Уолш? Деловое рукопожатие и соответствующий стиль ведения беседы – Томас Локкарт и по телефонному разговору показался уважающим чужое время и личное пространство человеком. Не то что Роберт, полная противоположность. Что их свело – неизвестно. Локкарт был старше, на вид около пятидесяти, и работал в уважаемом издании, где анализировал сложные политические сводки и переводил их на понятный среднестатистическому читателю язык. «Уикли М», как выяснилось, было сокращением от «Уикли Мирроу» – газеты, где Локкарт начинал профессиональный путь. Как развивалась его карьера далее, Тайлер не изучал, вряд ли это имело отношение к делу. Спрашивать у журналиста он тоже не стал, не для составления биографии собрались. — Вы что-нибудь вспомнили? — сразу перешёл к обозначенной теме он, чем заслужил одобрительный кивок. — Зазря обнадёживать не буду, скажу прямо: немногое. Впрочем, — Локкарт потянулся к дипломату и выложил на стол распечатку, — взгляните сами. Взяв лист, Тайлер бегло прочитал текст и уточнил: — Черновик? — Один из вариантов. — Вы показывали его Роберту? — К счастью или к сожалению, нет. Сделка, как и публикация в своё время, в последний момент сорвалась. — Почему? — в прошлый раз, когда он задал этот вопрос, Локкарт наотрез отказался отвечать, объяснив тем, что разговор не телефонный. И не бесплатный, если уж начистоту. После обещания выложить за информацию любую сумму и сохранить её источник в секрете журналист стал посговорчивее. Что-что, а деньги у Тайлера были, как и умение держать язык за зубами: инкогнито так инкогнито, никаких проблем. — Так пожелал Чарльз Флеминг, — дождавшись, пока отойдёт официант, подтвердил догадку Томас. Затем огляделся и продолжил: — Редактор «Уикли Мирроу» получил от него взятку. Крупную. И под этим словом я подразумеваю сумму, равную стоимости четырёх или пяти подобных кафе. — Впечатляющий размер кармана. — Это не всё. Как вам известно, хищение имущества уголовно наказуемо. Если бы грабителя вычислили, он, вероятно, отбывал бы наказание и по сей день. Рединг – город маленький, но местное отделение полиции работает на совесть. — Думаете, совесть их подвела? — Уверен. Насколько мне известно, дело замяли быстро. Тайлер усмехнулся себе под нос и прочитал текст вновь: вот это уже интересно. Если верить Локкарту, Чарльз не только кошелёк редактора наполнил, но и о банковских счетах служителей закона не забыл. Рискованный поступок. Получается, терять ему было нечего. Что же он с таким рвением пытался скрыть? — Мистер Локкарт, правильно ли я понял? Первоначально Чарльз дал вам интервью и сотрудничал как с газетой, так и со следствием, а затем внезапно передумал и сделал всё, чтобы преступление осталось нераскрытым? — Скажу больше: он поднял редакцию на уши среди ночи. Дозвонился до каждого, кто присутствовал в особняке в тот день. До фотографа, до меня, до второго корреспондента. И хотел он не отмены публикации. Полного уничтожения любых свидетельств, мистер Уолш. Любопытная картина вырисовывалась: Чарльз был заинтересован в том, чтобы украденное не нашли ни при каких обстоятельствах. Причём значимость пропажи он осознал не сразу, а ближе к ночи, и не на шутку запаниковал. Как итог, два вывода. Первый: в доме хранилось нечто сверхважное или даже опасное, и нынче это «что-то» там отсутствовало. Второй: чем бы эта вещь ни являлась, её обнаружение грозило деду Астора куда более серьёзным сроком, нежели поимка при даче взятки. — Что примечательного было в тех украшениях? — помолчав, продолжил расспрос Уолш. Локкарт опустил на блюдце принесённую ему чашку и пожал плечами: — Не имею ни малейшего представления. Но если желаете знать моё мнение, извольте: я считал и считаю, что дело не в них. Слишком уж активно Чарльз Флеминг про кольца и колье рассказывал, обыкновенные драгоценности. Он легко смог бы подарить жене новые на те деньги, которые впоследствии вложил. — Больше ничего не пропадало? — Он говорил исключительно об украшениях. Преступник присутствовал в кабинете минут десять, затем слуги сбежались на шум. Переверните страницу, там несколько дополнений, в том числе из интервью с горничными. Тайлер последовал совету и изучил короткие заметки, но ничего полезного из них не извлёк. Проникновение в особняк произошло ранним утром, лицо грабителя было скрыто. Выбросив трофеи в окно, он стремительно улизнул. Задержать вора не пытались, а тот, в свою очередь, никого не покалечил. Отделались лёгким испугом, полицейским допросом и интервью для «Уикли Мирроу». Всё. Спустя полчаса и пару уточняющих вопросов Локкарт отвлёкся на зазвонивший телефон и, договорив, сообщил, что в редакции без него не справляются. Тайлер забрал черновик и спокойно отдал принесённый с собой конверт. В плохом тоне Томаса определённо не уличишь: сдержанно поблагодарив за сотрудничество, он принял оплату и не стал пересчитывать. — Вам известно о помолвке Роберта? — напоследок спросил Тайлер, когда тот застёгивал пальто. Локкарт обернулся через плечо и снисходительно изогнул губы: — О какой из шести речь, мистер Уолш? Новость, от которой не стыдно поперхнуться. — А об Орландо? — Так он вернулся? Честно, удивлён не меньше. Мы не так уж и близко знакомы, чтобы делиться друг с другом планами. Уехал – его право. Простите, но мне действительно пора. В отличие от Ханта, иметь дело с Локкартом было приятнее некуда. Тайлер проводил его взглядом, неспешно допил кофе и оплатил счёт. Сверился с часами: если выедет сейчас, дома будет в половине восьмого. Успеет позвонить Лоуренсу и разузнать, что за драгоценности были утеряны в результате грабежа. Он и вправду надеялся на то, что не исчерпал лимит удачи, но реальность невовремя повернулась задом. Бывший дворецкий, как выяснилось, тоже многого не знал. Да, что-то помнил. Да, сразу после переезда в Рединг кабинет Чарльза обчистили. Да, вынесли украшения Лилиан: кольца, серьги, ожерелья, браслеты – всё то, что лежало в шкатулке, которую она оставила на рабочем столе. Из ящика вытащили деньги и разбросали хранящиеся в нём документы. Прибежавшие на гул слуги отделались лёгким испугом, полицейским допросом и интервью для «Уикли Мирроу». Те же слова, один в один. К возвращению Астора Тайлер, не ужиная, завалился в постель и мысленно признал, что на сегодняшний день с него хватит. Задремал, так и не поздоровавшись: мозг закипал и требовал перезагрузки. Той ночью Уолш не почувствовал, как и когда Астор присоединился к нему, но во все последующие бодрствовал практически до рассвета: бессонницы вернулись, ощущение бодрости притупилось – и это-то в середине декабря! За пару месяцев до возвращения к работе! Пришлось стиснуть зубы и смириться: он не справлялся самостоятельно. Не только из-за лавины разрозненных фактов; Тайлеру банально не хватало специализированных средств. Из базы данных он выжал всё, дальше – дремучий лес. И пробираться через него без фонаря – занятие не то чтобы бесполезное, но надёжнее со светом. — Есть минута? — сходу спросил он, когда Грэм перезвонил. Мера была отчаянной, но иных вариантов Тайлер не видел. — Слушаю. И он всё рассказал. Всё, до чего дошёл сам: и про Аддерли, и про Чарльза, и про Делию, и про Лоуренса, и про Ханта-Кэтрин-Локкарта, и, наконец, про ограбление, из-за которого и решил обратиться к Грейсу. Лоуренс, к слову, всё-таки оказался полезным: связался с Уолшем на следующий день и поведал, что среди украденного было фамильное кольцо. Лилиан носила его полжизни и сетовала на то, что муж просил забыть о побрякушке вместо того, чтобы нанять профессионалов и начать поиск. Тогда Тайлер подумал: что, если его ещё можно отследить? — Чего ты хочешь от меня? — строго оборвал занявший далеко не минуту рассказ Грэм. — У тебя есть возможность поднять данные о продажах на чёрном рынке? Воцарилось молчание. Где-то в Берлине прокашлялся один Грэм Грейс. Громко прокашлялся. Затем завёлся: — Какого хрена? Возомнил себя спецом по розыску? Детективом? Это не твой профиль! — Знаю, — выдавил из себя он и согнул в кулак пальцы. — Я знаю! Что с того, Грэм? Можешь – помоги, нет – отключайся. — Как бы твой мозг не отключился. Повиси. Тайлер поднял голову, но ничего из того, на чём мог бы повиснуть, не обнаружил. Он сидел на террасе, сверху лишь небо да соседский балкон. Ни крюка тебе, ни люстры. — Короче, — вставил Грейс уже более спокойным тоном, — ничего не обещаю, но постараюсь что-нибудь откопать. Жду смс с датой кражи и описанием того перстня. Одного не понимаю, на кой это всё тебе? Решили же, что Аддерли – забота Флемингов. Ты не обязан… — Нет. Но я хочу. Дело принципа. — Не отпускает? — Не то слово. Это какой-то мрак, Грэм. Потянуло же на откровения. По напряжённой тишине чувствовал: сейчас его отправят прямиком в «Ротланд». Сам понимал, зависимость стрёмная. А стрёмные зависимости – как раз то, что следует обсуждать с Логаном. Но Грейс превзошёл себя: — Думаю, ты помешался от скуки. Начнёшь работать – само отцепится. — Если «помешательство» временное, почему согласился помочь? — Очевидно же, ты впервые о чём-то просишь. Да и не нравится мне история с секретаршей, звучит слишком складно. — Мне тоже. Но что здесь не так – не пойму. — Я разберусь. Бывай. Грэм пообещал держать в курсе, но ни в один из последующих дней так и не вышел на связь.***
Центральные улицы давно перевоплотились в праздничный облик: запорошённые снежной пылью, они сияли тысячью мелких искр, подмигивали разноцветными гирляндами и иллюминацией ярко украшенных фасадов. Окрылённая рождественской атмосферой Иви выскальзывала из рук и носилась по торговым залам «Харродс». Как только процессия из членов семьи и группы сопровождения добралась до отдела игрушек, Тайлер перестал её держать. В самом деле, не тиран же он, чтобы мешать ребёнку глазеть на двухметровых плюшевых мишек и кататься на каруселях? Пусть веселится, ради блеска в её глазах они и пришли. — В неё влезет ещё одна? — Мэриан вопросительно поглядела на пушистую сладкую вату. Такую огромную, что купившие её были вынуждены съедать половину на месте, не имея возможности протиснуться ни в одну дверь. Не то чтобы проёмы были узкими, но желающих закупиться подарками за два дня до Рождества, как всегда, слишком много. Они сновали туда-сюда, едва не снося пакетами ребятню. Одна радость, за Ивейн таскалось трое телохранителей, а их пресные мины заставили бы смотреть под ноги даже слепого. — Лучше вон то, — помотал головой Уолш, отвечая матери после небольшой паузы. Он ткнул в сторону стенда, где продавали карамель в форме кошачьих лап. Мэриан заулыбалась, закивала, подтолкнула под локоть Кларенса. Потом они долго дискутировали о том, какое цветовое решение лучше: красно-зелёное или зелёно-красное. В результате торговка в пышной юбке замахала руками и отогнала их прежде, чем в миниатюрных дебатах кто-либо победил. Подоспевшая Иви расхохоталась, а Тайлер, в конце концов, сам приобрёл для неё фигурный леденец. Тем утром, проснувшись раньше обычного, он собрал вещи на три дня вперёд и отправился встречать родителей на вокзале. Мэриан выскочила из вагона и, завидев его, тотчас же бросила чемодан. Всякий раз во время объятий ему казалось, что она становится всё ниже и ниже. Или же это он запоздало прибавлял в росте? Не понять. После долгой разлуки Мэриан всегда обнимала его крепко и долго. Посреди платформы, забыв о багаже и норовящих сбить с ног пассажирах, она хваталась за плечи и могла не выпускать много-много минут подряд. Щебетать на ухо о том, как тяжела жизнь в отдалении от единственного сына, и о том, сколько всего предстоит обсудить на досуге. Мэриан начинала о себе, а заканчивала о Магритте. Успевала упомянуть Рембрандта, Моне и Дали. Шпилька в высокой причёске Мэриан уколола шею, и та отпрянула, ахнула, извинилась. Тайлер улыбнулся. Охраняющий чемоданы Кларенс шумно вздохнул и предложил отойти, чтобы не стоять у суетящихся прохожих на пути. Багаж они загрузили в подъехавшую к площади машину, и вскоре чемоданы отправились прямиком в Рединг, где ближе к сочельнику должна была состояться встреча двух семей. Квартира в Найтсбридже не соответствовала размаху предстоящего торжества, в ней попросту не хватило бы места. Сперва Астор думал арендовать на неделю другую, побольше, но Тайлер его переубедил. Хотя бы из-за того, что Лондон родители знали вплоть до подворотен и в Рединге им понравилось бы больше: разнообразие архитектурных стилей, незнакомые произведения искусства в местных галереях, развалины средневекового аббатства… Флеминг перестал слушать ещё на архитектурных стилях и согласился с той же лёгкостью, что и подобрал под праздничный ужин вино. Хочешь в Рединге – без проблем, хоть на Мальдивах. Одно «но»: восемнадцатого декабря он вместе с Элис улетал во Францию, а возвращаться планировал непосредственно к Рождеству. Решив в кои-то веке проявить любезность, Тайлер пошёл навстречу и взял на себя ответственность за досуг Иви. Элис была в восторге, а его родители тем более не стали возражать. Забрав Ивейн из квартиры в Найтсбридже, они побродили по Трафальгарской площади и протиснулись сквозь толпу к высоченной ёлке. Купили рождественские игрушки на уличной ярмарке, каждый по сверкающему шару на нити, и Иви, забравшись Тайлеру на плечи, развесила их на колючих ветвях. Мэриан щёлкнула встроенной в телефон камерой, Кларенс – фотоаппаратом. Пока они спорили, у кого получилось лучше, Ивейн с любопытством разглядывала этих странных взрослых и жевала покрытые глазурью крендельки. Чихнула: на озябший нос опускались редкие снежинки. Под причитания Мэриан все четверо стремительно скрылись в ближайшем фойе. Потом, отогревшись, отправились в Альберт-холл. Три билета на «Щелкунчика» Тайлер выкупил заранее, а накануне Астор каким-то образом достал четвёртый. В относительной близости причём, что совершенно нереально организовать за несколько дней до показа. Сперва Уолш удивился, но когда группа телохранителей беспрепятственно прошествовала следом, он понял, кому предназначался запасной билет. Разозлиться бы на Флеминга за то, что планировал приставить наблюдателей, но чёрт с ним, главное – все прошли и счастливы. К концу представления Тайлер в очередной раз убедился: да, он и в самом деле с детства ненавидел балет. То, что Мэриан с Кларенсом доказывали обратное… Они и на выходе из концертного зала попытались сделать это снова! Ах, как прекрасно. Ох, с каждым годом всё эффектнее и эффектнее. Как насчёт того, чтобы написать рецензию, Тайлер? Почему бы тебе не стать балериной, Ивейн? — Ив, хочешь сладкую вату? — молниеносно попытался перевести тему Уолш, отводя её от взволнованных родителей подальше. Если Ивейн попросит у Санты пуанты, Элис его убьёт. Затем был ужин в ресторане, а кульминацией вечера стал визит в «Харродс». Иви так не хотела расставаться с фирменным медведем, что Кларенс сжалился и купил. А потом таскался с ним по этажам до тех пор, пока Ивейн не выдохлась. В «мерседесе» она спала крепким, подслащённым сахарной ватой сном. Впрочем, в тот вечер все они, от начала и до конца дороги в Рединг, спали. За исключением Тайлера. Но после долгой прогулки и у него сил не оставалось ни на что.***
Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Слышишь голос судьбы, дурачок? А она над тобой смеётся. Заливается: что, не можешь связать дважды два, соединить факты-недофакты, задачку для маленькой девочки решить? Зачитай записи вслух, может, мозг заработает. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Тайлер отшвырнул записи и порывисто смёл со стола исписанные страницы. Они разлетелись по полу, покрыли бумажным слоем ковёр. Тайлер взлохматил волосы, схватился за голову – хотелось взвыть от бессилья. Ещё бы от воя был толк, но он-то прекрасно знал: тут ни скулёж, ни сделка с дьяволом не поможет. Чарльз Флеминг. Уильям Аддерли. Лоуренс. Лилиан. Делия. Роберт Хант. Кэтрин Браун. Астор Флеминг. Элис. Ивейн. Томас Локкарт. Одиннадцать человек, двенадцатый – он, Тайлер Уолш. Паутина из имён, связанных бесконечной канителью из новых и новых вопросов. Что он упускает? Что висело на гвозде, прибитом к стене? Где тот самый недостающий пазл, выпавший элемент, недостающая страница? Картинка складывалась. Картинка рушилась. Он хватался за историю, расходящуюся по швам. Он пытался записать её от «а» до «я», но обнаруживал всё больше пробелов. Окей, попробуем заново: Тайлер выдрал из тетради лист. Он сидел за рабочим столом Чарльза Флеминга и фиксировал, фиксировал, фиксировал. Щелчок механической ручки. Вернёмся в ноль. В дождливый и мрачный день, рассчитав большую часть прислуги, Чарльз Флеминг умирает в своей постели и оставляет потомкам последний секрет. Все в шоке: в игру вступает незнакомый действующим лицам субъект. Никто из членов семьи прежде не сталкивался с запечатлённым на старой фотографии Уильямом Аддерли. Тайлер вытащил из ящика снимок и разместил перед собой. Всмотрелся, будто мог разглядеть в силуэте что-то, чего раньше не видел. Уильям Аддерли по-прежнему сидел в антикварном кресле, за спиной – уже знакомые книжные шкафы. Это этажом ниже, в обширной библиотеке, которую он изучил вдоль и поперёк. Фактически, от корки до корки. Среди книг нашёлся дневник, который должен был отыскать кто-то из семьи, никто иной. Но ничего важного в записях так и не обнаружилось. Тайлер поставил жирный знак вопроса и обвёл его несколько раз: парадокс. Зачем избавляться от всех, кроме нерасторопной Делии, если в рукописях отсутствуют намёки? Оставим. Существуют ещё два бесполезных дневника. И ни в одном из трёх нет упоминаний о давнишнем ограблении. Если б не черновик Локкарта и свидетельство Лоуренса, можно бы было предположить, что история с кражей – фейк. А так получалось, что в особняке, прямо в этом кабинете, чего-то не хватает. Связан ли украденный предмет с основной загадкой? Чем он может быть? Спросить бы у Лилиан, но та не разговаривает со смерти мужа. И Элис не знает. И Астор. И Лоуренс с Ивейн. И вообще далеко не факт, что происшествие имеет отношение к Аддерли. С чего Роберт Хант вообще это взял? Что он пытался узнать? Зачем сблизился с Кэтрин? Бессмыслица. Ручка застыла над знаком вопроса. Тайлер отбросил её и скомкал исписанный лист. К чёрту. Всё это. К чёрту и в самую бездну! Он откинулся на спинку кресла и устремил пустой взгляд в потолок. В этой комнате что-то было. Это «что-то» имело значение. Чарльз Флеминг готов был расстаться со всем, лишь бы это не нашли. Бумажный комок замер в руках. Уолш не заметил, как распрямил его. Как разгладил смятые грани, как вернул страницу на стол. Отрешённо окрестив взглядом листы, что лежали на полу, он поднялся и принялся собирать их. Заметки ещё пригодятся, конечно, как он может оставить всё так… Нужно понять, что выкрали из кабинета. Найти во что бы то ни было. Любой ценой. Переместив наработки в ящик и задвинув его, он вернулся в кресло. Потянулся к настольной лампе: жёлтый свет раздражал и без того уставшие глаза. А всё же не выключил; растёр веки и уронил голову на дубовую поверхность. Прислушался: с нижнего этажа доносились неразборчивые голоса. Наверное, опять потерял счёт времени. Наверное, окончательно «заболел». Он ощущал себя именно так: знойно, расфокусированно, как если бы простудился и температурил. Потрогать бы лоб, да ладонь не поднять. И безумные варианты вроде тех, что можно просветить дом ультрафиолетом или содрать обои, нынче не казались глупыми. Уже ощупывал мебель в поисках тайников. Уже поднимал ковры и простукивал доски. — Что же ты спрятал? — вполголоса произнёс он, обращаясь к сгущающейся в углу мгле. Вот уж что точно было абсурдным, но, казалось, тьма отвечала, обретая вполне определённые очертания. Тень Чарльза Флеминга не двигалась. Тайлер не моргал. Страшился согнать наваждение, навеянное таинством Рождества и подступающей дремотой. Разомкнув губы, он беззвучно выдохнул в ответ на надменную ухмылку: — Смешно тебе? Чарльз Флеминг молчаливо покачал головой и слился с темнотой. Должно быть, происходящее даже его ни капельки не забавляло. Резко вскочив, Тайлер сделал единственное, что могло привести его в чувства – влепил пощёчину самому себе. Подорвавшись к ящику, втиснул в него оставшиеся заметки и звякнул ключами. Вот что ты должен был сделать со своим сокровищем, Чарльз! Не хранить его на видном месте, как шкатулку с побрякушками Лилиан, а запереть на замок! Рано расклеиваться. Он во всём разберётся. Всё выяснит. Правда, сразу после того, как объяснит распахнувшему дверь Астору, почему до сих пор не спустился к гостям, и ответит на обострённо-гневное: — Сколько себя ждать прикажешь? «Вечность», — мысленно бросил Уолш, но вслух произнёс: — Иди, я сейчас. Около пяти минут он потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Волосы-то ладно, можно назад зачесать, а вот веки припухшими так и останутся. Не совсем то амплуа, в котором принято праздновать Рождество. Может, сказать, что дерьмово себя чувствует? Недалеко от правды. Зачерпнув холодной воды, Тайлер смочил лицо. Слегка взбодрившись, проследовал к лестнице и заглянул в украшенную гирляндами и остролистом гостиную, переходящую в библиотеку. Улыбнулся: Мэриан стояла под массивной люстрой и объясняла Элис, почему эту громадину непременно стоит заменить. Расположившийся на диване Лоуренс полировал очки, наблюдая за норовящей вытащить из-под ёлки подарок Иви. На его седой голове бренчали бубенцы, приклеенные к оленьим рогам. Иви нацепила их на всех, включая разливающего шампанское Астора и расставляющую по столу ароматные блюда Делию. — Мы ждём кого-то ещё? — подсчитав количество подготовленных мест, уточнил Уолш. Но как только договорил, в ответе пропала необходимость. Завидев выходящих из библиотеки Кларенса и его спутника, Тайлер сдавленно вздохнул. Улыбка не исчезла с уголков губ, но стала более натянутой. Вот уж точно, два сапога пара, а в данном случае – два не испытывающих восторга от любовного союза сапога. Если Кларенс и мог обсудить своё недовольство с кем-то из присутствующих, то именно с Картером. — Как насчёт того, чтобы предупреждать? — не меняясь в лице, негромко упрекнул Тайлер, когда Флеминг пригласил всех за стол. На что получил предельно справедливый ответ: — Как насчёт того, чтобы спускаться вовремя? Несмотря на повисшее в воздухе напряжение, они сели рядом и сделали вид, что ничего не произошло. Размолвка не должна была испортить праздничный ужин. Видимо, Картер считал так же, поскольку ограничился приветственным кивком и расположился максимально далеко, а Кларенс и вовсе не имел привычки осуждать кого-либо прилюдно. Всегда за закрытой дверью, либо подтекстом в личном письме. Единственный раз, когда он бойко высказался в открытую, был в тот далёкий день, когда ему стало известно о желании Джозефа привить внуку любовь к охоте. Астор прервал размышления, подняв флюте: — Наконец-то все собрались. Под трель бубенцов и первый тост бокалы звучно соприкоснулись. Потекли мелодичные разговоры, белые хлопья закружились за окном. Тайлер наблюдал за тем, как они опускались на землю и мгновенно таяли – погода преподносила красивый, но мимолётный подарок. Двумя годами ранее было иначе: морозно и очень снежно. Рыночный городок Олстон планомерно превращался в один сплошной сугроб. Вместо индейки жевали камберлендскую колбасу, за неимением игристого делили флягу с горным фермером. Эшли пыталась устоять на сноуборде и сфотографировать переминающихся по снегу овец. А к вечеру удалённая трасса горнолыжного спуска окрасилась в алый, и Эш с облегчением выдохнула: «Наконец-то». Наконец-то можно съесть ирисовый пудинг в чайной «Блюберри» и покинуть холодный курорт «Яд-Мосс». Льду она предпочитала солнце. И в прошлом году, в Нортамберленде, снега тоже выпало много, но в воспоминаниях весь он был окрашен в красный цвет. В криминальных сводках писали, что среди членов футбольной ассоциации произошла пьяная перестрелка. А наутро Грэм отчитал группу за то, что отработали грязно, и ни один из шестёрки причастных не имел права расслабляться даже в Рождество. Нет. Особенно в Рождество. — Мистер Уолш? Наверное, к нему обращались не в первый раз, потому что Астор опустил руку под стол и ущипнул за ногу. Тайлер очнулся, отвернулся от окна и поймал на себе обеспокоенно-строгий взгляд из-за толстых линз. — Простите, нездоровится, — разорвав повисшую за столом тишину, объяснил он Лоуренсу. — Повторите, пожалуйста, о чём вы хотели спросить? Как выяснилось, Лоуренс не задавал вопросов. Это Элис интересовалась, как прошла поездка в Сальту, и Ивейн, сидящая рядом, протягивала ему обтёртую салфеткой вилочковую кость. А остальные замолчали из-за того, что он не потрудился ни ответить, ни отдать дань традиции – вообще не отреагировал. — Быстро и жарко, — наконец отозвался Уолш. Затем ухватился за свободный край птичьей кости и обратился к Иви: — Загадала? Иви кивнула, и оба потянули края на себя. Когда послышался хруст и длинная часть осталась в детских пальцах, Ивейн подскочила со стула и долго показывала всем свой трофей. Тайлер картинно развёл руками: ну вот, не исполнится загаданное, не заслужил милость госпожи Фортуны. На самом же деле он ничего и не сочинял. — Да что с тобой? — услышал он шёпот на ухо. Флеминг придвинулся ближе, пользуясь моментом, пока внимание окружающих было сосредоточено на сестре. — Соберись. Тайлер постарался включиться в разговор, но вскоре потерял интерес к обсуждению коллекции Мэриан. Куда любопытнее, почему Элис каждый раз говорила об аргентинском поселении как о Сальте. Понял ли Лоуренс, что он вовсе не друг семьи и не частный детектив. Что украли из особняка? Почему Чарльз не стал искать фамильное кольцо Лилиан?Какие скелеты запрятаны в шкафах этой чудесной семьи?
Снег закончился. Полусгоревшие поленья мерно потрескивали в разожжённом камине. Джером К. Джером ошибался: духи являются не только в сочельник, не только в предпраздничную ночь показываются в сплетениях скользящих по стенам теней. Чего ты хотел, Чарльз? Чего добиваешься ныне? «Фамильное привидение мало интересуется членами своей семьи, зато оно очень любит посещать гостя». Тайлер покачал головой, вытряхивая из подсознания фрагменты некогда любимой книги. И навязчивый образ Чарльза Флеминга заодно. Камин что ли исследовать, когда все разойдутся? Смешно искать призрачные послания в дымоходе, но более адекватные варианты какой день не приходят на ум. И мысли путаются. И руки опускаются. О чём ты думал, когда вместо чётких инструкций оставлял фотографию, Чарльз? Беззвучные переговоры с плодом воображения могли продолжаться вечно, если б не вибрация телефона. Сначала Уолш не понял, что звонили именно ему. Лишь после очередного толчка Флеминга обратил внимание на дисплей и подскочил так же резко, как выигравшая у судьбы рождественское желание Ивейн. Выбегая из гостиной, он без малейшего угрызения совести проигнорировал все возмущения. Нет, он не имел права расслабляться по праздникам. Нет, звонивший не мог подождать. — Счастливого Рождества, — голос Грэма звучал заледенело, не просто холодно. — Не помешал? — Мешать нечему. — Сядь. Тайлер прикрыл дверь и опустился на край низкого стола в одной из служебных комнат.Спасибо за бдительность, Джуди.
Он долго не мог подобрать подходящих слов в ответ на всё то, что услышал потом.