«Жизнь измеряется не количеством сделанных вдохов и выдохов, а количеством тех моментов, когда от счастья захватывает дух». (Алекс Хитченс)
Аннуминас Алл’роаллен и Алла’атель Орр’сарлеен.
Владыки обоих эльфийских Империй стояли на мраморной дорожке у самого подножия лестницы и смотрели на стоящих перед ними детей абсолютно пустыми глазами. Эль, первой сообразив, что их с Ланом отцы явственно оказались не в себе, осторожно толкнула парня а в бок: — Давай что-то делать. Эльф, будто только и ждал какого-нибудь знака: сразу шагнул вперед и протянул обоим Владыкам руки. Темному — левую, а светлому — правую. Алла’атель уцепился за нее, словно утопающий за соломинку, и порывисто прижал сына к своей груди. — О, Пресветлая Аэлэниель, благодарю тебя! Сын, — он на миг оторвал Лана от себя, взглянул ему в лицо и снова крепко обнял. Аннуминас же не отреагировал на протянутую ему руку вообще никак. Он просто стоял, низко опустив голову, в то время как на его лице сменялась целая гамма чувств одна за другой: неверие, радость, счастье, грусть, скорбь, и, наконец, стыд. Эль подошла к нему вплотную и осторожно прикоснулась к его плечу: — Папа… Мужчина резко вскинул голову, внимательно посмотрел девушке в глаза, шагнул вперед и прижал к себе крепко, но осторожно, словно та была выточена из горного хрусталя. — О, Леэстрая! — выдохнул он Эль в макушку. — Простите меня боги, я едва не убил свою собственную дочь. Эль аккуратно высвободилась из его рук и, в свою очередь, посмотрела Аннуминасу в лицо. — Не убил же, — вздохнула она. — Не переживай, я уже целый месяц знаю, что ты мой отец. Сначала злилась на тебя ужасно за то, что ты хотел сделать с Ланом, а потом узнала, что я твоя дочь, и успела привыкнуть к этой мысли. Так что сейчас все хорошо. И потом, ты бы все равно ничего не смог мне сделать. На нас укрывают такие щиты, которые вам не пробить ни за что на свете, даже если вы будете очень стараться. — Я так виноват перед тобой, — потерянным голосом произнес темный Владыка, не услышав ни слова из того, что говорила ему Эль. — О, боги, да я же дважды чуть не лишил тебя жизни… и первый раз там, в человеческой деревне, когда ты едва не попала под копыта моему Асетха’аршу. — Да уж, — снова вздохнула Эль. — Ты меня знатно извалял в грязи перед трактиром в тот раз. Испортил мое платье… Аннуминас закрыл лицо руками и застонал. — Лан, — окликнула парня Эль, — помоги. Я не справляюсь. Алла’атель услышав ее слова, наконец, выпустил из объятий своего сына, потрепав его по плечу, и подошел к темным эльфам, вместе с сыном. — Нуми, — сказал он вместо Лана, — давай заканчивай с представлением. Владыка темной Империи, ожидаемо, не отреагировал, на что светлый Владыка тяжело вздохнул, размахнулся и… от души отвесил Аннуминасу тяжелую затрещину. — А ты возмущался, когда так сделал я, — не преминул заметить Дар, пихнув в бок ошеломленного действиями отца Лана. Темный, пошатнувшись от удара, моргнул, приходя в себя и уставился на светлого уже более осознанным взглядом. — Очнулся? Или еще добавить? — ласково поинтересовался Алла’атель, и Аннуминас отрицательно качнул головой, растирая ладонью щеку. — Развел тут целую трагедию… — в голосе светлого эльфа заметно прибавилось язвительности. — Заметь, я меньше убивался, когда узнал, что мой сын мертв. А ты, вообще, должен быть счастлив. Вон у тебя какая дочь выросла… — Эльсинариэль — точная копия моей Ровенны, — кивнул мужчина и осторожно улыбнулся, внимательно разглядывая Эль. — Может, уже зайдем внутрь? — поинтересовался Лан, покосившись на окончательно обалдевших от происходящего на их глазах эльфийских стражей. — А то мы устроили тут целое представление для стражи. Все-таки не каждый день они могут увидеть, как Владыки Империй на дорожке штаны просиживают, да и, вообще… — Кого мне напоминает твой сын, а, Алл? — поинтересовался Аннуминас. — Меня, кого же еще? — усмехнулся Алла’атель. — Твоя дочь тоже, кстати, весьма остра на язык, вон как тебя довела, даже за меч схватился. Дроу побледнел: — Не напоминай. — Не буду, — покладисто согласился эльф. Алла’атель обернулся к стоящему в стороне Дару, наблюдающему за счастливым воссоединением семей, и низко наклонил голову, приветствуя парня и, тем самым признавая равным себе: — Я имею честь принять тебя в своем Доме, наследный принц человеческой Империи Даррел Эдрик дер Терранс. Прошу следовать за мной. Я думаю, нам многое придется обсудить. Первым ступив на лестницу, светлый Владыка внезапно остановился, вспомнив о чем-то, на мгновение замялся и спросил, указав на пышную клумбу: — А можно ли как-то извлечь оттуда эту сказку? Розы жалко… Все, включая стоящих поодаль стражей, оглянулись туда, куда указывал Алла’атель. Из-за высокого пышного куста роз действительно торчала филейная часть единорога. — О, прошу его простить, — Дар подскочил на месте и ринулся к кустам: — Огонек, выходи оттуда немедленно. Нельзя себя так вести, когда ты находишься в гостях. Владыки, не сговариваясь, звонко рассмеялись, наблюдая за борьбой между принцем и единорогом за розовый куст. Человек победил. Огонек выбрался на дорожку, меланхолично дожевывая сорванную розу и недовольно косясь на запыхавшегося хозяина. — Эльсинариэль, — подавив готовый сорваться с губ смех, попросил девушку Алла’атель, — я был бы признателен, если бы ты наложила на него тот же морок обычного эльфийца. Скоро здесь соберется как минимум половина жителей столицы. Не стоит, чтобы они видели единорога. — Да, разумеется, — Эль кивнула, даже не собираясь спорить, подошла к Огоньку и ласково погладила того по щеке. Прошептала что-то, в ответ на что единорог отрицательно покачал головой. Следующим в очереди на уговоры строптивого жеребца был сааш’ад. Он подошел к нему и тоненько заржал, глядя на единорога. — Они… общаются? — глаза Аннуминаса невольно округлились от изумления. — Похоже, что так, — не менее растерянно произнес Алла’атель. — Мы так решили, — осторожно вклинился в разговор Дар, — что, раз единорог — это тот же сааш’ад, только светлый, то именно по этой причине они и нашли общий язык друг с другом. Владыки осторожно покосились на человека, но ничего не ответили. Каждый из них подумал в этот момент, что, кажется, им все-таки придется смириться с тем фактом, что люди — это не только грязь под ногами Высокородных. — Я, будучи самым сильным иллюзорным магом во всем Диориссе, не вижу истину сквозь ее морок, — неожиданно пожаловался Алла’атель, разглядывая получившегося из Огонька эльфийца. — Ты же сам запечатал ей силу тем кольцом, — сказал Лан отцу, указав на девушку. — Ее магия впервые пробудилась в тот день, когда мы с ней встретились. — Я прямо чувствую, как вопросов, которые надо обсудить, становится все больше и больше, — мрачно произнес Аннуминас, разглядывая будущего зятя. — Вдвоем уговорили, — Эль торопливо подошла к Лану, привычно взяла его за руку и улыбнулась: — Кстати, пожалуйста, называйте меня просто Эль. Алла’атель, войдя во дворец, сразу же отдал распоряжение разослать гонцов во все концы Империи с радостной вестью: наследник светло-эльфийской Империи жив, после чего пригласил сына и гостей в просторную светлую гостиную, с огромными окнами от пола до потолка, за которыми зеленел и пестрил цветами роскошный сад. Дроу уселся на один из диванчиков, которые стояли тут в большом количестве, а эльф на второй, стоящий рядом. Лан разместился напротив взрослых эльфов и, почти сразу, у него под боком оказалась Эль. Дар присел с другой стороны от этой парочки, а оба Владыки переглянулись, промолчав и сделав какие-то свои выводы. — Думаю, не стоит говорить о том, как мы хотим услышать ваш рассказ, дети, обо всех минувших событиях, — мягко произнес Алла’атель. Делать было нечего и наследники трех Империй как-то обреченно выдохнули, перед тем, как начать свой рассказ, переглянулись и… На протяжении всего повествования: яркого, в красках, ибо никто из троицы друзей даже не подумал смягчить историю, оба Владыки поочередно краснели, бледнели и, изредка, переругивались между собой едва слышным шепотом. А послушать им, на самом деле, было о чем. И том, как Эль чудом избежала смерти в деревне от нападения орков, как, спустя несколько дней, спасла жизнь Лану, а он, в ответ, сумел увидеть в человеке темного эльфа и разбудил ее магию. Про нападение разбойников и долгую дорогу в Сидон. О том, как спасли жизнь Даррела, попутно поведав его историю. Не умолчали и про нападение орков на дворец. Про то, как Эль спасла Даррелу жизнь во второй раз, на самом деле случайно поделившись с ним своей кровью. Рассказали, как у Дара проснулась магия, и как они, все вместе, учились ей пользоваться, а, заодно, и продемонстрировали ее Владыкам. А еще о долгих сборах, про покупку сааш’ада на человеческой ярмарке и случайно обнаруженную в дворцовой библиотеке книгу пророчеств. С настоящей гордостью поделились со взрослыми о том, как самостоятельно придумали защиту от чтения мыслей и щиты на тело, как пережили нападение разбойников, а потом два дня помогали жителям разоренной деревни и лечили их. О том, как сумели обмануть стражу и попасть на земли светло-эльфийской Империи. Заодно не могли не похвастаться тем, что кристалл Алла’ателя не сумел обнаружить морок, наложенный Эль. Владыкам было рассказано о страшной, но невообразимо прекрасной встрече с единорогом в лесу. О человеческих охотниках на землях Первородных и о том, как Дар стал кровным братом Лана. Как добрались до столицы, услышали новости и решились пойти во дворец. И только тут, к своему стыду, все трое вспомнили о Корине, терпеливо ждущим их в эльфийской гостинице. Когда рассказ был полностью завершен, просторное помещение окутала звенящая от напряжения тишина. Алла’атель растерянно потер кончиками пальцев свой высокий белоснежно-мраморный лоб, взъерошил белые волосы, заплетенные в сложную косу, и со вздохом подвел итог услышанного: — Как бы ни было нам сложно представить подобное, более того — поверить в это, не могу не признать: судя по всему, Даррел, действительно, является тем самым наследником трех рас из пророчества. Нашей надеждой… Аннуминас кивнул, молчаливо соглашаясь с каждым сказанным словом. — Нападение орков на деревню было явно спланировано, — мрачно произнес Алла’атель, немного помолчав. — Учитывая, что орки обитают на закрытой от всех остальных рас территории, попасть в деревню они могли только через портал. А значит, в происходящие события вмешалась какая-то третья сила, о которой мы пока ничего не знаем. И, абсолютно ясно, что их целью была именно Эль. Лан привычно уже обнял девушку за плечи, притянув к себе еще ближе. Владыки снова переглянулись, а Дар улыбнулся. Ему было проще, он уже привык… — Далее, — продолжил Аннуминас, внимательно посмотрев на Даррела. — Нападение орков на твой дворец могло показаться случайным, не зная правды, но, на самом деле… сговор регента с орками говорит о том, что все было спланировано заранее. Тебя определенно желали убить. Я могу только предположить, было ли это желание единоличным, ввиду желания регента занять Имперский трон или же он исполнял приказ полученный им от орков, заключив с ними договор… могу сказать одно: если бы не Эль, ты был бы мертв, и пророчество никогда бы не осуществилось. — А я и не знал, что темные владеют искусством врачевания, — Алла’атель задумчиво разглядывал смущенную девушку. — Мы не владеем, — вместо дочери ответил ее отец и крепко задумался: — Я принял это, как факт, услышав рассказ, но, на самом деле, даже не представляю, как такое могло оказаться возможным. Дроу не лекари. Это исключено. — Мы тоже думали об этом, и пришли к выводу, что этот выплеск силы Эль мог оказаться стихийной магией, — ответил Лан. — Магией, которой она овладела в момент выбора между жизнью и смертью. Она потом много раз пыталась повторить, но больше не срабатывало и мы решили, что это был одноразовый всплеск. Но потом, в той деревне, она помогала мне лечить ту женщину и она точно видела ее болезнь. И я не знаю как, — закончил он растерянно, поглаживая Эль по плечу. — Вы загнали нас в безвыходное положение, — после долгого молчания произнес Аннуминас. — Несмотря на то, что вы — дети, вы знаете и уже умеете то, о чем даже подозревать еще не должны. Более того, вы придумываете что-то свое. И это придуманное — работает. Я скажу, и Алл согласится со мной, что вы, в вашем возрасте, должны уделять время лишь чтению книг, наслаждаться творчеством придворных поэтов и музыкантов. Должны писать стихи и посещать балы. Впрочем, даже балы вам еще рановато будет, — темный Владыка подавил нервный смешок. — А вы, вместо этого, путешествуете между Империями, спасаете жизни друг другу, попутно ввязываетесь во всякие авантюры да еще и деретесь с разбойниками и орками. Я думаю, что выражу наше общее, с Аллом, мнение, сообщив, что сразу после ужина, мы с Эль отбудем в Аршеранн. Алла’атель согласно кивнул, а Эль резко поднялась на ноги, сбросив руку Лана со своего плеча и уставилась на своего отца: — Нет! — Что значит, «нет?» — не понял темный. — То и значит,- Эль громко фыркнула, выражая свое презрение: - Несмотря на наш рассказ, вы упорно продолжаете измерять нас по каким-то своим меркам. Считаете, что в сто лет нам надо начинать писать стихи. В двести - посещать балы. В триста - что-то еще... но вы игнорируете очень простую истину: именно вы, — она ткнула пальцем в обоих Владык, — устроили все это. Я, благодаря вам, выросла не изнеженной тряпкой, которая падает в обморок от вида паучка на стене, а твердой и зрелой. Я, вообще, этой осенью должна была выйти замуж. У меня и жених был в деревне. Но мой отец, мой приемный отец, — поправилась Эль, увидев мелькнувшую в глазах Аннуминаса боль, — решил дождаться, когда мне исполнится восемнадцать. Может, по вашим меркам, я и ребенок, но по человеческим - взрослый человек. И я требую относиться ко мне соответственно! — припечатала она. Аннуминас бледнел с каждым произнесенным его дочерью словом. Алла’атель же, напротив, становился все спокойнее и спокойнее, под конец начав напоминать глыбу мрамора: холодного и белоснежного. —Сын, это и твое мнение? — спросил он холодно. — Да отец, — Лан встал рядом с Эль, снова приобняв ее, словно бессознательно пытался защитить от неясной пока угрозы. — Мы не выбирали свою судьбу. Это вы решили все за нас. За этот месяц я повзрослел больше, чем за предыдущие сто тридцать два года. И... - парень замялся на мгновение, переглянулся с Даром и вздохнул: - Мы вообще не собирались сюда заезжать, потому что хотели только провести в Авентарионе одну ночь и уже утром тронуться дальше. — И почему, позвольте узнать, вы все же изволили почтить нас своим присутствием? — Аннуминас был спокоен, словно вулкан, находящийся на грани извержения. — Да потому, что мы не захотели, чтобы в этой никому ненужной войне погибло по половине населения каждой Империи. Вы хотели начать ее из-за нашей смерти? Ну так вот они мы - живые и здоровые. Теперь вы это знаете, а, значит, войну начинать не из-за чего. А дальше... просто позвольте нам двигаться дальше своим путем, — сказал Лан твердо. — Куда, позволь узнать? — в голосе Алла’ателя проскользнул металл. — В «Золотой единорог», — Дар присоединился к Лану и Эль, крепко сжав пальчики девушки, отчетливо видя, как она нервничает. — Учиться в магической школе. Они ожидали какой угодно реакции на свои откровения, но только не того, что оба Владыки надменно рассмеются. — Вы что, всерьез думаете, что нас волнует ваше мнение? — мрачно спросила Эль и смех тут же смолк. — Ты забываешься, девочка, — мгновенно отреагировал Алла’атель. — Нет, забываетесь именно вы, — сердито отозвалась Эль на слова отца Лана, — Именно мы втроем растим свою магию. Растим ее такой, что даже вам, перевалившим на вторую тысячу лет жизни, не удалось с ней не справится. О чем, вообще, сейчас идет речь? Вы что, всерьез думаете, что сможете нас удержать, учитывая какие мороки я накладываю? Поверьте, это даже не смешно. Аннуминас хлопнул ладонью по своему колену, откинулся на спинку диванчика и звонко рассмеялся. Вот только сейчас этот смех действительно звучал весело, а ничуть не издевательски. - Ты понял, да? - темный эльф бесцеремонно пихнул светлого в плечо: - Они уже все сами решили. Что им наше мнение... Эльф задумчиво кивнул. Он внимательно оглядел каждого из троицы и спросил: — Вы же не думаете, что таким малышам позволят учиться в магической школе? Минимальный возраст, с которого туда принимают - пятьсот лет. — Но вы же не думали, что мы придем туда такими, какие мы есть? — задиристо произнесла Эль. — Мы бы выбрали себе мороки эльфа и дроу, как раз пятисотлетнего возраста. — А он? — указал Аннуминас на Даррела. — А Дар стал бы смеской между светлым и темным. Такие браки случаются, пусть и не часто, но о таких детях знают все расы. И он смог бы учиться сразу двум магиям. И светлой и темной, - ответил Лан. — Все продумали, бестии, — хмыкнул Алла’атель, и опять зарылся пальцами в уже порядком потрепанную прическу, напомнив Эль о точно такой же привычке Лана. — Хорошо, убедили. Если вы чего-то не знаете для поступления, мы вас научим. Но добираться туда придется самим. Это одно из правил приема в школу магии. — Мы знаем, лэды — отозвался Дар уважительно. — Поэтому мы выехали заранее, чтобы к весне добраться туда и подготовиться к вступительным экзаменам. Владыка светлых хмыкнул и покосился на помрачневшего темного: — Думаю, нам следует предъявить обоих наследников, воскресших из мертвых? — обратился он к Аннуминасу и тот коротко кивнул. Площадь перед дворцом, и все прилегающее к нему пространство было заполнено эльфами. Эль, стоящая на ажурном балкончике, выходящем на ту самую площадь, вытаращила глаза, обомлев от такого. Ей и к Лану-то пришлось привыкать, потому что не сразу смогла осознать, что эльфы - никакая не сказка, а реально существующая раса. Но такого количества Первородных девушка не могла представить даже в своих мыслях. А они стояли перед ней вживую. Обычно сдержанные, высокомерные и холодные, эльфы ликовали. Со всех сторон доносились приветственные крики. Алла’атель вышел вперед, поднял вверх руку и мгновенно наступила полнейшая тишина. — Пресветлая Аэлэниель не оставила нас своей милостью! — торжественно начал он своим мелодичным напевным голосом. — Она вернула нам наших детей, — эльф вытолкнул вперед себя Лана, выдернув того из-за своей спины: — Мой сын, наследник правящего Дома Орр’сарлеен, Ландиэль Орр’сарлеен, жив! Волна криков едва не снесла стражу у подножия лестницы с ног. Рядом с Алла’ателем встал Аннуминас. — Жители светлой Империи, — сказал он не менее патетично. — Создательница эльфов пресветлая Аэлэниель и богиня темных эльфов Темнейшая Леэстрая не обошли своей милостью и темные земли, — он точно также, как и светлый, вытянул из-за свой спины Эль, поставив девушку впереди себя: — Моя дочь, похищенная сразу после рождения, вернулась в семью живой и невредимой. Наследница темной Империи Эльсинариэль Алл’роаллен! Раздались не менее громкие крики, заставив Дара удивиться происходящему. Он не присутствовал на балконе, оставшись в комнате, но слышать все происходящее слышал, поражаясь с каждым произнесенным Владыками словом все больше и больше. Все-таки эльфы - что темные, что светлые, являлись для него величиной неизученной и непонятной. Готовые начать войну между Империями, они приветствовали дочь того, кого еще несколько часов назад обвиняли в гибели наследника их Империи, словно родную. Это было странно... — Яблоко раздора между нашими Империями, рассыпалось в пыль! Нет больше причин для кровопролитной войны! С сегодняшнего дня, между нашими Империями, наступает еще более тесный мир, чем существовал ранее! — Алла’атель был абсолютно неотразим в роли дипломата. Эльфы, на самом деле, радовались, словно дети. И тому обстоятельству, что оба наследника престолов оказались живы, и тому, что не нужно будет начинать войну, отрываясь от своих дел. Хотя эльфы во все времена считались отменными воинами, но воевать они явно не любили. — Так же, перед лицом Владыки темной Империи Аннуминаса Алл’роаллен, я признаю договор о соединении наших семей, и с радостью принимаю в свой Дом его дочь, сиятельную лэду Эльсинариэль, в качестве невесты моего сына, — с улыбкой в тридцать три зуба сообщил Алла’атель. — Со своей стороны я так же подтверждаю действительным договор о соединении наших семей, и с радостью принимаю в свой Дом сына Владыки светлой Империи сиятельного лэда Ландиэля Орр’сарлеен, в качестве жениха моей дочери, — Аннуминас отвесил собравшимся легкий кивок головы. Звуковая волна, прокатившаяся по дворцовой площади после произнесения этих слов, сбила лепестки у последних, не доеденных Огоньком роз в цветнике Владыки эльфов. Алла’атель тихо вздохнул, глядя на это безобразие и пригласил всех, присутствующих на балконе, на торжественный ужин.