***
— Ого, — сказал Лютик несколько минут спустя. — Ты, оказывается, не шутил. Они правда взрываются. Ни капли ядовитой жижи на него не попало — Йеннифэр об этом позаботилась, загородив магическим щитом. Геральту повезло меньше. Разлагающиеся, удушливо смердящие кишки свисали с его волос и доспехов. Запах был невыносим. — Как же я рад, что у нас тут не смертельное проклятие, — наморщил нос Лютик. Геральт впился в него острым взглядом, и Лютик поспешно добавил: — Нет-нет, я и до этого рад был, осознанное согласие, всё такое. Йеннифэр вздохнула. — Геральт, ты пахнешь, как нужник в жаркий полдень. Раздевайся, пока меня не стошнило. Трисс, хватит ждать, пока Геральт разденется, иди уже домой. Трисс пробормотала что-то похожее на: «Вечно ты всё удовольствие портишь», взмахнула рукой, и когда подушки с чайным сервизом растворились в воздухе, открыла портал. Благодаря присутствию двух чародеек битва с гнильцами была незаслуженно лёгкой. Первую волну Трисс разорвала на кусочки виноградными лозами. Небрежным движением руки Йеннифэр испепелила остальных, оставив Геральту лишь парочку. Он даже запыхаться не успел. У бедных гниющих ублюдков не было шансов. Лютик, видевший магию Йеннифэр в действии лишь во время её провальной попытки приручить джинна, судя по выражению лица, проникся к ней уважением. Геральт готов был поспорить на собственные мечи, что меньше чем через месяц в каждой таверне будут орать о ней балладу. В глубине души он надеялся, что не похабную. Геральт знал, что Йеннифэр никогда не причинит Лютику вреда — она в нём души не чаяла, — но тем завсегдатаям, кто осмелится подпевать, может и не поздоровиться. Геральт снял верхнюю часть доспеха, провёл пятернёй по волосам, чтобы вычесать самые крупные ошмётки. Остальное он не ототрёт, пока не доберётся до воды. Он так и сказал Йеннифэр, и та закатила глаза. — Знаешь, если ты позволишь мне использовать магию… — Нет. — Но… — В последний раз, когда ты пыталась отмыть меня магией, я покрылся сыпью. Обойдусь мылом и водой. Не стоило и удивляться, что Лютик, поглядев на Геральта, предпочёл ехать верхом вместе с Йеннифэр. И нельзя было не удивиться, как бережно — даже нежно — придерживал он её за бёдра, и каким смотрел на неё взглядом, мягким и исполненным удивления. — Трисс сказала правду? Я тебе нравлюсь? — спросил её Лютик через пару минут. — У тебя острый ум, что встречается очень редко, и доброе сердце, что встречается ещё реже. С моей стороны было бы глупо это не оценить. — Мне ты тоже нравишься, — крикнул Геральт, пристроившийся в десяти шагах от них с подветренной стороны. — Да, да, я знаю. Ты несколько недель на мою задницу пялился, — сказал Лютик. — Что? Не было такого. Лютик повернулся и уставился на Геральта неверящим взглядом. — Было. Каждый раз, когда мы переодевались, я тебя на этом ловил. — Я не на задницу твою смотрел. Я пытался разглядеть твой… — Геральт оборвал сам себя, понимая, что правда ни к чему хорошему не приведёт. — Знаешь, ты бы не смог меня подловить, если бы сам на меня не пялился. — А я и не отрицаю. Потому что меня к тебе влечёт. И раз уж тебя тоже явно ко мне влечёт, но ты позорно сбежал, едва атмосфера между нами стала интимной… — Я правда думал, что ты просто хочешь спать, — вздохнул Геральт. — …я решил, что у тебя есть какая-то глупая причина избегать любовных отношений. — Это не причина глупая, а ведьмак, — весело сказала Йеннифэр. Геральт показал её неприличный краснолюдский жест. Расхохотавшись, Йеннифэр пришпорила лошадь и оторвалась от него ещё сильнее. До самого бивака они с Лютиком весело щебетали: Лютику доводилось выступать при дворах вельмож, время от времени нанимавших Йеннифэр, и у обоих накопилось немало сплетен. Когда они наконец добрались, Геральт направил Плотву поближе к ним — посмотреть, как корчится Йеннифэр в сухих позывах. — Пойду отмоюсь, — буркнул он. — Уж, пожалуйста, — пропела Йеннифэр. — И можешь не торопиться. Я уверена, мы найдём, чем заняться и без тебя.***
Чтобы избавиться от запаха, Геральт провёл в ледяной речке час и извёл два куска мыла. Под конец кончики пальцев утратили чувствительность, а кожа в тех местах, где он не растёр её докрасна, начала синеть от холода. Вернувшись к биваку, он заметил, что костёр разводить не стали. Йеннифэр и Лютика нигде не было ни видно, ни слышно. Ими в биваке даже не пахло, а единственным местом, скрытым от обострённых ведьмачьих чувств магически, был шатёр Йеннифэр. С каждым шагом живот всё сильнее скручивало от страха. Лютик нравился Йеннифэр, а теперь, когда выяснилось, что их интерес друг к другу был взаимным, препятствий проявить его открыто между ними больше не существовало. Это было хорошо. Пожалуй, это даже было прекрасно. Если двое его замечательных, возлюбленных друзей хотят подарить друг другу немного счастья, это замечательно. Геральт сможет за них порадоваться, не испытывая и тени ревности. Сможет. Ему просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Как бы он хотел, чтобы на шатёр Йеннифэр не были наложены чары, — тогда он смог бы услышать их голоса: войти и присоединиться к беседе или, если они трахались, исчезнуть на пару часов, пока они не закончат, и немного остыть. Но заклинание было на месте, и наложено оно было хорошо — у Йеннифэр по-другому не бывало. Узнать, чем они занимаются, можно было, лишь войдя внутрь и увидев собственными глазами. Он стиснул зубы, расправил плечи и откинул полог. В нос тут же ударил запах пота и похоти: знакомый пьянящий аромат Йеннифэр и более резкий, мускусный — он мог принадлежать только объятому страстью Лютику. Они лежали в постели. Йеннифэр, оседлав Лютика, медленно покачивала бёдрами. Она сидела лицом к входу и, увидев Геральта, широко улыбнулась. — Ты должен мне сотню оренов, — сказала она. — И, к слову, он не только на вид прекрасен, — для пущей выразительности она медленно крутанула бёдрами, и Лютик застонал. — Я расплачусь с тобой, как только получу награду за гнильцов, — отстранённо ответил Геральт. Ему словно на сердце тролль наступил. Но взгляд он отвести не мог. С места, где он стоял, обзор открывался идеальный: он мог видеть, как сильно крупный хер растягивал Йеннифэр; как Лютик тяжело дышал приоткрытым ртом, запрокинув от удовольствия голову и закрыв глаза; как он стискивал её бёдра; как с каждым толчком покачивалась у Йеннифэр грудь. А звуки, которые Лютик издавал… За всю свою долгую жизнь Геральт не видел ничего соблазнительнее. Он хотел извиниться за вторжение, открыл рот, чтобы сказать, что уже уходит, но из горла вырвался лишь сдавленный глухой звук. — Сто оренов? Вы о чём? — выдохнул Лютик. Ресницы у него затрепетали, и он перехватил взгляд Геральта. — Не думай об этом, — Йеннифэр успокаивающе погладила его по груди. — Вы что, делали ставки, кто из вас меня в постель затащит? — Лютик застыл. — Вот в чём истинная причина всего этого, да? — Мы делали ставки, кто затащит тебя в постель первым, — сказала Йеннифэр, качнула бёдрами, и Лютик, с шумом выдохнув, снова начал двигаться. — Дело не в деньгах. Настоящим призом был ты. Завоевать тебя, — добавил Геральт. Лютик уставился на него, словно молнией поражённый. — Я знал, я знал! Ты настоящий рыцарь. Ты сражался за моё сердце! — Ага, и другие части тела, — заметила Йеннифэр. — И проиграл, — Геральт вздохнул. Произнеся эти слова вслух, он как будто сбросил с себя оцепенение и смог наконец опустить глаза. — Оставлю вас наедине. — Курвина мать, какой же ты иногда невнимательный. И впрямь не можешь разглядеть то, что у тебя под самым носом, — проворчала Йеннифэр. — Ха! — торжествующе сказал Лютик и улыбнулся Геральту. — Она решила, что если ты увидишь нас в пылу страсти, то не сможешь удержаться и сделаешь наконец первый шаг. А я ей сказал, точнее, я с ней поспорил, что тебе приглашение нужно золотыми буквами на камне выбить. — Приглашение? — эхом повторил Геральт. — Хорошо, хорошо, ты оказался прав, я расплачусь с тобой, когда со мной расплатится Геральт, — Йеннифэр уставилась на Геральта пристальным, чуть недовольным взглядом. — Когда кто-нибудь, кого я не хочу видеть, застаёт меня с любовником, я посылаю его к дьяволу, а не веду светскую беседу. Сердце подскочило к горлу. Геральт шагнул к кровати. — Ты хочешь сказать… — Я хочу сказать, что ты нравишься мне, ты нравишься Лютику, и мы оба нравимся тебе, — сказала Йеннифэр. — И мы с Лютиком неплохо поладили… — Очень даже неплохо, — придушенно поддакнул Лютик. — …так что тащи сюда свою задницу. Ты хоть можешь представить, сколько времени я не даю ему кончить? Ты решил не только помыться, но и весь свой запас одежды перестирать? Когда я сказала тебе не торопиться, я не думала, что ты исчезнешь на всю ночь. — Кишок было много, их нужно было отчистить, — попытался оправдаться Геральт. — Давай потом как-нибудь о кишках поговорим, раздевайся, — оборвал его Лютик. Геральт шагнул к кровати, пытаясь нащупать завязки — не очень успешно, судя по тому, что Йеннифэр закатила глаза и слезла с Лютика, чтобы помочь. — Ты что, раздеваться разучился? Сначала сапоги снимаешь, а потом штаны, — сказала она и стянула с него рубаху через голову. Лютик ловко распустил шнуровку на гульфике. Едва одежда упала на пол, его потянули к кровати, и Геральт уселся на Лютика верхом. Йеннифэр устроилась рядом, положила голову Лютика себе на колени и, поигрывая его волосами, с усмешкой поглядывала на Геральта. На его бёдра неуверенно легли ладони. Лютик смотрел на Геральта широко раскрытыми глазами, с восторгом, благоговением и как будто самому себе не веря. Наконец он начал осторожно поглаживать его, скользя от коленей до груди и назад. — Ты мягче, чем я думал, — прошептал Лютик, пробежав пальцами по неровному, рваному шраму. — Как железо, обёрнутое в шёлк… — Ещё успеешь к своей балладе куплет добавить, — рассмеялась Йеннифэр. — Геральт, у тебя тоже руки есть. Нерешительно подержав ладони над Лютиком, Геральт осторожно потянулся к маленьким розовым соскам, он так долго хотел их погладить, они так долго его дразнили… Лютик взвизгнул. — Нет! Нет, нет, нет, давайте мы ненадолго притворимся, что у Геральта нет рук. Ты их в ледяной воде вымачивал, что ли? — И мыле, — кивнул Геральт. — Хорошо, думаю, сегодня только мне дозволено тебя трогать, — успокоила Лютика Йеннифэр. — А ты, Геральт, используй в следующий раз Игни, а то отморозишь те части тела, которые мы с Лютиком предпочли бы видеть в целости и сохранности. Выпутав руку из волос Лютика, она медленно заскользила ею по его груди, легонько ущипнула соски. Лютик дёрнулся, и от резкого движения его хер шлёпнул Геральта по бедру. Геральт опустил взгляд и сглотнул. — Мне понадобится то масло для массажа. — Знаешь, есть одно заклинание, которое поможет тебе подготовиться, — сказала Йеннифэр. — Даже не вздумай. — Но так будет быстрее… — И с каких это пор ты начала ценить в спальне скорость? — спросил Геральт. Йеннифэр испустила тяжёлый вздох. — Хочешь бегать голышом по биваку в поисках масла? Пожалуйста. Чем бы, как говорится, дитя ни тешилось.***
Он в жизни так быстро себя не готовил. Правда, пришлось признать, что Лютик, когда жаловался на его ледяные пальцы, не преувеличивал. Но оно того стоило. Чувствовать, как Лютик растягивает его своим хером, слышать, как у него сбивается дыхание, видеть, скольких усилий ему стоит замереть в неподвижности, дать Геральту привыкнуть. — Боги, Геральт, какой ты тесный, — выдохнул Лютик, сжимая руками его бёдра. Геральт поёрзал над ним, привыкая к размеру, и начал двигаться. Сначала медленно, а когда Лютик со стоном качнулся ему навстречу, быстро и сильно. Йеннифэр была права: хер у Лютика был прекрасен не только на вид. Особенно когда Геральт очень удачно наклонился вперёд, и головка проехалась точно по… Геральт громко охнул, и когда кто-то отозвался на это эхом — не Лютик, голос был мягче и выше, — открыл глаза. Когда он успел их закрыть? Он не мог вспомнить, но это явно было ошибкой: Йеннифэр наблюдала за ними, потемневшими, хищными глазами, неспешно, лениво лаская себя. Влажные пальцы двигались между её бёдер, один плавно скользил взад-вперёд, второй — поглаживал круговыми движениями. — Мне казалось, ты предложила присоединиться к вам, а не занять твоё место, — напомнил ей Геральт. Она улыбнулась. — Успею ещё. Дай насладиться видом. — Мне кажется, одно другому не мешает? — выдохнул Лютик. — Если мне не изменяет память, ты всегда была в восторге от моего языка… В голову Лютику всегда приходили отличные мысли (кроме тех, что касались замужних женщин, разумеется), решил Геральт, когда Йеннифэр расположилась над лицом Лютика. Тот потёрся об неё носом, прижался губами, и Йеннифэр издала звук, который Геральт никогда от неё не слышал. И ещё раз. И ещё. Когда они ненадолго прервутся, Геральт непременно попросит, чтобы Лютик дал ему пару подсказок. Или показал наглядно. Пожалуй, второе. Он всегда лучше впитывал знания на практических занятиях. Пока же он довольствовался тем, что притянул голову Йеннифэр к себе и поцеловал, глотая вскрики. На поцелуй она ответила страстно, почти грубо, а когда он прихватил пальцами и потёр её соски, пыл, с которым она прижималась к нему, лишь усилился. Когда они оторвались друг от друга, на раскрасневшемся лице Йеннифэр засияла широкая улыбка. Она была прекрасна. Как же она была прекрасна. — Удваиваю ставку: ты кончишь первым. — Хм. Принимаю. Первым кончит Лютик, — сказал Геральт. — М-м-м, — сказал Лютик. — Только невоспитанные люди говорят с набитым ртом, — рассмеялась Йеннифэр, и Геральт почувствовал, что улыбается в ответ. Дело было не в деньгах — что в тот раз, что в этот, но будь он проклят, если проиграет два раза подряд.***
В конце концов Лютик попытался убедить их, что выиграл он, хотя разобрать в его сдавленном мычании, что он ставит на Йеннифэр, было невозможно. Чтобы прекратить спор, решили начать новый: на то, кто лучше умеет ублажать ртом. Победителем в этом пари явно должен был выйти Лютик, но когда он предложил его условия, ни Йеннифэр, ни Геральт возражать не стали. Когда они наконец добрались до поместья заказчика, Геральт задолжал Йеннифэр и Лютику тысячу оренов и едва переставлял ноги от удовольствия, которое приносили ему проигрыши. — Эти деньги мне понадобятся прикупить кое-что в дорогу, — сказал он, забрав награду за гнильцов. — Если вы хотите получить свой выигрыш, придётся провести со мной ещё какое-то время. — Думаю, с нашей стороны будет непорядочным не дать тебе отыграться, — сказала Йеннифэр. — Вот именно! — сказал Лютик. — Твои дела непременно пойдут в гору, Геральт. Ты, главное, не бросай попыток. Пробуй снова и снова. Не знаю, как вы, но лично я к этому готов. Разумеется, они тоже были к этому готовы.***
Всю свою долгую жизнь Геральт ненавидел проигрывать. Но, когда Лютик и Йеннифэр присоединились к нему на Пути, решил, что, пожалуй, сможет научиться наслаждаться и проигрышами.