Фантики

Игорь сидит за письменным столом и сосредоточенно решает домашнее задание по геометрии. А Серёжа сидит на своей кровати и не менее сосредоточенно черкает в блокноте, пытаясь запечатлеть Игорево лицо в угасающем свете редкого для ноября солнца. Выходит, само собой, посредственно — художник из Серёжи по-прежнему от слова «худо». Однако он не сдаётся, только чуточку жалеет, что три года назад категорически отказался идти на кружок по рисованию. Постеснялся, что придётся показывать чужим свою мазню. Эх. Серёжа поднимает глаза от бумаги и встречает любопытствующий взгляд Игоря. — Ну как, получается? — Не очень, — Серёжа поспешно захлопывает блокнот. — И у меня не очень, — со вздохом делится Игорь. — Сраные треугольники. Серёжа запихивает блокнот под подушку и предлагает: — А давай, как в прошлый раз? Ты мне будешь объяснять, и сам поймёшь, как решать? — Давай! — оживляется Игорь. — Двигайся сюда. Он разворачивает тетрадку, чтобы Серёже было видно, и начинает рассказывать: — В общем, это на третий признак равенства треугольников. По трём сторонам. Надо доказать... Фокус срабатывает: спустя всего пять минут разъяснений Игорь со словами «Во я дебил!» хлопает себя ладонью по лбу и принимается строчить решение. Серёжа беззастенчиво смотрит ему через плечо — во-первых, интересно, как эта штука всё-таки доказывается, а во-вторых, ему нравится, когда Игорь настолько близко, что можно чувствовать его тепло. — Супер! — довольный Игорь закрывает тетрадку и поворачивается к Серёже. — Спасибо. — Пожалуйста, — тот суетливо отодвигается, будто застигнутый за чем-то неправильным. И, отвлекая внимание, быстро спрашивает: — Слушай, тебе же завтра на тренировку не надо? — Не надо, — Игорь проницательно смотрит в ответ. — Ты что-то вечером хотел сделать? — Н-ну, да, — Серёжа опускает глаза и принимается разглаживать покрывало. — И мне очень нужна твоя помощь. — В чём? Вот он, момент «Хэ». В Серёжиной голове проносится добрая сотня заранее подобранных формулировок, из которых он брякает самую дурацкую: — Мне нужно вскрыть кабинет ОБЖ. После всех уроков. — Та-ак, — раздумчиво тянет Игорь. — А зачем? При воспоминания о сегодняшнем занятии в Серёже вновь просыпается возмущение, и он вскидывает на Игоря решительный взгляд: — Затем, что Поликарпыч — старый, вонючий козёл. Стешку Разину своими придирками на ровном месте до слёз довёл, а потом вообще обозвал истеричкой и влепил двойку. Игорь по дяди-Костиному наклоняет голову к плечу. — А причём здесь ты? — При том, что я за неё вступился, — Серёжа машинально сжимает кулаки. — И сказал ему, что девочек обижать нельзя, даже если ты взрослый. — А он? — нейтральным тоном продолжает расспросы Игорь. Серёжа сердито дёргает плечом. — А он и мне пару влепил. Хотел ещё в дневник написать, что за хамство старшим, но почему-то передумал. — С папой не захотел связываться, — уверенно предполагает Игорь. — Наверное, — соглашается Серёжа. — Только я в любом случае хочу ему отомстить. — За двойку? — Да ну, стал бы я из-за такой мелочи... За Стешку и остальных девчонок. Он вообще любит по их умственным способностям прохаживаться, но сегодня реально как с цепи сорвался. — Понятно, — тянет Игорь. — И что ты хочешь сделать? Серёжа коротко и внятно излагает свой план и в конце спрашивает: — Ты мне поможешь? Я ведь кабинет не открою, а у тебя отмычка есть. — С чего ты взял? — Игорь приподнимает брови в притворном удивлении. Серёжа отвечает укоризненным взглядом: — Мы же вместе к Бустеру в гости ходили. — Глазастый, — чуть смущённо хвалит Игорь. — А мне казалось, ты там от компа не отлипал. — И на всякий случай уточняет: — Ты от своей «страшной мсти» точно не отступишься? — Точно, — твёрдо отвечает Серёжа. Несколько долгих секунд они смотрят в глаза друг другу, а затем Игорь неохотно говорит: — Ладно, помогу. Поликарпыч в последнее время действительно адекват потерял. Может, хоть так проникнется.

***

Белый перманентный маркер Серёжа покупает по дороге в школу, потратив на него почти все «обеденные» деньги. Что его, впрочем, не расстраивает — ради благородного дела можно и прихваченным из дома бутербродом перебиться. Семь занятий тянутся как никогда долго. Наконец, выйдя с последней литературы, Серёжа вместе со всеми спускается в вестибюль, забирает из раздевалки куртку и с непринуждённым видом уходит по первому этажу в сторону туалетов. Где встречается с целый урок проскучавшим Игорем, и они, никем не замеченные, вместе поднимаются на третий этаж по эвакуационной лестнице. — Надо хотя бы десять минут подождать, — говорит остановившийся на лестничной площадке Игорь. — А лучше пятнадцать, чтобы все учителя наверняка успели разойтись. — Хорошо, — вынужденно соглашается истомившийся Серёжа и, предусмотрительно подложив куртку, садится на ступеньку. В свою очередь, Игорь прислоняется плечом к стене и уточняет: — Фонарик взял? — Ага, — Серёжа вынимает из накладного кармана сумки алюминиевую трубку, за что получает удовлетворённый кивок. А Игорь продолжает: — Надпись такой же оставишь? — Думаю, да. Или считаешь, лучше исправить? — Да нет, про козла нормальный вариант. — Игорь бросает взгляд на часы. — Блин, как время тянется. — Угу, — вздыхает Серёжа. В этот момент где-то внизу хлопает дверь, заставляя его молниеносно вскочить на ноги. — Уходим, быстро — одними губами говорит вмиг подобравшийся Игорь и бесшумно выскальзывает в коридор. Серёжа, схватив вещи, за ним — о том, что они будут делать, если на кого-то там наткнутся, он придумать не успевает. На их удачу, третий этаж уже пуст. Серёжа с Игорем крадучись подходят к кабинету ОБЖ, ещё раз прислушиваются, и последний достаёт из кармана джинсов хитро скрученную проволоку. Пока он, опустившись на одно колено, ковыряет в замочной скважине, Серёжа подсвечивает ему фонариком и нервно крутит головой по сторонам. Но вот замок щёлкает — кажется, просто оглушительно, — и они просачиваются в тёмный пустой кабинет. Бросают куртки и сумки на ближайшую парту, после чего Серёжа молча вручает фонарь Игорю, а сам берётся за маркер. Стараясь, выводит на средней части доски крупными печатными буквами «Поликарпыч не будь козлом!». Отступает назад, довольно кивает и чуть пониже рисует шаржевый портрет героя надписи. Естественно, с бородой и рогами. — Похож, — уважительно отмечает Игорь. — Талант у тебя, Серёга. Зря в художку идти не хочешь. — Спасибо, — на щеках польщённого Серёжи вспыхивает румянец, к счастью, незаметный в полумраке. — Может, ещё что добавить? — Запятую поставь, — предлагает Игорь. — После Поликарпыча. Серёжа послушно дорисовывает запятую, закрывает маркер и уже хочет сказать «Пойдём отсюда», как вдруг из коридора доносится звук шагов. Игорь сразу же гасит фонарик, подхватывает вещи и прячется с ними под одной из дальних парт. Серёже приходится потратить несколько секунд, чтобы закрыть своё «художество» боковыми створками доски, однако он успевает юркнуть к Игорю до того, как шаги приблизятся к двери. И пока кто-то спокойно идёт по коридору, они сидят в темноте, тесно прижавшись друг к другу и почти не дыша. Но вот звук стихает, и выждав для приличия пару минут, Игорь шёпотом командует: — Валим. На четвереньках выбирается из-под стола, вытаскивает куртки и сердито подгоняет: — Ну, где ты там? Замешкавшийся Серёжа вылазит, чувствуя нелогичное разочарование. Накидывает куртку и крадучись подходит к прислушивающемуся возле двери Игорю. — Чисто, — выдыхает тот и приоткрывает створку. Они вновь оказываются в коридоре. Игорь буквально одним движением запирает кабинет отмычкой, и, стараясь двигаться как можно тише, они спускаются на первый этаж тем же путём, что и пришли. По стеночке подходят к двери в вестибюль, опасливо выглядывают — пусто ли? Пусто — удача всё ещё на их стороне. Тогда они на цыпочках перебегают к входу и выскакивают на улицу, где уже без оглядки мчатся к школьным воротам. И лишь отбежав на пару сотен метров от ограды, останавливаются, переглядываются и... — У нас получилось! — радостно восклицает Серёжа. — Получилось, — соглашается Игорь, но с чуть меньшим энтузиазмом. — Только бы Поликарпыч тебя не заподозрил. — Да пусть хоть обподозревается! — Серёжа легкомысленно машет рукой. — Всё равно доказательств у него нет. — И, поддавшись порыву, обнимает Игоря: — Спасибо! — Забей, — тот краснеет так, что видно даже в жёлтом свете уличных фонарей. — Главное, чтобы это боком не вышло. Кому-нибудь.

***

Естественно, при открытии доски ни Серёжа, ни Игорь не присутствуют. Тем не менее пышущего гневом Поликарпыча в коридорах школы видят, а к середине дня сарафанное радио доносит, как, собственно, всё происходило. Первый урок ОБЖ был у восьмого «А». Поликарпыч, по обыкновению, опоздал и, войдя через пять минут после звонка, принялся ворчать на закрытую доску. Подошёл, приоткрыл створки — и, побагровев, вылетел из кабинета, как наскипидаренный. Само собой, заинтригованные восьмиклассники тут же распахнули доску и дружно слегли на парты от хохота. Так их приведший завуча Поликарпыч и застал, отчего взбеленился ещё пуще. Закатил внеплановую контрольную и, не стесняясь в выражениях, на протяжении всего занятия грозил хулигану страшными карами. А закончив урок, запер кабинет на ключ и ушёл к техничкам за моющими средствами. Так это или нет, но до конца дня доска стоит закрытой — видимо, перманентный маркер оказался на редкость стойким. Тем не менее шила в мешке не утаишь: вся школа в подробностях знает о случившемся, и это ни на йоту не улучшает настроения Поликарпыча. В чём вызванный после обеда к директору Серёжа убеждается на собственном опыте. Стоит ему войти, как его робкое «Здравствуйте» заглушают раскаты Поликарпычева баса. — Ну всё, Разумовский, доигрался! Теперь из школы вылетишь, только в путь! С волчьим билетом! А то ишь, весь из себя паинька! Но меня не проведёшь, — он практически тычет Серёже в грудь коротким толстым пальцем, — я таких насквозь вижу! — Не понимаю, о чём вы, — пускай Серёжино сердце болтается где-то в пятках, голос звучит достаточно уверенно. «Главное, всё отрицать, — твердит он про себя, как мантру. — Им нечего мне предъявить». — Не понимает он! — Поликарпыч в прямом смысле брызжет слюной. — Ах ты пиздюк малолетний!.. — Евгений Поликарпович! — резко обрывает его директор и уже спокойным тоном обращается к Серёже: — Здравствуй, Разумовский. Скажи, пожалуйста, ты знаешь, что случилось в кабинете ОБЖ? — Нет, — на голубом глазу врёт Серёжа. — А что случилось? — Не важно, — директор складывает пальцы домиком. — А ты в последние дни не слышал, чтобы кто-то из учеников обсуждал Евгения Поликарповича? Серёжа с честью выдерживает устремлённый на него рентгеновский взгляд. — Не слышал. Я вообще мало к чужим разговорам прислушиваюсь. — Ясно, — директор задумчиво откидывается на спинку кресла. — Сколько у вас вчера было уроков? — Семь. — И ты задерживался в школе? Тонкое место. — Нет. — Понятно. А расскажи, что за конфликт произошёл у вас с Евгением Поликарповичем позавчера? У Серёжи вспухают желваки. — Он назвал Стешу Разину тупоумной овцой, когда она не смогла рассказать определение слово в слово по учебнику. И потом поставил ей двойку за то, что расплакалась. А я сказал, что девочек обижать нельзя. — Не сказал, а нахамил! — взвивается Поликарпыч. — Бессовестный! Так разговаривать с учителем... — Евгений Поликарпович! — вновь прикрикивает директор. — Держите себя в руках, пожалуйста. А ты, Разумовский, не забывай: со старшими, особенно с учителями, надо разговаривать уважительно. Серёжа благоразумно опускает глаза, чтобы по их выражению нельзя было прочитать его мнение об уважении к конкретно этому учителю, и выдавливает: — Я понял. — Надеюсь, — прохладно замечает директор. — Ладно, можешь пока идти. Серёжа не заставляет себя просить дважды и со скомканным «До свидания» выходит из кабинета. Чтобы, воровато оглянувшись, тут же прижаться ухом к закрытой двери. — Я всё-таки думаю, вы ошибаетесь, — доносится до него директорский баритон. — У Разумовского нет ни одного нарекания, к тому же его опекун... «Обошлось». Серёжа тихо отступает от двери. Рубашка неприятно липнет к взмокшей спине, но внутренне он ликует. Меньше всего ожидая, что на этом история отнюдь не закончится.

***

Так и не найдя виноватого, Поликарпыч решает оторваться на всех. Придирками, контрольными, несправедливыми двойками. И внезапно для себя получает отпор. Ученики и раньше его не любили, но сейчас начинается реальное противостояние. На Поликарпыча обрушивается водопад анонимных записок «козлиного» содержания, которые он находит едва ли не в карманах. Кто-то пишет ручкой «Не будь козлом!» на двери кабинета, кто-то — прямо на учительском столе. А кто-то царапает призыв на древней Поликарпычевой «ауди», отчего ненавистного учителя едва не хватает апоплексический удар. У Серёжи такое чувство, будто из неосторожно зажжённой им спички вспыхнул неуправляемый степной пожар и вот-вот спалит всю школу. Схожие мысли одолевают и Игоря, отчего они подолгу обсуждают ситуацию, но как её исправить — придумать не могут. Даже явка с повинной вряд ли что-то глобально изменит. — Надо посоветоваться с папой, — вздыхает Игорь, и Серёжа не может не соглашаться с ним. Однако им обоим ужасно стыдно признаваться в настолько неблаговидном поступке, из-за чего разговор всё откладывается и откладывается. Пока, наконец, дядя Костя не заводит его сам. — Ну-с, молодёжь, — начинает он за вечерним чаем. — Рассказывайте, что там у вас в школе за травля учителей началась. Как всегда, от неожиданности в первый момент на Серёжу нападает немота, поэтому отвечает за них обоих Игорь. — Не «учителей», а «учителя», — напряжённо поправляет он. — И вообще, откуда ты знаешь? — Ваш директор сегодня звонил, — не делает тайны дядя Костя. — Просил завтра зайти — хочет проконсультироваться в частном порядке. Так за что вы на обэжечника-то ополчились? — За то, что он козёл! — повторяет Игорь гневную Серёжину фразу. — Которому над людьми поиздеваться — любимое дело. Особенно над девчонками. Вот я ему и решил отомстить. — Ты? — одновременно восклицают дядя Костя и обретший дар речи Серёжа. Первый с изумлением, второй с возмущением, с которым и продолжает: — Не верьте ему, это моя идея! Я всё придумал, только не знал, чем оно обернётся! — Какая твоя, если моя! — не сдаётся Игорь. — Нет, не твоя, и нечего меня выгораживать! — Стоп! — обрывает перепалку дядя Костя. Затем отодвигает кружку с чаем в сторону и заинтересованно подаётся вперёд. — Ну-ка, давайте по порядку и честно. Серёжа с Игорем переглядываются и рассказывают всё без утайки. — Мы правда не думали, что так получится, — заканчивает Игорь. — Поликарпыч давно себя как мудак вёл, вот всех и прорвало. — Мстители, — укоризненно качает головой дядя Костя. — А если бы у вашего «Поликарпыча» сердце слабое было? И его после таких экзерсисов уже на кладбище бы увезли? Игорь и Серёжа синхронно прячут глаза. А дядя Костя продолжает: — Такие проблемы по-другому решаются. Управу на взрослых должны искать взрослые. — Да кто бы нам поверил! — вскидывается Серёжа. — И вообще, все они, эти учителя, одинаковые! — Я бы вам поверил, — жёстко припечатывает дядя Костя. — А мне поверил бы ваш директор. Или, как минимум, не смог меня игнорировать. Поэтому в следующий раз будьте добры прежде идти ко мне, а не «на дело». — Хорошо, — виноватым шёпотом отвечают вновь повесившие носы Серёжа с Игорем. — На три месяца вам никаких развлечений, гостей, прогулок и подарков. Только в школу, домой и на тренировку. Ясно? Наказание особенно сурово, поскольку в эти три месяца входят Новый год с каникулами, однако его справедливость Серёжа и Игорь не оспаривают, похоронными голосами отвечая: — Ясно. Несколько секунд дядя Костя изучает их «рабочим» взглядом, а потом обречённо вздыхает: — Ладно, пейте чай. Завтра будем разгребать, что вы нагородили. — Ты директору расскажешь? — грустно спрашивает Игорь. — Если расскажешь, то рассказывай только про меня, ладно? — Почему это про только тебя? — тут же встревает Серёжа. — Ты тут вообще ни при чём! — Хватит, — дядя Костя останавливает спор в зародыше. — Ни про кого я рассказывать не буду. Что так делать нельзя, вы и без того усвоили, а покаяние принесёт больше вреда, чем пользы. Поэтому обойдёмся без него. У Серёжи отлегает от души, и сразу же просыпается любопытство: как дядя Костя собирается всё исправлять? Однако спрашивать ни он, ни Игорь не рискуют и, быстро допив чай, сбегают в свою комнату. Где прямо с порога принимаются расставлять точки над «ё». — Ты зачем меня выгораживать взялся?! — для большей вескости Серёжа упирает кулаки в бока. — Кто виноват, тот и отвечает! — Тогда мы оба виноваты, — парирует Игорь. — И вообще, тебе на два года больше учиться осталось. — И что? — То. Лучше четыре года от учителей огребать, чем шесть. Их взгляды скрещиваются, как шпаги, и спустя звенящую паузу Серёжа неожиданно низким голосом говорит: — Не делай так больше. В ответ Игорь только вскидывает подбородок. — Я обещал тебя защищать. Серёжа стискивает зубы, чтобы не наговорить лишнего, и резко отворачивается. С одной стороны, он страшно зол на Игоря за его дурацкое самопожертвование. С другой, подтверждение старого обещания приятно греет душу. С третьей... На каменные Серёжины плечи ложатся тёплые ладони. — Извини, — тихо говорит Игорь. — Только я на самом деле не могу позволить, чтобы ты отдувался за всё один. — Так не один же! — на пятках разворачивается к нему Серёжа. — Вместе! — Через четыре года уже нет, — начинает Игорь и обрывает сам себя. — Ладно, проехали. Раз папа нас не выдаёт, то и смысла обсуждать это нет. Серёжа шумно выдыхает — ну, не ссориться же им? — и соглашается: — Проехали. После чего уводит разговор на относительно нейтральную тему: — Интересно, что дядя Костя придумает? — Завтра узнаем, — рассудительно отвечает Игорь. — Мимо нас это не пройдёт. И действительно не проходит. Часовая беседа подполковника Грома с директором школы и учителем ОБЖ приводит к четырём лекциям, которые дядя Костя вызывается прочесть для учеников с пятого по одиннадцатый классы. Где он доступно и с примерами из практики объясняет, что такое травля и какие последствия, в том числе уголовные, у неё могут быть. Ученики проникаются — дядя Костя в парадном кителе выглядит внушительно и рассказывать умеет хорошо, — так что на следующий день от обычного числа записок про козла остаётся едва ли пятая часть. Натыкаясь на них, Поликарпыч скрипит зубами, но удерживается от комментариев, чему во многом способствует обязательное присутствие кого-то из завучей на всех его уроках. Такой контроль продолжается аж до конца четверти, когда все наконец-то расходятся на долгие каникулы. После которых мстительный запал у обеих сторон окончательно сходит на нет. И всё равно «козлиная» история не проходит бесследно — как минимум для двоих её участников. Поликарпыч худо-бедно дорабатывает учебный год и уходит в другую школу. А Серёжа на всю жизнь запоминает: иногда достаточно малейшего толчка, чтобы обрушить лавину. Главное, выбрать правильный момент.