***
К пяти сорока почти все уже разошлись. Люди редко оставались в офисе дольше, чем должны были… Большинство, включая его идиотских друзей, выбегали отсюда как можно раньше. Киришима обычно присоединялся к ним, наслаждаясь компанией по дороге к дому. Поход от офиса до станции и от остановки до квартиры занимал примерно сорок минут… Каминари, наверное, скоро будет дома. Время на работе не пролетало незаметно, но и не тянулось долго тоже. Сейчас же, однако… Сейчас, когда Киришима понимал, что мог бы быть на пути домой, минуты казались вялыми. Каждый человек, встающий со своего места, потягивающийся и идущий на выход, заставлял его хмуриться ещё больше. Зачем он вообще вызвался побыть волонтёром? Эта ситуация не была его виной. Эйджиро не слышал никах жалоб по поводу собственной работы в течение пары недель. Почему он просто не оставил это на того, кто действительно заслуживал таких последствий? Конечно, Киришима знал почему. Но он не хотел признавать, что на это могла повлиять та капелька надежды, которая была спрятана глубоко в себе. Когда последний из коллег покинул помещение ближе к шести, Киришима даже не заметил щелчок закрывающейся двери. И только когда офис погрузился в полнейшую тишину, он почувствовал себя не в своей тарелке. Когда Киришима не печатал, то единственными звуками вокруг него были жужжание компьютера и слабый гул кондиционера. Он никогда не был тем типом людей, которые по-настоящему наслаждаются тишиной. Даже дома всегда был включен телевизор или тихо играла музыка. Ночью Эйджиро включал вентилятор на комоде. Если вокруг него не было звуков, то Киришима начинал слишком много думать о разных мелочах. Единственным чувством, которое могло сравниться с нелюбовью к тишине, была ненависть оставаться одному. Несмотря на то, что Киришима жил один, то, что Каминари находился всего пару этажей ниже, и то, что Мина очень часто приходила к нему, сбегая от своей соседки, не давало ему побыть в одиночестве и пару часов. Однако не прошло и часа, но чувство пустоты уже пустило свои корни в офисе, угрожая поглотить и его. Чуть после семи желудок заурчал. К семи тридцати голод стал отвлекать Киришиму и мешал сфокусироваться на экране перед собой. Он закончил таблицу, над которой работал, сохранил её и встал. Вытащив кошелёк из портфеля, Эйджиро достал помятые купюры и направился к входной двери. Напротив их здания была парочка мест, где он мог по-быстрому взять что-то перекусить и вернуться обратно. На полпути к выходу Киришима остановился и посмотрел на потрёпанную дверь кабинета Бакуго. Он не виделся с ним с совещания и был уверен, что мужчина не покидал своего кабинета, по меньшей мере, четыре часа. Киришима быстро взглянул на свои деньги и засунул их в карман, выходя из офиса. Когда он поднимался в лифте, пакет с едой казался достаточно тяжёлым. Киришима чувствовал, как от него поднимается пар и призрачно бьется о костяшки пальцев, колыхаясь при ходьбе. Вместо того, чтобы направится прямо к своему столу, Киришима завернул за угол, останавливаясь у приоткрытой двери кабинета босса. Там было темно. Гораздо темнее, даже в сравнении с яркими лампами остального офиса. Если бы Киришима не знал, что Бакуго был внутри, он бы подумал, что комната пуста. Эйджиро просунул голову между дверью и рамой. Потолочные светильники были выключены, но в углу комнаты за столом Бакуго высокая напольная лампа и ещё одна на столе рядом с компьютером давали достаточно света для работы. Жалюзи были полностью подняты вверх, открывая вид на тёмное небо и свет от окон других зданий. Вид на город днём был впечатляющим, но ночью выглядел спокойно красивым и привлекательным. Более привлекательным, чем напряженное недовольство, которым было наполнено всё существо Бакуго, когда он перелистывал папку, открытую на его столе. — Простите, — тихо позвал Киришима. Голова Бакуго с уже нахмуренным выражением лица поднялась. — Наконец что-то проебал? Эйджиро проигнорировал оскорбление и сильнее открыл дверь, толкнув её плечом. — Вы любите карри? Бакуго вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Почему это важно? — Так вы любите или нет? — повторил Киришима, пытаясь заставить голос не дрожать. Бакуго быстро взглянул на него и кивнул. — Прекрасно, — Киришима ногой полностью открыл дверь и зашёл в кабинет. Пакет ударялся о ногу, пока он подходил ближе. — Я купил вам немного. Бакуго с сомнением разглядывал пакет. — Мне не нужны твои подачки. — Я знаю, — Киришима поставил пакет на поверхность стола начальника и углубился в него, доставая тёплый контейнер. — Но потом я подумал. Я был свидетелем того, как Урарака упрекала вас по поводу еды, и что-то мне подсказывает, что если вы не поешьте, то от её гнева пострадаете не только вы, — он поставил контейнер рядом с бумагами, над которыми Бакуго работал в данный момент, и снова заглянул в пакет, доставая бутылку воды. — Она немного напоминает мне мою подругу, а зная такой тип людей… Ну, я не думаю, что хочу быть у неё на плохом счету, поэтому, — Киришима поставил бутылку напротив босса и натянул на лицо дружелюбную улыбку, — я решил, что пойду на опережение и спасу свою задницу. Бакуго скептически посмотрел на него, сузив глаза. — Лучше бы он был острым, — проворчал он, взяв и открыв контейнер. Киришима сумел удержать свой смешок, сжав губы. Взяв пакет, он уже начал отходить от стола, как острый взгляд босса пронзил его. — Куда собираешься? — спросил Бакуго с набитым рисом ртом. Киришима в недоумении моргнул и указал на дверь. — Я хотел пойти и съесть свою порцию… Вам что-нибудь нужно? — Сядь, — буркнул Бакуго. Киришима повернулся и посмотрел на кресло за боссом, но не двинулся по направлению к нему. — Я повторять не буду. Задница Киришима оказалась в кресле быстрее, чем необходимо. Он издал небольшой, нервный смешок, чтобы заполнить тишину, достал свою еду и положил на стол. Крышка была снята, и пар поднимался в воздух, но Киришима все еще был слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Руки лежали на коленях, пальцы перебирали друг друга, пока он в легком оцепенении наблюдал за человеком напротив. Вид уставшего Бакуго не был незнакомым, но недостаток света в комнате и темное небо за окном погрузили всё вокруг в сонливую атмосферу. Виднеющиеся мешки под глазами казались странным образом более заметными в тенях от света лампы, стоящей за ним. Киришиме было интересно, как часто Бакуго оставался здесь. Как видно, достаточно, чтобы его друзья, партнёр или кто-либо ещё, ждущий его, начали волноваться. По крайней мере, Киришима принес ему поесть. Для него, как для человека, которого контролировали желания собственного желудка, было сложно представить забыть или даже проигнорировать потребность в еде. Без еды Киришима легко становился капризным и грустным. Но с другой стороны, это было с точностью характерно и для его задумчивого босса. Может быть, Эйджиро нужно почаще так делать. Особенно если это означало, что ему можно будет находиться рядом с Бакуго больше, чем пару минут. Он бы использовал любую возможность… Даже если это значило смотреть на Бакуго, пихающего в себя еду, потому что это заставляло Киришиму думать о таких вещах, посмотреть на которые раньше он не имел и шанса. Одной из таких вещей был тот факт, что сейчас галстук Бакуго был снят и висел на спинке пустого кресла рядом с Киришимой. Его рубашка была расстёгнута на две верхние пуговицы… Ну, это ни капельки не отвлекает. Киришима пытался не заострять своё внимание на этом. Он вообще пытался не пялиться, но это уже превратилось в некую неосознанную привычку, которая обычно возникала во время совещаний или когда боссу нужно было что-то просмотреть, а от Эйджиро не требовалось внимания. Но сейчас в комнате, где были только они вдвоём, и ничто не могло отвлечь Бакуго от поимки Киришимы с поличным, он должен был быть более осторожен. И Киришима точно не должен был представлять, как ещё несколько пуговиц расстёгиваются… Может, даже все сразу… Может, просто избавиться от рубашки Бакуго… Может… — Ты так и будешь просто сидеть и ждать, когда твоя порция станет ледяной? Киришима поднял глаза и отмахнулся от компрометирующих образов, которые так стремился придумать его разум. Он не ответил, не смог сформировать слова, боясь, что что-то неподходящее или смущающее выскользнет из рта. Вместо этого Эйджиро взял свой контейнер, подвинул его ближе к груди и начал есть с новоприобретённым рвением. Опустошив ёмкость наполовину, Киришима поднял взгляд на Бакуго и увидел, как тот водит по кругу кусочками морковки с видом детской обиды. Киришиме тяжело пришлось, чтобы не улыбнуться. Он проглотил комок еды и сделал глубокий, удовлетворённый вздох. — Ну, как вам? Понравилось? Бакуго пожал плечами и бросил ложку в контейнер. — Недостаточно остро? — ещё раз пожал плечами. Так по-детски. — Я запомню для следующего раза, — предложил Эйджиро, надеясь, что это не прозвучало слишком нетерпеливо и самонадеянно. Бакуго толкнул ему свою миску без единого слова несогласия. Он повернулся к своему второму компьютеру и начал печатать. Киришима продолжил есть, но тут клацанье остановилось и возникла пауза. — Я предпочитаю свинину. Звуки клавиатуры продолжились, а Киришима улыбнулся вокруг своей ложки. Он оставил всё как есть, зная, что пожалеет, если как-то уточнит этот комментарий. Когда он закончил, то взял оба контейнера и пакет и пошёл с ними к мусорке у двери. Всё это упало вниз с грохотом и шуршанием пластика. Киришима повернулся на каблуках, разглаживая помятую ткань рубашки. — Ну что ж, я тогда… — Ты можешь принести свою работу сюда, если хочешь, — Киришима закрыл рот, хватаясь пальцами за рубашку и снова сминая её. Бакуго даже не оторвал взгляда от своего компьютера. — Там холод начинает ходить по ногам. Даже не собираюсь упоминать, насколько раздражают эти ебучие моргающие лампы. Я бы заболел нахрен, если бы провел там столько времени, сколько ты всего за один день. — О. Окей, — произнёс Киришима, но застыл на месте, как будто слова ещё не дошли до его мозга. Он обернулся к дверному проёму. Вероятно, на лице было глупое выражение, пока он плёлся к своему столу и обратно. Киришима попытался успокоить себя, проходя через дверь. Он надеялся, что вёл себя гораздо менее паникующе, чем чувствовал внутри себя. Он уже пробыл рядом с Бакуго больше времени, чем когда бы то ни было. Ему разрешили остаться… Реально, возможно, Бакуго хотел, чтобы Киришима остался… Он еле-еле мог осознать это.«Он не станет относится к тебе лучше, если ты будешь исправлять чужие ошибки».
Киришиме придётся втереть это в лицо Серо, потому что всё это действительно было похоже на то, что Бакуго стал относиться к нему лучше. Он чувствовал слишком знакомый пульс в груди и липкий пот на ладонях, но это был всего лишь работа. Вот что Эйджиро не переставал повторять себе. Всё это лишь для работы. Осторожно опустившись на кресло, он положил свою небольшую стопку папок и бумаг на пустующий участок стола Бакуго. Возвращение было встречено не более чем быстрым косым взглядом босса в его в сторону. Спустя какое-то время Бакуго подвинул своё кресло к тому же столу, за которым работал Киришима. Он взял те листы, которые Эйджиро уже закончил, и сложил их в стопку. Киришима задержал дыхание, наблюдая за ним, лишь поднимая глаза на него, но держа голову опущенной. Бакуго быстро пробежал по листам взглядом и вернул их на место. Киришима облегчённо выдохнул и услышал вздох Бакуго. — Ты не должен быть здесь, знаешь, — Киришима посмотрел на него, но Бакуго продолжал что-то писать. — Ты пробыл здесь всего лишь месяц, но уже стал одним из немногих людей, кто имеет хотя бы какое-нибудь понятие, какой именно хуйнёй мы здесь занимаемся. Это было впервые, когда Киришиме каким-либо образом сказали, что он хорошо делает свою работу. Эта похвала, какой бы она ни была, заставила его почувствовать себя хорошо. Киришима хотел большего, хотел, чтобы похвала была более понятной и прямой. Но он знал, что до этого ещё далеко. В течение этой потрясённой тишины, Бакуго поднял на него свой взгляд и увидел, как внезапная улыбка появляется на лице Киришимы. — По крайней мере, ты можешь доверять мне, что я всё сделаю правильно. Бакуго рассмотрел его лицо и отвернулся к своим бумагам, утвердительно фыркнув. — И все же, я надеюсь, ты не думаешь, что это принесет тебе положительные очки или что-то в этом роде. — Это не было моим намерением, — быстро, возможно даже слишком быстро, ответил Киришима. — Есть вещи, которые должны быть сделаны, а я не против такой работы, — хмык Бакуго и собственная нервозность позволили словам и дальше литься из его рта. — И не то, чтобы у меня есть семья или кто-нибудь, кто ждёт меня дома, поэтому в эти годы я должен больше уделять время карьере, — он поднял свою ручку, постучал ей по подбородку. — Ну… У меня есть кошка, которая ждёт меня дома, но она очень самодостаточная и большую часть времени ненавидит меня, поэтому я не слишком волнуюсь о ней… А у вас есть домашний питомец? — спросил он прежде, чем понял, что, скорее всего, не получит ответа. Бакуго сделал презрительное лицо. — Домашние животные — это трата времени, денег и энергии. — Так что у вас его никогда не было, — установил Киришима со знающим кивком головы. — Ты делаешь слишком много безосновательных утверждений этой ночью. — Я не думаю, что вы бы думали так домашних питомцах, если бы когда-то имели одного, — объяснил он, закрывая свою папку и беря другую. — Особенно сейчас. Я считаю, иметь такое животное очень даже полезно, учитывая, что жить одному бывает неприятно. — Кто сказал, что я живу один? Киришима начал привыкать к его суровому тону. Он больше не замирал внезапно всем телом, а просто пожал плечами и попытался поднять настроение смехом. — Я опять лишь предполагал. Извините, если ошибся. — Ты прав, — неохотно ответил Бакуго, будто ему было больно говорить, — я живу один. Но я, блять, не одинок или что-то типа того. Мне не нужно, чтобы какой-то прилипчивый комок шерсти развлекал меня. — Да. Извините, — улыбка Киришимы могла показаться теплой и искренней, но она не была лишена внезапного, наглого намека на снисходительность. — Я не имел в виду, что вы способны на какие-то чувства к другому живому существу. Я думаю, вы прекрасно справляетесь здесь, убеждая всех в этом. Бакуго сжал свою ручку, но потом бросил её, и она покатилась по столу. — У тебя какие проблемы со стилем моего управления? — Нет, если ваша цель — это заставить всех вас либо бояться, либо ненавидеть, — Киришима посмотрел на тот абзац, что сейчас читал. Он сканировал слова, не вникая в суть, но лучше уж это, чем позволить сожалению чужого лица затопить его. — И что из этого? — спросил Бакуго. Его голос был спокойнее, чем думал Киришима. Эйджиро перелистнул страницу, не прочитав ни единого слова. — Хм-м? — Ты боишься или ненавидишь меня? Киришима выдавил смешок, чтобы спрятать свою нервозность. — Теперь вам интересно моё мнение? — Ни капельки. Он перелистнул ещё одну страницу. — Тогда зачем спрашиваете? — Должен знать, что продолжать делать, чтобы быть уверенным, что всё идет так, как я хочу, — в голосе Бакуго появилось веселье. Один сюрприз за другим. — Ничего из этого, — подняв голову, Киришима улыбнулся ещё шире. Он даже чуть наклонился, чтобы выглядеть более уверенным. В ответ появился незнакомый, слегка задушенный смех и тепло поприветствовал Киришиму. — Ну, чёрт, похоже, мне придётся что-то менять. Киришима сам чувствовал, что слишком сильно улыбается, но не мог остановить ни это, ни свой поток речи. — Да, а если нет, то, возможно, у вас действительно впервые появится первый друг. Он заметил, как Бакуго закатил глаза, но потом послушно вернулся к работе. — К сожалению, у меня уже есть друзья. Точно. Та девушка… Она его друг? Что-то большее? Возможно, что нет. Сейчас твой шанс. Ему нужно выглядеть непринуждённо, а не обвинительно. — Урарака кажется хорошей. Хорошо. Это же выглядело непринуждённо, верно? Скорее всего, нет. Если Киришима что-либо и знал, то это то, что Бакуго — достаточно закрытый человек… Особенно в отношении себя и своей личной жизни. И что бы эта девушка не значила для него, всё это относилось к жизни босса за пределом работы. Но от Киришимы не отмахнулись, его не проигнорировали, не отругали. Удивительно, но с ним заговорили. — И ты вынес из той встречи, что она хорошая? Она же раздражающая ведьма. — О, — Киришима задумался, чувствуя в голосе Бакуго то же неискреннее раздражение, которое он сам часто использовал. — Значит, она — хороший друг. — К сожалению, да, — просто ответил Бакуго. Он вздохнул, и, к изумлению Киришимы, продолжил говорить. — Я встретился с ней в колледже. Она постоянно тусовалась рядом со мной, вечно хотела прийти ко мне в квартиру. Думал, что она хочет начать со мной встречаться или что типа этой херни. Сказал ей, что это бессмысленно. Оказалось, что она всего лишь пыталась подобраться к моему соседу. Восемь лет спустя, они в браке, а я так и не избавился от неё. Из-за того, что это было впервые, когда Бакуго по своему желанию рассказал Киришиме такую глубокую информацию о себе, он был бы совсем идиотом, если бы не попытался запомнить каждое его слово. Он собрал несколько фактов и назвал их Очень Важное; в основном это было: она и впрямь была просто другом, Бакуго сказал, что её романтические попытки были бессмысленны… Возможные ставки на то, что ему не нравятся девушки, и то, что после их встречи прошло восемь лет, говорит о том, что его возраст находится в районе двадцать восемь или двадцать девять лет. Не то что бы Киришима не предполагал этого, учитывая, что Бакуго выглядел не намного старше, но это подтверждение давало ему ещё больше надежды, на которую можно было глупо полагаться. — Звучит так, будто она действительно заботится о вас, — Киришима сказал это более искренне, чем когда он не знал сути их отношений. Бакуго насмешливо фыркнул. — Она постоянно изводит меня. — Именно, — Киришима подумал о своих собственных друзьях, нежно улыбнувшись, зная, что в их компании именно он чаще всех изводил других. — Но она делает это ради вашего же блага. — Похоже, что ты то это прекрасно понимаешь, — его раздраженное ворчание вернулось, — принося мне еду и херню, как будто я не способен сам о себе позаботиться. Киришима перестал писать и взглянул вверх на его хмурое лицо. — Хэй. Извините, я просто… Качание головы Бакуго и его острый язык заткнули Киришиму. — Да, я знаю. Ты просто. И она тоже просто, — он откинулся на спинку своего кресла, провёл рукой по волосам, которые приобрели свою прежнюю форму, как только его рука оказалась на столе. — Клянусь, у меня наконец-то появилось место, откуда я могу их выгнать, и теперь здесь появился ещё один раздражающий придурок, пытающийся указывать мне, что делать. Я оказался в этом ебучем городе и в этом кресле без чьей-либо помощи. И мне не нужна жалость от кого-либо из вас, и, скажу ещё раз, мне не нужны твои подачки. Раздражающий придурок ударил прямо в лёгкие. Киришима сжался в кресле, подбородок коснулся груди. Он не хотел казаться обеспокоенным тем, что Бакуго бы сказал кому угодно, но было трудно не сделать этого, когда желудок подступал к горлу и вызывал тошноту. Взглянув на него, Бакуго вздохнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал мягче, а плечи упали. — Слушай, ты не отвлекаешь меня слишком сильно. Я бы не позволил тебе остаться здесь, если бы это было не так. Я просто не… Мне просто не нравится, когда люди делают херню за меня, как не нравится быть должным кому-то… — Вы ничего мне не должны! — вклинился Киришима писклявым голосом, как только обрел возможность говорить. — Я просто пытался быть дружелюбным. Я ни в коем случае не пытался вас оскорбить. Он думал, что это поможет, но Бакуго лишь сильнее нахмурился. — Мне точно не нужно твое дружелюбие. Впервые за эту ночь Киришима дернулся назад. Обида в словах босса чувствовалась как оскорбление. — Почему нет? — Я не… — начал Бакуго, но сразу же поймал себя и закрыл рот. Громкий выдох прошёл через его нос. Он выпрямился, взял ручку и понизил голос. — Мы должны вернуться к работе. Я не хочу сидеть здесь всю ночь. Киришима желал, чтобы Бакуго перестал так делать. Перестал закрывать себя, как только появлялся намёк на какие-то более глубокие чувства. Киришима хотел сказать про себя. Сказать, что он никогда не был подлизой. Он не пытался подняться выше Бакуго или вызнать слабости, чтобы использовать их против него. Он лишь хотел быть ближе. Но Киришима знал, что не мог рассказать Бакуго об этом. И он знал: у него было никого права слышать, что за этим последует. Эйджиро не был ему даже другом — просто коллегой, пытающимся и не преуспевающим быть чем-то большим. Поэтому зубы ухватились за щёку и укусили её, чтобы не сказать больше ни слова. Он взял папку, стукнул ей о стол, открыл и действительно начал читать. Немного позже вздох и открытие шкафчика привлекли внимание Киришимы. Подняв голову, он увидел, как Бакуго достал чехол и вытащил из него очки в тонкой оправе. — Я не знал, что вы носите очки, — он преднамеренно опустил слово мило, хотя и проговорил его в своей голове примерно раз десять с того, момента, как увидел босса. — Не совсем. Они достаточно слабые, — рассеянно ответил Бакуго, продолжая что-то строчить на бумаге. Он остановился, только чтобы стукнуть ручкой об оправу. — Мои глаза устали после долгого дня. — Тогда вы не должны оставлять свой офис таким тёмным. Моя мама постоянно кричала на меня, когда я был маленьким, потому что я читал ночью лишь с одной включённой лампой. Киришима понял потом, что вот так рассказывать информацию о себе всегда было легко для него. Он никогда не сомневался, нужно ли делиться ей с людьми. На самом деле, Киришиме очень часто говорили, что он рассказывает о себе другим людям слишком многое. Он часто забывал, что не все были такими, как он, но та степень запрета разговоров о личном, в которую Бакуго себя загнал, оставляла в Киришиме нелёгкое чувство. — Дай угадаю, ты никогда не слушал её, — ответил Бакуго с интонацией, близкой к несерьёзности. Виновато пожав плечами, Киришима посмеялся на замечание. — Дайте угадаю, вы тоже меня не послушаете. — Посмотрите-ка. А ты быстро учишься. Смех Киришимы внезапно остановился, как только его глаза увидели настоящую улыбку. Она была маленькой и быстро пропала, но именно она избавила их от дискомфорта, на котором закончился прошлый разговор. Киришима полагал, что уже привык к непостоянству, с которым Бакуго излагал свои мысли, но с каждым днем у него появлялось всё больше вопросов и не было никаких новых ответов. Но как и всегда, он брал лишь то, что мог получить. На комментарий Бакуго Киришима ответил ещё одной улыбкой и очередной переданной стопкой бумаг. Как только Киришима достиг конца этой горы из файлов и графиков, то взглянул на часы. Он издал жалкий вздох, увидев, что уже было немного за десять вечера. Если Эйджиро хотел хоть немного поспать, то необходимо было уйти, примерно, через час или два. Он хорошо разобрал тот объём работы, который Бакуго дал ему после совещания. К счастью, он не должен быть слишком зол, если Киришима оставит немного бумаг до завтрашнего утра. — Здесь есть ещё формы, нуждающиеся в исправлении, но я доделаю их завтра в первую очередь, и они будут на вашем столе не позднее восьми, — Киришима встал, собрав все свои вещи. — Мне нужно ещё закончить кое-что на своём компьютере, прежде чем я уйду, — Бакуго только хмыкнул, а Киришима перенес свой вес с одной ноги на другую. — Ну и потом я пойду домой. — Делай что хочешь. Киришима хохотнул. — Если бы дело было в этом, я бы не остался здесь до поздна. Бакуго снова хмыкнул, выгнув брови в издевающемся удивлении. — Не знал, что тебе так не понравилась моя компания. — Что? О… — Эйджиро сжал папки одной рукой посильнее, чтобы вытащить другую. — Это совсем не то, что я имел в виду. Я просто… Никто не хочет работать весь день и ночь. Я не говорил о вас, и… Ручка Бакуго резко ударилась о стол, а челюсть Киришима закрылась так быстро, что он удивился, едва не прикусив язык. Киришима был уже готов к увольнению, к приказу выметаться. Он был совершенно не готов к ухмылке, которая оказалась на лице начальника, как только тот поднял голову. Киришима почувствовал, как от этой картины у него во рту всё пересохло. — Черт, над тобой так легко пошутить, — на открытое выпячивание глаз Киришимы, ухмылка исчезла, и от неё остались загнутые вверх уголки губ. Бакуго опустил голову. — Иди. Заканчивай свою работу. По крайней мере, один из нас должен уйти отсюда до того, как наступит полночь. Киришима сильно кивнул и заставил свои ноги донести его от стола к двери. Примерно на полпути Эйджиро повернул голову настолько, что смог вымолвить несколько слов. — Спасибо за компанию, сэр. — Не нужно формальностей, — Бакуго возразил, громко и слишком твердо, как будто его тон был вынужденным. — С этого момента — просто Бакуго. Киришима ослабел на секунду, но смог кивнуть снова. Он поспешил на выход из кабинета, прежде чем начал бы громко и тяжело дышать или позволил бы увидеть его горящую улыбку кому-то, кроме стенок, окружавших его собственный стол. Чувствуя дрожь, пробегающую по нервам, Киришима заметил, что печатает быстрее обычного. Его нога прыгала под столом, чтобы избавить от энергии, появившейся из-за такого смущающего, волнующего вечера. У него всё ещё оставалось где-то тридцать минут работы, которые быстро превратились в сорок пять, потому что разум прыгал туда-сюда между тем, что случилось, и тем, что он должен был делать. К тому времени, как Киришима закончил, зевки появлялись каждые пару секунд. Глаза поникли, когда он встал и выключил компьютер. В состоянии, как будто у него забрали всю энергию, Эйджиро медленно двинулся в сторону кабинета Бакуго, одной рукой прикрывая очередной зевок, а вторую вытягивая над головой. Схватившись за раму двери, Киришима просунулся внутрь и нацепил улыбку, которая показывала, насколько уставшим он себя чувствовал. — Хорошо, я думаю, что закончил, поэтому… — Киришима замолчал, увидев Бакуго, склонившегося над своим столом. Эйджиро осторожно вошел в кабинет, взглянув поближе. — Я, пожалуй, пойду, — закончил он шепотом, но все же сделал еще один шаг. Щека Бакуго лежала на руках, которые расположились на его столе. Этот вид заставил Киришиму подойти ещё ближе, достаточно близко, для того, чтобы услышать лёгкое, уверенное дыхание, которое ударялось в руки начальника. Глаза закрыты, лицо расслаблено — это был самый спокойный и невозмутимый вид, который он видел у Бакуго с момента их первой встречи. Киришима подумал разбудить его. Прекрасно зная из личного опыта засыпания лицом на столе, что наутро спина Бакуго будет, без вопросов, сильно болеть. Эта мысль быстро сменилась страхом того, чужих криков из-за того, что он вошёл в офис и подошёл так близко, даже если Бакуго спал в это время. Киришима больше боялся стререть тот прогресс, которого он достиг за сегодня, будучи теперь уже не просто раздражающим подчинённым, а того, что завтра Бакуго будет в плохом настроении из-за сна в неправильном положении. Но Киришима всё равно не мог никуда уйти, не мог оставить Бакуго одного. Эйджиро был рад, что в кабинете был ковер, поэтому ботинки не шумели, когда он шагал по полу. Подойдя к столу, он слегка наклонился вперед. Киришима никогда не видел, чтобы кто-то такой грубый и резкий выглядел таким мягким и… Это жутко. Тебе нужно уходить. Киришима нахмурился сам на себя. Его взгляд упал ниже на очки, которые, без сомнений, неудобно прижимались к лицу начальника. Ещё одна вещь, которая заставила спросить себя, как часто такое случается. Бакуго когда-нибудь ломал случайно очки во сне? Как часто он просыпался с яркими, ноющими линиями на лице? Это было рискованно, но Киришима все же исполнил своё желание. Глубоко вдохнул, крепко зажмурился и сжал раму между пальцами. Дюйм за дюймом он тянул их вперед. Только когда дужки соскользнули с лица Бакуго, и Киришима смог встать прямо и выдохнуть. На мгновение он бросил взгляд на очки, которые держал в руках, затем сложил их и аккуратно положил на стол. Было ещё много того, что Киришима хотел сделать. Постоять здесь и понаблюдать немного дольше, провести рукой по светлым волосам, чтобы наконец-то узнать, насколько мягкими они были, прошептать: «Спокойной ночи»… Но большинство идей были отброшены, потому что они были слишком жуткие для подчинённого, и Киришима посчитал, — того, что он только что сделал, ему хватит для самоудовлетворения на ближайший месяц. Засунув руки в карманы, Эйджиро запечатлел эти последние моменты в свою память и развернулся. Так же тихо, как и вошёл, он пошёл на выход. Как только Киришима вышел из кабинета, то запустил руку в свои волосы. Гель уже перестал работать после такого длинного дня, и некоторые пряди начали падать ему на лицо. Он слегка сжал руку, потянув за несколько хрустящих локонов, и вздохнул. Киришима вернулся к своему столу, чтобы взять портфель и термос. По пути к главному входу в лифт он все еще чувствовал, что нервы покалывали, а дыхание было немного неровное. — Успокойся, — резко прошептал он себе, нежно касаясь груди напротив быстрого стука сердца. После того, как Киришима выключил основной свет в офисе и закрыл за собой входную дверь, он прошёл через плохо освещённый коридор к лифту. Нажав на нижнюю кнопку, взглянул на часы. К тому времени, как он придет домой, у него будет шесть часов, прежде чем снова придётся покинуть квартиру и прийти сюда. Единственное, что Киришима любил больше чего-либо другого, это сон. Прогноз того, что он получит только около четырех-пяти часов отдыха, обычно сразу вызывал в нём капризное настроение. Тем не менее в тот момент, после всего, что произошло, он совсем этому не возражал.