Синие горы и изумрудные реки

      После смерти Вэй Усяня Цзян Ваньинь был уверен, что ненавидит брата, и всей душой желал одного – чтобы он вернулся в этот мир. Но вернулся лишь затем, чтобы он – Саньду Шэншоу, глава ордена Юньмэн Цзян – мог лично отправить его на тот свет. Так он думал всегда, полагая, что других чувств к Вэй Усяню, кроме ненависти, у него не осталось.       Цзян Чэн не обратил внимание, но позже, раз за разом возвращаясь мыслями к событиям тех дней, когда он снова потерял семью, был удивлен, обнаружив в своих воспоминаниях, что Цзэу-цзюнь принес ему свои соболезнования и по поводу потери брата. Он был единственным, кто подумал, что Цзян Ваньинь может скорбеть по Вэй Усяню. Какой вздор!       Эти мысли посетили его одной из бессонных ночей. Уснуть больше не представлялось возможным, а потому Цзян Чэн отправился в Храм Предков ордена Цзян. В Храм, куда первое время приходил едва ли не каждый день. Здесь, среди духов своих родных, он находил утешение: казалось, все они снова рядом с ним. В эту ночь Цзян Чэн зажег три палочки благовоний – для сестры, матери и отца – и долго молился. Он будто вновь слышал спокойные мудрые речи отца, вновь чувствовал на себе ласковый взгляд матери… И сестра тоже была с ним, совсем рядом, готовая, как и прежде, словом, жестом, прикосновением поддержать его, подарить надежду на то, что все будет хорошо. Что будет хорошо?       Покинув позже Храм Предков, Цзян Чэн посмотрел на таблички с именами родителей и горячо любимой сестры. От таблички Яньли он долго не мог отвести взгляд. Прохладный ночной ветер заставил его поежиться, смятение, зародившееся в его душе, теперь предательски рвалось наружу, сердце снова болезненно сжалось. Словно чувствуя на себе взгляд сестры, просящий о чем-то, Цзян Чэн сделал шаг в сторону оружейной Юньмэн Цзян.       Здесь хранились военные трофеи и магические артефакты, которые принадлежали ордену. После того как Цишань Вэнь разрушил Лотосовую Пристань, Цзян Чэну пришлось восстанавливать все по крупицам. Он вернул все, что принадлежало когда-то его предкам, а теперь уже его собственные трофеи пополняли коллекцию. Однако сейчас его волновал лишь один «трофей». Чэньцин.       Цзян Чэн хотел коснуться ее, но, передумав, отдернул руку и сел на пол напротив, медленно погружаясь в мысли и воспоминания. А-Ли верила Вэй Усяню. До последней секунды. И эта вера погубила ее. Она отдала за Старейшину Илин свою жизнь, но, к счастью, не узнала, что ее жертва была напрасной. Думая об этом, Цзян Чэн откинул голову, упершись затылком в стену; Цзыдянь заискрилась на сжатом кулаке. Он не забудет ни одной минуты, не позволит себе забыть ни одного слова. Скорбеть по этому человеку, лишившему его всего, оставившему его совершенно одного в этом мире? Нет, Цзэу-цзюнь, ты себе представить не можешь, как жестоко ты ошибаешься.       В оружейной Цзян Чэн пробыл до самого утра.