Синие горы и изумрудные реки

      Цзян Чэну не спалось. Казалось, еще несколько дней в Гусу, и он сойдет с ума. Когда-то именно здесь произошли события, которые навсегда изменили его жизнь. Как бы она сложилась, не случись этих встреч и событий? Оглядываясь назад, Цзян Чэн понимал, что предпочел бы вовсе не знать братьев Лань и никогда не появляться здесь. Тогда все его близкие люди, вероятно, были бы живы. Тогда Вэй Усянь… Стоило об этом подумать, и Цзян Чэн снова начинал раздражаться. Вэй Усянь непременно нашел бы, во что вляпаться, чтобы все разрушить. А сам Цзян Чэн просто защищал то, что ему дорого, защищал как мог, снова и снова раз за разом поднимался, пока Вэй Усянь творил невесть что, а Лань Ванцзи даже не пытался остановить его. Так почему же из него одного сделали отрицательного героя? Почему?       Цзян Чэн резко сел, будучи не в силах больше терпеть эту бессонницу, и решил пройтись. Стояла теплая летняя ночь, молодой месяц освещал тропинки Гусу.       Воспоминания. Одни воспоминания, куда ни пойдешь. Год обучения в Гусу настолько въелся в память Цзян Чэна, что каждую деталь он мог воспроизвести в мельчайших подробностях. Почему? Он и сам не знал, никогда не задумывался над этим. Слишком много перемен произошло в тот год. Слишком.       – Вам тоже не спится, глава ордена Цзян? – внезапно раздался голос откуда-то сбоку.       Цзян Чэн мгновенно обнажил меч и направил в сторону говорившего. На свет вышел Лань Сичэнь.       – Адепты Цзян всегда носят при себе меч? – Лань Сичэнь поднял бровь, на лице, как и в прошлый раз, не было ни малейшего намека на улыбку, которая прежде никогда его не покидала. От этого каждая его фраза почему-то приобретала саркастический оттенок.       – Адепты Лань всегда подкрадываются к людям в ночи? – парировал Цзян Чэн с той же интонацией.       – Только к тем, кто разгуливает ночью и с мечом.       – О, так мне не повезло?       – Несомненно.       – Цзэу-цзюнь, чего ты добиваешься?       – Хотел составить главе ордена Цзян компанию в его ночной прогулке.       – Что? – после недолгой паузы выдал Цзян Чэн.       – Составить компанию в прогулке – значит идти вместе в одном направлении, преимущественно медленным шагом, иногда поддерживая беседу, впрочем, это не обязательный пункт.       Немного помедлив, Цзян Чэн все же пошел следом. Лань Сичэню пришлось немного замедлить шаг, чтобы тот мог догнать его.       – Цзэу-цзюнь, что ты хотел обсудить? – помолчав, спросил Цзян Чэн.       – Обсудить?       – Я должен поверить, что ты совершенно случайно оказался ночью в том же месте, что и я, и решил просто так прогуляться в моей компании. Я глупец, по-твоему? Что тебе нужно?       Лань Сичэнь едва заметно улыбнулся.       – Хорошо. Я хотел узнать, как ты встречаешься с Вэй Усянем, – наугад подобрал он тему.       – Это все?       – Да.       – Это не твоего ума дела, Цзэу-цзюнь.       – О, вот как. Хорошо, давай я расскажу, а ты меня поправишь, если я ошибусь.       Цзян Чэн сжал меч в руке. С каких пор он стал таким упертым?       – После того, как орден Лань перестал сотрудничать с орденом Цзян в поисках Вэй Усяня, у главы ордена Цзян появилась проблема. Количество источников информации сократилось вдвое. Но глава ордена не стал унывать и начал искать другие способы. Тогда орден Цзян почти на год покинули с десяток человек – те, кому глава ордена особенно доверял. Они были разосланы по всей Поднебесной. Вскоре почти в каждом городе начали появляться люди, работающие на орден Цзян. За три с небольшим года глава ордена Цзян сумел организовать для себя сеть информаторов. Каждый раз, когда в городе появлялся новый последователь Вэй Усяня, глава ордена Цзян незамедлительно узнавал об этом. Вот только после возвращения господина Вэя все эти информаторы никуда не делись и по-прежнему приносят новости главе ордена Цзян. Я где-то ошибся?       – Конечно, нет. Глава ордена Лань так удивительно проницателен. Знал об этом все эти годы, знал, что я расправляюсь с последователями Вэй Усяня, и закрывал на это глаза, – Цзян Чэн хмыкнул. – Впрочем глава ордена Лань всегда предпочитал закрывать глаза на то, что ему не хочется видеть, не так ли?       – Цзян Ваньинь, – предостерегающе произнес Лань Сичэнь.       – Скажешь, я не прав?       – У тебя нет права!..       – У меня нет права? – перебил Цзян Чэн. – Из-за преступлений Цзинь Гуанъяо погибли дорогие мне люди. Из-за твоей беспечности! Из-за того, что ты предпочитал не видеть его преступлений.       – Глава ордена Цзян, как всегда, обвиняет в своей тяжелой судьбе кого угодно, кроме себя.       – Я делал все, чтобы защитить их!       – Значит, ты делал недостаточно!       Лань Сичэнь молниеносно отразил удар меча, направленный на него. Цзян Чэн замер, стараясь успокоиться. В конце концов, он глава ордена и должен контролировать свое поведение. Но произошло то, что он никак не ожидал. Лань Сичэнь перешел в атаку.       Такую ожесточенную схватку главы орденов могли позволить себе лишь в ночи, вдали от посторонних глаз. В противном случае, вероятнее всего, эти два ордена могли бы счесть непримиримыми врагами. Лунный свет скользил по лезвиям мечей, голубые и фиолетовые одежды развевались от выпадов, взмахов и прыжков. В каждый удар оба вкладывали максимальное количество энергии. Никто не желал уступать противнику. Казалось, что сражаются они с самими собой. С болью и сожалениями, преследующими их.       Спустя долгое время мужчины одновременно замерли друг перед другом на расстоянии вытянутого меча. Лезвие каждого оказалось сбоку в нескольких миллиметрах от шеи соперника. Оба тяжело дышали после поединка, капли пота стекали по вискам. Рука Лань Сичэня на мгновение дрогнула, и лезвие его меча оставило тонкий порез на шее Цзян Чэна. Мечи тут же оказались в ножнах. Цзян Чэн провел пальцами по шее, посмотрел на руку, раздраженно закатил глаза и, отойдя в сторону, сел под дерево, восстанавливая дыхание. Лань Сичэнь несколько минут наблюдал за Цзян Чэном, прикрывшим глаза.       – В ордене Лань все такие криворукие? – выплюнул Цзян Чэн, почувствовав, что Лань Сичэнь сел рядом.       – Нет, только я, – Лань Сичэнь едва заметно улыбнулся и протянул Цзян Чэну платок, который достал из рукава.       Цзян Чэн бросил взгляд на Лань Сичэня, взял платок и приложил его к ранке, закатив глаза.