Синие горы и изумрудные реки

      Лань Сичэнь, как и все в постоялом дворе, находился в тревожном ожидании возвращения Вэй Усяня. Допив чай, он подошел к окну и увидел Цзян Ваньиня. Тот стоял, подперев спиной стену постоялого двора рядом с входной дверью. Скрестив руки на груди, он закрыл глаза. Лицо его было на удивление расслабленно, казалось, он даже задремал. Лань Сичэнь едва заметно улыбнулся и решил спуститься вниз. Видимо, Цзян Ваньинь так беспокоился о брате, что ждал его внизу, пока, в конце концов, усталость не взяла верх. Неплохо было бы отправить в комнату немного поспать.       Спустившись, Лань Сичэнь замедлил шаг. К Цзян Ваньиню подошел адепт Цзян и обратился к нему в глубоком поклоне. Лань Сичэнь решил подождать, пока адепт уйдет, чтобы пообщаться с главой ордена Цзян наедине.       – Чего тебе? – устало бросил Цзян Чэн, бросив короткий взгляд на адепта.       – Глава, я хотел спросить. Тот темный заклинатель, которого Вы поймали и за которым отправился господин Вэй… это не мой шисюн?       – Я должен напомнить тебе, что ты уже больше десяти лет адепт ордена Цзян? – с угрозой в голосе произнес Цзян Чэн.       – Это не Сяо Минцзинь? – исправился адепт.       Цзян Чэн буквально ощущал направленный в него взгляд адепта, полный надежды. Но так и не решился встретить этот взгляд прямо. Что поделать, он оплошал. Однако можно ли его винить? Сяо Минцзинь, которого он видел в последний раз, был похож на маленького дьявола, крушащего все на своем пути. Сейчас же он совсем изменился. Цзян Чэну с трудом удалось узнать его в этом уверенном в себе, хладнокровном темном заклинателе. И все же он его узнал. И упустил.       – Когда ты был принят в орден Цзян, я сказал, что дам тебе знать, если он найдется. Я дал тебе знать?       – Нет, – спокойно ответил адепт, хотя в голосе легко было распознать досаду.       – Свободен, – махнул рукой Цзян Чэн.       Адепт поклонился и ушел. Цзян Чэн решил не давать адепту надежду. Ложные надежды, надежды, которые не оправдываются, разбитые надежды – через все это он проходил и не раз. Даже если он узнает, что это действительно Сяо Минцзинь, все равно Цзян Чэн его упустил, и темного заклинателя здесь нет.       Цзян Ваньинь услышал, как адепт поприветствовал Цзэу-цзюня за его спиной. Он попытался прикинуть, какова вероятность того, что Лань Сичэню не удастся сложить два плюс два. И сделал вывод, что, к сожалению, шансы невысоки. Маленькая тайна ордена Цзян оказалась раскрыта орденом Гусу Лань.       Лань Сичэнь тихо прошел вперед и встал рядом.       – Образец благовоспитанности и хороших манер подслушивает как глупый младший ученик, – фыркнул Цзян Чэн. – Не ожидал от Вас, Цзэу-цзюнь.       Лань Сичэнь молчал. Его молчание показалось Цзян Чэну настолько необычным, что он даже искоса посмотрел на главу ордена Лань. Лань Сичэнь выглядел… потрясенным.       Про себя Цзян Чэн ухмыльнулся. Он никогда не отрицал сплетни и слухи, разносившиеся о нем по всей Поднебесной, в которые так легко поверил Лань Сичэнь. И никогда ни перед кем не отчитывался. Лишь делал то, что должно. То, что считал правильным. Лань Сичэнь же счел молчание Цзян Чэна за признание правдивости слухов. Мог ли он тогда подумать, что все может быть совсем иначе? Сейчас в голове главы ордена Лань весь мир перевернулся с ног на голову.       Цзян Чэн же не собирался объясняться и теперь. В его ордене темный заклинатель, бывший темный заклинатель – этой информации более чем достаточно. Тут обсуждать совершенно нечего. Кроме того, у Лань Сичэня и без того дыхание затихло настолько, что детали могут только навредить.       Шум начинающегося дождя разбавил звенящую тишину. Цзян Чэн вспомнил о том, как десять лет назад в такую же дождливую ночь двое плененных темных заклинателей, напавших на орден Цзян, решились на побег. Тогда шиди, спасая своего шисюна, увел погоню в другую сторону и был пойман. От волнений, большой траты духовных сил и беготни под дождем заклинатель заболел. Цзян Чэн отдал приказ вылечить его. Заклинателя в ту же ночь отправили к лекарю. Он долго не приходил в себя. Глава ордена Цзян воспользовался этим временем и стал думать, что же делать с пленником, свалившимся на его голову.       Решил он начать с того, о чем рассказали сами заклинатели. Обвинение в массовом убийстве? Цзян Чэну приписывали многое, но такое обвинение он получил впервые. Ему удалось выяснить, что орден Цзинь по приказу Цзинь Гуанъяо действительно уничтожил соучеников этих двоих. Конечно же, орден Цзинь, во главе которого стоит сам Владыка Бессмертный, должен заботиться о простых людях более всех остальных. И, конечно же, такой орден может стереть любой другой с лица земли. А уж на такой маленький орден, какой был у этих двух темных заклинателей, ордену Цзинь и часа хватило.       Вся эта история находила отклик в душе Цзян Чэна. Как бы сильно он ни противился, все же не мог спрятаться от эмоций и воспоминаний, которые в нем вызвала эта история.       Через две недели выздоровевший заклинатель стоял перед главой ордена Цзян на коленях в Зале приемов. Он выглядел истощенным после болезни, но держал спину прямо. Открытый, прямой, полный достоинства взгляд был направлен на Цзян Ваньиня.        – Что ты будешь делать?       – Что? – неуверенно спросил заклинатель.       – Я собираюсь отпустить тебя, – с угрозой в голосе повторил Цзян Чэн; он не любил повторять дважды, – что ты будешь делать?       – Я… – заклинатель осекся.       Сам он мысленно готовился к казни, но он не заберет шисюна с собой в могилу. Стоит выйти из Лотосовой пристани, и за ним начнут неустанно следить, чтобы потом принести Саньду Шэншоу головы двух темных заклинателей вместо одного.       – Будешь искать его, судя по всему? – Цзян Ваньинь знал ответ еще до того, как задал вопрос. – Можешь остаться в ордене Цзян. Сможешь найти его быстрее.       – Нет! Вы же!.. – выпалил заклинатель, но осекся снова.       Вы же что? Убиваете всех, кто идет по темному пути без суда и без разбора? Даже несмотря на то, что именно они напали на Лотосовую пристань, орден Цзян не причинил им вреда. А его самого терпеливо лечили, спасая от смерти. Все эти несостыковки заставили темного заклинателя замолчать. Да и, стоя перед Саньду Шэншоу на коленях, стоило быть аккуратнее в выражениях.        – Договаривай, – скомандовал Цзян Чэн, испепеляя заклинателя взглядом.       – Я боюсь, что вы его убьете. Как убили моих соучеников, – честно сказал заклинатель.       – Если я убил твоих соучеников, то зачем мне оставлять в живых тебя?       Цзян Чэн встал. Как всегда, он не считал нужным оправдываться и отчитываться в своих действиях.       – Ты можешь остаться здесь на нескольких условиях. Первое – ты прекращаешь совершенствоваться на темном пути. Второе – никогда и никому ты не говоришь, что когда-то был темным заклинателем. Третье – сопровождаешь меня во всех поездках, ты должен быть у меня на глазах. Я действительно ищу темных заклинателей, так что рано или поздно твой шисюн найдется. И, когда это произойдет, я дам тебе знать.       – Я могу подумать?       – Нет. У меня нет на тебя времени.       Заклинатель решил, что его не было в Лотосовой пристани слишком долго. Либо шисюн захочет отомстить и вернется сюда, и тогда ждать его действительно лучше здесь. Либо он сбежал слишком далеко, и тогда только орден Цзян сможет помочь найти его.       – Я согласен.       – Ван Цинцю, займись им, – произнес Цзян Чэн, махнув рукой, не отводя пристального взгляда от собеседника.       Один из адептов Цзян поклонившись Главе ордена, жестом пригласил заклинателя следовать за ним. Немного подумав, новый адепт ордена Цзян поклонился главе. Цзян Чэн отвернулся.       – Как твое имя? – бросил он, когда двое покидали зал.       – Мэй Цзымин.       С того дня Мэй Цзымин стал адептом ордена Цзян. У ордена Цзян, как и любого другого, были свои секреты. И бывший темный заклинатель стал одним из них.       Еще Цзян Чэн вспомнил о том, что ни разу не пожалел о своем решении. Мэй Цзымин с первых же дней был принят всеми адептами. Усердно трудился, тренировался. Он стрелял из лука и сражался на мечах лучше многих в ордене. Прошло несколько лет, и Цзян Ваньинь стал доверять ему бóльшую часть работы по поискам темных заклинателей. Мэй Цзымин теперь и сам видел, откуда берется столько страшных слухов о темных заклинателях. Ведь чуть ли не половина из них творила по-настоящему неправильные вещи. Со временем Мэй Цзымин стал правой рукой Саньду Шэншоу. И все же, будучи образцовым представителем ордена Цзян, сердцем он всегда был верен «школе Старейшины Илин». Все эти годы он искал. Все эти годы Саньду Шэншоу и Мэй Цзымин искали своих старших братьев бок о бок.       От дождя становилось холодно, а молчание становилось более чем некомфортным. Цзян Чэн развернулся, чтобы уйти. Лань Сичэнь остановил его, схватив за плечо.       – В чем дело? – на удивление спокойно спросил Цзян Чэн.       На самом деле, Цзян Чэн не терпел чужих прикосновений. Однако на этот раз желание переломать ноги человеку, позволившему себе так грубо нарушить его личное пространство, так и не пришло.       Тем временем мир Лань Сичэня опять перевернулся. Ему нужна была хотя бы одна точка опоры, чтобы просто устоять на ногах. Все эти годы он ошибался не только в отношении А-Яо, но и в отношении Саньду Шэншоу.       Цзян Чэн посмотрел Лань Сичэню в глаза. Последний раз он видел его таким потрясенным в храме Гуаньинь. Цзян Чэн аккуратно убрал от себя его руку и ушел в дом, оставив Лань Сичэня наедине со своими мыслями.       И тут было над чем подумать. Лань Сичэнь стоял около дверей, наблюдая, как капли дождя разбиваются о каменные ступени. Он невольно вспомнил А-Яо. У человека, который был для него тёплым ярким золотым огнем, оказалось холодное, как камень, сердце. Саньду Шэншоу казался непробиваемой скалой. Холодным, резким, гордым человеком. Один его взгляд, словно плеть, едва касаясь окружающих, заставлял их опускать глаза. Сегодня же Лань Сичэнь узнал, что заставляет этого человека держать всех на расстоянии от себя. От окружающих и от самого себя Саньду Шэншоу прятал живое, гордое, любящее, верное, благородное сердце.       Лань Сичэню лишь оставалось надеяться, что сердце это спрятано достаточно хорошо, чтобы не быть раненым его жестокими словами об отношении Цзян Ваньиня к Вэй Усяню. Цзэу-цзюнь прикрыл глаза. Сколько раз за последние несколько месяцев он играл на чувствах Цзян Ваньиня!.. Однажды сумев увидеть их, он не смог понять ценности того, что увидел.       Большинству людей сложно было понять то, что было ясно как день любому адепту ордена Цзян. Давным-давно их главе пришлось сделать тяжелый моральный выбор между братом и благополучием своего ордена, благополучием десятков человек стоящих позади него, нуждающихся в его защите. Вэй Усянь защищал людей из ордена Вэнь, Цзян Ваньинь защищал людей из ордена Цзян. Лань Сичэнь представил, сколько раз после Аннигиляции Солнца Цзян Ваньиню приходилось переступать через себя, подавлять свои чувства и эмоции, чтобы быть сильным и не позволить более крупным на тот момент орденам отодвинуть его на задний план.       И что же теперь? Орден Юньмэн Цзян – один из самых могущественных орденов в мире заклинателей. Его глава, Саньду Шэншоу – один из сильнейших заклинателей, который не позволит никому даже взглянуть косо на любого своего адепта. Каждый из адептов следует за своим главой с гордо поднятой головой. Их везде узнают, и, какие бы слухи ни распространяла людская молва, даже младшие адепты везде встречают большое уважение, куда бы ни пришли.       В Лотосовой пристани, оставаясь все таким же строгим, взрывным и упрямым, Цзян Чэн заботился о каждом адепте, как когда-то делал его отец. Всё, чем был сейчас Юньмэн Цзян, сделал Цзян Ваньинь. Каждый человек в ордене – его человек. И сотни адептов его ордена отвечают ему бесконечным уважением, доверием и преданностью.       Чувства – непозволительная роскошь, когда один отвечаешь за благополучие стольких людей. И все же Цзян Чэн оказался слишком сентиментальным, чтобы избавиться от них вовсе. Лань Сичэнь понял – в том нет его заслуги, что он умудрился разглядеть чувства Цзян Ваньиня. Это Цзян Ваньинь доверился ему. И позволил увидеть больше, чем другим.       Свет в комнате Цзян Чэна погас. Цзэу-цзюнь шагнул под дождь.