Синие горы и изумрудные реки

      К северо-западу от Ланьлина у подножия гор уютно расположился небольшой городок. Отсюда зоркий глаз мог рассмотреть на горизонте и сам Ланьлин. Среди северо-западных гор, на возвышенности, стояла маленькая старая усадьба Шуйюэ, надежно защищенная и скрытая от внешнего мира. Больше века прошло с тех пор, как семья, построившая эту усадьбу, покинула ее. Однако всюду были видны следы того, что позже у усадьбы появились новые владельцы.       Вэй Усянь сидел на крыше главного здания. Над горами, освещенными лучами закатного солнца, разливалась мелодия флейты. Тоска и печаль звучали в каждой ноте.       Плавно доиграв мелодию, он медленно поднял взгляд. Впереди солнце уже опустилось за горные хребты, подсвечивая их золотом.       Прошло две недели с печальных событий в Ланьлине. Каждый раз мысленно возвращаясь к ним, Вэй Ин чувствовал почти физическую боль от сожалений. Вина перед Цзинь Лином и Цзян Чэном легла на его плечи тяжелым грузом. И Лань Чжань. Он наверняка уже знает. Как он, должно быть, разочарован.       Вэй Ин сжал грудь: тьма обжигала болью изнутри так, что становилось трудно дышать. Каждую ночь тьма прокрадывалась в его сновидения, порождая кошмары. А днем преследовала наяву.       – Я всегда буду защищать тебя, Сяо Минцзинь, – услышал он тихий голос внизу.       Заклинатель спустился с крыши и вошел в дом, пошатываясь.       Главное здание было очень большим. Внутри обстановка была скромная, но довольно уютная. Была. Когда-то. Когда Вэй Усянь впервые пришел сюда две недели назад, все здесь было покрыто толстым слоем пыли, а паутина и листья, залетавшие в открытое окно, покрывали все пространство вокруг. За две недели Мэй Цзымин навел здесь порядок, однако атмосфера заброшенности отказывалась покидать этот дом.       Само здание было довольно условно разделено на семь частей – мебелью, ширмами и занавесками. У каждой из частей когда-то был свой хозяин, каждая была оформлена в соответствии с вкусом и интересами владельца.       Справа от входа когда-то жил алхимик. Сотни пузырьков, среди которых царил идеальный порядок, шкатулок с порошками, множество свитков и книг по алхимии – кажется, владелец не представлял своей жизни без нее.       Рядом с алхимиком жил человек, увлекающийся каллиграфией. И, судя по рукописным книгам на столе рядом с его кроватью, его друзья нагло использовали его увлечение. Впрочем, возможно, он добровольно составлял книги заклинаний темного искусства по записям, оставшимся от Старейшины Илин.       Владелец следующей «комнаты», судя по всему, был мастером кузнечного дела и неплохо разбирался в ковке оружия. Над кроватью у него висели металлические колокольчики. Кузнечный молот хозяин по каким-то причинам держал в своей комнате, а не на улице в импровизированной кузнице. Возможно, инструмент был ему дорог. Тут же была и стойка для мечей. Из семи в ней осталось всего два.       В четвертой комнатке царил творческий беспорядок. Повсюду – на столике, на кровати, на полу – были разбросаны мелкие и крупные детали, схемы, талисманы. Пружины и запчасти, винтики, выкованные, очевидно, местным кузнецом, крупные детали какого-то недоделанного изобретения. Удивительно, Мэй Цзымин смог убраться здесь, не сдвинув ни одного предмета. Казалось, он это делает не в первый раз.       Комната справа от входа в дом отличалась идеальным порядком. Когда Вэй Усянь впервые зашел сюда, он заметил, что только несколько книг и засохшие до каменного состояния яблоки на столе выдавали то, что у этой комнаты когда-то был владелец.       Следующая комната, с окном, из которого открывался прекраснейший вид на горы, явно когда-то принадлежала девушке. Она была тщательно отгорожена. Занавес здесь был из более нежного материала, а ширма украшена изящной росписью. На столике от ее присутствия остались давно засохшие цветы. Их Мэй Цзымин заменил на свежие. Каждые два дня он уходил куда-то и, прежде чем успевала догорать палочка благовоний, возвращался с маленьким букетом.       В следующей комнате было множество свитков, талисманов, самодельных и купленных изобретений Старейшины Илин и великолепные экземпляры флагов призыва. Видно было, что хозяин комнаты не особо переживал о порядке, однако, в отличие от комнаты изобретателя, здесь Мэй Цзымин основательно убрался, сложив все книги, свитки и талисманы по порядку в стопочки и едва ли не по алфавиту.       На кровати лежал Сяо Минцзинь. Лицо его и губы были почти белыми, темные круги легли под глазами. Дыхание заклинателя было едва заметным, сердце билось почти неслышно. Лицо сидящего рядом на кровати Мэй Цзымина было абсолютно серым.       – Он очнулся? – строго спросил Вэй Усянь; голос его был так слаб, что вся эта строгость едва ли ощущалась собеседником.       – Нет, – выдохнул Мэй Цзымин.       – Ты с ним говорил.       – Да. Я подумал, если он меня слышит, то ему важно услышать это.       Вэй Усянь вздохнул.       – Мэй Цзымин, тебе нужно отдохнуть.       Заклинатель не ответил.       – Я ничего ему не сделаю. Если бы я хотел его убить, твое присутствие меня не остановило бы. Но если ты сляжешь вместе с ним, я просто уйду отсюда и оставлю вас обоих умирать.       – Он очнется?       Вэй Усянь не ответил. Он не знал ответа на этот вопрос и не хотел его искать. Во всяком случае пытался себя в этом убедить.       Мэй Цзымин зажег лечебные благовония рядом с Сяо Минцзинем, поднялся и, пройдя мимо Вэй Усяня, вышел из дома, кивком пригласив следовать за ним. Заклинатель шел к выходу из усадьбы. Весь внутренний двор все еще был в полном беспорядке – следы давно ушедшей в историю битвы. Восточная постройка была когда-то оборудована под библиотеку. Вэй Усянь был здесь впервые, но от Мэй Цзымина уже успел узнать, что библиотека была разграблена. В западной постройке когда-то была кухня и столовая с большим круглым каменным столом. Изнутри эта постройка полностью выгорела и даже крыша над печью провалилась. Проходя через южную постройку следом за Мэй Цзымином, Вэй Усянь вновь бросил взгяд на сломанные двери, на мебель, на чайник и пиалы, разбитые и разбросанные по полу. И несколько больших багровых пятен, въевшихся в деревянный пол.       Мэй Цзымин свернул влево и пошел по узкой тропинке, огибающей усадьбу. Не успела сгореть и половина палочки благовоний, как двое заклинателей вышли на небольшое горное плато. Оттуда открывался великолепный вид на долину внизу, залитую светом заходящего солнца. Здесь росла одинокая раскидистая яблоня. Она пышно цвела, несмотря на то, что лето приближалось к середине.       Подойдя ближе, Вэй Усянь увидел пять едва заметных холмиков под яблоней.       – А-Цинь всегда расстраивалась из-за этой яблони. Она хотела сделать так, чтобы дерево плодоносило круглый год. Но добилась лишь того, что оно круглый год цветет, – Мэй Цзымин вздохнул и сел недалеко от холмиков на землю. – Она была как эта яблоня. Нежная, цветущая. Единственная девушка среди нас. Мы очень берегли сестру. Хотя она была настолько отважная, что не задумываясь встала бы с мечом против любого врага, защищая каждого из нас. В этом она была похожа на Сяо Минцзиня. Да, определенно его дурное влияние.       Мэй Цзымин грустно улыбнулся, вытерев рукавом слезы. Казалось, от бесконечной усталости, он уже не в состоянии контролировать свои эмоции. Вэй Усянь тихо сел рядом.       – Когда я познакомился с ними, они путешествовали вдвоем. Моя семья вышвырнула меня из дома, узнав, что я избрал темный путь. Через месяц после этого я встретил А-Цинь. За мной гнались адепты Цзян, – Мэй Цзымин усмехнулся. – А-Цинь бросила в них несколько талисманов, чтобы отвлечь. А потом появился Сяо Минцзинь с флейтой и отбросил их далеко назад.       Он вздохнул.       – Кто бы мог подумать, что спустя много лет большинство из тех адептов станут моими друзьями. Сяо Минцзинь и А-Цинь спасли меня от плена и голодной смерти на улице. И предложили отправиться с ними. Мы очень быстро сдружились. Стали семьей.       Сяо Минцзинь постоянно влипал в неприятности. Он говорил, что никогда не будет помогать простым людям, потому что они этого не заслуживают. Но всем помогал, хотя и пытался скрыть это от нас с А-Цинь. Он всегда легко выходил из себя, когда где-то оскорбляли тебя или твоих последователей. А делали это везде, – Мэй Цзымин улыбнулся, сорвав травинку. – Мы часто ссорились с ним из-за этого. Всю жизнь он подвергал себя риску. Помогал даже тем, кого презирал, если они нуждались в помощи. Даже понимая, что, узнав кто он, эти нуждающиеся попытаются его убить.       Каждого из нас, – Мэй Цзымин плавным жестом обвел себя и холмики неподалеку, – он спас от неизбежной смерти. Ао Цзыи чуть не сгорел в своей импровизированной лаборатории. Лю Жуньнань работал в кузнице отца. Его отец очень гордился, что его сын заклинатель. Пусть и идущий по темному пути. Однако когда об этом узнали жители, и обоих попытались убить. Лю Жаньнань лишился отца и сам был на волосок от смерти. И погиб бы, если бы Сяо Минцзинь не пошел посмотреть, что за шум.       Вообще, сейчас я подумал, каждый раз, после его фразы «Пойду посмотрю, что за шум», у нас появлялись новые попутчики.       Шэнь Шэнхао в совершенстве владел каллиграфией, а Шэнь Хаолинь был гениальным изобретателем. Он, кстати, доработал твой компас. Они близнецы. Присоединились к нам последними.       Сяо Минцзинь был старшим среди нас и… Он хоть и редкостный балбес и иногда совершенно невыносимый, упертый и не к месту несерьезный, но всегда чувствовал ответственность за каждого из нас. Он часто повторял «Я всегда буду защищать вас». И мы чувствовали, что это не пустые слова. Что, пока он рядом, мы в безопасности. Что ничего плохого не случится.       Спустя несколько лет волею судьбы или злого рока мы нашли в горах эту усадьбу. Казалось бы, можно ли найти место безопаснее? Заброшенное, тихое, скрытое ото всех.       Мэй Цзымин замолчал. Лицо его медленно помрачнело. Спустя пару минут он продолжил.       – Сяо Минцзинь всегда сам ходил в город. И брал кого-то одного из нас с собой. Мы выбирали по жребию. В тот день… – он помолчал и сдавленно продолжил: – В тот день по выпавшему жребию в город с Минцзинем должна была пойти А-Цинь. Но она по секрету поменялась жребием со мной. Она хотела приготовить праздничный ужин к нашему возвращению. У Сяо Минцзиня был день рождения.       Мэй Цзымин сжал переносицу, безуспешно пытаясь сдержать слезы.       – Если бы она пошла с Сяо Минцзинем, она была бы жива.       Немного помолчав, Мэй Цзымин продолжил, глядя в никуда перед собой:       – Мы пробыли в городе совсем немного времени, когда услышали разговор местных. Из него мы узнали, что несколько горожан пригласили заклинателей из известного ордена, чтобы уничтожить темных заклинателей, поселившихся в горах. Уничтожить нас. Якобы мы приносим зло и беды городу. Большинство говоривших не сомневалось, что были приглашены заклинатели Цзян. Я помню ужас в глазах Сяо Минцзиня. Такой же, вероятно, он увидел в моих глазах. Мы побежали обратно. Тогда оставалось только надеяться на барьеры, которые Сяо Минцзинь учился устанавливать, но он только учился. Обратно мы вернулись спустя четыре палочки благовоний. Все было кончено. Они сражались, но силы явно были неравны, это была бойня. Ао Цзыи был убит у дверей усадьбы. Лежал в огромной луже крови. Остальные были во дворе. Там все было перевернуто, везде кровь. Кухня горела ярким пламенем.       На следующий день после того, как мы похоронили наших братьев и сестру здесь, Сяо Минцзинь ушел куда-то на несколько часов. А, вернувшись, сказал мне: «Идем». Я посмотрел в его глаза и понял, что мы идем убивать. Как же я хотел тогда отомстить! Любые средства казались мне ничтожными. Я хотел стереть орден Цзян с лица земли или умереть в попытке сделать это. Терять нам было уже нечего.       Я жалею лишь об одном. О том, что я узнал, кто на самом деле виновен в гибели моей семьи, лишь несколько лет спустя.       – Ты знал? – удивился Вэй Усянь.       – Знал. Саньду Шэншоу помог мне найти виновных. Но я не мог отомстить тогда, – Мэй Цзымин потер лоб ладонью. – Во-первых, это было бы последнее, что я сделал бы в своей жизни. Если бы меня не убили адепты Цзинь, то глава ордена Цзян уж наверняка смог бы воздать мне по заслугам. А мне еще нужно было найти Сяо Минцзиня. Есть и еще одна причина. Мне не хотелось подводить орден Цзян и Саньду Шэншоу. Я многим обязан им. И я обязан им тем, что Сяо Минцзинь, в конце концов, нашелся.       Возмездие само настигло главных виновных, не дождавшись нашего мщения. И все же… – Мэй Цзымин помолчал. – Господин Вэй, неужели ты действительно думаешь, что я когда-либо смогу осудить поступок Сяо Минзциня? Неужели ты думаешь, что хоть у кого-то есть на это право? Неужели ты думаешь, что у тебя есть на это право? Скольких воинов Вэнь ты уничтожил после гибели Лотосовой пристани? Неужели ты это делал только из-за того, что орден Вэнь пошел войной на весь мир заклинателей?       Вэй Усянь посмотрел на холмики впереди. Нет, он убивал воинов Вэнь не потому что была объявлена война. Он делал это, потому что все, чего он хотел, вернувшись с Могильных холмов, это стереть орден Вэнь с лица земли. От водоворота воспоминаний разум вновь начал спадать в смятение. Грудь обожгло болью. Заклинатель зажмурился. Заметив это, Мэй Цзымин накрыл плечо Вэй Усяня ладонью, поддерживая.       – Вэй Усянь, – продолжил он, когда Вэй Ин смог открыть глаза и отдышаться, – я не хочу, чтобы здесь была еще одна могила.       Закат солнца заклинатели проводили в тишине. Спустя половину палочки благовоний на столике А-Цинь появился свежий букетик цветов.