Синие горы и изумрудные реки

      Вэй Усянь стоял у постели Сяо Минцзиня, погруженный в глубокую задумчивость. Сколько бы он ни говорил, что не имеет ни малейшего намерения помочь Сяо Минцзиню, обман срабатывал лишь на Мэй Цзымине. Убеждать и себя в том, что уже на протяжении месяца утром и вечером он играет «Мелодию чистого сердца» просто так, было глупо и бессмысленно.       Мэй Цзымин же так боялся, что Вэй Усянь навредит Сяо Минцзиню, что первое время боялся даже отходить от последнего, ясно давая понять, что Вэй Усяню придется убить двоих, если тот хочет смерти Сяо Минцзиня. А Вэй Усянь хотел. Как же он хотел! Голыми руками разорвать этого человека, слишком напоминавшего ему самого себя, и разрушившего хрупкое равновесие, появившееся в его жизни. Спасало Сяо Минцзиня не только присутствие Мэй Цзымина, но и то, что Вэй Усянь и сам был серьезно ранен. Сил у него только и хватало на то, чтобы кое-как передвигать ноги и метать на ничего не подозревающих заклинателей убийственные пугающие взгляды.       И что же теперь? Мэй Цзымин давно ушел и должен был вернуться только через пару дней. Сам Вэй Усянь восстановил свои силы. И теперь перед ним был Сяо Минцзинь, застрявший между сном и реальностью, и Выбор.       Вэй Ин зло сдвинул брови и сел рядом. Сдвинув рукав рубашки Сяо Минцзиня он долго всматривался в его руку, медленно поворачивая ее то вперед, то назад. А затем, удовлетворенно кивнув самому себе, прокусил палец и нарисовал талисман на своей ладони.       – Сейчас будет чертовски больно, но так и знай, мне совершенно не жаль. Ты заслужил это, – Вэй Усянь взял себя за запястье рукой Сяо Минцзиня, а сам этой же рукой с кровавым талисманом сжал запястье Сяо Минцзиня; твердым громким голосом он скомандовал: – Проснись!       Крик Сяо Минцзиня услышали даже птицы на цветущей на утесе яблоне, и, встревоженные им, мгновенно улетели.       Теплая летняя ночь укрыла горы. Когда боль стала настолько терпимой, что сознание Сяо Минцзиня начало проясняться, тот открыл глаза. Он сидел на краю кровати, и, кажется, был укрыт одеялом, а чьи-то руки аккуратно и уверенно передавали ему пиалу с чаем.       Сяо Минцзиня трясло. От холода, от боли и… от страха. Неконтролируемый страх сжал его стальными тисками. И чем дольше он не мог понять, чего именно боится, тем страшнее ему становилось.       – Пей, – усталый голос Вэй Усяня казался таким далеким; и все же Сяо Минцзинь чувствовал, что тот сидит совсем рядом.       – Что ты сделал? – хрипло спросил заклинатель, сделав глоток.       – Ты же мой ученик. Вот и расскажи, – хмыкнул Вэй Ин и откинулся на кровать.       Сяо Минцзинь помолчал.       – Заклинания на моем теле.       – Верно.       – Часть темной Ци слилась со мной через них. А, когда талисманы пропали, темная Ци осталась во мне.       – Именно.       – И ты… «разбудил» их, чтобы разбудить меня?       – Неплохо. Думаю, из меня действительно мог бы выйти неплохой учитель. Если бы я не забыл наставить тебя в том, что нельзя натравливать нечисть на целые ордены, убивать сотни людей для того, чтобы отомстить давно умершим мерзавцам.       – Ни один обычный житель Ланьлина не пострадал. Что до умерших, – Сяо Минцзинь хрипло кашлянул, – они воины. Если они не могут защитить даже себя, как они могут защитить Ланьлин? Посмешище, а не орден. Жалкое зрелище.       Резким движением Вэй Усянь выхватил Чэньцин и ударил ей Сяо Минцзиня по плечу. Тот вскрикнул от боли.       – Если бы я вовремя не нашел твою печать, защищающую Ланьлин изнутри и не расширил бы ее за стены, эта нечисть уничтожила бы всех адептов Цзинь, вышедших на защиту Ланьлина! Всех, кто оказался за стенами!       «И поделом им», – подумал Сяо Минцзинь, но озвучивать свою мысль не рискнул.       – Мне не жаль, – честно подытожил Сяо Минцзинь; оставалось лишь признаться себе в том, что долгожданного облегчения от свершившейся мести он не получил.       – Я знаю, – немного помолчав, с нотками смирения и понимания в голосе сказал Вэй Усянь.       Сяо Минцзинь медленно приподнял рукав. Талисманы, которые он месяц назад нарисовал на своем теле собственной кровью, теперь навсегда остались на нем тонкими красными шрамами. Он почувствовал, как темная Ци, которая до этого душила его, не давая очнуться, теперь будто текла по венам.       – Я думал…       – Что будешь похож на кровавое месиво после восстановления талисманов? Вообще-то оно так и было, – Вэй Усянь пожал плечами. – Но твой шиди Ао действительно потрясающий лекарь. Я восстановил их утром, и вот уже к вечеру они зарубцевались.       – Шиди Ао? – Сяо Минцзинь вскинул брови и едва ли не свалился с кровати.       Только сейчас он заметил, где находится. Взгляд жадно впивался в каждый предмет вокруг, оживляющий сцены из прошлого. Сяо Минцзинь был так взволнован, что, забыв про боль, вскочил на ноги и сделал несколько шагов вперед. Вэй Усянь едва успел подхватить падающего заклинателя и усадить на место.       Несколько минут они провели в тишине. Вэй Усянь решил, что лучше будет дать Сяо Минцзиню возможность самому привести свои мысли в порядок.       – Где Мэй Цзымин? – тихо спросил он.       – Отправился в Лотосовую пристань, – с готовностью ответил Вэй Усянь.       Сяо Минцзинь кивнул – ожидаемый ответ.       – Как думаешь, он вернется?       – А ты бы вернулся? – ответил вопросом на вопрос Вэй Усянь, вновь откинувшись на кровать и сложив руки за голову; Сяо Минцзинь молчал, и Вэй Усянь принял это как ответ. – Я бы тоже не вернулся. Но он не такой как я или ты, он вернется.       – Он, наверное, ненавидит меня…       – Меньше, чем я, – отмахнулся Вэй Усянь.       Немного помолчав, Сяо Минцзинь все же спросил:       – Ты… говорил ему обо мне? О том, чем я занимался до встречи с тобой? – из-за молчания, которое он получил в ответ, по спине пробежал холодок; Сяо Минцзинь медленно перевел взгляд на Вэй Усяня, надеясь прочитать ответ в его взгляде.       Оказалось, что Вэй Усянь провалился в глубокий сон. Потратив все силы на то, чтобы разбудить Сяо Минцзиня и привести его в чувство, обрабатывая раны и отпаивая чаем, он уже не мог восстановить душевное равновесие своего ученика.       А если бы и мог, захотел бы?