***
Антон просыпается за час до начала занятий, при этом он всё успевает, ведь ему нужно было лишь одеться и привести себя в порядок. Шастун никогда не завтракает, потому что его может вывернуть, он вообще мало ест, поэтому такой худой. Сегодня Антон надел голубую рубашку и черные брюки. На улице уже светило солнце, так что Антон подумал, что не замёрзнет. Мама с Лизой проснулись, когда Антон уже стоял в прихожей, зашнуровывая белые кроссовки. — Хорошего учебного дня. — сказала мама, после чего скрылась за дверью ванной комнаты. — Спасибо. — только и успел сказать Антон. Вы могли бы спросить, почему Антон не просил маму отвезти его в школу, а Антон мог бы вам ответить, что он сам, ещё в десятом классе, когда мама предложила ему такую идею, отказался ездить с ней. Во-первых, потому что он уже не маленький и не хотел напрягать мать, ведь школа и её работа находятся в разных концах города, а во-вторых так он мог покурить перед занятиями.***
По дороге в школу Шастун успел скурить одну сигарету и перебить запах мятной жвачкой. Зайдя в здание, Антон заметил своего лучшего друга возле раздевалки. — Привет, Поз. — подойдя к Диме поближе, сказал Антон. — Здорова. — Поздоровался Позов. — Че у нас первым уроком будет? — спросил Шастун. — Биология. — Блин, я поспать хотел. — Шастун сразу погрустнел, ведь биологию у них ведёт Ляйсан Альбертовна Утяшева, жена Павла Алексеевича, и с ней лучше не паясничать. — Видимо, не судьба. — Видимо. Зайдя в кабинет биологии, Антон и Дима разошлись, как в море корабли. Шастун занял место на третьем ряду за четвертой партой. Он сидит там с десятого класса и считает это место самым ахуенным, потому что там и поспать можно, и списать легко. А Дима всегда сидит на первых и вторых партах, смотря какие свободны. Сейчас, например, Позов сел за вторую парту первого ряда, потому что его любимая первая парта первого ряда была занята Мариной и Ирой. Спустя две минуты после прихода парней прозвенел звонок.***
Первый урок прошел без происшествий и вполне плодотворно (скорее всего только для одного Димы). Биология была на первом этаже в 12 кабинете, а сейчас по расписанию у 11«а» стоит русский язык, а это значит, что им придётся переться на третий этаж в 56 кабинет. — Бля, я им спортсмен что ли? У меня щас спина отвалится. — Говорил Шастун, поднимаясь по лестнице. — Согласен, кто вообще составляет расписание? — подтверждает Дима, идя следом за Шастуном. Так они и дошли до 56 кабинета русского языка и литературы. Павла Алексеевича в кабинете не оказалось. Спустя десять минут с их прихода прозвенел звонок, а еще через три минуты пришел учитель. — Так, сейчас я пускаю по рядам документ, на котором вы отмечаете галочкой какие предметы будете сдавать. Всё ясно? — как только вошел в кабинет, объявил Воля. В ответ учитель получил лишь мычание и смирительные вздохи. — Вот и славно, — улыбнулся Павел Алексеевич. — Кузнецова, подойди. Ира встала со своего места и подошла к учителю. — Вот, возьми. — он передал ей лист с фамилиями, напротив которых были ячейки с предметами. — Отметьте сначала вы с Мариной, а затем передавайте дальше. — Хорошо, Павел Алексеевич. — сказала Ира и прошла вальяжной походкой к своей парте, не забыв отбросить прядь светлых волос назад. — Так, пока я заполняю журнал, вы можете заниматься своими делами, только тихо. Когда все отметят предметы для сдачи экзаменов, положите лист мне на стол. Спустя пол-урока очередь отмечать предметы дошла до Антона. Он, недолго думая, поставил галочку на обществознание, а вот выбор второго предмета был сложнее. Шастун не раз думал, какой же ещё предмет ему взять для сдачи экзаменов. Он метался между литературой и физикой. Но Антон вовремя вспомнил, что Павел Алексеевич в десятом классе предупреждал тех, кто собирается сдавать литературу, о том, что будет дрючить их на уроках и давать в два раза больше домашки. Поэтому Шастун, даже не задумываясь о последствиях, ставит галочку на физике. Антон был последним, кто отмечал предметы для сдачи экзаменов, так что он встал с места и направился в сторону учительского стола. В тот момент, когда Антон положил лист на стол, прозвенел звонок с урока. Все тут же подорвались со своих мест и принялись собираться. Когда Шастун шел к своему месту, то он, конечно же, зацепился за воздух и с грохотом упал на пол, при этом расцарапав себе тыльную сторону ладони об угол парты. — Ай, бля…ин! — вырвалось у Антона, но он успел себя исправить (или нет). В этот момент в кабинет заходит Арсений-твою-мать-а-ты-что-здесь-делаешь-? -Сергеевич. — Шастун! Ты ходить что ли не умеешь? — Павел Алексеевич подорвался со своего места и осмотрел поднявшегося с пола Антона. — Всё в порядке, Павел Алексеевич, я просто… запнулся. — Антон закусил губу от боли в ладони. — Что случилось? — спросил Попов, глядя на Павла Алексеевича. — Да вот, Шастунец наш упал. — С улыбкой сказал Воля. — Сильно ударился? Может в медпункт? — Обеспокоенно спросил физик, разглядывая подростка с ног до головы. — Ннеет. — Антон решил не напрягать учителей и, взяв портфель, поспешил ретироваться. — Мне пора на урок, до свидания. — До встречи, Шастун. — Вздохнув и покачав головой, сказал Воля. — Ещё увидимся. — С улыбкой сказал Попов. «Конечно, блять, увидимся. Следующий урок же у него.» — подумал Шастун и поспешил покинуть кабинет. Дима ждал в коридоре и, когда Антон вышел, пошел следом за Шастуном на физику в 31 кабинет, то есть на второй этаж. — Шаст, всё в порядке? Я видел, как ты упал. — Да всё норм, забей, просто руку поцарапал. На самом деле не норм. Рана хоть и не глубокая, но очень щипала и болела. — Дай посмотрю, — попросил его Дима, — Пиздец, Антох. — Да говорю же, норм всё. — сказал Шастун, выдернув руку из хватки Димы. — Ты хотя бы в медпункт сходи, пускай обработают. — Да не нужно, Поз, говорю же, всё окей. Я ж не баба. — Как знаешь, — вздохнул Позов. — ты, кстати, какие предметы выбрал? — Сменил тему друг. — Ну, как я уже говорил, общество я точно буду сдавать, а вот со вторым предметом накладочка вышла. — В смысле? — недоуменно спросил Дима. — Да физику я выбрал, Димас. — Пиздец. — вздохнул Позов. — Пиздец. — повторил Антон. — Ну а нахуй? — Потому что я больше ниче толком и не знаю, кроме физики. Та старая кляча хоть и научила нас ничему, зато параграфы я наизусть всегда учил. И учил я их не просто, чтобы ответить на «5» и забыть, как страшный сон, а из собственного интереса. Мне правда нравится эта наука. — Короче, ясно. — коротко ответил Позов.***
От урока прошло уже пять минут, а физика всё ещё не было. Рана на руке Антона щипала и жгла, как будто на неё лили раскалённый металл. Да, вы могли подумать, обычная рана, что там жечь то может, но у Антона обостренные чувства с самого детства. Однажды, когда ему было десять, он упал с велосипеда и получил много ссадин и гематом. До конца они зажили лишь через пару месяцев. Антон летал в облаках, пытаясь не думать о ране, когда дверь кабинета распахнулась и вошёл он. Шум в классе сразу прекратился, а с задних парт послышались короткие женские вздохи. — Здравствуйте, 11 «а». Прошу прощения за то, что заставил вас ждать. — он прошел к своему столу и опёрся о него пятой точкой, сложив руки крест-накрест у груди. — Здравствуйте. — сказали пару ребят. — Меня зовут Арсений Сергеевич Попов. Думаю, вас уже уведомили о том, что физику в этом году у вас буду вести я. — он обвёл класс взглядом и, заметив Шастуна, ненадолго задержал свои голубые глаза на нём. Сегодня Арсений Сергеевич выглядит красиво. В белой рубашке с длинными рукавами и чёрных брюках, а на спинке его стула висел чёрный пиджак. Так, стоп, стоп, стоп. Шастун, ты вообще соображаешь, о чем думаешь? Ты гей что ли? И с каких это пор? — Шастууун, Земля вызывает Марс. — Антон и не заметил, как к нему подошёл Арсений Сергеевич. Учитель пару раз пощёлкал пальцами около лица подростка и тот вернулся в реальность. — А? — Что «а»? Ты вообще слушал, о чём я говорил? «Нет, Арсений Сергеевич, я выяснял сам с собой, гей я или нет, и Вы меня отвлекли.» — сказал бы Антон, если бы говорил правду. — Простите, о чём Вы говорили? — робко спросил Шастун. — Я говорил о том, что те, кто сдают мой предмет, останутся после урока, чтобы мы составили расписание дополнительных занятий. — проговорил физик, развернувшись и подходя к своему столу. — Так, ну а сейчас я проверю ваши знания с десятого класса, мне тут сказали, что у вас всё плохо. — Он глянул на Антона, и тот залился краской. — и к доске у нас пойдёт… что ж, Шастун, пожалуйста, к доске. Я проверю у тебя пару определений. «Блять, ну что со мной не так?» — пронеслось у Антона в голове перед тем, как он встал со своего места и поплёлся к доске. Получив заслуженную четвёрку, Шастун сел на место под внимательным взглядом учителя. Арсений Сергеевич спросил ещё парочку учеников и поставил им тройки с натяжками. Всё-таки хорошо, что Шастун хоть немного знает теорию, но на практике он легко может сдуться. — Плохо, 11«а», очень плохо. — разочарованно констатировал Попов. Физик потом ещё что-то говорил, но Антон его уже не слушал. Он пришёл к тому, что ему вообще-то даже очень нравится голос Попова, да и глаза у него такие… как океан… Бляять. Шастун! Ты же не гей? Или… Эти мысли настолько въелись Антону в голову, что тот и забыл о царапине на руке, которую он случайно почесал, чем вызвал новую волну боли. Из мыслей Шастуна вырвал звонок с урока. Он был единственным, кто остался для определения расписания допов. Оглянувшись, Антон обнаружил, что находятся в кабинете только он и физик. — Антон, ты в порядке? — спросил Арсений Сергеевич. Подойдя к ученику ближе, его глаза округлились и, кажется, кристально чистая голубизна зрачков сменилась тёмно-голубым оттенком. — Боже, у тебя кровь! Оказывается, Антон настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил кровь, которая испачкала его руки. Увидев свои руки, Антон сначала испугался, а потом зашипел от боли. — Спокойно, Арсений Сергеевич, я в порядке. Просто поцарапался на прошлой перемене, а сейчас случайно расчесал, вот и… — он поморщился от боли. — Так! Я сейчас приду, сиди тут. — перебил его физик и ненадолго пропал в лаборантской, а вернулся уже с перекисью, бинтом и ватой в руках. — Арсений Сергеевич, ну зачем? Всё нормально, я сейчас просто пойду и помою руки. — Антон уже поднялся с места, но его остановил властный голос Попова. — Сядь, Антон! Нужно обработать рану, не хватало ещё, чтобы заразу какую-нибудь подцепил, к тому-же, кровь течь не перестанет, так что придётся обмотать руку бинтом. Не найдя весомого аргумента, Шастун вздохнул и послушно сел обратно на стул. Учитель подошёл и сел на свободный стул слева от ученика. Он взял раненую ладонь Антона в свою тёплую руку и, обмочив кусочек ваты в перекиси, аккуратно приложил его к кровоточащей ране. Антон зажмурился и зашипел от боли. Чтобы отмыть пальцы мальчика от крови, Арсению Сергеевичу нужно было налить побольше перекиси на вату, но он боялся, что рана начнёт ещё сильнее щипать. — Да лейте уже. — не выдержал Антон. — Щипать сильнее будет. — Не сахарный, не растаю. — слегка улыбнулся Шастун. Физик обильно смочил кусочек ваты в перекиси и слегка потер им вдоль указательного пальца подростка. — Ауч! — воскликнул Антон, когда капля перекиси скатилась на рану. — Всё-таки сахарный. — произнёс Арсений Сергеевич с улыбкой. — Чего.? — спросил Антон, будто не расслышал. — Сахарный, говорю, ты. Рана-то не очень и глубокая, а крови столько, как будто ты убил кого-то. — пояснил Попов. — Ах, это… У меня просто повышенная чувствительность ко всяким порезам и ранам. — Оу, мне жаль. — Давайте я дальше сам. — постарался перевести тему Антон. — Хорошо, сахарный, держи. — сказал физик, улыбаясь, и вложил ватку в руку Шастуна. Антон смущённо улыбнулся и опустил глаза. И, о боже, это что, румянец? Да уж. Его щёки покрылись румянцем. Это выглядело настолько мило, что Арсений Сергеевич не смог сдержать улыбку, но Шастун не увидел эту эмоцию на лице учителя, потому что делал вид, что очень занят оттиранием крови с рук. Он, почему-то не хотел говорить физику что-то против этого его «сахарный». — Кстати, а я что, один буду ходить на допы? — Нет. В вашем классе физику будут сдавать ещё Матвиенко и Кузнецова. А так как Матвиенко приехал только сегодня, и в школу должен прийти завтра, а у Кузнецовой заболел живот, и она отпросилась домой, то сейчас мы определимся с тобой, в какой день ты сможешь оставаться на ещё один урок. Антон совсем забыл про своего второго друга, Серёжу Матвиенко. Этот, армяшка-милашка, всегда гулял и проводил время с Димкой и Антоном. Под «проводил время» подразумевается тусил. А какая вечеринка обходится без выпивки? Правильно. Только на самой скучной вечеринке нет алкоголя. А так, как домой Антону пьяным идти было не вариант, то он оставался ночевать у Серёжи или Димы, когда у тех родители уезжали то в командировку, то к родственникам. Но летом Серёжа уехал в Армению и они перестали общаться. Хотя, быть может, Дима ещё хоть как-то поддерживает связь с Матвиенко. «Надо будет у него спросить.» — подумал Антон. — Ну, у нас в понедельник, среду и пятницу семь уроков всегда. Так что, думаю, во вторник или в четверг мы могли бы заниматься дополнительно. — Хорошо, тогда давай лучше во вторник. — заметив, что руки Антона уже не в крови, он продолжил, — давай я перевяжу. — Да не нужно, правда… Не то, что бы Антон был против… Просто ему было немного неловко. — Ничего не знаю. В таком виде я тебя никуда не отпущу. — перебил его Попов. Антон закатил глаза и послушно протянул руку учителю. Размотав бинт, Арсений Сергеевич начал бережно обматывать руку Шастуна. — Отлично, теперь можешь идти на урок. — сказал учитель, закончив с перевязкой. Точно. Уроки. Он с Поповым что-то совсем забыл, где находится. Это же был третий урок. А сейчас у Антона по расписанию должна быть физ-ра. Блин. Не фортануло. — До свидания, Арсений Сергеевич. — сказал Антон уже у двери кабинета. — До встречи, сахарный. — Спокойно отозвался Попов, а у Антона от этого чертового «сахарный» всё внутри переворачивается. Не успел Антон схватиться за ручку двери, как та открылась и в кабинет влетела Оксана Владимировна. — Арс! Там такое… — заметив Антона, она замолчала. — Здравствуйте. — сказал Шастун. — Здравствуй. — ответила женщина, с удивлением глядя на Шастуна. — Я пойду… — не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета и пошел на физ-ру.***
После всех уроков Антон и Дима решили пройтись по набережной. Сев на одну из лавочек и убедившись, что никто их не видит за большим дубом, Антон достал сигарету и закурил. — Ого. Шаст, я же говорил, надо было сразу идти в медпункт. — сказал Дима, выслушав рассказ Антона о том, как физик обрабатывал его рану. — Я же говорю, всё было норм, просто я расчесал руку на физике и пошла кровь, а Арсений Сергеевич из этого трагедию сделал. — Проговорил Антон с выражением лица аля «ты что, меня не слушал?!». Шастун затянулся и выпустил дым. — Кстати, Поз, ты с Серёгой общаешься до сих пор? — С Матвиенко? Конечно. Мы с ним завтра договорились после школы у меня собраться, он же с Армении приехал, так что бухать будем. Он спрашивал, ты в деле? — Конечно, я в деле. С кого выпивка? — Выпивка, естественно, с Серёги. У него же батя вином торгует. В общем, завтра у меня на хате. — Океюшки. — Он снова затянулся и выпустил дым в сторону Позова. — Да не кури ты на меня! Мамка узнает — прибьёт. — Конечно, сам-то Дима никогда не курил и не раз говорил Антону, что пора бросать. Самого Антона мать палила только раз, но это было в прошлом году, когда Шастун, по своей глупости, забыл спрятать сигареты и она нашла их. Конечно, Майя, так зовут мать Шастуна, начала ругаться, но Шастун сделал самое невинное лицо и говорил, что это не его сигареты, и что ему их подложили, Майя сделала вид, что поверила сыну, но поучительную беседу всё-таки провела.***
Придя домой вечером, Антон, поужинав с мамой и сестрой, пошёл в свою комнату делать уроки. Решив пару номеров по алгебре и одно упражнение по русскому языку, он сложил все учебники и тетради в портфель и отправился в душ. Пожелав родным спокойной ночи, Антон лёг спать. Но сон не шёл и Антон погрузился в свои мысли. «Как насчёт теории о том, что у Попова роман с Оксаной Владимировной? Та «неслучайная» встреча, о которой говорил Ваня, и сегодня… Что это было? Она назвала Арсения Сергеевича… Арсом? Может они просто друзья.? Да епт, опять твои гейские замашки, тебе-то какая разница, встречаются они или нет? Или погоди… Шастун, тебе нравится Арсений Сергеевич?! Да не… Ну если на чистоту, то чуть-чуть… или не чуть-чуть. Так. Что мы имеем. Кажется, я гей. Или, если быть точнее, арсениесергеевичелюб. Окей, допустим… Почему меня это совсем не смущает? Разве это правильно? Аа, как сложно… Интересно, а Арсений Сергеевич гей? А если гей, то был ли в отношениях с мужчиной.? Да уж, стыдно должно быть, Шастун, за такие мысли! Ну вообще-то я ничего против однополых отношений не имею и отношусь к этому нейтрально. Но разве я один из них..? Бля, один из них, Шастун, ты ёбнулся.» После размышлений о том, какой Арсений Сергеевич красивый и заботливый, и ещё о том, как они с Позовым и Матвиенко завтра нахрюкаются, Антон погрузился в глубокий сон.