Как не надо попадать в миры

      «Меч приказывает мне…»       Послышался глухой удар, сразу за ним — хлюпающий звук, звон от зеркальца и хихиканье, а перед этим — красный всполох.       Последние силы уйдут даже не на то, чтобы открыть глаза, а на мысли да неосознанный крик, на попытки процарапать плитку и сдавленный вой.       В голове сплошной белый шум, грудную клетку пронзала острая боль — даже не до конца доходило, жуткий шок вскоре сменился на изматывающее, не дающее дышать чувство. Уже не осталось сомнений, что Шуру ранили и причем основательно. Последние мысли, отнюдь не самого лучшего содержания, были спутанными.       «Черт, не ждала такой подставы! Не прощу, мразь, из адского котла тебя достану, глаза бы мои не видели это дерьмо… Мама дорогая… это меня так перед смертью колбасит? А Дарк где? У-у-у, а он еще небось и радуется! Дарт Вейдер недоделанный…»       Девушка с трудом приподняла голову. Перед глазами замаячила белого камня плитка, были отдаленно слышны шаги Дарк Чоко. Во рту был неприятный кислый привкус, попаданка закашлялась. Изо рта потекла кровь, не просто пара капель — едва удержалась, чтобы не блевануть ею же.       «Шикарный денек, чтобы умереть!» — подумала Шура, прежде чем погрузиться в темноту окончательно.       Пойсон Машрум молча наблюдал за этой картиной. Такое ему приходилось наблюдать, если честно, не впервые, и далеко не всегда до него доходил смысл происходящего. Странные, конечно, у них игры, но Шрум привык, на его глазах с парочкой таких же случалось похожее — мальчик не понимал смысла слова «умер». — Ну и заче-ем, Чо-око? — Тебе лучше уйти отсюда. — Дарк Чоко медленно отошел и направился к выходу, опустив голову. Невозможно по этому прочитать, раскаивался ли он — вид его постоянно был несколько запуганным, а сейчас, дергаясь от звуков, исходящих от Ветровой, он просто торопился уйти. — Машрум, пойдем отсюда! — прикрикнул на мальчика Лакрица. — А давай мы ее с собой возьме-ем! — Шрум был на своей волне и в ситуацию «не врубался». — Кто же тогда будет есть грибочки? — Ликорайс закатил глаза. — Во-первых, хватит о твоих чертовых грибах, во-вторых, она скоро помрет от потери крови, Шруми, земля ей зефиром! Вини Помегранат, если чего, она с помощью запрещённого контроля заставит тебя выброситься в окно. — Бэт-Кэт, пошли-ка отсюда поскорей. — парень боязливо оглянулся. — Не хватало застрять в этом клятом месте, похуже «родненького» Лакричного Моря.       Гранат качнула головой и заговорила, прикрывая рот рукавом. — Надо же, дёргается до сих пор, явно умирать не хотелось?.. Что же, я смотрю по ситуации, есть еще одна, чьего мнения я еще не спросила — Энчантресс. Но как же будет счастлива Госпожа, если я преподнесу ей знания Александры, которые можно извлечь даже из мертвого тела!       Помегранат взмахнула зеркальцем вновь. Вокруг Ветровой словно выросли стены, образовав отдаленное подобие купола. — Неплохо, неплохо! Хоть и жаль расходовать силы. — жрица говорила безэмоционально и тихо. Какие-то чувства у нее проглядывали сквозь маску лишь во время сильных потрясений или торжества. — Здесь не умрешь, дорогая, потом решит уже Энчантресс.       Дарк Чоко вышел на лесную дорогу. Ему не хотелось оставаться возле алтаря, казалось, будто Шура превратится в призрака и его замучает. Что уж там, потащит его за собою, удушит или вырвет оставшийся глаз — выключился, заснул: убийство.       Перед глазами мужчины осталось ее выражение лица. Страх. Отчаяние. Надежда, что все обойдется. Еще никогда Чоко не поднимал руки на ребенка. Но сейчас ему пришлось слепо следовать указанию меча и жрицы, для него не оставалось сомнений, что для Шалфей все закончилось. Она умрет. Если бы только можно было вернуться назад. И никогда. Никогда не подходить к проклятому мечу.

***

      «Отстой! И как мне выражать свои эмоции?! Знаете, знаете ли вы мою скорбь, мою боль, как в той песне про кицуне и паука? Знаешь ли ты мою ненависть, Чоко!»       Перед глазами Саши маячили цветные пятна. Царила жуткая жара. Ничего не было слышно, кроме ее слабого дыхания.       «Отбросило назад, как в игре без сохранения?! Это снова духовка? Такое ощущение, что я в каком-нибудь воображаемом мире Омори… Душно и так тяжело дышать. Еще и спина болит жутко.»       Сашка разлепила глаза и вдохнула. Горло обжег горячий воздух, но вокруг была лишь пустота. Встать не предоставлялось возможным. — Пресвятая Холлиберри! — всхлипнула Шура. — Да я точно сдохла! Фу, блин, хоть бы Пойсон Машрум меня отмазал! Я покорно жрала его мухоморы, так что теперь пускай платит взамен. А вдобавок я отправлюсь куда-нибудь в ад в одежде, которую и бомж не напялит. Футболка убита окончательно, порезана и вся в крови. И попробуй докажи, что это ты в борще заплыв устраивал…       Друзей у Шуры Ветровы было много, но единственной настоящей подругой для нее оставалась Яна, с которой можно было обсудить все на свете, сидя на скамеечке с бутылкой минералки.       Семейство Ветровых владело квартирой в новостройке где-то на окраине мегаполиса… Как же он назывался? Все стерлось напрочь.       Каждый день Шура встает, ест свои утренние бутерброды и лениво идет в школу, таращась по сторонам. Яна подтягивается позже — и до первого урока, все перемены напролет подруги сидят в коридоре на подоконнике, болтая ни о чем. Призвать Билла Шифра на огрызке листочка, когда вы первоклассницы? О да! Поплакаться о истории Лакрицы, когда вы отпраздновали получение паспорта? Еще бы!

***

      Лакрица и Машрум сидели возле небольшого костерка в лесу на опушке. Мальчик рассеянно смотрел по сторонам, то вглядываясь в огонь, то перебирая пару разноцветных мухоморов. Их окружали вековые леса, на небе сверкали миллионы звезд, мягкий свет месяца отбрасывал длинные тени. Это место было красивым и нетронутым — располагалась полянка где-то среди чащоб к западу от гранатовых лесов.       Идиллическая картина. — Хочешь грибо… — ДА ПОШЕЛ ТЫ! Еще раз упомянешь эти… чертовы микозы, я за себя не ручаюсь! — голос мага сорвался на чаячий крик. Такое с ним приключалось часто и не в самые подходящие моменты. — Ты пищишь… Как птичка. — Как же бесит! — завыл Ликорайс дурным голосом.       «Как же меня все раздражает! После очередной громкой речи Помегранат приняла решение сразу прибить Шалфей, а потом она засомневалась и засунула ее в какую-то дурацкую временную ловушку. В жизни не видал таких заклинаний — но я еще покажу всем истинную силу лакрицы! Да, да, планы Энчантресс хоть и хороши, но тратить такой ресурс на травяную дурочку — это уже перебор! А Дарк Чоко опять скорчил из себя несчастного принца… Ушел в закат, размахивая окровавленным мечом. Ха-ха-ха. Все как всегда, а мне опять разгребай.       Гранат уверяет, что если злосчастная чародейка «даст добро» на убийство, тогда будет достаточно разморозить эту консерву и оставить. А если же Энчантресс решит, куда засунуть эту недоделанную гадалку, то Шалфей подклеят. Правда, ловушка-то совершенно хилая. Достаточно запустить в нее камнем, чтобы разбить ее. Вот было же Гранатине лениво!       Лакрица то, Лакрица сё! И виноват всегда я! Приперлась какая-то сумасшедшая компашка с пряником в ее главе — их я уже встречал возле Врат Героя и Тропы Пилигримов. Помегранат забоялась оставлять ловушку без присмотра, переместила ее вбок одним пальцем, а потому я сижу возле алтаря до сих пор…» — Но хотя бы ты есть, Машруми. Ты-то хоть веришь в меня, фиолетовое нечто? Что-то меня расклеило. Все к черту! Я буду работать ради Дарк Энчантресс! — Ради… Энчантресс… — пробормотал Пойсон. — А я забыл… Это вообще кто?       Ликорайс готов был заорать от злости и досады. Бросив подопечного у костра, парень подхватил свою косу и принялся кружить между деревьев, пытаясь успокоиться. Бэт-Кэт, давно прочухав настроение хозяина, сидел где-то в кустарнике и не показывался на глаза, предпочитая планировать среди травы.       А вот и ловушка. Небольшой, слегка оторванный от земли купол. Сквозь «стенки» проступали мутные очертания, это была не банка, а именно ловушка.       Пока маг бесился, накручивая километры среди сосен, Шрум продолжал наблюдать за огнем, периодически подбрасывая туда щепок. Мальчик снял шляпу — у него были сиреневого цвета волосы с небольшими белыми прядками, что редкостью для этого мира не было. Пойсон подобрался поближе к костру — начинало холодать.       «Интересно, будет ли та девочка варить грибной суп, когда ее выпустят? Жаль, я не успел с ней подружиться, а ее уже… мечом. Ну ничего, Помегранат говорит, что это всё временно… а что временно, я так и не понял.»       Тем временем перевалило за полночь. Лакрица вернулся обратно на огонек, застав Машрума спящим. — Э-э-э… мяустер. — послышался голос Бэт-Кэта. — А нельзя костер поворошить? У меня сейчас хвост отвалится. — Заткнись!       Ликорайс вскипел. Эта безобидная реплика взбесила его окончательно. Все эти странные события подточили его нервную систему, а тем временем сзади послышался тихий «треск». — О черт, — выдохнул парень, пятясь назад. Такое ощущение, будто крик именно и заставил треснуть «произведение искусства» Помегранат, а может, неправильное отражение техники из-за человеческого происхождения жертвы?       Шура медленно поднялась с земли и вновь упала — вернулась боль в груди, ранение никуда не делось. Постепенно бледнея, девушка рухнула лицом вниз. Ликорайс наклонил голову, чуть не откусив себе язык.       Неудачник по жизни, но, однако, сейчас он только заулыбался и встал на колени, глядя на «Шалфей». — Да и фиг с тобой. — улыбнулся парень. — Гранат простит мне твою смерть.