Как не надо попадать в миры

      Безотказный вариант… подойти к святилищу, заранее сложив руки, как бы молясь. Венок только обвил шею так, будто резко захотел придушить хозяйку — может, просто не нравился орхидеям Санктум и его служащая Милльфей. Если Милль недурна, от нее можно узнать многое, а за Кастардом пойти уже с морскими — да еще и надо выбрать нужных. Ведь далеко не все захотят допрашивать могущественного консула, именно поэтому Шура не решилась туда идти. Помимо, раз уж на ее тушку имеют виды, то собраться к потенциальному врагу — та еще глупость.       Стало известно, что парочка теневых сестер уже засела в тюрьме, да только выудить из них ничего. Они открывали рот только для того, чтобы что-то прошептать своим божествам. Мол, не покарайте…       Сейчас было позднее утро, через полчаса начнется полуденная месса или «солнцестояние Селестии», как написано на листочке, предлагающим ознакомиться с храмом поближе. Кто-то, особо усердный и верный традициям, занимал места на скамейках — пожилые люди граничили с какими-то радикалами, непонятно зачем пришедшими молиться.       Архитектура все-таки чудесная, и кто знает, что за Свет, который почитают местные жители?.. Почему-то вспоминается Лучезарность из «Полого рыцаря». Божество повыше Ведьм, вряд ли просто выдумка в этом сказочном мире? В общем, Ветрова решилась сама занять место, чуть отвлекаясь от своего задания — взглянуть в глаза Милль поближе. В прошлой жизни Саша немного знала французский, и потому прямой перевод имени заставлял задуматься — вспомним Чехова и его ружья. — Святилище приветствует вас, — как же отличается мягкий голос проповедницы от загробного пения того ордена. Не фанатизм, что граничил с безумием, просто уверенность, даже если сама старейшина не особо уверовала, звучало это успокаивающе. — Давайте же в мире и упокоении вознесем благодарности и мольбы Селестии, помните, не раньте ближнего своего и будьте умеренны в желаниях!       И, наконец, поднявшись с колен, Александра поймала на себе взгляд Милльфей, глядящей, казалось бы, с добротой — а за нею замаячил Мадлен, тотчас затараторив подобно своим тетушкам. — Госпожа Милльфей! — о господи, нет. — Думаю, вы не можете не знать Шуру Ветрову, ее как Свет хранит, — паладин дружелюбно улыбнулся, нависая над Сашей, пытавшейся слиться с церковными скамьями. — Позвольте мне рассказать побольше о ней! Александра, да хватит, поднимайся и сияй, не зря же тебя выбрали в хранители… Уверен, выдумки в твоих приключениях нету. — Ну, — выдавила Шура, отползая вбок. — Я вроде бы хотела прийти к старейшине. А что… хотите услышать?       «А про черную сторону ничего не хочешь, Мадлен? Бедняга, как же искаженно ты видишь мир!» — Милльфей, слушайте, эта Ветрова способна на немалое, раз сумела противостоять Энчантресс! Интересно, подобная Ведьмам против тех, кто их ненавидит… Александра, куда вы… уползаете? Я тоже готов рассказать о своих победах в районе Парфаэдии, ведь атаки приходились не только по королевствам Пяти!       «Да господи, заколебал!» — Я бы не советовала так трясти подвигами, своими или чужими, — отмазалась девушка. — Иногда надо увидеть иную сторону, хотя всем тут больше нравятся блестящие победы. — Ладно, ладно, — заторопилась преподобная мать. — Действительно, Мадлен-куки, гордыня грех, так что давайте оставим эти обсуждения и спросим, чего хотела Шура, — после этих слов паладин отошел в сторону, все еще рассуждая вслух.       И Ветрова выдохнула. С чего начать? С самых низов. — Нижний Город. Вот что беспокоит меня, Старейшина Милльфей. — Нижний город? — удивленно проговорила женщина в ответ, норовя заглянуть в глаза девушки. — Ради Света, и ты уже успела навестить это место? — Да, — не теряя напора, продолжала Шура. — Скажем мягко, эта часть «сияющей Республики» меня пугает, пока я бродила по улочкам. Никого не волнует этот придаток, наоборот, бедных морских пытаются загнать еще глубже в грязь и позабыть о них. — Ужасно! — голос был не наигран, Милль прижала обе руки к груди. — Сказать бы честно, я сама ходила навещать обездоленных по своему долгу… Как же я рада, что ты, Александра, оказалась не из черствых людей. Как встретили тебя там, все равно рынки опасное место… — Да ничего особенного, продали тарелку кальмаров по скидке, но не в этом дело. Вчера ночью, когда я решила устроить себе прогулку и пытаться докопаться до сути своего дела, то стала свидетельницей некой мессы в честь Ведьм. Вы же не создателей проповедуете? — Так хочешь узнать ответ на это именно у меня? — замешкалась Милль, недоуменно посмотрев на Шуру. — Да, город захлестывает протест и в тяжелые времена обращаются ко странным силам. Будто бы Создатели и их «судный день» посадит республиканцев на место угнетаемых, я сама часто слышала эти проповеди и пыталась вразумить оставшихся… Меня, как и странный орден, не особо хотят слушать. Я республиканка и этим все сказано, они уже давно не верят нам. Знаешь, что касается расследования? Знаешь ли ты, насколько орден похож на старую организацию Святой Вилки? — Конечно, — с готовностью ответила Шура. — У меня была даже отдельная история про монахиню Пастри. — О Свет! — выдохнула Милль. — Я… тогда ничем не смогу помочь. Служащие ордена настолько скрытны, что даже захваченных невозможно допросить, они молчат и перед лицом смерти, настолько сильно верят в свою Ведьму. Все, как на подбор, девушки, чаще молодые и с глазами, что видели многое… Но у меня есть еще один совет. Ко мне приходила моя старая знакомая Финансье и призналась, что хотела бы расследовать это дело, потому что власти крайне халатны. Не потому ли, что кому-то это выгодно? В нашей стране грехов ничто не свершается просто так. Может, присоединишься к ней… какая бледность в лице. Что-то беспокоит тебя — хочешь ли исповедоваться? Или просто поговорить по душам?       Паладин непосредственно связана с одним неприятным юношей. — Это звучит страшно, но беспокоит меня Клоттед Крим, подающий надежды молодой консул. Сам по себе он неплох, но я видела его вчера, когда он буквально одним криком остановил пение. Еще немного, и я бы узнала имя той, ради которой служит секта. Но моя вера в него пошатнулась не после этого случая, а после того, когда он испугался моих вопросов. Конечно, можно предположить, что он шел за мной со страшным усердием, но легче от этого не станет. Связался ли юноша с орденом, или кто-то повелел консулу достать побольше информации обо мне — я не сама по себе интересна, интересны мои мозги. «Знания о будущем»! Увы, их не осталось, но мало кого это остановит, они думают, что я волшебная палочка и с моей помощью соулджемы окажутся у них в кармане. — Они воистину не знают, с чем связались, эти вместилища души не сложишь в комод, как побрякушки, — вздохнула Милльфей, норовя погладить Шуру по голове. — Несчастное существо! Ты отважилась обсуждать нашего будущего старейшину, но могу ли я тебя винить? Нет. Мы не должны судить о окружающих по их происхождению и по наличию сахара внутри. Будь осторожна, в… ведь здесь далеко не так безопасно. И если Кастарды замешаны в этом деле… Не скрыться их врагам. Не уходи далеко от своих знакомых, советую держаться поближе к Финансье, а я буду молить Свет о твоем спасении.       На этой ноте Милльфей следовала таинственно развернуться и уйти медленным шагом от попаданки, но вместо этого та кивнула и посмотрела сочувственно. — И хоть я уверена, что другой мир просто так не одолеть, будь осторожна. Никто не должен страдать из-за ужимок консулов!       А теперь надлежало уйти самой Александре. Не приди она в собор, у нее были бы свободные полчаса, но она бы никогда не догадалась присоединиться к кому-то в схожем расследовании.       До сих пор телохранительница Клоттеда Финансье оставалась в тени и почти не разговаривала — этикет служащих не позволял чесать языком, а сейчас она стояла молча. Видимо, тоже пришла молиться… Блин. Вот почему Милль заговорила о ней, да потому что она сзади стояла, аки привидение. — Вот как, — ойкнула Шура, понимая, что Финн запросто могла прослушать весь их разговор, но Милль это не смутило. — Вот как? — откликнулась паладин. — Хоть я не и спрашивала позволения Клоттед Крима и остальных хранителей, не могу оставаться в стороне. Надеюсь, Ветрова, вы не вините меня за самовольство и за то, что я смела слышать ваш разговор. Вы имеете право осуждать дом Кастардов, если это касалось вашей безопасности. Возможно, вы считаете, что я дам знать обо всем старейшине, но… не буду этого делать по понятным причинам. Благодаря вам стало ясно больше, один из виноватых повел себя рискованно и почти выдал себя. — Какое уж там самовольство, не думайте, — просто ответила девушка, прикидывая, как должны были вышколить Финансье, что бы с ней, простой девчонкой, начали говорить на вы. — Напротив, правильно бы было меня подслушивать — кто знает, какие разговоры я веду с преподобными матерями? Может, указания даю про орден, чтобы сматывался. Что же насчет дела с сектой? Пригодится ли немного о пении по ночам?       В этот момент Шуре пришлось оставить хранителей, увы, не продвигавшихся далее… И паладин отнеслась к делу серьезно. Самое главное — что она не поторопилась поскакать к хозяевам, донося на окаянную Александру, посмевшую уличить в чем-то будущего наследника.

***

      О-о, смерть. О-о-о, смерть…       Согласитесь, это звучит как хор сектантов, но эти затравленные звуки издавала не монахиня — Эспрессо сидел практически носом в своих расчетах и почти плакал от досады. Через несколько часов истечет срок аренды.       Аренды не лаборатории, всегда можно взять в долг или новую присмотреть… Не дорогой аппаратуры, которую можно и самому конструировать. Аренды самих реликвий, не пожелавших, чтобы их вообще касались простые смертные. Не в передаче энергии было дело, а что-то пряталось в них самих… Кофе не спасет.       Ученый не спал несколько дней, что было естественно для кофейного племени — только сейчас и он выглядел настолько сонно, что готов был свернуться в одном из разбитых сосудов, да так и заснуть. Что скажут сами древние?       Раз он не пришел к результату, то его старания все примут за пустую ужимку… Не в научном позоре дело, Эссо переживал и не такое. Но какими глазами будут смотреть короли, легко представляя, что вся эта клоунада могла быть подставой. Унесут, значит, их соулджемы старейшины к себе, прикидываясь, что забрали реликвии просто для исследования. Кто финансировал исследования и всю эту поездку? Консулы!       И все, Чародейка хохочет так, что штукатурка падает с потолка. Стыд и срам Кремовой Республике!       Этот Дарк Какао придушит его, как чуть не сделал с молодым консулом, Холлиберри вздохнет, а Пьюр Ванилла промямлит что-нибудь жалостливое в его сторону. Кто захочет иметь дело с их городом?!       Казалось, со злости Эспрессо последует шутливому совету Вайлдберри и обольет соулджемы дешевым кофе. Никакой кофеин не поможет его расплавленным мозгам, так зачем тратить оставшиеся часы на покупку и бросаться монетами?       Эти ладони уже не могут удерживать перо, даже нажимать кнопки — они в ожогах, царапинах, оставленных кристаллами. Но он, скорее всего, обольется «Чудо-мукой» и заново примется за работу… бесполезный эксперимент.       Схватившись за последний стаканчик, дрожащими пальцами ученый его поднимает перед собой. Гамлет с черепом на новый лад, только в вытянутых руках бумажная емкость дрожит и покачивается. — Никчемная рожа! — возопил Эссо, входя в роль трагического актера. Скажем честно, это с ним происходило редко, а манера происходила от Мадлена. — Ч-черт! — а тут уже вой был неподдельным.       Стакан выскользнул из дрожащих пальцев, так и застыв на цыпочках, ученый раскрыл рот. Очередной по счету образец лежал бракованный, залитый кофе… Ну не насмешка ли от судьбы? Торопливо всунув руки в защитные перчатки, Эссо протянул руку, чтобы выбросить еще один кусок сахара. Он в любом случае ничего не успеет, так что можно в горе заснуть на столе.       Взял.       Дрожащие ли руки, или дрожал сам образец? До Эспрессо не сразу дошло, что эта идеально круглая сфера, приобретшая приятный кофейный цвет, не торопилась рассыпаться в его руках. И что же? Образец раскалился, но не торопился повести себя подобно предыдущим. Бухнувшись на колени и рвано втянув в себя воздух, Эссо держал испорченный кусочек и понимал, что с этим что-то не так.       «Он не сопротивляется физическому контакту.»       Парень протянул руку за стаканчиком, дрожащей рукой занес его над образцом, резко перевернув. Он трясется, но уже не от страха и предстоящих разговоров с консулами, а оттого, что магическая конфета срезонировала.       Эксперимент успешен.