***
Ночь быстро смогла поглотить всю местность, что не освещалась, как Токио, сотнями уличных жёлтых фонарей, и была полностью погружена в сумрак. Бакуго тихо выдохнул, смотря на ворота перед собой, которые позже он открыл ключами брюнета, что оставил их на бардачке, заезжая машиной внутрь, а после задвинул за собой засов. Открыв дверцу автомобиля — он осмотрелся, вдыхая будто бы другой воздух в лёгкие. Перед взором открылся большой двор, в котором мрачно завывал ветер. Скучающе шевелились лозы, что цепко цеплялись за построенную деревянную изгородь, которая возвышалась над парнем. По левую сторону от Катцуки находился прикрытый теплоизолирующим полотном бассейн, а по правую же — располагался двухэтажный коттедж, сделанный из дерева. Позади послышался щелчок и, обернувшись, альфа увидел слегка сонного Мидорию, что, скинув с себя джинсовую куртку, поёжился, но упрямо пошёл в сторону дома и поднялся по небольшим ступенькам. — Припаркуй машину. Я пока открою дверь и включу отопление, — зевнув, неосознанно проинструктировал Изуку, вставляя ключи в крепкую дверь. — И забери пакеты из багажника, пожалуйста. Альфа молча кивнул и последовал указаниям, слегка усмехаясь подобной деловой речи. Наблюдая, как в доме загораются лампы на первом этаже, Катцуки невольно улыбнулся, до конца не веря, что он ближайшие два дня будет жить под одной крышей вместе с этим человеком. Только вдвоём. Только одна эта мысль будоражила кровь. Он заглушил машину и зашёл в дом. Поставив сумки в коридоре и закрыв за собой дверь, Катцуки прошёл чуть дальше, разглядывая первый этаж, что состоял из кухни и столовой, ванной комнаты и зала с диванами и телевизором. Перед ним уже мельтешил омега, несущий в руках огромные одеяла и спускаясь по деревянной лестнице то наверх, то вниз. — Пойдём. Я покажу тебе твою комнату, где ты будешь спать. — гостеприимно произнёс Мидория, поправляя кудрявое гнездо на голове и зевая, — Потом в душ и спать. Бакуго немного замешкался, не ожидая того, что Мидория, несмотря на усталость от долгой дороги, сперва расстелет ему постель и покажет комнату. — Я приятно удивлён… — тихо произнёс альфа, но Изуку обладал хорошим слухом. — Давай быстрее. Я тоже хочу спать. — Катцуки лишь улыбнулся этой реакции, действительно идя быстрее.***
Утро выдалось довольно ранним, чему Изуку никак не удивился, ведь его биологические часы работают исправно, вне зависимости от ситуации. На экране телефона высветился циферблат с красноречивой цифрой восемь и Мидория, полежав в кровати ещё несколько минут, встал и пошёл умываться. Все принадлежности лежали в ванной ещё со вчерашней ночи, поэтому это не заняло много времени. Спустившись по ступеням вниз, Мидория тёплым взглядом осмотрел знакомые стены кухни. Сделанная из дерева кухня, как, впрочем, и всё здание, была так же дополнена текстильными шторами терракотового оттенка, что за собой прикрывали полки с различными специями и травяными чаями, которые так любила заваривать его бабушка в далёкие 70-е. Иногда кажется, что они остались с тех годов, если посмотреть на упаковки. В руки попала закрытая зелёная баночка, в которой таился коричневый зелёный чай — один из любимых его бабушки, который она обожала пить, сидя в том самом плетённом кресле, укрываясь тёплым пледом. Эта её привычка не менялась и спустя годы, изменившись лишь после потери единственного мужа. Заварив резаные листочки и веточки приятного орехового цвета в фарфоровом чайнике с ситом — Мидория налил себе небольшую чашку, взятую из того же фарфорового сервиза, которым всегда пользовалась его бабушка. Она всегда тщательно мыла после чаепития все посудины, однако даже эта её скрупулёзность к любимому занятию не спасла сервиз от признаков старения и слегка сколотых краёв. Поставив чайник на поверхность широкого стола, Изуку сразу же почувствовал, как вокруг всё заполняется орехово-карамельным ароматом, что лёгкой дымкой, будто туманом, окутывает всю кухню, а позже — и весь дом. Светло-янтарный прозрачный настой обладает терпким вкусом зелёного чая, который на языке раскрывается горечью и сладостью одновременно, заставляя отпивать каждый новый глоток. И пусть в сердце Мидории всегда жил только молочный улун, и он не сильно разделял страсти старушки, что покупала каждый новый чай, который только видела на полке магазина, и по приходу домой — сразу же заваривала себе, по крайней мере, одну чашку, — он обожал наблюдать за ней. Когда она устраивала маленькие чайные церемонии на одну себя, но по всем правилам этикета, которые, конечно, только можно было бы соблюсти. Её маленькие шажки, её ямочки на морщинистом личике и горящие неведомой ему истомой глаза, которые способны были увидеть в незаурядном напитке — что-то божественное. Как она наслаждалась каждым глотком, нередко напевая себе что-либо под нос и попутно ругая виноградную лозу дедушки, что иногда вероломно заползала на дом. Она жила в этом уютном домишке лучше, чем он живёт в богатых апартаментах в столице. Вот и пойми теперь, что является благом. «Оказывается чай может быть таким вкусным.» — усмехнулся Изуку, невольно смотря на часы, на которых уже стучала стрелка на девяти часах утра. Он аккуратно всколыхнул жидкость в чашке и, посмотрев на поверхность ароматного чая Изуку, ожидаемо не увидел там ничего необычного, кроме пары заваренных листьев, что кружились сверху. Пора было готовить завтрак.***
Катцуки резко распахнул глаза, с некой забавностью осознавая, что он проснулся достаточно рано, хотя солнце за окном давно встало. Зевнув и застелив за собой кровать, альфа мельком оглянул комнату, которую прошлой ночью у него не было сил толком осмотреть. Бежевые обои с причудливыми узорами ветвей сакуры, тёмная деревянная мебель и высокий потолок, на котором расположилась небольшая люстра. Всё так просто и прозаично, однако вместе с этим — по-своему уютно. Он надел выданные ему вчера коричневые тапочки, что по размеру были чуть больше его стопы и выглядели старыми, однако вместе с тем отнюдь не были грязными. Шаг за шагом мужчина спустился вниз, тихо проскакивая в ванну, но перед этим успев поймать носом витающий ореховый аромат и лёгкую напевающую мелодию, что лилась из чьих-то уст. Бакуго замер лишь на мгновение, затаив дыхание и тихо продолжая слушать эту мелодию, боясь спугнуть человека, что её исполняет. В конце концов, она стала насыщаться словами, но этого альфа уже не слышал после того, как зашёл в ванную комнату и заглушил вихрь эмоциональной музыки шумом воды.***
Катцуки молча смотрел, как аккуратные кисти рук наливают ему вторую чашку с орехово-сладким напитком, при этом добавляя чаю и в другую чашу. — Очень вкусный чай. — прокомментировал, наконец, блондин, после чего вдохнул аромат и, сидя за деревянным столом, посмотрел на человека напротив, — Я так понимаю, кто-то в твоей семье сильно любил его? — Моя бабушка. — кивнул Мидория в знак согласия, с прикрытыми глазами наслаждаясь напитком, — Она не сильно восхищалась виноделием, как мой дед, так что предпочитала проводить одиночные чайные церемонии. Бакуго удивлённо захлопал глазами и, поставив чашку на стол, неспешно провёл по её краю пальцем, привлекая этим движением внимание Изуку. Тот молча усмехнулся и посмотрел прямо в алые глаза. — Твой дедушка занимался виноделием? Так вот откуда у тебя такая любовь к вину. — с лёгким озорством проговорил блондин, смазано осматривая кухню и заметив в ней ещё дверь. — Можно и так сказать. — хмыкнул брюнет, вспоминая о том, что он планировал так же проверить бассейн, находящийся на улице всё это время, — Ты можешь освоиться здесь пока. — А ты куда? — спросил Катцуки, вставая вслед за Мидорией, что скептично уставился на него. — Мне нужно проверить бассейн. Ты его видел. — кивнул омега, изворотливо обходя статную фигуру альфы, который тут же последовал за ним, — Я могу сделать это сам. Голова была повёрнута в профиль, а Изуку вкрадчиво кивнул Бакуго, надеясь, что тот последует его воле, однако этого не случилось. — Конечно. Я просто посмотрю. — легко проговорил мужчина, заводя руки за спину и улыбаясь. Изуку лишь выдохнул, понимая, что он не может воспрепятствовать его решению, тем более что оставлять его одного, учитывая, что это он его пригласил — чистой воды невежество. Дверь была открыта одним движением, и вскоре перед травянистыми, словно гладкая долина, глазами возник накрытый специальным материалом прохладный резервуар. Подойдя ближе, Изуку приподнял один конец теплосберегающей ткани, осознавая, что она довольно-таки увесистая. Неподготовленная к такому весу рука слегка задрожала, но, упрямо блеснув глазами, Мидория притянул к себе материю. — Давай сделаем это вместе. — возле правого уха раздалось глубокое дыхание, что слегка выбило из колеи, но, выдохнув, Изуку лишь согласно кивнул. Под тканью оказалась прозрачная голубая поверхность, за которой явно ухаживали в прошлом. Недолго думая, Изуку сделал вывод, что этим ответственным человеком являлась его мать, которая раньше регулярно посещала дачу после смерти её родителей. Сейчас же она уехала, так что несложно догадаться, что отцу показалось слишком обременительным следить за этим местом, и потому — он отдал эту ношу ему. — Было бы неплохо искупаться. — с азартом предложил Катцуки и, недолго подумав, Изуку согласился, попутно замечая взглядом старое плетёное кресло, — Сегодня довольно жарко, не думаешь? Стоя впереди альфы, Изуку посмотрел на нещадно палящее солнце, что было уже высоко на небе и из-за отсутствия прохладного ветра делало воздух сухим и отвратительно душным. — Я пойду переоденусь. — произнёс Изуку и размеренным шагом пошёл в сторону дома, — Ты же можешь заняться обустройством места отдыха. Будь добр. Бакуго лишь хмыкнул на подобное заявление, повернувшись к месту, куда ранее смотрел брюнет, и обнаружил там плетёное кресло, которое было пронизано причудливыми узорами с изголовья до ножек, напоминая собой нежные цветы сливы. Вернувшись обратно, Изуку застал Катцуки, что клал на небольшой деревянный стульчак бокалы, стоя при этом возле того самого кресла, которое само по себе воскрешало забытые давным-давно воспоминания. Лёгкий ветерок колыхал пшеничные волосы, а сам блондин был лишь в чёрной майке и серых бриджах, которые выигрышно дополняли его фигуру. Мидория застыл на месте, переводя взгляд от альфы на виноградную лозу справа, которая всё так же зеленью забиралась на самую вершину ограждения. — Брокколи, ты вернулся? Я уже всё подготовил, — гордо произнёс Бакуго, показывая их сегодняшнее место для отдыха, — Почему ты всё ещё одет? — А ты хотел поскорее увидеть меня без одежды? — хмыкнул брюнет, твёрдо и быстро ступая по мягкой почве, — И спасибо. — Я думал, ты будешь купаться, — Катцуки недовольно покосился на одетого омегу, но, выдохнув, лишь снял свою майку, — Ты загорать будешь? Для этого всё равно придётся снять хотя бы верх. — Я просто люблю отдыхать на земле. Не особо люблю воду. — утвердил спокойный тон, после чего Мидория сел в плетёное кресло, наконец являя взору блондина принесённое вино, — Будешь? — Разумеется, буду. — усмехнулся альфа, не думая отходить от Изуку, который аккуратно откупоривал пробку на горлышке домашнего красного вина. Брюнет сидел с ровной спиной, ноги, что были одеты в песочного цвета бермуды из полупрозрачного материала, были закинуты одна на другую, а руки, которые прикрывали лишь рукава футболки, аккуратно наливали спиртное. В то время как длинная изящная шея отчего-то имела продолговатый коричневатый шрам, который на время приковал внимание. В это же время на кистях рук были бежевые, почти незаметные глазу, плотные ажурные перчатки. Мидория заметил этот наблюдательный взгляд, но промолчал, лишь быстрее спрятав свободную руку за подлокотником. — Почему ты постоянно носишь перчатки? — всё же спросил Катцуки беря в руки вино, и взглядом поднимаясь с руки к глазам цвета сумрачного леса. — Не постоянно. Дома я их снимаю. — возразил Изуку, демонстрируя полное спокойствие, что внутри сопровождалось тревожным звоном колоколов. — Так сними их. В них наверняка неудобно. — произнёс альфа, который чувствовал, что что-то не так. — Я не дома. Да и мне так комфортнее. — спокойно и равнодушно сообщил Изуку, отводя взгляд в левую сторону — подальше от блондина. Разговор был закончен, а Катцуки, поставив действительно вкусное вино на стульчак, быстро снял бриджи и прыгнул в воду.***
— Брокколи, ты не мог бы принести мне, пожалуйста, вина? — услышал голос снизу омега, что всё это время лежал с закрытыми глазами и наслаждался появившимся лёгким ветерком. Над его головой возвышался козырёк, о котором он вспомнил уже со временем и под чёткое своё руководство доверил альфе, который закрепил его на земле. Он закрывал всю небольшую территорию бассейна и немного его «прибережные зоны» — так что яркое солнце им не грозило. — Самому встать не судьба? — в привычной манере ответил Изуку, открывая один глаз и наблюдая за счастливой детской улыбкой на лице мужчины. — Боюсь, что я замёрзну, прежде чем дойду до него. — неловко почесал затылок блондин, наблюдая за тем, как тонкие пальцы ставят свой бокал и ловко подхватывают его. — Боже, спасибо тебе огромное. — Я не Бог. Не стоит. — лукаво брызнув над этим, сказал Изуку, приседая на корточки возле бассейна и протягивая бокал. Омега слегка вздрогнул, когда их пальцы соприкоснулись, а после с удивлением наблюдал за тем, как бокал отставляют на бортик бассейна поодаль от его ног. Тёплые мягкие руки аккуратно, будто он совершенно не имеет веса, поднимают его и аккуратно опускают в воду. Прямо по плечи, но даже так Мидория всё ещё не почувствовал дна. Раскрыв рот в немом вопросе, омега смотрел на искреннюю улыбку человека напротив, что всё ещё держал его, видимо, поняв, что он не достаёт до дна. Ярый гнев поутих, но недовольство никуда не подевалось. — Я вроде бы говорил, что не хочу купаться… — не имея возможности скрестить руки на груди из-за близкого физического контакта, Мидория смог лишь одной ладонью прикрыть лоб. — Тепловой удар тоже никто не отменял. — деловито отрезал Катцуки, не теряя возможность изучить изгибы гибкой талии, — Тем более мне неловко купаться, когда ты сидишь на кресле. — Так вышел бы из воды. — запротестовал брюнет, ощущая, что его прижимают ещё ближе, из-за чего рука автоматически упала на чужой мокрый торс, — И ты можешь меня немного отпустить. Ты меня задушишь. Альфа улыбнулся этому спокойному тону и послабил хватку, после чего с удивлением уставился на нанесённый тональный крем. «Он явно не из таких людей… Так зачем он нанёс тональный крем?» — промелькнула мысль в голове, и Катцуки одним движением стёр тон с зоны носа, застывая на месте и так и не убрав палец. — Что ты только что… — отрешённо произнёс Мидория притрагивалась к месту, где стёрлась косметика, сразу же попробовав уйти. — Погоди. — тело остановило низкий удивлённый голос, но лишь на секунду, пока Изуку решительно не оттолкнул альфу в воду, моментально выбираясь из пучины бассейна и говоря что-то невнятное напоследок, скрываясь в доме. — Да стой же ты! — запоздало крикнул альфа, тут же выбегая из воды и накидывая на плечо лишь белое полотенце.***
— В комнате есть замок? Чёрт, по-моему, нет. — говорил сам с собой омега, порой сам не понимая, отчего возникла такая бурная реакция. Остановившись лишь на втором этаже, омега услышал, как послышались шаги на первом этаже, сразу же проклиная себя за то, что он не закрыл входную дверь. — Нужно хоть в комнату забежать. — не успев совершить обдуманное Изуку почувствовал на себе обеспокоенный взгляд. На той стороне небольшого коридора, там, где стояла лестница вниз со второго этажа, находился Катцуки, который, неровно дыша от бега, едва успокоившись, начал подходить к нему. «Чёрт, я не успел.» — Изуку выдохнул, только сейчас, заметив, как неприятно липла к телу мокрая одежда. — Бакуго, лучше стой там, где стоишь. — проговорил омега, выставляя руки перед собой. Однако это не возымело должного эффекта, и альфа подошёл ближе, буквально вплотную, прижав мокрое от воды тело к стене. — Я думаю, что если мы поступим так, как ты сказал, то так и не поговорим. — уже более спокойно произнёс Бакуго, смотря исключительно в зелёные глаза, что всячески избегали этого взгляда, да и, в общем, человека напротив, отвлекаясь на всё, что угодно. «С каких пор здесь такой красивый плинтус?» — задумчиво произнес у себя в голове Изуку, сразу же думая над планом побега. — Мидория… — Бакуго придвинулся ещё ближе, всё-таки ловя растерянный взор потерянных глаз цвета неспелого яблока и шокированное лицо Изуку, который, увидев блондина настолько близко, сразу же упёрся ладонями ему в голый торс, что всё ещё был мокрым от недавнего нахождения в бассейне. — Бакуго, ты не мог бы отодвинуться немного? Ты меня так задушишь. — повторился Мидория, не зная, как ещё сподвигнуть блондина отойти, но вопреки тому, что было раньше — Катцуки не сдвинулся ни на йоту. — Я не отодвинусь, пока ты не ответишь на мой вопрос. Он всего один. — размеренно сказал блондин, наблюдая, как метается изумрудный взгляд, ища, вероятно, выход, — Откуда эти шрамы? Твой отец? Изуку напряжённо взглянул на человека напротив, сперва столкнувшись с его глазами, что были нацелены только на него, а после увидел плотно сжатые губы. Мидория попытался выйти, пригнувшись под правой рукой блондина, но сразу же на месте предполагаемого выхода появилась нога тёмного пшеничного оттенка. Это заставило отступить. Он мог бы, конечно, воспользоваться силой и проскочить после в комнату, но насилие для него было крайней мерой. Даже подобного рода. — Не только. Из тюрьмы в основном. — выдохнул Изуку, поворачивая голову в профиль, дабы ненароком не попасть в неловкую ситуацию с такой теснотой, — Всё? Теперь выпусти меня. — Как они появились? — будто не услышав последние слова, спросил блондин, сразу же встретившись со строгим взглядом. — Ты обещал, помнишь? Один вопрос. Хочешь отказаться от своих слов? — Изуку поднял обе руки, отталкивая блондина за плечи, радуясь тому, что вопреки ситуации — не случилось ничего слишком интимного. Катцуки одним движением снял перчатки на руках Мидории, на что последний лишь удивлённо вдохнул. Много маленьких продолговатых шрамов расположилось на тонких бледных пальцах и казались довольно старыми. Старше, чем шрам на лице, что имел лишь оттенок слегка белее кожи своего владельца. Бакуго метнул взгляд от ладоней на обладателя этих рук, но тот, лишь опустив голову, закусил губу и не желал смотреть в противоположные красные рубины. — Я думаю, стоит заканчивать эту вынужденную исповедь. — такие прекрасные глаза цвета осколков бутылки посмотрели на альфу с непонятной ему грустью и строгостью. Мидория увидел, как рубиновые глаза удивились и, мимолётно посмотрев вниз, они были устремлены куда-то в сторону. — Прости. — тихо произнёс блондин, выпуская омегу и отходя на несколько шагов назад. — Ничего страшного. Но больше так не делай, — по привычке улыбнулся брюнет, раскрыв глаза на следующее действие блондина, — А? — ошеломлённо вымолвил Изуку, смотря, как Катцуки заносит руку над своим же лицом, ударяя себя по нему. По коридору раздалось звонкое эхо пощёчины, от которой на щеке блондина сразу образовался красный след. И вместе с этим полная тишина, в которой Изуку в полной растерянности смотрел на крупный след от руки, который начал спадать, но всё ещё отчётливо виднелся даже на природно-загорелой коже. Это с какой силой нужно было себя ударить…? — Я соберу всё, что нужно, возле бассейна… — виновато сообщил Катцуки, не веря тому, что он всё же не сдержался и, считай, принудил Мидорию сказать то, чего он говорить не хотел. — Ты можешь остаться в доме. Прости ещё раз. Блондин принялся спускаться вниз, слыша за спиной довольно тихие, почти незаметные шаги человека, который не произнёс ни слова после его тирады. — Как закончишь… — равнодушно сказал Изуку, идя по первому этажу и останавливаясь в неком зале, где по правую сторону была кухня, а по левую — гостиная, — Я могу показать тебе винный погреб. Помнишь, я рассказывал? Бакуго развернулся лицом к Мидории, не смея пошевелиться, чтобы не разрушить этот хрупкий пейзаж перед собой, который больше напоминал изысканную масляную картину художника. Века эдак восемнадцатого. Парень перед ним безучастно смотрел в сторону кухни, из которой через окно падал жёлтый мягкий солнечный свет, цепляя своими лучами весь его образ и рассеиваясь в таинственных болотных омутах. Невольно взгляд упал ниже, где под белой тканью, повреждённой водой, виднелась бледная кожа, покрытая россыпью веснушек, что всё это время скрывались от окружающих под слоем одежды. «Там, где я стёр этот противный крем, оказывается столь яркие веснушки. Как я и думал. Поразительно.» — обескураженно посмотрел на человека перед собой Катцуки, невольно сглотнув. — Да, хорошо. — с небольшой улыбкой произнёс блондин, засовывая руки в одетые плавательные шорты, что доставали аж до колен. Развернувшись, он вышел из дома.***
Зайдя обратно в дом, альфа сразу обратил внимание на стоящего около стены Мидорию, что спокойно пил кофе из чашки, прикрыв при этом глаза. Одного его взгляда хватило, чтобы альфа вновь почувствовал себя виноватым и слегка поджал губы. — Не стой там. Подойди. Тут вход, — сказал Мидория, ставя чашку на столешницу и подходя к довольно обшарпанной двери, — Спускайся аккуратнее. По ходу лестницы света нет. Бакуго лишь послушно кивнул. Едва ли дверь приоткрылась, как Бакуго сразу же ощутил насыщенный виноградный запах и увидел перед собой лестницу, ведущую вниз и, видимо, достаточно долгую. Она была прямой, но из-за того, что внизу не был включён свет, казалось, что ей нет конца и края. Она будто бы вела в никуда, но при этом была на ощупь надёжной и имела поручни. Взгляд то и дело косился на впереди идущего омегу, что твёрдым шагом ступал вперёд, вновь равнодушно смотря на освещаемые небольшим фонариком ступени. — А вот и наш погреб. Здесь большая коллекция. — проговорил омега, входя в просторное, чуть продолговатое помещения с большим количеством деревянных бочек с кранами, над которыми висели таблицы. На этих самых бумажных, но в чём-то вымоченных для хранения слов таблицах находились названия вин, что таились в бочках, а также время, которое они уже были выдержанны в момент, когда эти бумажки были прикреплены к бочкам. В основном время колебалось от года до трёх лет. — К числам прибавляй где-то девять лет. Оно здесь уже очень давно. — предупредил омега, ступая открытыми тапками по круглым камням гальки. На самом деле у самого брюнета давно уже были мысли перенести дедушкино вино отсюда, но поскольку подходящего места для осуществления плана так и не нашлось, оно до сих пор находится здесь. — Понял. Здесь довольно много вин. Твой дед продавал его? — восхищённо пролепетал альфа, смотря на бочку, где таилось красное вино, — Из этого можно было бы сделать неплохой бизнес. — Он говорил, что бизнес — это не его. Слишком много проблем из-за желания получить больше бумажек в руки. — развёл руками брюнет, идя дальше, в то время как Катцуки невольно понимающе выдохнул. — Хорошо, что он мог выбирать. — с небольшой завистью сказал альфа, смотря на то, как Мидория подходит к одной из бочек и с улыбкой смотрит на описание мнимо бурлящего внутри вина. Бакуго подошёл ближе, желая узнать, что же так заинтересовало Изуку, а после и сам застыл, видя каллиграфически красивый почерк с лёгким наклоном. «Для самой лучшей девушки на свете. Люблю тебя в этой и в иной жизни.» — прочитал Катцуки, слыша, как на это хмыкнул Мидория, попутно беря в руки бутылку, стоящую неподалёку. Наливая вино в неё с помощью маленького краника, Изуку невольно вспомнил своего дедушку, чьим почерком и была написана эта надпись. Он умер в возрасте восьмидесяти шести лет, а через месяц скончалась и его супруга — бабушка. — Наверное, твой дедушка очень сильно любил твою бабушку. — зачарованно произнёс Бакуго, наблюдая за тем, как Изуку встаёт с места. — Любовь всё равно не может быть вечна. — горько выдохнул брюнет, улыбаясь, а после разворачиваясь и идя в сторону лестницы, — Смерть — это то, что в конце концов её разрушит. Он помнил, какие страдания приносит эта любовь. Даже в самом возвышенном своём виде.***
— Знаешь, дорогой… Твоё вино как всегда прекрасно. — произнесла старушка, сидя возле бочки с вином и не спеша потягивая белое сухое, — Оно напоминает мне о дне нашей свадьбы… Ты помнишь это? Боже… Это было около 60-ти лет назад… Так давно. — воодушевлённо хмыкнула она, после чего в её тусклых зелёных глазах вновь навернулись слёзы. В погребе нет никого, кроме неё и одиноко горящей лампочки над головой, что всё ещё освещала такую болезненную надпись, которая с каждым прочтением будто вонзала кинжалы в скорбящее сердце. — Скажи мне, что слышишь меня. Я так не могу. — женщина, сидящая за столом, вновь заплакала, с грохотом поставив полупустой бокал вина и рвя на себе волосы, раз за разом перечитывая записку своего усопшего мужа, — Я просыпаюсь без тебя каждый божий день. Я смотрю на твою фотографию, а на ней чёрная лента. Да и ты на ней такой молодой. Как в те времена, когда мы впервые встретились. Когда я вышла за тебя замуж. Её плечи задрожали, а мальчишка, что хотел прийти к ней и поддержать, вдруг застыл на самом конце лестницы. Он молча слушал её рыдания, невольно начиная прокручивать в голове события прошлого и тихо скатываться по стене, смотря в противоположную. Даже этот погреб построил дедушка. Всё здесь напоминает о нём. Даже этот горький аромат винограда, который однажды так полюбился маленькому ребёнку. Единственному внуку.***
На улице уже давно стояла ночь, но, сидя на диване перед телевизором, Катцуки впервые не захотел самозабвенно пойти и лечь спать, предпочитая наблюдать за тем, как Изуку не спеша разливает в их бокалы вино. — Это последний бокал. Уже поздно. — произнёс омега, поднося бокал благодарно кивающему блондину. — Я не пьянею так легко. Не переживай. — хмыкнул блондин, не спеша наслаждаясь вкусом спиртного, что было превосходно. — Если бы я переживал из-за твоей пьяной натуры — ты бы даже не переступил порог этого дома. — отрезал Мидория, не замечая, как лукаво сверкнули глаза оттенка румяных осенних листьев. Катцуки приспустил взгляд, хмыкнув и расслабленно вдохнув свежий прохладный воздух, который витал в доме благодаря открытым окнам. — Я думаю, ты прав. Пора заканчивать. — согласился Бакуго, откидываясь на спинку дивана, в то время как Изуку сидел ровно. Спустя полчаса дом полностью погрузился в природную темень ночи, а Бакуго лежал в своей комнате, не понимая, отчего же он не может сомкнуть глаз. Однако в общей тишине, лишь спустя минут двадцать после того, как они легли спать — Катцуки услышал тихие шаги. Как будто человек, идущий так, вовсе не хотел, чтобы его поймали. И если бы альфа спал, то у этого человека легко получилось бы пройти незамеченным. «Брокколи? В такой-то час?» — обеспокоенно подумал блондин, попутно вставая с кровати.