***
Загородный дом их семьи никогда не пестрил ни яркими цветами интерьера, ни эмоциями, ни уж точно любовью и нежностью во всех её проявлениях. Оттого, приехав сюда после счастливого исчезновения в юной молодости, Мидория не испытал ничего, кроме опустошения и желания поскорее закончить эту игру в семью, которая уже осточертела ему до мозга костей. У них была квартира в Токио, но отец больше любил проводить время именно здесь. Одной из причин была его странная помешанность на безопасности всех и в особенности себя, хотя это не останавливало его от насилия. Странный человек. В самом коридоре его встретил мужчина в чёрной рубашке и брюках, что, холодно оглядев наряд, лишь кивнул в знак приветствия и молча указал следовать за ним. Изуку послушно пошёл следом, закатив глаза и с омерзением рассматривая до сих пор висевшие в доме картины. Удивительно, но под общую атмосферу они подходили даже больше, чем он сам. — Надеюсь, ты объяснишь мне, почему ты принял такое абсурдное решение. Желательно так, чтобы я поверил, что ты не был пьян в том разговоре. — недовольным и нарочито низким тоном промолвил Хизаши, — Потому что по-другому я не смогу объяснить твой, очевидно дурной выбор. — Ты пригласил меня из-за этого. Неужели боишься, что я тебя опозорю? — усмехнулся своим словам омега, ступая за отцом, — Я всё взвесил. И менять ничего не собираюсь. Мне предложили слишком выгодную награду. Оба остановились возле деревянной двери, за которой всегда, сколько себя помнили, витал запах сигарет и вместе с тем ненавистный Изуку шлейф чёрного шоколада. Отворив дверь ключом, Хизаши прошёл внутрь, идя вглубь и садясь на кабинетное кресло, глазами предлагая сыну сесть, однако тот отказывается. Разговор будет недолгим. — Не паясничай. Деньги, власть или силу? Хотя можешь не отвечать. — потирая переносицу, альфа устало выдохнул, доставая из шуфлядки пачку сигарет, — Ты же понимаешь, что я не позволю тебе этого сделать. — Не позволишь? С чего вдруг? Мне всегда казалось, что я лишь мозолю твои глаза. — недовольно брызнул Изуку, сморщившись на табачное изделие. Хизаши вынужденно отложил сигареты, продолжая смотреть на решительного сына перед собой, который всё так же молча оглядывал его кабинет. Он видел его очень много раз, но вместе с тем помнил очень смазано. Ведь сюда он приходил, чтобы сообщить что-то важное либо взять работу. — Хочешь, чтобы на тебя легло клеймо «отсидевшего»? — в чёрных, как смоль глазах заплясали огни, — Ты думаешь, почему этот старый ублюдок пошёл на такое ради своего непутёвого сына? Младший Мидория нахмурился, когда альфа предложил ему выпить чаю, что весьма удачно располагался на боковой тумбе возле стола и был прямо под правой рукой. Всё же, присев на отдалённый стул, Изуку уловил запах молока, что было необычным решением для его отца, учитывая, что тот никогда не любил подобные сорта, предпочитая чёрный чай с лимоном. — Оно мало что изменит. Учитывая, что у меня есть план, что я планирую делать дальше. — отпив предложенного чая, омега спокойно взглянул на недовольное лицо, тоскливо улыбаясь, — Я хочу пожить, отец. Альфа не мог поверить своим ушам. На лице заплясали желваки, а лоб покрылся холодной испариной, пока угольный взор пытался найти что-то в изумрудных радужках. Однако там была лишь молчаливая уверенность в своих словах. — Вздор! Я растил тебя не для того, чтобы ты так опрометчиво относился к своей жизни! — воскликнул мужчина, ударив по столу, отчего Изуку невольно вздрогнул. — А разве не мне решать, как к ней относиться? Зачем ты строишь из себя переживающего отца, если никогда таким не являлся? — процедил омега, скривившись в омерзительной гримасе. Терпение постепенно заканчивалось, ровно, как и желание оставаться в этом доме хотя бы десять минут. Ведь, несмотря на дорогое, в тёмных тонах убранство кабинета, от него не веяло ничем, кроме тоскливой обиды, что каждый раз подстрекала юное сердце. — Ты глупец! Не являлся? Я? Может, ты ещё скажешь, что я ничего ради тебя не сделал? — крик возрос, но зелёные глаза были уже расфокусированы и блуждали где-то в потёмках собственных мыслей. Изуку взглянул на предложенные десерты к чаю, к которым даже не принято прикасаться, ведь стоят они здесь лишь для вида. Шоколадные пирожные, орехи и чёрный шоколад, причём последнего было заметно больше на позолоченной тарелке. — Не сделал. А значит, не имеешь права голоса в моей жизни. — не сводя взгляда со сладостей, Мидория хмыкнул, — Спасибо за чай, но я ненавижу чёрный шоколад. Встав с места, омега подошёл к дверной ручке, лишь на секунду задерживаясь, чтобы услышать голос отца. Хотя надо бы сразу уходить, пока он ещё держит себя в руках. Они оба. — Ты просто так уйдёшь? Я сказал тебе, что я сделаю всё, чтобы ты не сел за решётку, чего бы мне это не стоило! — ударив обеими руками по столу, Хизаши впился в изумрудную фигуру, что медленно обернулась к нему с необъяснимой погасшей улыбкой. — А если бы за это у тебя отобрали компанию, ты бы говорил мне сейчас такие смелые слова, отец? Кабинет впервые за сегодня обернулся в гладь полной тишины, настолько, что Изуку услышал, как его отец сглотнул и увидел, как спрятал взгляд, садясь на место и зарываясь рукой в волосы. — Я так и знал. Прощай. — омрачневшим тоном закончил брюнет. Дверь закрылась с громким хлопком, а после слышались лишь удаляющиеся шаги Изуку, в то время как в кабинете зашуршали бумаги на столе от проникшего в помещение сквозняка. Хизаши невольно скривился на холод, прищёлкнув языком и намереваясь взглядом закрыть щель в приоткрытом окне. Странно то, что она не закрылась. — Дурачьё малое… Зачем тебе это? — закатив глаза, по комнате раздался усталый выдох, — У тебя же есть всё, о чём я когда-либо мог мечтать… Руки поспешно открыли упаковку сигар, слегка неуклюже вытаскивая сигарету с золотым концом, который сразу же прислонил к губам, сжимая и поджигая другой конец позолоченной зажигалкой, конструированной изумрудным камнем. Прикуривая, альфа достал телефон из кармана пиджака и набрал первый номер, который высветился на экране, слушая, как собеседник почти сразу поднимает трубку. — Хори. — обречённо произнёс Хизаши. — Соединить вас с лучшим адвокатом? — без уточнений спросил мужчина, который сам же и доложил старшему Мидории о решении его сына. — Скажи ему, что я готов заплатить любые деньги. Главное — вытащить моего сына. — глаза проследили, как конец сигареты потихоньку начал тлеть, оттого руки подвинули пепельницу поближе. — Я вас понял, господин Мидория. Мистер Мидория…? — на том проводе низкий голос выдохнул, устало закончив фразу, будто он заранее знал на её ответ. — Этот паршивец отказался. В этом он пошёл в меня. — хмыкнул альфа, медленно нахмуриваясь, пока уголки губ безбожно поползли вниз, а лицо исказилось в болезненной обречённости. — Тогда нам предстоит огромная работа. — проговорил Акайо. — Да, до связи. — закончил Хизаши, сразу же отключая звонок и возвращаясь, дабы взять новую сигарету между пальцев. Выбрав очередную, альфа прикрыл оставшиеся фольгой из сусального золота, а после защёлкнул саму упаковку, с холодом рассматривая давно знакомую тиснёную надпись «Treasurer», сделанную золотым цветом. — Не могу поверить, что он взял на себя статью о краже. — стуча сигаретой о пепельницу, Хизаши невольно оставил её там, предаваясь эмоциям. — Да ещё и чью. Тодороки. Истеричная улыбка вмиг сменилась безысходностью, пока глаза стали влажными от скопившихся в них слёз. Плечи начали содрогаться в нервном тике, а смех переходил то в крик, то опять в истерический хохот. Первые слёзы капнули на дорогое дерево, а альфа молча застыл, смотря куда-то сквозь стол. — Зачем же ты это сделал, мой мальчик…? — слова сорвались тихим плачем, а взрослый мужчина почти беззвучно упал на столешницу, не прекращая рыдать. В доме не было больше никого. Жена осталась в городе, а он хотел попытаться переубедить сына без её участия, ведь она бы только отвлекала их от серьёзного разговора. Резко встав, Хизаши скинул все документы со стола, обречённо облокачиваясь на него двумя руками и смотря на лакированную поверхность. На ней всё так же находилось две солёные прозрачные капли. В то время как лицо уже покрылось красными пятнами, а нос приобрёл красноватый цвет. В последний раз он так рыдал в детском доме. Когда был ещё совсем маленьким ребёнком, который ждал своих родителей.***
— Ох, ты приглашаешь нас на день рождения своей матушки, Изуку? Так вот почему ты устроил этот ужин! Ещё и в таком замечательном месте. — дружелюбно посмеиваясь, пролепетала Урарака, с радостью в глазах смотря в спокойные, но тёплые изумруды. — Ты так говоришь, будто не подозревала, что я вас приглашу. — закатил глаза омега, глотая слегка горьковатый напиток. Хоть это и было его любимое вино. — Я не могу предугадывать. — улыбнулась девушка, — Но мы обязательно будем, верно, Иида? Мужчина, сидевший возле Очако, кивнул в знак согласия и слегка поклонился брюнету в знак благодарности, на что последовал такой же поклон. — Да, мы тоже будем. Спасибо, Изуку. Я даже не думал, что когда-то побываю на твоём семейном празднике… — задумчиво и слегка неуклюже хмыкнул Денки, — Впервые увижу всю твою семью в сборе. Это правда. Его мать редко выходила на какие-то мероприятия с отцом, да даже в одиночку. И пока все СМИ думали, что у неё просто слабое здоровье, которое ухудшилось после его рождения, то на самом деле всё было куда более прозаично. Сперва избиения и вечные крики в доме, что в результате стали причиной многих психических проблем, от которых его матушка избавлялась медленно и мучительно, а после уже и её собственное нежелание выходить куда-то с мужем. Разве можно спокойно находиться с тем, из-за кого ты постоянно переживаешь и нервничаешь? С такой жизнью никакая нервная система не спасёт. А вот сказка про слабое здоровье — очень даже. Его отец всегда был предприимчивый. — Да… Это правда. Ты же знаешь, у моей матери слабое здоровье, и она редко выходит в свет. Да и не нравится ей всё это. — пожал плечами Изуку, закрывая бокалом горьковатую улыбку. Он никогда не думал, что будет приглашать своих друзей на семейный праздник, потому что ранее он никогда бы не осмелился сделать что-либо подобное. Ведь только отобранные отцом друзья могли с ним общаться, и то лишь за пределами их дома, и так, чтобы это никак не повлияло на репутацию ни семьи, ни самого Изуку. — Даже я забыла, как выглядит твоя матушка. Хотя я тоже редко видела её в детстве. Как её здоровье? — беспокойно спросила Очако, смотря на Мидорию, который беззвучно всколыхнул вино. Надо же, оно всё ещё горькое. Что это за сорт? Он больше никогда его не купит. — Всё прекрасно. Она часто болеет, но в полном здравии. Я очень забочусь о ней. — брюнет улыбнулся, не замечая, как блондин наконец-то отвёл от его лица свой взгляд. — Ты очень хороший сын, Изуку! — посмеялась Урарака, вызвав улыбку у всех сидящих за столом. — Почему именно возле океана? Твоя матушка любит воду? — с лёгким намёком произнёс бархатный голос справа, — Это передаётся по наследству? — Ты прав. Получается, что передаётся. — улыбнулся краем губ Мидория, смотря в глаза Бакуго, а после отводя их, — Она тоже любит водоёмы. Да и ей полезен морской воздух. — Ваш счёт. — вежливо произнёс пришедший официант, и Мидория по привычке потянулся за кошельком, но его одновременно остановили пять ладоней. — Изуку, я тебя прошу… — обидчивым взором впиваясь в зелёные радужки, Очако медленно опустила поднятый локоть Мидории. — Ладно-ладно. Как скажешь. — смиренно кивнув и откинувшись на кресло, ответил брюнет. Бакуго искренне позабавило это слегка детское поведение, которое показалось блондину невероятно милым и к тому же очень редким. Это впервые, когда Изуку показывает поведением не сосредоточенного директора компании, а обычного игривого ребёнка, который любит, чтобы о нём позаботились. — Спасибо! — чересчур радостно хлопнула в ладоши девушка. Скинулись все, кроме как раз таки Мидории. — …Абсурд. — тихо проговорил омега, — Как будто я украл что-то. Может хоть тысячу для вида положить? — бормотанием рассуждал Изуку так, что его слова никто не мог разобрать. Бакуго же научился читать по губам. И лишь нахмурился на такое немое возражение и задумчивость на лице брюнета, который был вынужден выдохнуть и легко улыбнуться, дабы всё же не начинать конфликт на ровном месте. «Хотя по этикету я пригласил — я плачу.» — недовольно воззрился на столешницу омега, пока счёт уже уносил официант. — Ты будешь ехать со своей семьёй? — расслабленно спросила Урарака, слишком тёплым взглядом для этих слов смотря на Мидорию. Он лишь удивился, несколько секунд просто смотря в карие глаза и пытаясь понять, всерьёз ли девушка это говорит. Но она была серьёзна. «Неужели они действительно ничего не узнали за столько-то лет? Как можно быть настолько слепыми? Или хотеть ими быть…?» — неожиданно задумчиво нахмурился Изуку. — Да. Это будет слегка неудобно, но такова традиция. — кивнул Мидория, прикрывая глаза и лицо в улыбке, — Семья должна ездить на праздники вместе. Хоть Бакуго и знал, насколько омерзительной являлась эта традиция для брюнета, но не мог не прокрутить в голове произнесённую Мидорией фразу. «Семья должна ездить на праздники вместе». Отчего-то эта фраза заставила спроецировать себя на несуществующие ещё отношения, которые короткими вспышки иногда возникают в мыслях блондина. Как навязчивая идея. Прекрасная навязчивая идея. «Интересно, какой бы семьёй мы были…?» — взглянув на спокойное лицо Мидории, пока тот вставал вместе с другими из-за стола и накидывал пиджак на плечи, Бакуго невольно зарделся от подобных мыслей. «Какого чёрта, блять?! Мы даже не встречаемся! О чём я думаю?!» — идя вслед за друзьями внушал себе Катцуки, автоматически следуя за Изуку и придерживая ему дверь под удивлёнными ответными зелёными взглядами. — Бакуго, ты уверен, что тебе сюда? Твоя машина там. — указал на отдалённую жёлтую машину омега, не понимая, от чего блондин последовал за ним ещё и с таким задумчивым выражением лица. — Ах, да… — очнулся Катцуки и, поймав вопросительный изумрудный взгляд, придумал на ходу то, что якобы хотел спросить, — Я хотел спросить, что подарить твоей матушке на день рождения? Брюнет удивлённо захлопал ресницами, так и стоя на месте со слегка приоткрытыми губами, на которые Бакуго успел посмотреть и отвести взгляд раз эдак шесть. — Подарок? Даже не знаю… Она любит драгоценности. Но это может быть очень дорого, так что- — не успел договорить брюнета, как чужой палец был приставлен к его губам, а скептически-недовольный взор уставился на Бакуго. — Какой у неё любимый драгоценный камень? — спросил альфа, желая понравиться потенциальной тёще. — Не нужно дарить украшения. Ты знаешь, какие сейчас на них цены? Просто подари деньги. — выдохнул Изуку, получше натянув на ладонь перчатку. — Как я могу? Мне ведь нужно ей понравиться. — подмигнул Катцуки, поправляя чужой воротник пиджака и отчётливо замечая, как застывает человек напротив. Это была своеобразная его привычка. — Что? — Что? — с нарочито удивлённым и улыбчивым лицом повторил за брюнетом Катцуки, наклоняясь к его лицу. — Зачем это? — нахмурился брюнет, перекрестив руки на груди. — Затем, что у этой прекрасной женщины есть замечательный и милый сын, который мне нравится. — хмыкнул блондин, вновь смотря на постепенно красневшие щёки, шею и уши, и на то, как Мидория поспешно прикрыл лицо ладонью. — Дьявол, я тебе столько раз уже говорил, а ты непробиваемый. — обречённо произнёс слегка уставший, довольно высокий мужской голос, — С ума, что ли, сошёл… Последняя фраза была произнесена шёпотом, но альфа всё равно её услышал, ухмыляясь такому размышлению и кратко целуя как раз ту руку, которая прикрывала лицо омеги. Тот лишь дёрнулся и, шокированный, уставился на выровнявшегося в полный рост Катцуки, что знатно возвышался над ним, но смотрел лишь с какой-то необъяснимой теплотой. — Ты только что… — не закончил брюнет, взглянув на тыльную ладонь своей руки, а после — на альфу, что лукаво улыбался. — Следующая моя цель ближе к твоим губам, Брокколи. — засунув руки в карманы Бакуго не мог лишить себя удовольствия понаблюдать за немым шоком Изуку, который сначала смотрел в его глаза, а потом, будто что-то осознав — отвёл взгляд. — Ты — бесстыдник. Как можно так себя вести с человеком, который является тебе другом? — еле слышно возмутился Изуку, что лишь умилило блондина, который поглубже вдохнул расцветшие вишнёвые феромоны. — То есть, если ты станешь, к примеру, моим парнем, то это изменит твоё отношение к подобному? — улыбнулся Бакуго, после чего Изуку фыркнул и, развернувшись на пятках, спокойно ушёл к своей машине, слегка потряхивая головой, дабы вытрясти ненужные мысли. — Спокойной ночи, и хорошо тебе добраться до дома. — равнодушно проговорил омега, чей румянец, кажется, сошёл на нет, а после лишь губами закончил, — Что за вопросы такие… Вскоре Катцуки услышал лишь звук трения колёс и характерный звук мотора, быстро удаляющегося средь запутанных, словно сеть, дорог. — Ты ведь так ничего и не ответил, Брокколи… — тепло улыбнулся альфа, легко пнув камень, укромно лежавший на асфальте. Бакуго пошёл к своей машине, по-доброму смеясь чему-то своему.