***
Когда Акайо впервые пришёл работать в эту компанию, он был ещё достаточно юн и имел горячее сердце и волю к тем свершениям, которые сулила ему работа здесь. Будучи справедливым и чутким человеком, он старался не относиться к кому-то предвзято и лишь со временем складывать своё личное мнение о ком бы то ни было. Так и случилось, но теперь, когда перед ним в душном офисе сидит угрюмый, безжизненный человек, то он не может понять, как и когда так вышло, что мужчина, вместе с которым он хотел чинить правосудие, помогая невиновным — стал таким измученным тлеющим фитилём. Ведь как же ярко горела эта свечка раньше. Как пылали эти, с виду обычные, чёрные глаза, когда их адвокаты завершали дело, выводя кого-то на чистую воду. Какой яркой была улыбка на треснувших, сухих губах, когда они брались за новое и сами, за спиной ото всех, думали над его решением. Как тряслись от предвкушения мужские руки, когда они собственным адвокатам давали советы, а те, кивая с поразительностью, соглашались с ними. Сам Акайо тоже был адвокатом, хоть и не работал по прямой специальности, впрочем, как и владелец юридической компании. Оттого для него все дни прошлого времени всё ещё отдавали своей необычной яркостью. — По какому поводу ты снова здесь? Хори, мне кажется, я уже сказал, что с вирусом покончено. Многие уже восстановились, остальные — вопрос времени. Мы замели хвосты и переживать не о чем. — не поднимая взгляд, монотонно говорил Хизаши, в конце и вовсе заинтересовавшись настольными часами, — Ты так любишь нагонять панику. Мне всегда не нравилась в тебе эта черта. — Раньше ты говорил, что моя осторожность играет нам на руку. — фамильярно ответил Хори, наконец удосужившись раздражённого бездонного взора, — Но я пришёл не из-за вируса, а из-за вашего сына. Вмиг лицо озарилось тревожностью и заинтересованностью одновременно, в то время как мужчина, отложив вбок все документы и подвигая к себе пепельницу — удивлённо вскинул брови. — Изуку? Неужели опять устроил к себе какого-нибудь преступника? Я говорю, что когда-то это таки вылезет ему боком, — бурча, альфа недовольно сверлил радужками, сгорающую в руках, сигарету, которая едва ли не упала с его рук, — Что там? Что-то серьёзное? Потому, что я надеюсь, что нет. — Ваш сын открывает отель. В начале Августа должна быть назначена дата. — с лёгкой, будто понимающей, улыбкой сообщил седовласый шатен. На бледном лице напротив отобразилась радость, улыбка сама собой заиграла на устах, но лишь до тех пор, пока в них не была помещена сигарета, тут же подпаленная с другого конца вычурной зажигалкой. Сама она имела образ змеи, которая будто взбиралась по камню, и голову которой можно было аккуратно сместить, дабы получить огонь. Чёрная у основания и позолоченная на чешуе зажигалка, конструированная на заказ камнями Swarovski. В чём был мотив этой чрезмерной высокопарности шатен понять не мог ведь, после окончания газа внутри, инструмент искусства попросту выбрасывался. Можно только представлять, как были бы рады такой находке местные бомжи, нашедшие такой клад в обычном мусорном баке. — Отель… Неужели достроил всё-таки? Ну весь в меня пошёл. Я так понимаю, меня в списках приглашённых — нет? — невесело спросил старший Мидория, заранее зная ответ. Акайо на этот вопрос лишь молча выдохнул, прекрасно на него отвечая. — Хотите пойти? Пусть точные даты и не известны пока, но я могу их узнать. — спросил Хори, морщась на внезапный запах выдыхаемого дыма. Вся комната была прокурена чуть ли не насквозь. И даже зная, что это необычайно вредно для организма — мужчина продолжал палить сигары порой даже без открытых окон. Добавляла значимости ещё и пыль, которая извечно таилась на здешних полках до тех пор, пока сам Акайо силком не заставит Хизаши впустить уборщицу, ибо сам брюнет категорически не любил, когда кто-либо из таких «мелких сошек» ходит по его кабинету. Он просто не доверял им и именно поэтому частенько долго проживал в изящном пылесборнике. — Зачем же портить настроение моему любимому сыну? Пусть делает, что хочет. Я, впрочем, действительно буду лишним. — пожал плечами альфа, скучающие запуская механизм часов — механических шариков, которые забавно отбивались друг от друга по краям. — Вы действительно так считаете? Вы же так старались, чтобы Тодороки Шото не закрыл, а лишь заморозил такой масштабный, первый проект вашего сына. — обеспокоенно нахмурился мужчина, невольно ощущая, как насыщаются феромоны чёрного шоколада. Горького, терпкого шоколада. — И что с того? Это не должно его к чему-то обязывать. — недовольно зыркнув в серые, как туман, глаза, усмехнулся брюнет, разводя руки, — В конце концов, не буду же я ему теперь тыкать, что я сделал ему большую услугу, о которой он меня не просил. Или ты так не считаешь? Хори прекрасно знал, что на самом деле это сильно ранит Хизаши, который упорно скрывает эти эмоции глубоко в себе, предпочитая говорить, что ему всё равно на действия его сына, пока они никому из них не вредят. Было бы ему всё равно, то он бы не оставлял все вещи со второй комнаты кабинета младшего Мидории, когда тот сел в тюрьму, забирая их в свой личный гараж и строго настрого запрещая говорить Хитоши об этом сыну. Было бы ему всё равно, то он бы не вгрызался зубами в первый проект сына, заставляя семью Тодороки просто заморозить его, а не полностью снести под корень. Было бы ему всё равно, то он бы не просил каждый раз, как Акайо шёл навещать Изуку — «как следует» поздравить его сына. Он не приходил сам, потому что знал, что ему там не рады и не отсылал подарков, ведь знал, что они будут выкинуты. Но он никогда не забывал о Мидории и всегда интересовался, как он там поживает, когда Хори возвращался обратно. А услышав, что всё с ним хорошо — облегчённо, тихо выдыхал. Такому человеку не может быть всё равно. — Хорошо, тогда эту информацию я просто уничтожу, как всегда. — прикрывая глаза, Хори услышал, как внезапный кашель пронзил стены кабинета, а Хизаши вмиг взял платок в руки, — С тобой всё в порядке? Ты бледный какой-то, не заболел случаем? — Я имею бледный оттенок кожи. — брызнул Мидория, демонстративно насмешливо смотря в обеспокоенное лицо, — Конечно, я не болен. А теперь иди и оставь меня в покое. Отмахнувшись от предложения сходить в аптеку, мужчина вновь взялся за документы, не обращая внимания на не мигающего друга рядом, который то и дело пытался понять, обманывает ли тот его или же нет. В этих играх всегда выигрывал Хизаши, но Акайо постоянно затевал новые раунды. — Точно? У тебя взгляд какой-то… — Уйди тебе говорят, Хори. — зло рыкнул альфа, не терпя, когда его не понимают с первого раза. Он сейчас не в том состоянии, чтобы долго спорить с упёртым, как баран, исполняющим директором. — Не переусердствуй с сигаретами, Хизаши. Знаешь ведь свою норму. — угрожающе проговорил шатен, указывая на тлеющую сигарету между пальцев, — Не больше трёх в день. Это уже четвёртая. — Да-да, иди. — отмахнулся брюнет, в последний раз беря затяжку и спокойно выдыхая, пока дверь не закроется за Хори, после чего комнату вновь разразил кашель. Мутный взгляд, что был вскоре прикрыт, то и дело плыл, размывая и текст в документах, и тлеющий огонёк в пепельнице. Виски начали пульсировать, с каждым разом, будто бы сильнее и, встав из кресла, альфа с трудом дошёл до чёрного дивана, стоящего в обычные дни для гостей, и служащего ему иногда кроватью по ночам. — Чёрт возьми. Голова раскалывается. Надо постараться расслабиться. Это пройдёт, — проговаривал себе под нос мужчина, не в первый раз терпящий подобные боли. Тревожные мысли стали посещать его, пока он, повернув голову, смотрел на корешок своего блокнота, который вместе с толстыми книгами художественных произведений, которые частенько развивали его скуку вечерами — стоял в стеллаже. Он писал в нём недавно и похоже сегодня там будет ещё одна запись с упоминанием разговора, боли, запаха сигаретного дыма, что не выветривается уже никакими стараниями и смешной шутки о том, как его друг просчитался. Это была далеко не четвёртая сигарета за сегодняшний день. А уже, вполне себе, шестая.***
Стоя уже возле дивана во второй комнате кабинета, омега не спеша застёгивал последние пуговицы на блузке насыщенного медного цвета, у которой был прекрасный белый воротник, который приходилось постоянно отпаривать от заломов. Потому, что утюжить шёлк — чистой воды издевательство. В первую очередь, над шёлком. На ногах замечательно смотрелись его офисные туфли и тёмно-синие джинсы, перетянутые толстым коричневым поясом, который хорошо сочетался с золотыми кафами в виде змей на его ушах. Жаль, что левую сторону он вновь скрыл волнами волос. — Отлично. Я готов, по времени получилось даже раньше, чем я думал. — удовлетворённо подметил брюнет, выключая свет в кабинете и кладя все важные документы в закрытую шуфлядку, — Можно спускаться на парковку. — Изуку? Ты куда? — раздался за спиной сонный, обеспокоенный голос, на который Мидория развернулся, — Ещё же час до окончания работы… — У меня сегодня укороченный день, забыл, Шинсо? — усмехнулся Мидория, скрещивая руки и смотря, как парень смотрит на настенные часы, — Так что сегодня я ухожу раньше. Эмили ты уже отпустил или она до сих пор на стойке регистрации? — Эмили отпросилась. У её подруги день рождения, так что она ушла. Кстати, Тецу выходит с завтрашнего дня на работу. — рассказывал Хитоши, попутно зевая и потирая глаз, — Он будет сопровождать тебя в деловой поездке с компанией «Diamond». Киришима и Бакуго ведь не забыли? «Тут скорее проблема в том, что я об этом забыл…» — неловко дёрнулся Изуку, сразу же натягивая рабочую улыбку. — Нет, я думаю, нет. Я пошёл. Закроешь компанию, когда закончишь? — заранее благодарно кивнул брюнет, стремясь пойти в сторону центрального входа. — Ты ведь идёшь с тем блондином? — слишком серьёзно спросил Шинсо, за что он сам себе дал мысленную оплеуху, вмиг исправляясь, — Смотри, аккуратно. Если что, звони. Только звони. Изуку остановился, тихо всматриваясь в лавандовый взгляд, пока его владелец смотрел на него в ответ, после всё же отводя взгляд в пол и невинно улыбаясь. На мгновение Мидории показалось, что в чужих словах он услышал ноты раздражения и недовольства, а оттого он автоматически напрягся, прислушиваясь даже к дыханию Хитоши. «Что это с ним, раньше такого не было. Или мне показалось?» — нахмурился омега, выдыхая и уверенно отвечая: — Не думаю, что он опасен для меня. Но я тебя услышал. До завтра. — Да, до завтра. — спокойно согласился Шинсо, всё же провожая Изуку взглядом, пока тот не скроется во тьме ночных коридоров. Выдохнув и зайдя обратно в свой кабинет, мужчина прислонился спиной к двери, выдыхая и смотря на разбросанные по всем поверхностям бумаги, что образовали собой хаос, но сейчас никак его не смущали. — Я ведь напугал его, да? Я видел, что он напрягся. Чёрт возьми, это плохо. — сжав руки в кулаки, парень прикусил губу, медленно спускаясь к полу и садясь на корточки, свесив руки книзу. Кажется, это нужно прекращать, иначе кто знает куда их это довезёт. Лучше бы никуда. Мидория удивлённо застыл возле пустующей стойки регистрации, наблюдая, как за стеклянными панелями идёт едва ли не проливной дождь. Но главная проблема была в том, что он не имел с собой зонта и теперь мысль о том, чтобы выходить в такую погоду на улицу уже казалась чистым безумием. «Я так заработался, что не услышал дождь? Серьёзно, что ли?» — снимая с себя пиджак, дабы добежать до крытой парковки, размышлял брюнет, — «Да и почему у меня в кабинете до сих пор нет запасного зонта?» Накинув на голову пиджак и поёжившись от прохлады, которая вмиг пронзила его кожу через лёгкую блузку, Мидория коротко выдохнул, аккуратно открывая двери и с раздражением смотря на скопившиеся грозовые тучи, которые похоже в ближайшее время даже не планировали расходиться. «И как в такую погоду мы будем гулять по парку? Я думаю, его закроют» — уныло скорчил рожицу Изуку, делая первые шаги из-под козырька компании, прямо на мокрый асфальт. — Брокколи, тебе следует быть внимательнее. Ты, когда сосредоточен на чём-то одном, больше ничего вокруг не замечаешь. — улыбнувшись удивлённому парню, который всё также мило держал над своей головой пиджак, Бакуго аккуратно, за руку придвинул его ближе под зонт, — Погодка не подарок, но знаешь… Я гулял и в такую погоду по паркам в своё время. Есть в этом что-то запоминающееся. — Простуда? — не разделяя чужой воодушевлённости, омега последовал следом за блондином, попутно накидывая на свои плечи пиджак. — Не скрою, что и это было. Старуха меня потом долго ругала после такого, но всё равно приносила молоко с мёдом. — ностальгически выдохнул Катцуки, убирая зонт, когда они дошли до парковки. Звук капель дождя странно успокаивал, но Мидорию лишь передёрнуло от мысли, что под такую мокрую погоду ему придётся гулять по парку. Заболеть не хотелось, у него в планах было ещё много работы, да и просто промокнуть насквозь было тем ещё удовольствием. Хорошо, что он взял с собой пиджак на случай, если блузка всё же намокнет и станет прилипать к телу. — У тебя было замечательное детство, знаешь? Очень мило, когда тебе приносят молоко или какие-нибудь сладости, когда ты болеешь. — искренне улыбнулся Изуку, подходя вместе с Бакуго к жёлтой машине, которая вмиг откликнулась на отключение сигнализации фарами. Катцуки аккуратно, не касаясь чужого тела, придерживал накинутый на плечи пиджак, дабы порыв дождевого ветра не сорвал его. Мидория лишь усмехнулся на это, говоря, что ткань его изделия настолько тяжёлая, что его ни ветер, ни даже ураган не сможет снести с его плеч. Катцуки это не убедило. — Ты не замёрз? — вгляделся в чужое чуть удивлённое лицо альфа, получая в ответ скептический взгляд с ухмылкой. — Я на улице нахожусь меньше десяти минут. Разве я могу замёрзнуть, Бакуго? — садясь в авто вновь под открытую дверь, брюнет даже расслабился, неожиданно подмечая это для себя, — Ты бы лучше о себе беспокоился. Сам в одной рубашке. — Вполне. Но я рад, что я ошибся. — помогая омеге надеть рукава на руки, мужчина удовлетворённо хмыкнул, — Однако, всё-таки так будет теплее. А я закалённый, мне дождь не по чём. Закрыв дверцу автомобиля, блондин обошёл его спереди. Не прошло и нескольких минут, как авто уже выезжало из парковки, сразу же обливаясь проливным дождём знойного Токио. Дворники активно стали вытирать капли дождя с лобового стекла, в то время как Бакуго развернул руль, после чего машина уже ехала по трассе. Когда блондин размышлял о том, в какой парк всё же привезти брюнета — первым в мыслях восставал образ Токийского Диснейленда, однако, позже он всё же передумал. Несмотря на то, что это был легендарный парк сам по себе, он не представлял ничего особенного для взрослого человека, поэтому окончательный выбор пал на другой. Более подходящий. Yomiuri Land — место, где есть американские горки и симпатичные, уютные кафешки с интересными, подвешенными растениями над головой, а что ещё лучше — прекрасное Чёртово колесо внушительных размеров, где можно отдохнуть от суеты парка и провести время вдвоём. Наедине. Однако, сейчас все планы немного рушил дождь. — Хватит думать за дорогой. Две секунды как зелёный свет. — резанул чужие грёзы требовательный голос, — Я удивлён, как тебе ещё сигналить не начали те, кто едет за нами. — Я снова тут. — неловко ухмыльнулся Бакуго, нажимая на газ, — Куда бы ты хотел сперва сходить, когда мы прибудем в парк? Человек в пассажирском кресле задумчиво протянул, и, чуть потянувшись, пожал плечами. Он понятия не имел, с каких аттракционов принято начинать прогулку по парку, да и знание разнообразия было у него весьма скудным. Американские горки, колесо обозрения и что-то вроде комнаты страха или смеха для тех, кто был слишком чувствительным или для тех, у кого отсутствует чувство юмора. В любом из случаев — это звучало неинтересно. — В этом мне придётся положиться на твой опыт. — слегка недовольно произнёс омега, не любя в чём-то полагаться на другого. — Что ж, тогда первая станция будет. М, как насчёт тира? Для разогрева. — сворачивая руль, предложил Катцуки. — Тир? Это там, где люди за меткость выигрывают себе плюшевых медведей? — лукаво брызнул Мидория, видя, как перед его глазами появляются неоновые вывески парка развлечений. — Там можно выиграть и много чего ещё. — по-доброму посмеявшись, ответил Катцуки, глуша мотор и обходя машину, всеми способами говоря омеге оставаться внутри, дабы он открыл ему дверь. Стыдно признавать, но Изуку стало нравиться такое демонстративное придерживание манерных правил. Дороги, усыпанные брусчаткой, различные гигантские сооружения из качелей, развлекательных поездов и забавных фигур популярных аниме. Бассейны в летний период, по рассказам Бакуго, зимой превращались в катки, а вот по весне в здешних краях цвели сотни деревьев сакуры. Тир был довольно большим и имел четыре стойки с оружием, где, расплатившись за одну, Катцуки предложил Изуку выстрелить первым. Недолго думая, Мидория согласился, беря в руки игрушечный автомат и целясь на пробу в одну из мишеней, прямо в центр, дабы проверить, сбит ли прицел. Ожидаемо, он был сбит, поэтому в следующие разы выстрелов, ссылаясь на предыдущий опыт, омега делал отступ от центра на четыре сантиметра, попадая точно по цели. — Позволишь? — спросил, аккуратно обхвативший узкие плечи, Катцуки. Изуку отдал автомат в чужие руки, на ухо предупреждая о том, насколько сбит прицел. Так, чтобы эту информацию не услышал владелец и не начал им мешать. Хотя тот уже недобро посматривал в сторону появившихся вдруг «снайперов», начиная всеми возможными способами им мешать. Предлагать открывать при выстреле и второй глаз, что дезориентировало и сбивало с попадания в цель, шутить и рассказывать о прошлых клиентах — всё это было лишь способом помешать им выиграть главный денежный приз. Хотя за ним никто и не пришёл. Хватило несколько секунд и красноречивого взгляда Бакуго, чтобы продавец, поджав хвост, с вежливой улыбкой отошёл подальше, не мешая им, но всё же зыркая в их сторону на каждый удачный выстрел. — Надо же. Мы попали 17 раз из 20. Поразительный результат для первого раза. — негромко хлопнул в ладоши брюнет, победно ухмыляясь. — Что ж, предлагаю тебе выбрать свой первый подарок, Брокколи. — влюблённо улыбнулся блондин, кивая жестом на целый стенд с различными призами. Мидория внимательно вгляделся в разнообразие, не находя ничего примечательного, чтобы то цепляло его глаз. Мягкие игрушки, канцелярские безделушки и чудаковатые маски то ли персонажей мультфильмов, то ли вовсе монстров каких-то. Однако, одна вещь всё же блеснула в неоново-красной подсветке, сразу же отсвечивая в изумрудных впадинах. Это был брелок. Обычный брелок в виде забавной синей акулы, которая улыбалась своей острой улыбкой покупателям. Но, вопреки своей непримечательности для доброй половины людей — она отдавала приятной ностальгией в горячем сердце. Для Мидории это было что-то сродни той самой радости от выигрыша главного приза. — Я думаю, я знаю, что я хочу. — улыбнулся брюнет, ладонью указывая на желаемую вещь продавцу, — Его дайте, пожалуйста. — Брелок? Господин, вы можете выбрать подарки куда больше и дороже. Те, что на верхних полках. — зевнув, ответил мужчина лет сорока, демонстрируя широкий выбор подходящих подарков. — Он сказал, что хочет этот. Значит этот. Не медлите, у нас ещё много планов. — раздражённо рыкнул альфа, открывая зонт над тёмной макушкой. Продавец лишь пробурчал что-то себе под нос и, насупившись, снял со стенда подарок, вручив его Изуку, который нежно улыбался, просто смотря на эту вещь. Бакуго не мог понять причину такого взгляда, и поэтому вопросы назревали сами по себе, пусть он их и придерживал до финального романтичного аттракциона. До конца свидания. — Забавная акула. У меня была похожая игрушка в детстве. — разглядывая брелок, поделился Катцуки, замечая, каким довольным был Изуку. — Мне она сразу приглянулась. — в глазах мелькала некая тоскливая радость, а рука, что подняла на уровень глаз брелок, легко после скрыла его в ажурной ткани перчаток, а затем — в кармане пиджака. — Следующий пункт — американские горки. — гордо ухмыльнулся Бакуго, предвкушая испуганное лицо брюнета, который впервые проедется по рельсам беспощадного аттракциона. Мидория удивился, следуя за мужчиной и невольно прокручивая события прошлых лет, что неведомой ему тоской отбивали в сердце чечётку.***
На улице стояло его третье Июльское лето. Жарким солнцем оно освещало каждый уголок его тюремной комнатушки, где он молчаливо лежал, смотря через стальные прутья на яркое солнце. Казалось, что на свободе оно действительно светит ярче или, быть может, его сейчас просто оттеняют прутья? Но есть ли между этими вариантами разница? Сегодня ему должны привезти то, ради чего он упорно перевыполнял нормы отработки, помогал с документацией и даже сверхурочно готовил ужины — подарок. Однако, он должен быть вовсе не для него, а для кое-кого другого. Для скорого именинника, которому исполняется шесть лет. В дверь раздались несколько стуков и короткая фраза: «Третий?», после чего омега без вопросов открыл дверь, прекрасно узнавая и голос, и манеру, с которой было сказано это слово. — Наконец-то. Я думал, ты уже уснул. Разве можно так долго лежать в этих душных камерах? — проныл парень, на вид лет двадцати, оттягивая свою рубашку, дабы запустить под неё немного воздуха, — Никогда тебя не пойму, Третий. — И не нужно меня понимать. Ты же по делу пришёл? Они приехали уже? Привезли, надеюсь? — любопытно выспрашивал Изуку, идя следом за брюнетом, что показывал ему путь, — Потому что, если нет, то кто-то сегодня умрёт. — Не беспокойся. Привезли они. Знали же для кого везут, не рискнули бы. — хмыкнул парень, сверкнув чёрными, как ночь, глазами, словно объективом камеры, которую он часто носил с собой. Этого парня звали Тофу Шимецу — обычный парнишка, с которым омеге посчастливилось найти общий язык. Ведь, находясь в постоянном омежьем обществе, у него постепенно ехала крыша, а временные посиделки с «Тройкой» и остальными умами сего человечества, которые стали скорее узниками случая — выматывали порой не хуже, чем те же омеги. Поэтому отдышкой часто служил именно этот малый, который так любил называть его «Третьим». Человек же перед ним, в прошлом — фотограф и личный детектив, которого частенько нанимали, например, чтобы узнать про измену супруга, или даже чтобы подсмотреть за кем-то, узнавая всё грязное бельё того человека. Впрочем, именно из-за одного такого случая его и посадили. Тофу не особо любит говорить о своём прошлом, предпочитая отвечать, что то, что было в прошлом, должно оставаться там и никак не влиять на будущее. Технически, Изуку всегда соглашался с ним в этом, да и не так уж интересно ему было знать, что именно этот человек делал в свою «до тюремную» жизнь, что попал сюда. Результат всё равно уже виден. — Эй, открывай. Мы за подарком для малого пришли. — ткнув охраннику пальцем в грудь, бета ухмыльнулся, ни на секунду не снимая этого выражения лица с себя. С недовольством им открыли дверь, и, быстро отдав мягкую игрушку, выпроводили обратно в коридор, оставляя там одних, и прямо перед носом закрывая дверь. Коридоры были закрытыми, и постоянных охранников или хвоста не было. На самом деле, они могли вполне гулять вот так по коридорам, и даже выходить во двор, предварительно, конечно, уведомив кого-то из надзирателей, но большинство делало это всё равно крайне редко из-за липкого ощущения страха перед наказанием даже за малейшую ошибку. Никто не хотел в карцер. И Мидория их понимал, поэтому частенько в детское крыло шёл один, как и в этот раз. — Дальше уже не пойдёшь, Тофу? — лукаво спросил Изуку, тихо посмеиваясь в кулак на обиженное лицо, которое тут же скрылось от него в повороте коридоров. Он привык, что с ним сюда не имеют огромного желания ходить. Поэтому даже не думал обижаться, тем более ему и самому намного проще пойти одному, чем с кем-то, как он ходил раньше. Ведь когда он шёл не один, то ощущение дежавю слишком сильно врезалось в его рёбра, порой вызывая дрожь из-за воспоминаний, которым уже года три как. Но сейчас не об этом. Дверь перед ним открылась и женщина, осмотрев его с головы до пят и всмотревшись в синюю игрушку, выдохнула, впуская его внутрь. — При всём моём понимании, не могу я понять, почему ты так любишь ходить к этому мальчику? Ну да, мать бросила его непутёвая, но ты-то свой долг уже давно выполнил. — скрестив руки на груди, женщина покосился на, снимающего туфли, омегу, — А то привыкнет к тебе он, а ты потом выйдешь из тюрьмы и поминай как звали. — Не говорите чепухи, миссис Мэна. Можно подумать, я только из-за этого сюда прихожу. — скептично поднял бровь Мидория, печально взглянув на женщину, после чего пошёл в сторону знакомой комнаты, где обычно проводил свой досуг ребёнок. — Помянешь ещё мои слова, уж поверь мне. К хорошему, увы, быстрее привыкают. — замотав головой и поспешно закутавшись в тёплый плед из-за вечного замерзания, женщина удалилась на кухню, где сиял жёлтый свет и доносился запах свежей свинины с приправами. Тишина пронзила тёмный коридор, в котором не было окон, а лишь двери, то и дело ведущие в спальни здешних детей, либо же в служебные помещения. Стены были насыщенного серо-синего оттенка, а пол, что представлял из себя скрипучие половицы, казался и вовсе чёрным. — Аки, это я. Я могу войти? — Изуку знал, что в такое время, когда его сверстники резвятся без задних мыслей во дворе, мальчик сидит в комнате. Возможно, такое поведение спровоцировано ранней потерей родителей, сперва предательства и исчезновения одного, а после и другого. Но мальчик рос закрытым ребёнком. Он мало с кем общался, но не сказать, что недостаток общения сильно влиял на его самочувствие. Ему будто бы было всё равно на тех, кто проходил мимо него, не обращая никакого внимания. Он не чувствовал обиды, когда в игру вовлекали не его, а кого-то другого и не проявлял интереса к этим самым играм, а на вопрос «почему же?» отвечал обычно, что ему нет до этого дела. Если быть совсем уж честным, то Мидории приглянулся этот ребёнок вовсе не из-за данного самим брюнетом когда-то обещания — нет, а из-за того, что сам Акиро уж очень напоминал ему его самого. В детстве, когда, оставшись один на один с огромным миром — он научился обесценивать абсолютно всё, что могло хоть как-то ему навредить. Внимание, ласка, забота, любовь и восхищение — всё это им воспринималось лишь как способ подобраться к нему поближе, отчасти так и было, но всё же это медленно и отравляло его душу. Когда некому довериться — учишься доверять лишь себе, к остальным относясь, возможно, высокомерно, но лишь, чтобы обезопасить себя. Таким был, по его мнению, и мальчик, сейчас робко открывающий ему дверь, пусть эту эмоцию он смог разглядеть на маленьком лице лишь отчасти. — Мидория-сан, вы пришли ко мне? Да? — с недоверием спросил ребёнок, смотря на запрятанную за спиной руку, — Проходите пожалуйста. Этой манере речи ребёнка так же научил брюнет. Не то, чтобы это был обязательный атрибут воспитания в его понимании, но сам Изуку привык общаться именно так, отчего само собой это и передалось Акиро, который довольно быстро стал перенимать повадки излишней манерности своего старшего… Кого? Омега никогда не думал о статусе их отношений и не вешал ярлыков, ведь это было не его первостепенной задачей. Но, если так подумать, то кем они могли являться друг другу? Братьями? — Прости, что так неожиданно. Просто как раз сегодня я получил то, что хотел бы отдать тебе. — в руках вмиг из-за спины появилась синяя, плюшевая акула, на которую ребёнок отреагировал слегка заторможенной улыбкой. — Это… Это правда мне? Но у меня день рождения только через месяц… — прошептал мальчик, аккуратно прижимаясь к мягкой акуле. — Разве подарки должны быть только на праздники? — улыбчиво спросил Мидория, садясь рядом на одно колено, дабы быть с ребёнком одного роста. Раньше он часто приходил к, тогда ещё, едва научившемуся ходить малышу с его матерью, со скрипящей тоской наблюдая, как дитя нежилось в материнских объятьях. Акиро, отодвинув игрушку, взглянул на неё, чувствуя, как в глазах образуется влага. Не было причин плакать, однако, отчего-то слёзы всё же появились в красноватых янтарях и сами по себе потекли по щекам. Вновь прижав игрушку к себе, мальчик продолжил беззвучно плакать, пока не ощутил, как его приобнимают за плечи, тихо приглаживая рукой непослушные коричневые волосы. Чужая рука была нежной, неспешной и ласковой. Невесомо касаясь макушки, она дарила необъяснимое чувство комфорта и безопасности, чувство, что, пока эта рука на его макушке — ему нечего бояться. — Спасибо большое, — тихо промолвил ребёнок, слушая, как в ответ ему говорят, что в этом нет ничего особенного, после чего он, обняв со всей силы, одними лишь губами добавил, — Папа… В мрачной комнате — с таким же тёмным, холодным полом и железными прутьями на окнах, что так резко огораживали солнце от этих Богом забытых мест — должно быть, впервые было так тепло и безопасно. Так, будто он был дома. Действительно дома.