Rotta Rehab

Роберт не желал ни секунды оставаться среди больных, словно боялся заразиться безумием и застрять здесь навечно. Он попросил сразу проводить его в комнату, сославшись на усталость. План был — дождаться глубокой ночи, чтобы выйти на ночной дозор в долгожданном одиночестве. Личные комнаты персонала также находились на втором этаже. Он уже видел это крыло мельком, когда Берт показывал ему больницу. Жилая часть была похожа на старый отель. Стены коридора были покрыты потрескавшейся малиновой краской, а на полу скрипел темный паркет. Не самое уютное место, но хотя бы плитка не рябила в глазах, а освещение от старых люстр было теплее и приятнее. Все комнаты были однотипны. Маленькие, с одним и тем же набором мебели: металлическая односпальная кровать с деревянными тумбочкой и шкафом. Небольшой стол со стулом у окна и несколько полок для книг. За тканью штор были все же толстые прутья решеток, что не давали даже шанса забыть где ты. Тюрьма для тех, кому никогда не будет места во внешнем мире. Берт вызвался довести детектива до нужной двери. Прежде чем попрощаться, он напомнил, где находится ванная комната и, улыбнувшись, добавил, что они теперь соседи. Роб зашел, закрылся и, не различая комнаты, сполз по двери на пол. Дрожащими руками он вжимал уставшие глаза в череп через закрытые веки и едва сдерживал вырывающийся из глубины вой. Как же он устал притворяться. Играть роль серьезного детектива и заводить самого себя в ловушку. Степенно разгуливать по коридорам, когда хочется метаться из стороны в сторону, переворачивая все на своем пути. Любезничать с докторами, из которых надо бы выколачивать правду. Еще этот Берт, что следовал за ним по пятам и вел себя так странно… А где-то здесь была заточена она.       — Где ты? — спросил он тихо. В носу защипало. Голос дрогнул: — Дождись меня. Спустя время, Роб заставил себя осмотреться. На аккуратно застеленной кровати лежал набор сменной одежды и полотенце. На спинке стула висел его серый плащ, что был оставлен в кабинете Деймона. Детектив моментально вскочил на ноги, в которых совсем недавно уже не было сил, и одним прыжком достиг стула. Трясущимися руками он вытащил пачку сигарет и зажигалку из кармана плаща. Вместо одной сигареты упорно вытягивалось несколько. Он рассыпал их по столу и полу, и, наконец, затянулся. Никотин всегда помогал ему успокоиться. Словно, попадая в организм, он вытеснял навязчивые мысли и тревогу. Он начал курить на фронте, когда разум уже просто не справлялся с постоянным страхом и давлением. Когда было уже слишком сложно вести подсчет убитых и пропавших без вести товарищей. А когда он был ранен и сам оказался в плену, редкие сигареты ему подкидывал один сердобольный немец. Это помогло не сойти ему с ума от мысли, что он уже никогда не вернется. Он даже не знал, что его матери в тот момент пришла ошибочная короткая телеграмма, сообщающая о его смерти. Весть, что довела и погубила ее. По крайней мере, так он считал до недавнего времени… Роб выдыхал дым уже второй сигареты и устало смотрел, как помещение покрывается витиеватыми клубами ядовитого тумана. Глаза заслезились. Горло саднило. Закашлялся. Он встал и отдернул штору, чтобы проветрить комнату. Решетка за стеклом заставила его руки вновь затрястись. Окно открыть не получилось — на щеколде висел ржавый замок, исключавший возможность впустить свежий воздух. Лишь наверху была маленькая форточка с ограничителем, дающая ровно столько кислорода, чтобы продолжить существовать, не имея права вздохнуть полной грудью. Пришлось украдкой открывать дверь, выпуская остатки едкого дыма, смешанного с его дыханием, в коридор. Он боялся, что снова столкнется с Бертом, что тот и не уходил вовсе, но снаружи никого не было. Персоналу еще предстояло проследить, чтобы пациенты прошли через обязательные вечерние ритуалы и отправились в спальни. Покончив с проветриванием, Роб осознал, что его нещадно клонит в сон. Это был слишком напряженный день. А впереди его ждала ответственная ночь. Конечности, словно ватные, совсем потеряли силу и словно вот-вот потеряли бы форму. А веки, совсем свинцовые, закрывались сами по себе, показывая замысловатые разноцветные узоры уставшим глазам. Он еле доковылял до кровати и рухнул на нее в чем был, не раздеваясь.

***

Удушающий грязно-серый дым вновь заполонил комнату, смыв очертания предметов. Роб, не дыша, на ощупь добрался до двери и выскочил наружу. Запах гари сменился затхлостью. Тусклый свет красных ламп, сливаясь с малиновой краской стен, заставлял верить, что коридор — живой организм. Бесконечно длинный, сжимающийся, трепещущий. Чье сердцебиение гулко отсчитывает мгновения? Кто вдыхает так жадно? Он сам или это место? Тело не слушалось. Роб едва мог держаться на ногах. Приходилось постоянно искать опору в теплых стенах, что странно сминались под его ладонями. Пол мокрый. Босые ноги шлепали по мутной вонючей воде, проминая деревянные доски паркета. Сдавленные крики вдалеке. Роб побежал на них, превозмогая, спотыкаясь. Впереди маячила массивная железная дверь. Все его нутро кричало ему, что именно за ней он найдет то, что ищет. Он почти достиг двери, когда пол под ним прорвался. Он летел в бесконечность вместе с кусками темного дерева и каплями воды…

***

Роб резко открыл глаза. Тревожный сон моментально забылся, оставив после себя лишь капли холодного пота. На наручных часах — два ночи. Он проспал пять часов, а казалось, что пять минут. Мышцы ныли, организм требовал покоя, который Роб сейчас не мог ему предоставить. Во рту пересохло. Жутко хотелось пить и смыть послевкусие сигарет. Он заставил себя встать с кровати и отжаться, чтобы быстрее привести тело в тонус. Под руками скрипели половицы. Раз-два-три. Руки начали болеть, оповещая о близком пределе. Четыре-пять. На шестом повторе плечи затряслись, и он свалился на пол. В глазах потемнело. Отвратительный результат… Еще недавно он без труда мог отжаться раз тридцать за подход. Роб выглянул в коридор. Там было значительно темнее, чем прежде — сейчас его освещала лишь одна тусклая лампа в углу. Он пожалел, что торопился приехать сюда и не взял с собой фонарь. Казалось, что половицы скрипели слишком громко, словно сирена, что может разбудить каждого. Но Роб успокаивал себя, что это лишь его воображение усиливает звуки. Он шел медленно и каждым осторожным шагом прощупывал доски, пытаясь ступать плавно, перетекая с пятки на носок. Света едва хватало, чтобы различить где стены и двери, а почти все краски стерлись. Он направлялся в архив на первом этаже. Хотел проверить, есть ли там данные о матери и сходятся ли они с теми, что он нашел в полицейском архиве несколько дней назад.

***

Тогда он оформлял и подшивал закрытое им дело о самоубийце. Ничего интересного — формальный отчет полиции и последняя точка в жизни несчастного. И тогда он внезапно увидел фото и имя матери в той же папке. Дело трехлетней давности, подшитое его предшественником. Будто бы надеясь, что оно сведется к иному финалу, он прочитал строчку за строчкой, заранее зная, что это уничтожит его. Но… «После попытки суицида Миссис Штицхен была определена в психиатрическую клинику Rotta Rehab для принудительного лечения тревожности и депрессии». «Что?» — он точно знал, что это была не просто попытка. Она мертва… Он перечитал несколько раз прежде чем пойти дальше. «Была выписана после успешной реабилитации. Текущее место проживания…» Их адрес. Что за чертовщина? Здесь какая-то ошибка. Каждый день он засиживается на работе, лишь бы не возвращаться в этот дом, где он будет вновь и вновь предаваться воспоминаниям. Совсем один.

***

Заперто. Какой же он идиот. Конечно же заперто. Он так увлекся мыслью о своих шпионских играх, что совсем забыл раздобыть ключи. Еще несколько раз дернув ручку, он пошел дальше. Надо как-то получить ключи у охраны. Вероятно, ему удастся убедить этого Паркера в необходимости еще одной проверки… Впереди стала открываться дверь кабинета Деймона. Роб на мгновение замер, а потом попятился назад. Он не хотел, чтобы его видели. Это вызовет лишние вопросы. Он и так рисковал, представившись собственным именем. Штицхен — не такая уж частая фамилия в Штатах. Роб сделал рывок обратно до лестницы и прислушался. Деймон запер за собой дверь и пошел в сторону детектива. «Вот черт» — думал он, пытаясь бесшумно забежать по лестнице вверх. Он решил, что нужно вернуться в свою комнату и переждать. Шаги сзади не утихали, Деймон шел тем же маршрутом, словно преследуя. Роб без труда нашел нужный поворот, и под ногами уже привычно раздражающе скрипнул паркет. Куда теперь? Он встал в оцепенении, забыв за какой дверью находится его временное убежище. Деймон приближался. Надо решать. И без того быстрый пульс теперь зашкаливал. Руки похолодели. Куда? Может… Роб наугад дернул одну дверь — заперто. Побежал к следующей — неудача. Его вот-вот обнаружат… Он ломанулся в самый конец коридора, уже даже не надеясь, и почти врезался в последнюю дверь. Нажал на ручку — открыто. Неужели? Успел заскочить в тот момент, когда доктор уже зашел в коридор и был в моменте от того, чтобы заметить блуждающего в ночи детектива. Роберт, тяжело дыша, прижался лбом к прохладному дереву двери. В этот раз повезло. Сердце по чуть-чуть замедляло ритм. Нужно подождать и снова пытаться. Наконец, он оглянулся. Тусклый свет луны отражался на белой плитке пола и на фаянсовых поверхностях раковин. Общая ванная для жильцов этого крыла. Берт, кажется, говорил, что она в конце коридора… Робу бы не помешал душ. От него несло потом. Щетина раздражала кожу. Рубашку стоило сменить еще днем, а уж после сна и ночных похождений ей уж вряд ли можно было вернуть кипенно-белый цвет. Нужно хотя бы умыть лицо. Прохладная вода смоет усталость. Он нашел переключатель. Лампы, разогреваясь, замерцали и зажужжали. Холодный искусственный свет залил довольно обширную комнату, разделенную несколькими перегородками. Из дальнего угла раздался стон, полный боли. Роб поспешил на звук и увидел массивную чугунную ванную. В ней, сжимая голову руками, лежал человек. Мокрые темные волосы, длинные пальцы, напряженные до предела, и дрожащие бледные плечи.       — Берт? — спросил Роб, узнав своего нового знакомого.       — Свет, — голос доктора дрожал. Казалось, каждый звук давался ему с трудом. — Выключи чертов свет, Роб. Он поспешил исполнить отчаянную просьбу. И вернулся к Берту уже в темноте. Луна освещала его бледный силуэт под водой и руки, что теперь обхватили края ванной. Глаза крепко зажмурены. От прежней улыбки не осталось и следа.       — Извините, я не знал, что вы здесь. — Роб чувствовал себя виноватым. Словно он невольно пытал человека.       — Не извиняйся. Мигрень. Опять. — Голос тихий. Между каждым словом длинные паузы и углубляющаяся морщинка между бровей, что была видна даже в полутьме.       — Я могу помочь? — встревоженно спросил Роб. Его сердце сжималось от чужих мучений.       — Да. Полотенце. Где-то на полу. На плитке действительно обнаружилось сложенное полотенце, что Берт, видимо, принес с собой и уронил. Роб поднял его и неуверенно протянул доктору. Тот, напрягая руки, попытался подняться. Усилие стоило ему новой вспышки боли. Протяжный стон. Снова схватился за голову, словно пытаясь раздавить ее, раз и навсегда избавившись от мучений. Он сгорбился и закачался из стороны в сторону. На спине стал различим каждый позвонок. Роб беспомощно опустил протянутую руку. Было странно видеть таким уязвимым того, кого ты уже записал в свои враги и демонизировал. Берт вновь предпринял попытку встать. Роб, почти инстинктивно, подхватил молодого человека под руки и был шокирован тем, какой холодной была его кожа.       — Закаляетесь в холодной воде? — уточнил он.       — Была теплой. Остыла, — получил он тихий ответ. С помощью Роба, доктору удалось наконец вылезти. Он стоял босыми ногами на холодной плитке. Вода стекала по его нагому телу, что в свете луны казалось мертвенно-бледным. Убедившись, что Берт твердо стоит на ногах, Роб отпустил его. Но все еще смотрел за ним, боясь, что тот упадет.       — Роб, полотенце. Детектив встретил внимательный взгляд темных глаз и смутился. «Ты как будто просто пялишься на него, а не помогаешь!» — отчитал он себя. Он расправил полотенце и накинул его на голые плечи.       — Спасибо. Так теплее. — Берт поспешил закутаться в махровую ткань.       — Я еще могу вам как-то помочь? — смущенно спросил Роб, намеренно смотря куда угодно, но не на собеседника.       — Проводи меня. Вниз. Нужно обезболивающее, — ответил мужчина, вновь закрыв глаза. Берт одевался медленно, то и дело шипя и скуля от терзающей его боли. Роб стоял рядом и с каждым звуком сжимал кулаки, одновременно желая помочь, но и страшась показаться навязчивым. Когда они спускались вниз, Робу все-таки пришлось взять Берта под руку. Доктор благодарно улыбнулся и крепко ухватился за детектива. А Роб думал только о том, что от него сейчас нещадно несет тяжелым днем, и пытался сохранить хоть какое-то пространство между ними. Дошли до аптеки. Берт достал из кармана связку ключей и протянул ее Робу, а сам облокотился о белую стену и ждал, растирая костяшками пальцев виски. Детектив долго перебирал ключи, пока замок не поддался. Зашли. В этот раз пришлось включать ненавистный обоим свет — в маленькой комнате не было окон. Берт открывал шкафы и копался в лекарствах.       — Куда ты опять их дела, Мэри? — ворчал он тихо. Он выхватил лоток с полки и вытряхнул содержимое на стол. Разноцветные баночки с таблетками покатились в разные стороны. Одна из них звонко упала на пол. Роб, до этого просто стоящий у входа, подошел и поднял ее, чтобы поставить обратно. Но его взгляд выцепил фамилию, что была от руки написана на этикетке: «Штицхен».