Rotta Rehab

      — Проклятье! — Гневный возглас Роба отразился от голых стен, заставив поежиться от неожиданной громкости. Пусто. Абсолютно пусто. Ни зацепок, ни архива, ни мебели. Лишь плотные фиолетовые шторы на широком окне и слой пыли на полу. Сюда как будто не заходили уже несколько лет. Не веря собственным глазам, Роб обошел просторное помещение. Шум собственных шагов вызывал вспышки боли в голове. Где Тар? Должно же быть хоть что-то… Словно в трансе, Роб осматривал кабинет. Свет не включался — вместо люстры из потолка торчал оголенный провод. Открыл тяжелые шторы. В пробившихся полосах солнечного света стала видна поднявшаяся пыль. Вдохнув, закашлялся. Стал выискивать хоть какие-то следы на старом паркете и пожелтевших обоях. Напротив окна обнаружил менее выцветший участок пола — здесь определенно стоял массивный деревянный стол. А перед ним наверняка лежал мягкий ковер. Вдоль стен, похоже, располагались высокие шкафы — там, где обои чуть более белые. А с другой стороны почему-то легко представлялся огромный аквариум. Картинка легко вырисовывалась в голове. На воображаемый стол становились блестящая карандашница и вычурная точилка. На его углу под грузом пресс-папье упокоился ворох бумаг. А левая стена будто целиком была заставлена заполненными полками. Вдруг взгляд привлекли несколько темных пятен на обоях. В самом углу, куда почти не попадал свет, возле предполагаемого места расположения одного из шкафов. Роб подошел ближе, чтобы приглядеться. Похоже на кровь. Словно кто-то окровавленными пальцами провел по стене. Кто это мог быть? Кто-то из пациентов? Или же сам Тар? Нужно будет послать запросы в Европу, куда он, по заверениям персонала, уехал в командировку. Узнать, был ли он действительно там в последнее время. А еще выяснить, есть ли у него родные и поддерживает ли он с ними контакт. Роб сделал шаг назад и снова оглянулся, пытаясь воспроизвести возможную сцену преступления. Несмотря на мигрень, мозг работал на пределе. Словно наяву, Роб увидел смутную фигуру немолодого мужчины, сидящего за столом и низко склонившегося над корреспонденцией. Кто-то вошел в кабинет. Тар встрепенулся, встал, чтобы ответить на рукопожатие. Затем… Роб перешел к окну, оглядывая помещение с другого ракурса, с точки зрения главного врача. Как же все могло свернуть не туда и обернуться кровопролитием? Может… Разговор быстро перетек в конфликт. Конфликт — в потасовку. Удар. Хозяин кабинета, шатаясь, попятился к стене. Еще удар. Тар медленно осел на пол, а в попытке удержаться испачкал стену собственной кровью. Боль Роба пульсацией расходилась по голове. В глазах темнело, словно он сам пропустил несколько ударов. Вновь подошел к углу. Хотел было дотронуться до пятен, но в последний момент спохватился — скоро приедет полиция, они точно смогут определить что это и кто мог напасть. Возможно, Деймон? Что, если он убрал директора, чтобы самому руководить больницей, без проблем похищать людей и проворачивать свои эксперименты? Гнев Роба усиливался вспышками боли. Деймон уехал, лишь стоило здесь остановиться детективу полиции. Значит, он боялся. И не зря. Все улики вели к этому заместителю. К тому же, Робу он сразу не понравился. Стоило довериться своему чутью и надавить на него в первый же день, а не разыгрывать этот бесполезный спектакль, который лишь завел его самого в ловушку. Может, тогда бы он уже распутал эту опасную паутину. Быстрее нашел бы… На плечо внезапно легла рука. Рефлексы сработали безотказно. Роб резко повернулся, перехватывая чужую ладонь и заводя ее за спину подошедшему. До дрожи знакомый запах проник в легкие, лишая воли.       — Роб, это я. Это всего лишь я, — проговорил Берт торопливо. В первое мгновение Роб хотел отпустить его, но затем, внимая голосу разума, усилил хватку и поймал вторую руку доктора. Подозреваемый сам пришел к нему в руки. А значит, пришло время наконец узнать правду.       — Где Грета Штицхен? — Гневный шепот. Чтобы стены не разнесли его голос дальше.       — Успокойся, Роб, — выдохнул Берт мягко. Несмотря на спокойный тон, Роб чувствовал его учащенный пульс — он крепко сжимал тонкое жилистое запястье. Собственный пульс тоже разогнался до предела. Бархатный голос обезоруживал. Запах пьянил. Рядом с Бертом сложнее было сохранять решимость. Но Роб должен. Он больше не мог позволить себе быть слабым. Ощущая себя монстром, он сильнее надавил на руку, заводя ее еще выше до легкого хруста. Берт застонал.       — Где Грета Штицхен? — Роб повторил вопрос громче и зажмурился от стыда и очередной вспышки боли в затылке.       — Ее давно выписали. — Очевидная ложь мгновенно слетела с его губ.       — Врешь. — Встряхнул своего пленника.       — Нет… Я не хочу тебя потерять. — Боль, заключенная во внезапной тихой фразе, колола сердце.       «Не поддавайся», — напоминал Роб себе.       — Где Тар? — Руки било крупной дрожью от напряжения и разъедающих сомнений.       — Не здесь. Роб, позволь мне помочь. Роберт оттолкнул от себя Берта. Он не мог продолжать эту обоюдную пытку. Чем больше боли он причинял, тем больнее было ему. А близость, тепло и запах сводили с ума, заставляя вспоминать ночное видение и события предыдущего дня.       «Он тебе враг», — убеждал он себя снова и снова, чтобы успокоить бунтующую совесть.       — Так начни уже говорить, — крикнул Роб и схватился за голову. Берт тер плечо и внимательно смотрел на Роба, словно прикидывая, стоит ли сейчас приближаться. Всклокоченный, без докторского халата, с проступившей редкой щетиной. Совсем не похож на врача. Кажется, что он, едва проснувшись, сразу пустился на поиски сбежавшего пленника.       — Что все это значит? Почему кабинет пуст? — Роб обвел взглядом комнату.       — Владельцу он больше не нужен.       — Почему? Где он? Берт сложил руки на груди и на мгновение бросил взгляд в сторону.       — Роб, пожалуйста… Дай мне разобраться с пациентами, а потом мы поговорим в спокойной обстановке.       — Нет. Сейчас. — Роб сделал шаг вперед и крепко сжал плечо Берта. Молчание затянулось на несколько секунд. Берт вздохнул, опустил руки и встретил нетерпеливый взгляд Роба.       — Миранда.       — Что?       — Моя пациентка в детской психиатрической больнице. Одна из первых. Такая маленькая, а глаза совсем как у взрослого человека. Человека, который уже ничего не ждет от жизни. Она могла целыми днями смотреть в одну точку, не интересуясь ничем другим. Ничто не могло ее увлечь. Ей не нужны были друзья, игрушки, книги. Она жила словно механически. Существовала. Главный врач той больницы пытался настоять, что ей нужна лоботомия. Небольшой надрез на мозге, и она бы вновь стала нормальным ребенком. Роб хотел остановить эту речь, но Берт продолжил громче и быстрее, не давая себя перебить:       — Я видел, как такое вмешательство действует на людей. Ничего «нормального» в них не было после, потому я был против. Я убедил его подождать. Мне казалось, что ей может помочь терапия, и я пытался. Пытался, черт возьми. Но не успел ничего добиться, потому что недосмотрел. Был слишком беспечен. Не знал, что она задумала, не видел, что она стащила нож с кухни, не мог даже предугадать, что ребенок пойдет на такое… Знаешь, что я запомнил? Роб ослабил хватку, растерявшись от внезапного признания.       — Что?       — Мертвую тишину. Белое личико на фоне ярко-алой воды. И ее взгляд. Совсем как у взрослого человека. Но теперь остекленевший. Направленный в вечность. — Замолчал ненадолго, блеск в его черных глазах совсем померк. Затем Берт продолжил тихо: — Я так и не смог разрешить эту загадку, Роб. Если бы я не вмешался, позволил бы сделать ту операцию, было бы лучше? По крайней мере, она была бы жива. А так... С тех пор меня ни на секунду не оставляло чувство вины. Оно разрывало изнутри железными крюками, окрашивая каждый новый день в ярко-алый. Ведь я не уследил. Я допустил это. Ее смерть — это последствие моего решения и моего бездействия. Роб вздохнул. Похоже, это история той девочки из альбома. Несмотря на то, что ему было жаль Берта, он ощущал, что этой исповедью тот просто тянет время.       — Зачем ты мне это рассказываешь? Берт оказался совсем рядом и обхватил лицо Роба ладонями, вглядываясь в холодные голубые глаза.       — У тебя точно такой же взгляд. Словно в жизни для тебя уже ничего не осталось. Словно ты не живешь, а существуешь. Длинные пальцы медленно гладили скулы. Берт словно видел его душу. Слова отзывались глубоко внутри и ранили. Роб зажмурился, чтобы не видеть и — что важнее — чтобы не показывать. И чтобы не выдать, что ему даже сейчас нравились эти прикосновения. Ощутил горячее дыхание на своей щеке, когда Берт продолжил:       — В тебе я увидел шанс на мое искупление. И я искренне хотел помочь. Хотел, чтобы ты начал жить. — Берт опустил руки ниже, крепко прижимая Роба к себе. Потом тихо усмехнулся: — Но куда-то не туда меня занесло, стоило мне впервые увидеть в твоем взгляде промелькнувший интерес. Интерес ко мне.       — Что ты… — Роб попытался отстраниться, но Берт держал крепко.       — Это стало для меня наркотиком — пробуждать и наблюдать жизнь в твоих глазах. И впадать в отчаянье, разрывая собственный разум страхом и чувством вины, когда ты смотришь на мир… на меня с подозрением. Они молча стояли в пыльной комнате. Головная боль не отпускала Роба. Возможно, теперь она усилилась еще и от голода. Сердце отзывалось на каждое слово Берта гулкими ударами, но разум не давал снова увести себя с намеченного курса. Слишком много было поставлено на кон. Непозволительно много было потеряно времени.       — Берт. — Роб сжал кулаки.       — Что?       — Я разберусь со своей дерьмовой жизнью без помощи мозгоправа. Берт сильнее сжал его, не желая отпускать. А Роб продолжил холодно:       — У меня есть все основания полагать, что в еду мне здесь что-то подсыпали. А ты лично и с улыбкой наблюдал за тем, чтобы я принял эту дурь. Это должно было пробудить во мне жизнь? Роб почувствовал, что Берт покачал головой.       — Даже не будешь отрицать? Я уверен, что вы все знаете, зачем я здесь. Что я не успокоюсь, пока не найду Грету Штицхен. И вас это пугает. Потому вы решили убрать и меня. Опоили и заперли. Зато теперь я точно знаю, что это не пустые подозрения. А я не сошел с ума. Иначе зачем бы вы пытались меня задержать?       — Я не…       — И кстати, скажи, а это был твой план или Деймона — опоить меня и заставить переспать с тобой? Вы хотели меня этим шантажировать? Или искали повод закрыть меня здесь официально? Берт ослабил объятия и отстранился, посмотрел с разрывающей тоской. Роб пожалел о последних сказанных словах, он сам в них уже не верил. Но на душе было гадко, а мигрень не отпускала, потому обвинения сами рвались наружу.       — Ты прав. В моей жизни ничего не осталось. Ведь вы отняли у меня последнее. Мать.       — Это не так.       — Я нашел ее таблетки. Дверь за шкафом. А еще твой альбом. Похоже, вы следили за мной еще до того, как я приехал. Полиция уже едет сюда. Так что, если ты действительно хочешь помочь, самое время начинать говорить правду. Возможно, это смягчит тебе приговор. Берт долго молчал. Смотрел то на Роба, то на стены, потом и вовсе закрыл глаза. Сделал глубокий вдох.       — Хорошо, — выдохнул Берт и улыбнулся грустно. — Ты хотел знать, где Тар? Идем. На мгновение, до того, как Берт повернулся к нему спиной, Роб заметил размытый блеск в темных глазах. Пациенты с интересом провожали взглядом доктора и детектива. Берт обеспокоенно оценивал размах утренних беспорядков, а Роб их даже не замечал — его захватило нетерпеливое волнение. Даже боль отошла на задний план. Неужели он и правда сейчас сдвинется с мертвой точки? Неужели скоро все закончится? Но нужно быть начеку, вдруг Берт что-то выкинет. Здесь никому нельзя доверять… Шли недолго. Берт снова привел его к кабинету Деймона, бросил быстрый взгляд на опрокинутый шкаф, а затем зашел внутрь.       — Что ты мне хочешь показать? Это Деймон убил главного врача?       — Нет, сейчас… Берт наклонился и прощупал половицы под столом. Снял одну и вытащил массивный ключ. Неужели от той самой двери? Роб нетерпеливо протянул руку, и все его тело напряглось в предвкушении, когда Берт подходил к нему. Прохлада металла обожгла ладонь. А сверху легла и никак не отпускала теплая рука доктора.       — Все, что между нами, — это не чей-то план, не шантаж, не злой умысел. Это настоящее. Ты это и сам знаешь. Роб отвел взгляд и кивнул.       — Только какой в этом всем смысл? — спросил он хмуро. Мягкие губы скользнули по его щеке и замерли у рта. Роб несмело ответил. Коротко. Рвано. Прощаясь. Спешно отшагнул, сжимая горячий ключ, не сводя взгляда с Берта. Неприятный ком встал в горле. Сглотнул и отстраненно приказал:       — Оставайтесь здесь до приезда полиции.       — Как скажете, детектив Штицхен. Берт горько улыбнулся. Роб вышел в коридор и запер дверь за собой.

***

Роб стоял перед дверью, собираясь с духом. Сколько раз в своих снах он пытался добраться сюда? Сколько раз он падал в пропасть, просыпался в холодном поту и забывал? Сейчас казалось, что всю его жизнь преследовал один и тот же кошмар, в котором он не мог дойти до одной-единственной цели. Ключ легко провернулся в замочной скважине. Роб сделал глубокий вдох и рывком открыл проход в неизвестность.