Девочка, которой снился океан

Объявили отбой. Глэйдеров вместе с остальными подростками повели расходиться по комнатам и только тогда Кэрри наконец осознала, что парень, с которым они вели задушевную беседу остался безымянным. Но она махнула на это рукой, ведь завтра можно будет наверстать упущенное. В комнату отдыха Кэрри вели вместе с друзьями, что одновременно и радовало её, давая ложную надежду на то, что её поместят в общую с ними спальню, но и пугало, ведь если это случится ей придётся всю ночь слушать храп Фрайпана, под который ей вряд ли удастся уснуть. Группа, состоящая из пяти парней и одной девушки разделилась на пары. Первыми шли, обсуждая качество обеда, Фрайпан и Уинстон. Последний увлечённо доказывал бывшему заведующему глэйдовской кухни, что текстура мяса была иной, не такой, как была у них. А Фрайпан объяснял это тем, что они могли просто тушить мясо не так, как это обычно делали они, будучи обитателями Глэйда. За ними шагали Ньют и Томас, периодически сгибаясь в неожиданных приступах смеха. Когда их спросили в чем же дело, они с одинаковыми идиотскими ухмылками ответили: — Просто вспомнили забавный случай. Что это был за случай, они стыдливо умалчивали, и это ещё больше подогревало интерес спрашивающих. Минхо и Кэрри замыкали шествие. Их немного смущал идущий позади внушительный джентльмен с автоматом из отряда сопровождающих, но в конце концов они просто приняли его существование и не стеснялись разговаривать. — Они брали у меня кровь на пробу, потом ставили на беговую дорожку и постоянно увеличивали скорость, а затем останавливали и высчитывали сердцебиение, — рассказывал Минхо. — А вас тоже заставляли раздеваться на осмотре? — спросила вдруг Кэрри. Ошалевший Минхо свёл брови к переносице и вопросительно взглянул на Кэрри. — В смысле? Только самый отпетый дурак не сделал бы выводы, исходя из его реакции. Настолько безмозглой Кэрри отнюдь не была, поэтому уже успела пожалеть о том, что спросила. Она постаралась сгладить ситуацию, поэтому сказала: — Знаешь что, забудь! Я у тебя ничего не спрашивала, да? — и не собираясь дожидаться ответа на свой вопрос, добавила: — Ну конечно да! — Постой, тебя что заставляли раздеваться? — возмутился Минхо, которого даже не думал отпускать заданный Кэрри вопрос. — Да тише ты! — шикнула на него она, прикрыв его рот ладонью. Обернувшиеся на звуки возни Ньют и Томас увидели каким образом Кэрри заткнула Минхо. В следующий момент их физиономии украшали практически многозначительные ухмылочки. — Вот это страсти, — молвил Томас, подмигивая Ньюту. — Да, — согласился Ньют. — И когда же вы, родные мои, над детьми задумаетесь? Кэрри перевела гневный взгляд на эту парочку. В её мыслях промелькнуло: «А не ты ли, мой дорогой Томми, каким-то чертовым способом транслировал свой голос в моей голове час назад?... И после такого ты можешь вот так спокойно ржать над тупейшими шутками?» О, ещё как мог! Мог, умел и практиковал. Но в голову Кэрри закралась догадка, что претендовала на правдивость. Томас испугался того, что сделал. Скорее всего он прочел это по её глазам, которые выражали самое глубокое изумление. Сам Томас скорее всего сделал это неосознанно. Он ведь просто подумал, но каким-то сверхъестественным образом его мысль передалась Кэрри. И теперь своим беззаботным, на первый взгляд, поведением он лишь старался скрыть подозрения, изгладывающие его внутри. — Заткните пасти и не мешайте мне разговаривать, — рявкнула Кэрри, с двух рук отвесив парням смачные оплеухи. Затем, она обратилась к Минхо. — А ты мог бы чуть-чуть снижать тон при разговоре, или тебе обязательно нужно, чтобы все знали, о чем я тебе говорю? Но конвоиры уже подталкивали их к раскрытым дверям. Одна предназначалась для парней, другая, абсолютно идентичная первой, для единственной девушки. Чтобы не тратить время на пустые разговоры, Минхо быстро (и, о небеса, как бесчувственно!) привлёк к себе Кэрри, обнял, взлохматив пышные пахучие волосы и также быстро отпустил. Словно испугался, что может обжечься, если будет прикасаться к ней на секунду дольше. — Обещаю больше не кричать, и спокойной ночи, — улыбнулся он, рукой определяя между ними дистанцию. — Надеюсь, что Фрай не даст тебе уснуть, дорогой мой, и ты всю ночь будешь ворочаться из-за его храпа, — пожелала Кэрри, едва скрыв разочарование. Ей хотелось, чтобы он обнимал её подольше, чтобы это не выглядело так безобидно, будто она его сестра. Она чувствовала себе дурой, когда ей хотелось плакать от недостатка его касаний. И всё же она не бралась отрицать тот факт, что именно Минхо может в одно мгновение успокоить её внутреннюю бурю, если захочет. Это было чистейшей из всех существующих на земле правд. Жаль лишь, что он не пользуется этой властью. Перед тем, как скрыться в спальне, Ньют потрепал Кэрри по волосам, да так, что ей потом пришлось заново их укладывать из пальцами. Томас нерешительно протянул руку (он помнил как велик риск получить сломанную руку при неосторожном нарушении её личных границ), но Кэрри не обратила на неё внимания и заключила друга в объятия. Та же участь постигла Фрайпана. А поскольку никакой связи между ней и Уинстоном не существовало, кроме того, что оба знали имена друг друга, то оба удостоились дружеского рукопожатия. И остались довольны.

***

Наверное наступила ночь. Спальня для девушек была полна пустого пространства. Изначально эта комната предназначалась для двенадцати человек, о чём довольно красноречиво свидетельствовали удобные койки, размещённые в два яруса. Но сейчас там располагалась только одна Кэрри, которая чувствовала себя максимально некомфортно в данной холодной и неуютной обстановке. Через десять минут после того, как она зашла в спальню и кое-как расположилась там в одиночестве, туда ввели ещё четыре девушки. Все они были примерно одного возраста с Кэрри, но она не знала, как с ними общаться. В Глэйде её всегда раздражало, когда парни не могли связать два слова в разговоре с ней из-за смущения, но сейчас она готова была их понять. Рядом с представительницами своего же пола Кэрри на мгновение оробела, вцепившись пальцами в мягкий матрац. Заметив новенькую в своей женской спальне, девушки тоже замерли. Какое-то время они так и смотрели друг на друга – Кэрри, сидя на кровати, девушки, стоя на входе, но потом лед между ними словно сдуло горячим ветром. Первая девушка – высокая, смуглая, и, очевидно, главенствующая в этой компании, подошла к Кэрри решительным шагом, а затем протянула руку. Кэрри не растерялась. Увидев перед собой ладонь, она незамедлительно пожала её. — Мы узнали, что тебя зовут Кэрри, это правда? — спросила она звонким голосом. — Да, — ответила Кэрри. — Отлично, хорошее имя и тебе подходит. Меня зовут Лиенна, — представилась девушка. — Приятно познакомиться, — как можно энергичнее кивнула Кэрри, стараясь не выглядеть невежей. — Имена моих подруг – Конан, Джен и Оливия, — представила всех Лиенна, указав на каждую пальцем. Кэрри их запомнила, связав ассоциации с буквами в своей памяти. Вслух же она выразила свою радость новому знакомству. Она была правда рада, потому что в какой-то момент ей стало казаться, будто она вынуждена коротать часы в полном одиночестве, а появление юных дам распростерло перед ней новую красочную перспективу. — Так получается, ты из того самого Лабиринта? — спросила Лиенна, присаживаясь рядом с Кэрри на кровать. — А вы разве из каких-то других Лабиринтов? — вопросом на вопрос ответила Кэрри. — Мы вообще не из Лабиринтов, — фыркнула Лиенна. — ПОРОК счел нас не пригодными для настоящих испытаний, вроде тех, что были уготованы тебе и твоим дружкам, поэтому я и ещё двадцать девушек оказались заперты в каменной коробке. — Мы-то думали, что находимся посреди дикой природы, — вставила черноволосая Конан, ловко влезая на верхний ярус. — А оказалось, что наш Ящик, как и десяток других, был выдолблен в скале под штаб-квартирой ПОРОК'а. — Что? — изумилась Кэрри. — Но как вы там видели? — Очень просто, — ответила Джен, лежа на своей койке и беззаботно махая ногами в воздухе. — Над нашим Ящиком был такой изогнутый экран, имитирующий небо. — Какой кошмар, — покачала головой Кэрри. — Да нет, — горько усмехнулась Лиенна. — Кошмар был, когда этот экран погас. — Тогда началась настоящая паника, — подкинула Конан. — Но нас вытащила эта группа мятежников, — ввернула рыжая Джен с нежной розовой кожей. — Они разгромили штаб-квартиру ПОРОК'а и освободили нас всех. — Как у вас всё просто, — продолжала удивляться Кэрри. — Сколько вы были в этих, ну, Ящиках? — Я шесть месяцев, — ответила Конан, — Джен всего два, а вот Лиенна держалась дольше всех. Она жила в Ящике целый год. Кэрри повернулась к Лиенне. — Ты что-то помнишь о себе до того, как очнулась в Ящике? — спросила она. — Ничего. Абсолютно, — отрицательно качнула головой Лиенна. — Интересно, — промолвила Кэрри про себя. — Это очень интересно. Кэрри осмотрела своих новых знакомых. У Лиенны было не худое телосложение, но и мышцами оно не изобиловало. Не так выглядит тело человека, выживающего год в экстремальных условиях. У Джен была настолько идеальная кожа, что Кэрри даже издалека видела, как она блестит здоровым блеском в свете ламп. И не только в коже было дело, Джен вообще выглядела как максимально домашний ребенок. Ухоженный ребенок. Конан со своими короткими растрепанными волосами больше всего походила на отчаянную выживальщицу. Она была высокой и жилистой. Взгляд Кэрри обратился к единственной девушке, не заговорившей с ней за этот вечер – к Оливии. Та лежала, как Конан и Джен, на втором ярусе, лицом к стене. Кэрри видела только её узкую спину. — Расскажи лучше нам о Лабиринте, о парнях, которые были там, — потребовала Джен, отвлекая Кэрри от мысленных рассуждений. — Тот красивый парень, что носил тебя на руках – твой? — Она нам все уши про него прожжужала за ужином, — рассмеялась Лиенна, кладя руку Кэрри на плечо. — Ах, Конан, я тоже хочу, чтобы он носил меня на руках! — театрально восклинула Конан, закидывая руку и пародируя манеру Джен. — О, Конан, ты видела, какие у него вены на руках, какие длинные пальцы! Он старше меня минимум на два года! Умоляю, пусть он возьмет меня! Ах, я хочу рожать от него кучу спиногрызов и... Фу, дура! Последнее предложение Конан обрушила на Джен после того, как та запустила ей в лицо подушку. — Сама дура! — огрызнулась Джен. — Зачем ты меня позоришь? Если я говорила что-то тебе лично, значит это должно оставаться ЛИЧНЫМ, чтó не понятно? Пока на верхних ярусах происходило жестокое сражение, Кэрри и Лиенна сидели внизу и наблюдали. — Прости их, обычно они не такие шумные, — улыбнулась Лиенна. — Впервые увидели симпатичных мужчин в радиусе десяти километров и теперь не могут себя контролировать. Что поделать, инстинкты дают про себя знать. Кэрри пропустила слова Лиенны мимо ушей. Единственное, о чем она могла думать – как ей противно их поверхностное обсуждение Минхо. Девушки игнорировали его самого напрочь, зацикливаясь на внешности. Они не знали, как он смеётся, когда шутка бывает очень удачной. Не знали, каким отважным может быть, если того потребует ситуация. Не знали, каким до ужаса привлекательным он бывает в моменты, когда не открывает рот и молча продумывает детали какого-либо плана. Они ничего не знали о нём, ничего из того, что знает она, но судили, и Кэрри вдруг захотелось приказать им остановиться. Закончить обсуждать Минхо в таком ключе. Она не могла позволить им этого делать, потому что... — Кэрри, ну ответь мне, он твой парень? ...потому что всегда считала его своим. — Вы встречаетесь? — спросил уже голос Лиенны, прорывая оцепенение. Кэрри бездумно уставилась сначала на Лиенну, потом на Джен. Я могу солгать. Я могу сказать им, что Минхо мой и тогда они оставят меня в покое со своими расспросами. Должны оставить. И меня, и его. Вместо этого она на одном дыхании ответила: — Нет, мы не встречаемся и он не мой парень. Кэрри почувствовала себя ребенком, у которого насильно отбирают игрушку и говорят при этом: так надо. Она не могла решать за Минхо. Она была ему подругой в Лабиринте, но ведь это не значит, что она имеет право распоряжаться его жизнью, когда они оказались на свободе. И она обязана смириться с тем, что Минхо нравится многим девочкам, и что он не может вечно смотреть на неё одну. Кэрри внезапно подумала, что он заметил её только потому что она была единственной девушкой в Глэйде, а появись вместе с ней вот такая Джен, он бы и не взглянул на неё. Гадкая мысль, какая же гадкая мысль! — Получается, у меня есть все шансы заполучить его внимание? — радостно улыбнулась Джен, изящно прикусив ноготь. Кэрри от этого жеста поплохело. — Можешь попытаться, — кисло улыбнулась она. — Слушай, а какие девушки ему нравятся? — продолжала допытываться Джен. «Этого ещё не хватало!» – раздраженно подумала Кэрри. — Я с ним о таком не говорила, — сказала она вслух. — Да ладно! — капризно скривилась Джен, не получая от Кэрри никакой обратной связи. — Вы жили вместе долго, тебе ни разу не выпадала возможность спросить у такого красавчика про его любимый тип девушек? Где-то внутри у Кэрри оглушительно громко лопнула пружина сдерживающая здравый рассудок. Кэрри скинула руку Лиенны со своего плеча, вскочила на ноги и быстрым шагом подошла к кровати Джен. — Ты сейчас издеваешься надо мной? — спросила Кэрри таким грубым тоном, что сама от себя не ожидала. — Любимый тип девушек? Ты серьёзно? Мне кажется, что у тебя в голове булькает суп из сваренных мозгов, иначе я никак не могу объяснить себе ту нелепицу, которую ты не стесняешься произносить вслух! Девушки? Да я была первой девушкой, которую он увидел с тех пор, как его поместили в Лабиринт, и то, он мной не заинтересовался! Я оставалось единственной, кого он видел, так как, скажи на милость, у него мог сформироваться любимый тип, когда ему даже я не нравлюсь? — Но ты же сказала, что вы не встречаетесь, я подумала... — сказала Джен, находясь на грани истерики от испуга. — Ты подумала? Никогда не поверю! — зло бросила Кэрри. — А знаешь, почему мы с Минхо не встречаемся? Я разъясню специально для тебя, ты ведь сама никак не поймешь, верно? Мы не встречаемся по той простой причине, что когда каждый день ты все свои силы тратишь на то, чтобы хотя бы, подчеркиваю, хотя бы не сдохнуть, то у тебя автоматически ни на что другое энергии не остается. И желания не остается. И мыслей нет заниматься всякими бреднями вроде выяснения любимого типажа девушек! Кэрри в порыве чувств обобщала, очень сильно. У них было время обсудить все на свете, просто они никогда не говорили о романтических отношениях, словно нарочно обходя эту тему стороной. Но сейчас Кэрри была зла. Она была прямо в бешенстве от того, что эти девушки, которых, толком и не испытывали пороковцы, у которых всё было предельно нормально, могут позволить себе так обесценивать их пережитый опыт. С их слов создавалось впечатление, что весь этот чудовищный эксперимент был какой-то вечерникой, на которую их по ошибке не позвали. Лабиринт был мучениями, которые Кэрри не прочувствовала в полноте, поскольку была там так долго, как Минхо. Но той части, что выпало на её долю хватило для отрезвления. — Ему было пятнадцать! — чуть ли не плача воскликнула Кэрри. — Ему было всего пятнадцать, когда его отправили в Лабиринт, он пробыл там три года, он похоронил стольких друзей, пытаясь отыскать правду, а ты хочешь, чтобы я разговаривала с ним о каких-то бессмыслицах, вроде того, что ты сейчас говоришь? Лиенна поднялась и попыталась отодвинуть Кэрри на дистанцию от Джен, что беззвучно заливалась слезами страха и непонимания, скручиваясь в клубок на своей койке. Кэрри оттолкнула Лиенну. — Не трогай меня, пока я не договорю! — рявкнула она так устрашающе, что Лиенна отступила. Бросив на неё безумный взгляд, Кэрри снова обратилась к Джен. — Нас не спасли так, как вас. Из пятидесяти человек выжило всего шестеро, и не чудом, а благодаря смертям, что выигрывали для нас драгоценное время. Мы не можем оправиться от этого до сих пор, и не факт, что сможем в будущем, а ты действительно считаешь, что сейчас подходящее время для каких-то отношений? Если да, то больше не говори со мной никогда. Сказав это, Кэрри развернулась и направилась к своей койке, чувствуя в спине застрявший нож чьего-то тяжелого взгляда. Наверное Конан, потому что Лиенна уже успокаивает эту хнычущую тупицу. Кэрри была удивлена, что смогла удержаться от более жестоких оскорблений в адрес всех вокруг, потому что обычно под горячую руку попадало все, что двигалось или не двигалось. Кэрри легла, укрывшись одеялом. Она не жалела о том, что выговорила в лицо Джен всё, что думала. После этого ей стало легче. Через пятнадцать минут, заполненных рыданиями и шепотом (...Ли, что я сделала не так?... Почему она набросилась на меня с обвинениями?...), наступила тишина. В комнате погасили основной свет, и Кэрри сообразила, что выключатель ей найти не суждено. Свет в спальне, как и в душевой, регулировался на уровне чьего-то неведомого управления. Кэрри готова была поклясться, что в тот же момент, свет выключился во всех остальных спальнях. Мрак сгустился вокруг зеркала, что висело над умывальником, ибо на нём, как и в душе были широкие световые полосы. Девушка заняла нижнюю койку, поэтому ей не составило труда встать и подойти к зеркалу. В комнате все спали беспробудно. В отражении она видела красный помигивающий огонёк какого-то датчика. Темнота будто подчёркивала его яркий, режущий глаза свет. Кэрри тяжело вздохнула, уставившись на своё лицо. После чего, собственно, ей стало жалко саму себя. Она плеснула на глаза холодной воды. Для галочки. Решила почистить зубы, раз все принадлежности у неё имеются. Взяла в руки щётку, попробовала ворсину. Та сначала показалось ей чересчур мягкой, но когда девушка выдавила на неё белую пасту из тюбика и провела по зубам, то сочла этот вариант очень хорошим. Зубными щётками, которые присылал им в Глэйд ПОРОК можно было шкуру сдирать. Именно поэтому после утренних процедур у новеньких нередко бывали кровотечения. Непривыкшие к такому жестокому обращению дёсна просто напросто не выдерживали. Этими же супер мягкими щётками чистить зубы было очень приятно, и Кэрри подольше елозила, размазывая ментоловую пасту по всей ротовой полости. Сплюнув, Кэрри вспомнила про брошюру, данную ей доктором Кроуфорд. Она, свернутая в трубу, неприятно топорщила карман штанов. Кэрри не хотелось открывать её, но ничем другим в этот одинокий вечер она занять себя не могла, поэтому, сделав глубокий вдох, смело взглянула тоненькую книжечку. «ВСЁ О ЖЕНСКОМ ЗДОРОВЬЕ», гласила надпись на блестящей глянцевой обложке. Ниже шли рядки про важность полового воспитания и последствия, к которым может привести незнание базовых процессов своего организма. Кэрри ни с чем этим не спорила, но в миг почувствовала себя такой утомленной, что поспешила отложить познавательную литературу на завтрашний день. Она вернулась в постель и натянула одеяло по самый подбородок. Помимо всех недавних событий еще и давила ссора с сожительницами. В голову лезли разные тревожные мысли, которые играли на нервах, как на струнах испорченной гитары, и отгоняли здоровый сон. Кэрри всеми силами хотела избавиться от них, чтобы наконец воспользоваться возможностью и выспаться всласть, но им было всё равно. В тот момент Кэрри показалось, что её организм перешёл в режим самоуничтожения. Только одного она понять не могла. Кто запустил этот чудовищный процесс? Она отказывалась понимать причину своей паники. Ей не угрожает никакая опасность. О них всех позаботились и приютили. Их кормят и хлопотают о скорейшей переброске в более безопасное место, где их не сможет найти ПОРОК. «Ты тоже думаешь, что нас обманывают... » – звучал в её голове голос Томаса. «Нет, я так не думаю! — отрицала Кэрри. — У меня нет никаких оснований для подозрений!» «А ты уверена?» — ехидно поинтересовался голос, который она ненавидела всей душой. Это был её голос, который она не могла контролировать. Он приказывал ей бить, подкалывал, когда она была не уверена, подталкивал к правильному решению, когда это требовалось. И в общем играл достаточно позитивную роль в жизни Кэрри, придавая чертам её характера твердости и порою безрассудной смелости. Но девушка яро протестовала при каждом его появлении, потому что когда внутри неё говорил он, ей казалось, что она едет на машине, которой управляет маньяк. «Да, уверена!» — убеждала саму себя Кэрри. «Тогда почему ты не хочешь прислушиваться ко мне? Боишься, что я окажусь права?» — лукаво лыбилась невидимая собеседница из глубины сознания. «Заткнись! Закрой рот! Прекрати! — вопила Кэрри, затыкая уши ладонями, но это конечно же было бесполезно. — Перестань навязываться! Я просто хочу спать!» Но просто поспать Кэрри не смогла. Тело пронзила острая, жгучая боль в порезанной гривером ноге. Кэрри скрутилась в калачик, притянула к груди согнутую в колено ногу и стиснула зубы. «Черт... Больно! Как же больно, мать вашу!» — думала она. «Ты поранилась?» Кэрри резко бросило в пот. Она вскочила на кровати, напрочь позабыв о боли, и оглянулась. Вне всяких сомнений, все спали. Тогда кто же, черт возьми, произнёс эти два коротеньких грёбаных слова? Кэрри не могла поверить, что её мозг научился воспроизводить никогда не слышимые ранее мужские голоса. Это было немыслимо, необъяснимо, невозможно. Но что было возможно? Кто-то проник в её сознание? Или, как говорят в научно-фантастических романах, прочитал мысли? Причём не просто прочитал, а ещё и ответил... Нет, нет, нет! Это абсолютный бред! Наверное у неё от переутомления едет крыша. Да, это, похоже, единственное нормальное объяснение, которое она может дать всему случившемуся с ней в последние две минуты. Решительно укутавшись в одеяло, Кэрри отвернулась спиной к стене и зажмурилась, в надежде призвать крепкий сон. Боль притупилась. Плохие мысли покинули её. И всё ничего, если бы прежде чем погрузиться в сон, она не услышала: «Ну так где ты поранилась? В Лабиринте, я прав?» Кэрри будто прошил электрический заряд. Но через секунду её уже мало волновало происходящее в этом измерении. К ногам катил хрустальные волны покорный океан. К тому времени она уже успела ощутить всю свою власть над ним и отныне не боялась ей воспользоваться. Осознанные сновидения Кэрри первоклассно справлялись с задачей оторвать её от реальности. По этой простой причине, проснувшись на следующее утро с прохладной головой, Кэрри будет считать диалог у себя в голове бредом, случившимся из-за повышения температуры тела.

***

Кэрри снова была в Глэйде. Солнце на небе сменила луна, что сияла в почтительном окружении ярких звезд на черно-синем полотне. Кэрри пришла за чем-то в Палату Переговоров. Пляшущие огни факелов отбрасывали оранжевые тени на её веснушчатое лицо. Тогда она увидела его. Минхо находился в противоположной стороне, у стены. Его руки были скрещены на груди, – верный признак глубокой задумчивости, – а взгляд блуждал по Палате. — Звал? — громко спросила Кэрри, горделиво вскидывая подбородок. Она зашла под белую брезентовую крышу легкой походкой, заложив руки в карманы любимых мешковатых брюк. — Вообще-то, нет, — ответил Минхо, выныривая из глубины своих размышлений. — Ты в это время должна спать, разве нет? — Нет, — пожала плечами Кэрри. — Мне захотелось прогуляться по ночному воздуху, посмотреть на звезды. — Так иди, чего стоишь здесь? — хмыкнул Минхо. — Тебя жду, — презрительно бросила Кэрри. — Может быть, я хочу, чтобы ты меня поцеловал перед сном. — Я тебе говорил, эльф, что ты много хочешь? — поинтересовался Минхо. — Если нет, то говорю сейчас. Кэрри сверкнула глазами в отблесках факелов, лукаво улыбнулась и пошла прямо к нему. — Кто много хочет, много получает, — заявила она. — А я хочу тебя. Как ты думаешь, это много? — Для тебя, я бы сказал, даже чересчур, — усмехнулся Минхо. Вроде бы обычная усмешка. Ничего необычного, в этой усмешке сам Минхо, но от глаз Кэрри не скрылось, как подскочил вверх-вниз его кадык. Он нервно сглотнул. — А я всё-таки попробую осилить, — стояла на своём Кэрри. Её рука потянулась к его синей рубашке, к вертикальной линии блестящих маленьких пуговиц. Они были продеты все, до единой. Они хотели, чтобы Кэрри освободила их шеи от петель неволи. Минхо всегда заправлял полы рубашки в пояс штанов. Он делал так из соображений удобства и практичности. Кэрри подшагнула к Минхо вплотную, высвободила рубашку из-за пояса штанов и стала постепенно расстегивать. Пуговицу, за пуговицей, она рассоединяла единое целое, открывая рельефные мышцы пресса, всегда надежно скрытые слоем одежды, а сейчас доступные – только руку протяни. Кэрри так бы и сделала, но вдруг её запястье перехватила ладонь Минхо. Она возвела на него изумленный взгляд. — У каждой шутки должен быть свой предел, — предостерег он. — Насчет шутки полностью согласна, — кивнула Кэрри. — Хорошо, что ты согласна. Шутка про то, что ты меня хочешь, безусловно смешная, но не переигрывай, Кэрри, это может плохо кончится. — «Плохо» – это как? — вызывающе спросила Кэрри. — Боишься, что в порыве чувств не сможешь контролировать нас обоих, и мы на радостях займемся тем самым загадочным сексом? — А ты хочешь, чтобы именно так закончился этот вечер? — Прекрати отвечать вопросами на вопросы, давай утвердительные ответы, — одернула его Кэрри. — Ты уверена? — произнес Минхо, не контролируя улыбку, что тянула вверх уголки его губ. — Я уверена в том, что хочу сломать тебе что-нибудь прямо сейчас, — сказала Кэрри. — Лицо, я так понимаю, тебе не подходит, — предположил Минхо. — Мне его жаль, оно красивое, — согласилась Кэрри. — Рука? — подбрасывал варианты Минхо — Как ты меня потом на руках носить будешь? — нахмурилась Кэрри. — Определенно нет. — Ноги вообще не рассматриваем, — пришёл к выводу Минхо. — Не рассматриваем, — поддержала его Кэрри. — Может ребра? Как ты относишься к тому, что я сломаю тебе парочку рёбер? — В принципе, положительно, — кивнул Минхо. — Но ты должна знать, что понесешь прямо пропорциональные потери. Готова расстаться с двумя передними зубами? Подумай хорошенько. Не будет зубов, не будет львиной доли твоего обаяния. — Ты не оставляешь мне выбора, — вздохнула Кэрри. — Мы пробовали драться, это больно и неприятно. У меня синяки после твоих ударов остались. Секс мы ещё не пробовали. Может быть это окажется менее болезненно, кто знает. Может быть нам даже понравится, если мы не захотим, конечно, продраться в процессе. Но предупреждаю, попробуешь выбить зубы, я тебя убью. Она вывернула руку из его слабого захвата и вернулась к своему увлекательному занятию – к расстегиванию пуговиц. Минхо ничего не сказал, молча позволил её проворным пальцам подняться снизу до самого верха. Пламя растекалось по его лицу, сосредоточеному, без доли насмешки. Когда последняя пуговица выскользнула из петли, он посмотрел на Кэрри выжидающе, но та сама смотрела на него широко распахнутыми от незнания глазами. Она хотела сделать то, что представляла лишь образно, не в подробностях. Кэрри не читала подробного инструктажа, она просто хотела. Он тоже. Приходилось импровизировать. Минхо обнял её одной рукой, привлек ближе к себе, почувствовал как пальцы скользнули по прохладной матовой коже поясницы. С его губ сорвался неопределенный вздох. Кэрри так и не поняла, что он значил – восхищение её красотой или заранее рожденное сожаление о содеянном. Да это было уже и не важно, потому что Минхо поцеловал её. Не безобидно, не в лоб и не в щеку, а в губы. Прекрасное ощущение. Кэрри боялась, что ничего не почувствует, что это принесет ей чисто механическое удовольствие соприкосновения двух телесных оболочек, но на самом деле этот поцелуй пробудил в ней целую бурю эмоций. Она шумно втянула носом воздух, прогибаясь в спине под его напором и почувствовала, что поцелуй стал ещё ближе. Его губы раскрылись в желании произнести важные слова, но её губы раскрылись им навстречу и их слияние приобрело уже иной характер. Она обвила руками его шею, наклоняя к себе и грудью, обтянутой тонкой тканью, почувствовала как его тело прижалось к ней – сильное и горячее. Такое, как она и представляла. Кэрри захотелось избавиться от всей своей одежды и снять её с Минхо. Она хотела чувствовать его, каждой мышцей и складкой, она хотела ощущать его тело, двигающееся в плавном гармоничном ритме с её телом. Одна рука Минхо легла ей на затылок, другая мягко придерживала поясницу, даже в такой ситуации не смея опускаться ниже. Один поцелуй сменялся другим. Кэрри не могла остановиться, она впивалась в горячие губы Минхо жадно и ненасытно, впитывая бедрами тепло его бедер. Внутри неё нарастало желание большего, не просто поцелуев, а полного, абсолютного слияния с Минхо. Это ли не будет райским блаженством? Они прервались всего на миг, чтобы скинуть с себя остатки одежды и помочь друг другу сделать это как можно быстрее. С Кэрри все было просто, а с Минхо намучились оба – святые свидетели, он слишком туго затягивал пояс штанов. В Палате стоял большой стол. Минхо легко подхватил Кэрри, усадил её на этот стол. Она обхватила его ногами и руками, и с её губ сорвался вздох удовольствия, когда он припал губами к её шее, ключице. Ему так нравились её плечи, усыпанные созвездями веснушек, он готов был поклоняться им. Это ли не искусство сейчас перед ним? Разве могут холодные скульптуры Старого мира сравниться с совершенством тела, что сейчас тает в его объятиях? Кэрри сжала руками его лицо, заставила смотреть прямо на неё. Он тяжело дышал, пряди волос спадали на лоб и глаза – настолько черные, что зрачок терялся в радужке. Непокорные. Она их обожала. — Не томи, — хриплым шепотом просит он, и его чернильные глаза слабо поблескивают в свете факелов, как ограненные агаты. Но Кэрри томила, она хотела получше рассмотреть его лицо, хотела запомнить каждое мгновение этой ночи. Ей всегда нравилось подмечать отличия между ними, обусловленные расовыми отличиями. Форма и разрез глаз, цвет кожи, текстура волос. У них отличалось всё, даже брови. У Кэрри брови изгибались по линии надбровной дуги, у Минхо же были почти прямыми. Она коснулась большим пальцем его нижней губы, улыбнулась ему. Потом поцеловала Минхо ещё раз, жар растекался по телу, заполняя даже подсознание и оставляя только слепое желание ощутить его в себе. И тогда она проснулась. Взмокшая от пота, она лежала на спине. Во рту пересохло, он был открыт и, наверное, достаточно долго. Одеяло спутанным комком валялось где-то в ногах, наполовину свисая с койки. Красная точка датчика по прежнему мигала в темноте. Из-за стен доносилось мирное гудение каких-то механизмов и устройств. Девушки на соседних койках спали, временами похрапывая и издавая протяжные жалостные стоны. Ничего не изменилось. Кэрри провела рукой по глазам, стирая со лба выступившие капельки пота. Что это было? Сон, слишком отчётливый, слишком реалистичный. Кэрри всё ещё чувствовала на своих бедрах его ладони, и сильную пульсацию у себя между ног. Раньше такого никогда не было. Ей снились поцелуи, очень туманные. На утро она, обычно, даже не помнила, с кем произошел поцелуй. Но тот сон, от которого она только что очнулась к своему великому сожалению, был чем-то новым, Кэрри подозревала, что он напрямую связан с тем самым взрослением, о котором говорил Ньют, когда у неё впервые начались... как их? Месячные? Да, кажется так этот процесс обозначила доктор Кроуфорд. Кэрри глубоко вздохнула, приподнялась на локтях, а затем снова обессилено упала на смятую мокрую постель. Надо же. Чего только не присниться под влиянием гормонов и тщетно подавляемых желаний. Она жалела только, что сны имеют способность обрываться на самых интересных моментах. Кэрри была правда не против закончить сейчас то, что они с Минхо начали во сне.

***

Кэрри снова открыла глаза, когда батарейка, отвечающая за запас энергии в её организме, загорелась благодарным зелёным цветом. Кэрри села на койке, потянулась, широко зевнула и стёрла слезинки с уголков глаз. Несмотря на то, что ей приснилось ещё несколько снов, тот с Минхо, что пробудил её среди ночи, до сих пор стоял перед глазами. Порез продолжал давать о себе знать. Кэрри закатила штанину и развязала узлы, чтобы посмотреть на рану. Увиденное не внушало ни единой надежды на скорое заживление. За кровавых ободках пореза образовалось гнойное покрытие, а неправильно перевязанная рана никак не хотела срастаться. — Что б тебя... — прошипела Кэрри, стирая обрезками ветровки кровоподтёки. И почему, скажите на милость, она не могла ещё вчера рассказать о том, что у неё есть проблема поважнее «женского» здоровья? Пришлось снова перевязывать рану в самостоятельно, пока никто из её соседок не увидел. Когда Кэрри делала это, её не покидало ощущение, словно она расписывается на смертном приговоре, где указано её имя. Надо будет показаться врачам. Такая рана, если запустить, обернётся злой шуткой. *** Утром, ровно в семь часов и тридцать минут, Кэрри повели в душ вместе с Лиенной и её подругами. Не сказать, что девушек сильно радовало общество друг друга после вчерашнего срыва Кэрри, но они молча шли за медсестрой, каждая со своим полотенцем. Перед входом в душевую другая санитарка выдала им сменную одежду. Кэрри это очень порадовало, потому что все вчерашние вещи за ночь насквозь пропитались потом и пахли соответствующе. Кэрри на мгновение задержалась перед тем, как шагнуть в душевую и бросила взгляд на соседнюю комнату – для мальчиков. Там тоже выстроилась очередь из парней, но глэйдеров там не было. Иначе она бы их давно заметила. Санитарка, что раздавала всем чистую и проглаженную одежду с передвигаемой тележки, очень ясно дала ей понять, что нечего стоять на пороге и задерживать очередь. У Кэрри не было сил возмущаться, она прошла в уже знакомую душевую, разминувшись на входе с двумя чистыми и смеющимися девушками. Налаженный режим живой очереди действовал наглядно. Она своим торчанием на пороге его только сбивала. В отличие от вчерашнего дня, сегодня душевая прямо гудела от девичьих возгласов и шума воды. Белый пар витал в воздухе, делая его густым и влажным, как кисель. Кэрри постаралась максимально отделиться от своих новых знакомых. Ей пришлось занимать очередь у самой крайней кабинки и ждать, пока та освободиться. Когда настала её очередь, она успела два раза вспотеть. После душа Кэрри почувствовала себя заметно лучше. Вместо завтрака её снова повели на тесты. Ей сделали какой-то укол, затем подключили к кардиомонитору и прибору для наблюдения за кровяным давлением. Кэрри сидела ровно две минуты под зорким наблюдением врача и подразделения санитаров. Они померяли ей температуру, а затем поставили на беговую дорожку. Ту самую, где вчера бегал Минхо. Постепенно черная лента под подошвами её кроссовок набирала обороты, Кэрри приходилось бежать быстрее. Сердце выпрыгивало из груди, ноги не слушались. Перед глазами мелькали темные коридоры, увитые плющем. Чёртов Лабиринт. Кэрри начала задыхаться из-за паники, она испугалась, что никогда не сможет сойти этой дорожки, что умрет прямо на месте. Ещё немного и она свалилась бы навзничь, ударившись лицом о панель. Показания приборов отражались на экране монитора. Когда Кэрри отдышалась настолько, что кислород стал поступать в мозг, обеспечивая скорость соображений, она увидела замершую на мониторе страшную цифру. Сто семьдесят восемь. Ударов в минуту. Они точно хотели её убить. Потом ей дали выпить стакан дистиллированной воды и повели в соседнюю палату для сбора крови. Знакомая уже медсестра объяснила, что «субъект» перед сбором крови обязательно должен быть голоден со вчерашнего дня. У Кэрри брали кровь из вены, из безымянного пальца левой руки, а после измеряли давление и делали заметки, внося все данные в заведенную медкарту. К счастью врача и санитаров, Кэрри не боялась иголок. Она не кривилась, когда смотрела, как методично её прокалывают в разных местах. Пока медперсонал лаборатории суетился вокруг неё, Кэрри сидела с безучастным видом, словно происходящее не касалось её никоим образом. На самом деле, она снова пыталась высмотреть знакомые лица среди соседних палат за стеклянными перегородками. Тщетно. Глэйдеров здесь не было. Зато белые халаты пестрили на каждом шагу. Напоследок врач ввёл ей какую-то жижу. Когда Кэрри спросила: — Что это такое? — он ответил: — Витаминный коктейль. На этом, впрочем, их общение завершилось. И сбор крови тоже. После та же медсестра провела Кэрри в палату ожидания, где стояло пять удобных пустых стульев. Медсестра приказала ей сидеть здесь и ждать, пока её зовут. Кэрри послушно осталась. В нос бил странный необъяснимый запах, который не был похож даже на запах лабораторий. Из-за двери доносилось подозрительное мерное гудение, словно что-то продолжительно сверлили. Нельзя было сказать, что её это не напрягло. Очень напрягло. Она сидела, сжав ладони между ляжками и выжидала своей участи. Вскоре за дверью затихли все звуки, потом послышался быстрый разговор, шум стачивания воды. Меньше чем через минуту из комнаты вышла молодая девушка. По её одежде Кэрри поняла, что она тоже одна из спасенных жертв ПОРОК'а. Не обратив на Кэрри никакого внимания, девушка прошла мимо через весь приёмный покой и вышла в коридор, где её тотчас окружили две санитарки. Кэрри завороженно смотрела ей вслед, когда из-за двери показался невысокий щуплый мужчина и веселым голосом окликнул её: — Мисс? Эй, мисс! Да, да, я вас зову, заходите. Пригласительно махнув Кэрри рукой, мужчина скрылся в комнате, оставив дверь приоткрытой. Ничего не понимая, Кэрри встала с нагретого стула и пошла за ним, машинально прикрыв за собой дверь. Она оказалась не просто в комнате, а в кабинете. В кабинете, где, судя по всему людей пытали с особой жестокостью. Посередине стояло большое кремовое кресло с подлокотниками. Над ним устрашающе нависала прямоугольная лампа, а вокруг было расставлено такое множество разных медицинских приборов, что у Кэрри разбегались глаза и бешено стучало сердце в груди. — Впечатляет, правда? — сказал ей мужчина, снимая с лица одноразовую голубую маску. Кэрри взглянула на него. На нем была голубая шапочка под стать маске, голубые штаны из тех и голубая футболка. Все остальные доктора, с которыми она встречалась за короткое время пребывания на базе носили белую униформу. Этот доктор точно был исключением. Исходя из увиденного, Кэрри смела предположить, что несмотря на свою не боевую комплекцию, Доктор-Исключение не был слабым. Тонкие руки были жилистыми, шаги прыгающими, словно в подошве его (тоже голубых) мокасин прятались пружинистые механизмы. — Думаю, для начала нам надо познакомиться, — приветливо улыбнулся он. — Я начну. Моё имя Джонатан Фитхэлд, но ты зови меня как все, просто Джо. — Очень рада, меня зовут Кэрри, — настороженно представилась она. Доктор-Исключение-Фитхэлд располагал к доверию. Кэрри почувствовала себя так же, как и в первую свою встречу с Ньютом, ночью, посреди лугов, окруженных каменными стенами. Ей опять отчаянно захотелось довериться незнакомцу и это безрассудное ощущение её напугало. — Будем на «ты». Как твое настроение, не очень встревожена? — с искренним участием полюбопытствовал Джо, отворачиваясь, чтобы продезинфицировать приборы. — А есть что-то, что должно меня встревожить? — Кэрри заметно напряглась. — Ну, не берусь утверждать, — промолвил Джо, — но может быть доктор Кроуфорд произвела на тебя не лучшее впечатление своими осмотрами. Кэрри уставилась на доктора. — Откуда вы знаете, что я вчера была у неё? — Это стандартная процедура, на самом деле, — признался Джо. — В первую очередь всех детей осматривает она, чтобы проверить, не подцепили ли они своими половыми органами неизлечимые болезни, затем иду я. Но меня можно не бояться, я всего лишь попрошу тебя показать мне свои зубы. — Зачем? — спросила Кэрри. — Чтобы я предотвратил их скорейшее выпадение. Видишь ли, я тот человек, которого в моих кругах называют генералистом: я стоматолог-универсал. Терапия, ортопедия, хирургия, все на мне. Иногда я берусь за имплантологию, хирургическую пародонтологию и ортодонтию. Я помогаю всем и каждому из вас, молокососов, потому что люди, благодаря которым вы до сих пор живы обладают немалыми ресурсами. Финансовыми, разумеется. Меня интересуют только они, и лишь изредка другие, — ответил Джо и жестом пригласил её сесть на большое блестящее кресло. — Так что позволь мне сделать свою работу, получить заслуженные деньги и подарить тебе жизнь без зубной боли. Присаживайся, пожалуйста. — Вы точно не пытаетесь меня обмануть? — Святые угодники, эта юная мисс раскусила весь мой коварный план, — с деланным разочарованием воскликнул Джо. Кэрри невольно улыбнулась. Она не хотела, правда, и всячески, пыталась сдержать улыбку, но не смогла удержаться, когда улыбнулся он. Её это обезоружило. Она прошла через весь кабинет и села на кресло, почувствовав, как спинка и сидение подстраиваются под неё. Потом ей почудилось, что кресло поднялось. — Удобно? — спросил Джо, закрепляя у неё на шее специальную шуршащую салфетку. — Да, — ответила Кэрри. Ей было очень удобно, и она почти избавилась от преследующего чувства страха. У Джо была какая-то странная способность моментально излечивать её от всяческих подозрений. Сидя на кресле, Кэрри внимательно следила за его действиями и пробовала понять, что к чему, но деталей было слишком много, они не умещались в понимании. — Я вообще-то большой любитель разговоров, но вот за работой предпочитаю молчать, так что если у тебя есть вопросы, задавай их сейчас, — предупредил её Джо. — Опишите мне конкретно, что вы собираетесь делать, — попросила Кэрри. — Проверю твои зубы на наличие кариесов и гниений. Смогу вычислить как регулярно ты чистила зубы, — коварно улыбнулся он, подготавливая инструменты. — Мне не о чем беспокоиться, — заявила Кэрри. — Я всегда чищу их утром и вечером. Джо выбросил в мусорку перчатки, два раза помыл руки с мылом, протер антисептиком и надел новые. — Всегда? — спросил он, присаживаясь на стул около кресла. — Если не считать пару пропусков, — уже менее уверенно сказала Кэрри. — Форс-мажор случился? — Что такое форс-мажор? — Грубо говоря, непредвиденные обстоятельства, — объяснил Джо. — О, так и было, — оживилась Кэрри. — Тогда ты, силой данной мне мной, официально оправдана, — улыбнулся Джо. — А теперь открой рот пошире и постарайся не глотать слюну. Кэрри впервые столкнулась с таким опытом, поэтому она не поняла, для чего доктор Джо взял маленькое круглое зеркальце и засунул ей в рот, направив туда яркий свет лампы, которая, к счастью, не цепляла её глаза, а светила прямо на зубы. Около минуты он смотрел в зеркальце, раздвигал ей щеки и заглядывал в такие труднодоступные места, о наличии которых Кэрри не подозревала. — У тебя ещё не все зубы прорезались, — заключил он, — а во второй «четверке» выпала старая пломба и теперь там полость, в которую забивается пища. Все это требуется очистить и заново запломбировать, а напоследок я почищу тебе камни. — Какие камни? — удивилась Кэрри, глядя на доктора огромными испуганными глазами. — Камнями называют такие спрессованные отложения между зубами. В общем и целом, твои зубы действительно в хорошем состоянии, учитывая, что за... Сколько тебе лет? — Шестнадцать, — ответила Кэрри и тотчас добавила: — Или семнадцать, я точно не знаю. — Учитывая, что за шестнадцать лет у тебя всего один запломбированный зуб, — договорил Джо. — Значит сейчас я чищу его, ставлю новую бломбу и гарантирую, что мы оба останемся довольны. Ты зубом, я деньгами, идет? Кэрри кивнула. Неуверенно. — Будем делать анестезию? — деловым тоном поинтересовался Джо. Кэрри хотелось плакать от того, что она не понимала о чём говорит этот слишком умный парень со своими слишком умными словами. К счастью, он понял по её лицу, что она ни словом, ни духом, и изъяснился уже более понятно. — Обезболивающее вкалывать будем? Хоть ты и лечишься за счет общественной программы, я хочу тебя предупредить, наркоз входит в стоимость. Она не изменится будешь ты делать его или нет. — А оно может понадобиться? — скривилась Кэрри. — Я к тому, что будет настолько больно, что надо прибегать к дополнительным уколам? — Вот уж этого я знать не могу, — развел руками Джо. — Тут ты сама должна решить и выбрать, но знай, если ты сейчас согласишься делать без, а потом тебе вдруг станет больно, я вколю тебе «джем» в любую минуту. Только скажи. Кэрри знать не знала, что такое этот «джем», и после ей не довелось испытать его на себе, но глэйдеры, которые пришли на прием к Джо Фитхэлду после неё узнали все прелести этого лекарства. Оно отдает во рту малиновой сладостью, а через минуту из-за него отнимается челюсть и ты уже ничего не чувствуешь, даже если тебе распиливают десну бензопилой. — А от обезболивающих бывает что-то вроде побочных эффектов? — полюбопытствовала Кэрри. — О, как хорошо, что ты спросила. Я хотел спросить тебя, где твой аллерготест? — спросил Джо. — У меня его нет, — Кэрри хотела, чтобы её голос звучал ровно и уверенно. Вместо этого он жалостно задрожал, словно она готова была разрыдаться. — Как так, — изумился Джо. — Тебя ведь водили сегодня на анализы? — Да, но мне не вручили результаты тестов. Они записывали все в свои электронные тетрадки, и вообще со мной не разговаривали, — эти слова прозвучали в два раза жалостливее предыдущей реплики. — В электронные, говоришь, — Джо встал со стула и прошёл своей прыгающей походкой в другой угол кабинета, где на столе возвышался плазменный экран. — Сейчас проверю почту, может они прислали мне все заключения файлом. Кэрри с интересом наблюдала, как Джо по дороге выбросил перчатки, в которых разрывал ей щеки при осмотре, затем склонился над столом и тонкими пальцами набил комбинацию невидимых клавиш. На стеклянной поверхности вспыхнула клавиатура. Он что-то печатал, так быстро и умело, что даже не отрывал взгляда от экрана. Кэрри удивилась тому, какое огромное количество информации Джо пролистал, чтобы отыскать заветные результаты аллерготеста. — Ничего, — в конце концов произнес он, не без удивления. — Странно. Обычно мои гиппократовские коллеги довольно пунктуальны. Он снова вернулся к умывальнику, помыл руки с мылом два раза и просушил над противным светом, уничтожающим микробы. Затем снова надел перчатки. — Самое логичное объяснение этому, сбой в системе, — продолжал Джо, возвращаясь к полулежащей на кресле Кэрри. — А для тебя, мисс, это значит только то, что пока мне не придут результаты анализов, лечиться придется без анестезии. — Какая славная новость, — вяло ответила Кэрри, открывая рот. Следующие двадцать минут Джо сверлил ей тот самый зуб, из которого выпала пломба. Когда он впервые прошелся по нему сверлом, Кэрри вспомнила, как оттуда в челюсть изредка стреляла боль – особенно когда она пила горячее или ела сладкие медовые соты. Теперь же, когда микроскопическая дрель задевала оголенный нерв, Кэрри хотелось кричать. От боли у неё даже заболело сердце, но она терпела, сжимая подлокотники, и только смотрела туда, где в свете лампы взивались вверх тысячи пылинок. Втянув носом воздух, Кэрри почувствовала странный запах. Пахло раздробленной костью. Пахло зубной пылью. Мимолетное облегчение наступало тогда, когда Джо отвлекался, чтобы сменить насадку, а потом всё по новой. Кэрри жмурилась, но не плакала, хотя в тот момент с болью в зубе синхронизировалась уже знакомая боль в ноге. Видимо, это знак Вселенной, что она скоро окочуриться. Спустя девять этапов очистки со сверлением и впрыскиванием воды, что заняло около двадцати пяти минут, Джо положил инструмент на двигающуюся панель и приступил к подготовке пломбы. Белой мятной ниткой он почистил выделенный зуб и установил на него невероятно болезненную металлическую прищепку. Зачем? Кэрри понятия не имела, возможности спросить, кстати, тоже, потому что Джо сдержал свое слово. Но больно было нереально, эта прищепка сдавила не только зуб, но и десну, так сильно, что, казалось будто кожа там лопнула и засочилась кровью. Потом Джо, не снимая прищепки, натянул на зуб кусочек тянущейся зеленой материи, что по текстуре напоминала надувной шарик, и закрепил его металлическими фиксаторами, подкатив около носа так, чтобы Кэрри могла беспрепятственно дышать. Она была благодарна ему за эту маленькую заботу несмотря на то, что минуту назад материла его в мыслях всеми возможными способами, когда он в очередной раз сверлил место сокрытие того нерва. Перед нанесением белого состава для пломбирования на зуб, Джо залил туда какой-то голубой жидкости, а затем направил на этот зуб ультрафиолетовую лампу, которая через определенные отрезки времени издавала неприятные звуки. Кэрри не могла понять, зачем он поверх своих прозрачных очков для зрения надел еще подозрительные оранжевые, но потом сообразила, что они, по идее, должны блокировать вредные для зрения излучения. А потом Джо Фитхэлд снова склонялся над ней, так низко, что Кэрри могла пересчитать все его темные ресницы. Чем она и занималась, пока ей это не наскучило. Потом она наблюдала за его истинно ювелирной работой через отражение в тонких линзах очков. В самом начале работы Джо включил какой-то шумящий аппарат, который Кэрри не могла видеть, поскольку он находился где-то позади неё. От этого аппарата шла гибкая трубка, на которую он надел прозрачный длинный наконечник, согнул его и повесил на её открытую нижнюю челюсть. Кэрри сначала решила, что эта шипящая штуковина вбрызгивает влагу, но потом поняла, что она действует с точностью до наоборот. Сакшен, или нормальным человеским языком – слюноотсос, – в принципе Кэрри не мешал, но порой производил удручающее впечатление, и стоило Джо отвернуться, она поправляла его рукой. Когда процесс пломбирования закончился, фиксаторы были сняты, а противная пищащая лампа восемь раз сделала своё дело, Джо вновь взялся за сверло. Теперь Кэрри внимательно следила за его действиями через отражение в левой линзе и с удовольствием отмечала, что больше не чувствует боли. После сверла была резинка. Джо давал ей прикусить какую-то чёрную жесткую, то ли бумажку, то ли Бог знает что такое, и полировал поверхность зуба этой белой резинкой там, где прикусной шаблон оставлял темные следы. Промыв ей рот водой, Джо сказал сплюнуть и убрал слюноотсос. — Поклацай зубами, — сказал Джо, в контрольный раз давая ей закусь. — Не мешает? Кэрри сжала челюсти, разжала. Задумалась. — Мешает, надо ещё немного убрать, — ответила она. — Сейчас уберем, — кивнул Джо. Он быстрыми движениями спилил слегка выступающую часть пломбы, и когда Кэрри прикусила, то не почувствовала ничего не обычного. Зуб ощущался даже лучше. Джо дал ей прополоскать рот какой-то голубой жидкостью, а затем она все добросовестно выплюнула в плевательницу. Вместе с смятыми бумажными полотенцами, которыми она по ходу лечения вытирала слюну и голубыми каплями специального очищающего средства мелькали пятна крови. Каким бы аккуратным мастером не был Джо, он всё равно задел десну. Но, как ни странно, рана совсем не болела. — Подозреваю, что ты дико голодна, — предположил он, снимая использованные перчатки и отходя к рукомойнику. — Так и есть, — кивнула Кэрри. — Тогда не придётся тебя расстроить. Тебе нельзя есть ещё час. — Вот она, главная подстава, — пробурчала Кэрри. Доктор Джо рассмеялся. Он сел за стол и стал заполнять электронный бланк, чтобы отправить его в администрацию по делу Кэрри. Она думала, что сможет уйти незамеченной, но нет. — Постой, — вспомнил вдруг Джо, вставая с кресла и опуская руку в карман голубых штанов. — Держи. Он взял её ладонь, перевернул и высыпал туда пригоршню серых пластмассовых фишек. Они были легкими, круглыми и приятно постукивали при соприкосновении. — Что это? — удивлённо спросила Кэрри, расматривая фишки. — Знак привелегий. Я не со всеми симпатичными девушками ими делюсь, но тебя мне жаль, — честно признался Джо. Кэрри фыркнула. Может она и жмурилась на его стоматологическом кресле, но это не значит, что её нужно жалеть. — Не каждый может выдержать такую глубокую чистку без анестезии, — продолжал доктор. — Побалуй себя. Возьми в автоматах вместо завтрака баночку содовой или какого-нибудь сока, чтобы сладким заглушить голод. Остальные жетоны прибереги до того момента, когда тебе можно будет кушать и купи себе сладостей. Очень советую шоколадный брауни в фиолетовой такой матовой упаковке. Но не делись этими жетонами с остальными детьми и не говори, что их тебе дал я, идет? Кэрри потихоньку начинала понимать, какая система тут действует. Джо смотрел ей прямо в глаза, она не отвела взгляда. Пластиковые фишки-жетоны нагревались теплом её ладони. Она сжала их и быстро ссыпала в собственный карман. — Идет!

***

Кэрри вышла из кабинета доктора Фитхэлда с видом победительницы. Она гордилась собой из-за того, что выдержала данное испытание достойно. У неё в груди осталось приятное впечатление от общения с молодым дантистом. Она потрогала языком слегка шероховатую по сравнению с зубной эмалью поверхность пломбы. В кармане глухо постукивали заветные жетоны. Это был прекрасный звук. В приёмном покое уже сидела новая пациентка. Девочка, младше Кэрри, очень напуганная и зажатая. Кэрри вдруг захотелось подойти к ней, сказать, что по сравнению со всеми докторами ПОРОК'а, этот парень самый лояльный и понимающий, что бояться его не стоит, но вместо этого она прошла мимо. Переступая порог в коридор, Кэрри услышала всё тот же веселый голос Джо: — Заходите, мисс, не бойтесь, я не кусаюсь. Жетоны опять брякнулись в кармане. За Кэрри закрылась дверь в приемный покой, санитарка быстрым шагом повела её в столовую. Кэрри шла за девушкой, покусывая губу и рассуждая. Все эти несколько часов, что ей пришлось провести в обществе белохалатников она восприняла спокойно. Но сейчас сходила с ума от тревоги. Вчерашнее чувство вернулось к ней и овладело всем её существом с новой силой. У неё было время, чтобы обдумать прошлую ночь и появление в голове неизвестного голоса. Проанализировав его, Кэрри решила, что голос принадлежал ребёнку лет десяти-двенадцати. Он был очень тонким, но немного хриплым, словно его обладатель простудился. Скорее всего Кэрри слышала этот голос до того, как ПОРОК стёр ей память и он нежданно-негадано всплыл вновь из неизведанных глубин подсознания. А все те реплики и взгляды, что произошли между ней и Томасом – плод разыгравшегося воображения. Важную роль в её галлюцинациях сыграло переутомление. И всё же, разложив сомнения по полочкам, Кэрри всё равно не смогла окончательно избавиться от навязчивых подозрений. Она отчаянно нуждалась в беседе с каким-то обученным человеком и специальная терапия по возвращению доверия. Разумеется, лишь в том случае, если все подозрения ошибочны. Дети и подростки собирались в столовой на обед. Они выстроились в очередь у окошка, где порционно выдавали еду и о чем-то беседовали. Глэйдеров среди них снова не было. Кэрри не попадала на обеденную акцию ещё ближайший час, поэтому сразу пошла к автоматам. Они стояли около дальней стены, два в ряд. Один с напитками, другой с сладостями. Кэрри подходила к вопросу выбора напитков с большей серьезностью, чем к идее найти выход из Лабиринта за один день. В конце концов, ей удалось и то, и другое. Нажав на поллитровый тетрапак мультифруктового нектара, Кэрри опустила жетон в желобок и услышала, как он брякнулся внутрь. Секунду спустя она уже доставала выбранное лакомство из специального отсека. Глэйдеры не появились ни через пятнадцать минут, ни через двадцать, ни через полчаса. Кэрри одиноко сидела за большим пустующим столом и посасывала сладкий нектар из прозрачной, прилагающейся к тетрапаку, трубочки. Её глаза смотрели в пустоту, она ничего не замечала по той причине, что вокруг не происходило ничего необычного. Ребята ели, относили подносы на специальный конвейер, что увозил их в мойку, а потом расходились. Их заменяли другие. А Кэрри все сидела и потягивала нектар. Она не знала, куда ей идти и что делать. Ей думалось, что за ней придёт санитарка, или она встретит за обедом глэйдеров, с которыми сможет поговорить и успокоиться. Но ничего не происходило. Словно про неё все вдруг забыли. От скуки Кэрри высыпала на стол оставшиеся жетоны и стала их пересчитывать. — Ого, аж тринадцать, — изумился голос у неё за спиной. Даже не оборачиваясь Кэрри узнала Лиенну. — Ты можешь взять себе энергетики, — деловито посоветовала Конан, наклоняясь к ней с другой стороны. — Они стоят дороже, аж два жетона из-за кофеина, но цена оправдана. Я больше всего люблю вишневый, с манго вкус чересчур симозный. Кэрри сгребла жетоны и спрятала их обратно в карман. Не хватало ещё, чтобы они считали её честно добытые в бою «привелегии». Кэрри перекинула поочередно обе ноги через металлическую скамью и обернулась к девушкам. — Я так понимаю, что пора прояснить ситуацию, — сказала она, скрещивая руки на груди и забрасывая ногу на ногу. — Я не жалею о том, что вчера сказала вашей подруге. Она действительно сболтнула глупость про моего друга, я не намерена такое терпеть. Если ей так нравится фантазировать, пусть делает это в вашем обществе или своём собственном, но ни в коем случае не в моём. Мне такое неприятно. Конан и Лиенна переглянулись. — Мы и не думали, что ты будешь жалеть о содеянном, — сказала Лиенна. — Тогда какова цель этого разговора? — вскинула подбородок Кэрри. — А у всего обязательно должна быть цель? — спросила Конан. — Согласитесь, мы совсем не похожи на подружек, что любят поболтать невзначай о всём на свете, — усмехнулась Кэрри. — И то правда, — с улыбкой согласилась Лиенна. — Мы только пришли сказать тебе, что Дженни правда очень сильно увлеклась твоим другом. Она считает его идеальным воплощением своего типажа и постоянно выносит нам мозги. Мы подумали, что ты имеешь на него хоть какое-то влияние и поможешь вразумить её с его помощью. Кэрри готова была расхохотаться. — Влияние? На Минхо? — она отрицательно покачала головой. — К вашему сведению, никто и никогда не сможет на него повлиять. Я не могу отвечать за его чувства и чувства вашей подруги, так что мой вам совет – оставьте их вариться в одном котле. Кэрри взяла со стула пустой тетрапак с болтающейся внутри трубочкой и направилась к мусорным контейнерам. — Ты чтó, совсем его не ревнуешь? — бросила вдогонку Конан. Вчера ей показалось, что эта девушка готова глотку порвать за своего «друга», сегодня же она была верхом безразличия. — А смысл? — пожала плечами Кэрри. «Всё равно он вернется ко мне». Сегодня она была этом уверена.

***

У Минхо с утра день не заладился. Сразу после душа его, Томаса и Ньюта повели к кабинету, на табличке которого было красивым шрифтом выведено имя «доктор Холланд». Тогда он понятия не имел, что этот доктор Холланд при первой встрече скажет снимать штаны. — И зачем мне это делать? — вскинул бровь Минхо. Он сидел на стуле, напротив него через стол заставленный разными гаджетами и принадлежностями восседал грузный мужчина с залысиной на макушке. На нём был белый халат. Как и на всех. За исключением Джо Фитхэлда. — Мне сказано провести полный осмотр спасённых у ПОРОК'а детей. Сколько ты пробыл в Лабиринте? — Три года, — ответил Минхо, складывая руки на широкой груди. Он выглядел спокойно, но его выдавали выступающие жилы на напряженных руках. — За три года без контроля ты мог много чего сделать, — сказал Холланд. — По моему скромному мнению, я сделал более чем достаточно, — заявил Минхо. — Я изучил весь Лабиринт вдоль и поперёк, тогда как вы сидели здесь, в комфорте, который увеличивал вашу задницу в геометрической прогрессии. — Ты должен относиться ко мне с уважением, паршивец, — прошипел Холланд. Минхо усмехнулся. — Если бы вы хотели взаимного уважения, то вряд ли говорили бы со мной таким образом, — сказал он, устремляя на доктора насмешливый взгляд. — К черту взаимное уважение! — гаркнул Холланд. — Мне нечего водить с тобой разговоры. Я знаю, что у тебя на уме. Что на уме у вас всех! Три года ты был в заперт вместе со своими дружками, и черт знает, чем вы там все вместе могли заниматься до того, как в ваших рядах появилась девчонка. Я должен проверить был ли твой член где-то помимо трусов, так что снимай штаны и параллельно закрывай пасть. — Какие звучные слова, браво! — Минхо даже потрудился поаплодировать. — Судя по тому сколько эмоций у вас вызывает одно предвкушение соцерзания моих гениталий говорит о том, что это явно не профессиональный интерес. Я слишком дорожу своей неприкосновенностью, чтобы спускать штаны в вашем присутствии. Прощайте, непонятый любитель членов и голых мальчишеских задниц. Надеюсь, если в следующий раз вы обратитесь ко мне с той же просьбой, в моих руках будет пистолет. Иногда он намного более красноречивый, чем все слова вместе взятые. С этими словами Минхо еще раз улыбнулся блестящей почти оскорбительной улыбкой и вышел из кабинета, на ходу подозвав сидящих рядом Томаса и Ньюта. С его лица слетела парадная улыбка. Из открытой двери ему вслед неслось: «Стой, наглый ублюдок! Остановись, я сейчас вызову охрану!». — Уходим отсюда, — сказал он. Его лицо приняло непроницаемое выражение. — Почему? Что случилось? — спросил Томас. В дверном проёме появилась массивная фигура доктора Холланда. По всем внешним признакам его мучила сумасшедшая одышка, а плоть содрогалась при каждом шаге. — Хотите, чтобы этот мужик лапал вас за яйца? — поинтересовался Минхо, кивая в сторону доктора. — Совсем нет, — быстро ответил Ньют. — Тогда вам стоит поблагодарить меня за то, что я спас вас от этого бесцеремонного вмешательства в личное пространство, — сказал Минхо, направляясь в коридор. — Благодарим, — кивнул Ньют, хватая Томаса за запястье и выходя в коридор вслед за Минхо. — Вы так быстро закончили, — изумилась сопровождающая их санитарка. Наверное, она надеялась, что успеет выпить чашечку кофе. — Мы отказываемся от приёма, — холодно сказал Минхо. — Ваш специалист по моим личным впечатлением на специалиста не тянет. Он абсолютно не компетентен. Я боюсь доверять ему своих душевно ранимых друзей. Душевно ранимые друзья семенили вслед за Минхо, словно он их сопровождал, а не хрупкая медсестра едва поспевающая за широким шагом бывшего куратора бегунов. — Но в таком случае вам нужно будет дать ответ об этом лично мистеру Дженсону, — говорила санитарка таким испуганным голосом, словно им предстояло встретиться Богом на Страшном Суде. — Он отвечает за ваше здоровье, безопасность и благополучие... — Уверяю вас, наше благополучие непоколебимо как скала, — оборвал её речь Минхо. — И оно точно не обрушится, если мы не позволим какому-то стрёмному херу пощупать наши члены. Оторопев от таких резких формулировок санитарка замерла на месте, а Минхо, наградив её долгим взглядом, гордо зашагал прочь. Томас и Ньют, безмолвно переглядываясь, следовали за ним. Догнавшая их санитарка не знала, что делать с ними до согласования с начальством, поэтому вернула обратно в спальную комнату. Глэйдеров это обрадовало не на шутку. Мало того, что они проснулись слишком рано, так ещё и успели перенервничать из-за сорвавшегося обследования. Хотя, правильнее будет сказать «из-за обследования, сорванного Минхо». Сам затейник этого относительно мирного бунта был возмущён. Возмущён, на самом деле, до предела. Никогда в жизни ему никто не приказывал, что, где, и как нужно делать, а тут появляется этот старый хер и говорит откровенную ересь! Снимать штаны! Это просто ни в какие рамки. Они должны быть благодарны, что он, Минхо, сдержал себя и не проявил должного уважения к этой качающейся горе плоти. Он был в праве разбить ему лицо за те обесценивающие слова. Как будто в Лабиринте делать нечего! Как будто все подряд только и думают о перепихоне с ближним своим. Нельзя отрицать, что порой ему лично хотелось ощутить на себе все прелести активной половой жизни, но это желание никогда не выходило за границы влажных кошмаров взросления. Он толком даже он знал, что нужно делать в процессе, а незнание притупляло фантазию. Желание не имело ничего общего с чувством, что переполняло его в последнее время. С чувством, которое перехватывало дыхание, стоило Кэрри появиться в его поле зрения. Наслаждаться тишиной спальной комнаты им пришлось недолго. Не прошло и двадцати минут, как зашел отряд санитаров и повел их на УЗИ внутренних органов. Тут он уже не возмущался. Его весьма вежливо попросили снять футболку, затем тем же тоном сказали лечь на кушетку и расслабиться. Что он и сделал. Ему нанесли на кожу прозрачный приятно пахнущий гель, а затем женщина в маске взяла какой-то странный прибор и начала исследовать им его грудную клетку. Минхо поднял взгляд на монитор и нахмурился. Там, на черно-белом рябистом экране пульсировало что-то темное. — Это твоё сердце, — объяснила доктор и сильнее вдавила валик в его грудь. Минхо подумал, что в планах женщины не просто просветить его сердце насквозь, но ещё и достать до него через защитные объятия диафрагму. — И оно в полном порядке, — кивнула она, убирая валик. Минхо ещё раз взглянул на экран монитора и увидел там снимки, что делала доктор по мере обследования. Его сердце было сильным и здоровым, таким, каким и должно быть у бегуна. Бывшего бегуна. Теперь он бегает только по специальным дорожкам, а это смехотворно. Потом таким же образом ему посмотрели желудок, который тоже оказался в отличном состоянии. После обследования он надел футболку, отметив про себя, что гель быстро впитался или испарился, кто знает. Дженсон не заставил себя долго ждать. Минхо отвели на личную беседу с ним как только он вышел из кабинета УЗИ. — Добрый день, Минхо, — поздоровался с ним Дженсон, как только он вошёл в комнату. Не сказать, что Минхо был в восторге от таких сердечных приветствий и эта эмоция явственно отразилась на его лице. Про себя он окрестил Дженсона «Крысуном». Не только из-за схожей цветовой гаммы, а ещё из-за привычки мужчины поджимать, подобно грызуну, дрожащую в нервном напряжении верхнюю губу. — Добрейший, — отозвался он, падая на стул и откидываясь на спинку в расслабленной позе. — Сегодня утром произошло некое недоразумение, я бы хотел предотвратить появление новых таких же недоразумений, и очень надеюсь, что ты окажешь мне в этом должное содействие, — начал Дженсон, глядя на Минхо прямым колючим взглядом. Парень подался вперед, его глаза сверкнули. — Ваш доктор хотел потаскать меня за яйца, а вы называете это недоразумением? — спросил он, устремляя на Дженсона не менее колючий взгляд в ответ. — Он должен был провести осмотр, — ответил тот. — Такова его работа. — Он отнесся ко мне с неуважением, — не отступался Минхо. Дженсон пару секунд барабанил пальцами по столу, а затем вновь обратился к Минхо. — Но, я надеюсь, вы не будете против, если ту же процедуру проведет другой специалист? — спросил он, нащупывая почву. — А эта процедура сама по себе обязательна? — наклонил голову Минхо. — Она несет какое-то революционное решение в конечном итоге состояния моего здоровья? — Ну разумеется, — чуть ли не радостно вздохнул Дженсон, хватаясь двумя руками за шанс заставить норовитых подростков следовать протоколу. На самом деле, его личные методы воздействия вряд ли отличались дипломатическим путём. Ему было бы куда легче усадить этих малых под замок, подавить их волю и сломать, но тут и была загвоздка. Он сам обязан был действовать по протоколу свыше, если не хотел лишиться теплого местечка. Ему не нравилось строить из себя того, кем он никогда не являлся, но чего не сделаешь ради успешного завершения очередного проекта. — Перед отправкой в Безопасную зону мы должны быть убеждены, что вы в порядке на сто процентов. Если сейчас у вас есть какие-то проблемы со здоровьем, их лучше решить прямо здесь, под наблюдением дипломированных специалистов. Катать туда-сюда всех желающих достаточно затруднительно из-за внешней ситуации, но ты сам понимаешь, правда? — Не знаю, — отрезал Минхо. — И чувствую я себя прекрасно, понятно вам? Хватит с меня ваших осмотров. Иногда мне кажется, что это всё, на что вы способны. Только таскаете нас по тестам, а толку никакого. — Тебе бы не помешало иметь чуточку благодарности к людям, что вытащили тебя из, согласись, очень дерьмовой ситуации, — осторожно заметил Дженсон. — Опять двадцать пять, — усмехнулся Минхо. — Все вы пытаетесь меня чему-то научить, вместо того, чтобы заткнуться и просто не мешать поступать так, как мне самому заблагорассудится! Сказав эти слова Минхо грохнул ладонью по столу, встал на ноги, со скрипом отодвинув стул и направился к выходу. — Я тебя не отпускал, — пытаясь сохранять спокойствие проговорил Дженсон. Минхо обернулся и взглянул на него, с отвращением замечая, как подрагивает его верхняя губа. — Тогда попробуй остановить... Крысун. Удержавшись от желания выплюнуть это прозвище ему в лицо, Минхо вышел. Никто из дежурных охранников не пытался его задержать. Минхо шёл на полдник в столовую один, сопровождающие позволили ему дойти самостоятельно, потому что знали, его путь пересечется с дорогой доброго десятка других подростков, идущих в том же направлении. Сперва Минхо даже не заметил ту девушку, но когда та заговорила с ним, ему пришлось посмотреть на неё, чтобы увидеть обладательницу красивого тонкого голоса. — Почему такой хмурый? — спросила она и мило улыбнулась. Девушка была выше среднего роста, с отличной фигурой, длинной шеей и красивыми рыжими волосами, что были собраны в небрежный пучок на затылке. Она шла рядом с ним, сцепив руки за спиной, её зеленые глаза смотрели пытливо, изучая каждый миллиметр его лица. На ней была обтягивающая кофточка и свободные штаны, почти такие же, как у всех. И эта красивая девушка была первой особой женского пола, кто заговорил с ним так по-дружески. Не считая Кэрри. — Расстроился очень, — сообщил он с напускной грустью. — Отчего же? — участливо поинтересовалась девушка. — Драгоценный мистер Дженсон запретил мне взрывать это место, наверное в душе не чая, что тем самым разрушил все мои планы на вечер, — ответил Минхо. Минхо рассчитывал вызвать у дамы слабую улыбку (которая точно расцвела бы на губах Кэрри), но вместо этого та рассмеялась так громко и заливисто, будто он только что выдал самую шедевральную шутку в своей жизни. На них стали оборачиваться другие парни и девушки, что группами и парами шли в столовую. Минхо косо смотрел на свою новоиспеченную спутницу и очень сильно надеялся, что скоро у неё просто напросто иссякнет запас кислорода. Он уже успел пожалеть, что не ответил на вопрос односложно. — Ох, мамочки, какой забавный, — выдохнула девушка, хватаясь за плоский живот. Минхо изобразил на лице какую-то странную гримасу, смешавшую в себе глупую улыбку и искреннее непонимание. Неужели эта девушка правда считает подрыв здания чем-то забавным? — Меня зовут Дженни, — представилась она, протягивая ему руку. — Минхо, — кивнул он, с опаской пожимая её тонкую ладонь. — Да, я знаю, — улыбнулась Дженни. — Мне всё про тебя рассказали. По лицу Минхо нельзя было сказать, что он несказанно обрадовался этой новости. — И кто же твой таинственный информатор? — спросил он, желая как можно скорее дойти до столовой. — Твоя подруга, — продолжала улыбаться Дженни. Минхо едва не остановился посреди коридора. — Кэрри? — глухо отозвался он. Кэрри никогда бы не стала рассказывать про него «всё» девушке, с которой знакома меньше суток. — Да, мы с ней спим в одной комнате, — прощебетала Дженни. — И успели хорошо подружиться. — Маловероятно, — ответил Минхо. — Что, почему? — изумилась Дженни. — С Кэрри невозможно «хорошо подружиться», — объяснил Минхо, не желая добавлять «за такое короткое время». Но Дженни истолковала его слова по-своему. Она обхватила руку Минхо, прижалась к ней и доверительно посмотрела в глаза. — Знаешь, ты прав, я солгала тебе, — раскаявшимся голосом промолвила Дженни. — Когда я сказал ей вчера, что хочу с тобой подружиться она... — «Она» что? — нетерпеливо перебил её Минхо, чувствуя раздражение и от прикосновений девушки, и от слов, что слетали с ее красивых губ. Ему не нравилось, как Дженни бросается из крайности в крайность, словно не может выбрать легенду поправдоподобнее. — Она сорвалась на меня, накричала, будто я была в чем-то виновата, — плаксиво скривилась Дженни. — Я всего лишь спросила у неё, какие девушки тебе нравятся, а она выставила меня плохой! Они уже вошли в столовую. Дженни не прекращала оттягивать вниз его руку. Он нашёл глазами Кэрри, она стояла к нему спиной, возле автоматов с сладостями. Но Дженни упрямо вела его к столу, где разговаривали две другие девушки. Одна была темнокожей с неожиданно русыми косами, другая с белой кожей и черными волосами. — Но я думаю, что она просто завидовала мне, — сказала Дженни. В её глазах горела странная гордость, когда она вела его к своим подругам. — Завидовала? — усмехнулся Минхо, останавливаясь на полпути. — Чему ей завидовать? — Мне и моей красоте, — ответила Дженни, удивленная его резкой остановкой. Минхо высвободил руку из её навязчивого объятия, в его глазах проскользнуло презрение. — Ошибаешься, дорогуша, — сказал он. — Кэрри слишком хороша, чтобы завидовать кому-то, особенно тебе. И впредь запомни, я ненавижу когда на меня вешаются. Оставив ошарашенную Дженни стоять с приоткрытым ртом и глазами, полными слез обиды, Минхо удалился со словами: — Я должен идти.

***

— Кэрри, — сказал Минхо, касаясь её плеча. — Святые угодники! — воскликнула Кэрри, подскакивая от испуга. — Предупреждай в следующий раз перед тем, как подкрадываться. Я чуть не познакомилась с Богом. Минхо вскинул бровь, скептически наблюдая за тем, как Кэрри хватается за сердце. — Если ты пытаешься переплюнуть меня по части драматизма, у тебя плохо получается, — сказал он. — Зато знаешь, что у меня хорошо получается? Надирать твою идиотскую задницу! — воскликнула Кэрри, толкая Минхо кулаком в плечо. — Я скоро чемпионкой мира стану по этому виду спорта! — Полегче, эльф, — качнул головой Минхо, потирая место удара. — Убьешь меня, и что дальше? Живой я тебе больше пригожусь. — Вот уж не уверена. В живом состоянии ты меня только раздражаешь, — Кэрри скрестила руки на груди. — Может мертвый ты более приятный? — Только когда тепленький, — уголки губ Минхо сами собой потянулись вверх. Он был намного выше её. Когда они стояли рядом её макушка доходила аккурат до его плеча и при желании он мог бы опереться на неё локтем, но знал что в таком случае с огромной долей вероятности получит удар в бок. Кэрри нравилось тело Минхо. В этой облегающей черной футболке было отлично видно руки с тонкими красиво прорисованными мышцами. Это были не чрезмерно выпуклые бицепсы, которые можно было наблюдать у напыщенных охранников. Те, казалось, не вылезали из спортзалов и питались одними протеиновыми порошками, изредка разбавляя их водой. У Минхо мышцы были естественными, заработанными честным трудом на таком нелегком поприще как выживание. И Кэрри внезапно вспомнилось то сновидение, от которого она проснулась как ошпаренная. Заострённые кончики её ушей вспыхнули, когда перед глазами предстали явственные отрывки того сна. Сердце забилось быстрее. — Где все остальные? — прерывая цепь волнительных мыслей, спросила Кэрри. — О, там целый скандал получился, — усмехнулся Минхо и быстро поведал подруге о конфликте с доктором Холландом. — Вот же, — Кэрри раздосадовано скрестила руки под грудью. — Надо было самой также сделать. Тогда Кроуфорд попридержала бы свои ручонки от меня подальше. — Оставлю это без комментариев, — уклончиво промолвил Минхо, — и скажу только, что с Томасом и Ньютом расстался около кабинета УЗИ, а Фрайпана и Уинстона не видел с самого утра. — Я тоже никого не видела, — вздохнула Кэрри. Они так и стояли около автоматов. — Будешь что-нибудь? — спросила у Минхо Кэрри. — Выбери себе что-то, но не слишком много, чтобы я смогла рассчитаться. — Откуда у тебя вообще эта местная валюта? — поинтересовался Минхо. — Большой-большой секрет, — ответила Кэрри. — Выбирай, и пойдём за нормальной едой. Я есть хочу так, что готова автомат грызть. Минхо попятился назад и отошёл на безопасное расстояние. — Ты чего? — Вдруг автомат не сможет утолить твой аппетит и ты нападешь на меня, — пояснил Минхо. — Что значит «вдруг»? — усмехнулась Кэрри, отворачиваясь к панеле выбора сладостей и нажимая на сенсорное изображение двух шоколадных батончиков с вязкой нугой и орехами. — Признаюсь честно, эльф, иногда ты пугаешь меня раза в два больше гриверов, — покачал головой Минхо. Кэрри повернулась к нему и протянула один батончик. Взяв его Минхо улыбнулся. Темная целлофановая упаковка, прилипшая к руке, была немного теплой. — Может потому что ты слегка на них похожа, — предположил Минхо, уже дружелюбнее. — Чуть-чуть совсем, только формой лица. — Да, я была права, с закрытым ртом ты хотя бы не портишь впечатление, которое производишь своей внешностью, — закатила глаза Кэрри, направляясь к окошку, где выдавали полноценную еду. — О, боги, и какое же впечатление производит моя внеземная внешность? — следовал за ней Минхо. — Достаточно приземленное, — ответила Кэрри, — хочется сесть тебе на лицо. — И в каком смысле прикажешь понимать эти слова? — опешил Минхо. — В каком захочешь, — отрезала Кэрри. С этими словами она постучала в окошко и показала обслуживающему персоналу указательный и средний палец в имитации буквы «V». Она попросила две порции.

***

— Почему он бегает за ней, как ручная собачонка, — скривилась Дженни, наблюдая за Минхо, который вслед за Кэрри послушно пересек весь столовый зал и остановился тогда, когда остановилась она. — А по-моему они хорошо смотрятся вместе, — высказала своё мнение Лиенна, поедая хрустящий капустный салат. — Неправда, — поджала губы Дженни. — Эта белобрысая выскочка слишком низкая для него. — Дорогая, не опускайся до личностных оскорблений, — осадила её Лиенна. — К тому же, — подкинула Конан, — мне кажется, что ему не сложно наклоняться к ней каждый раз, когда она поманит его пальцем. Действительно, как собачонка. — А мне он нагрубил, — завыла Дженни. — Да, у меня не эти противные бесцветные выцветшие волосы! Да, я высокая! Да, я веду себя рядом с ним мило, потому что хочу показаться хорошей и заинтересовать его, а не грубо отталкиваю, как она. И чем я хуже её? Разве она такая особенная? — Нет, Кэрри не особенная, — кивнула Лиенна. — И ты, дорогая, совсем не хуже её. Ты просто не она. Набрав в ложку последнюю порцию капустного салата, Лиенна взглянула через столовую, туда, где особняком ели Кэрри и Минхо. Что за тайны они скрывают от всех? Над чем смеются так заразительно, когда никого нет рядом? Какие чувства испытывают друг к другу? — Ты просто не она... — машинально повторила Лиенна, запуская в рот мелко нарезанную капусту, что мгновенно взорвалась во рту кисло-сладким вкусом.

***

За этим ужином не произошло ничего необычного. Дженсон отозвал всего четырёх людей, и Оливию, ту самую безсловесную соседку по комнате. Кэрри и Минхо просидели в столовой вплоть до отбоя, разговаривая обо всём на свете. Два раза чуть не подрались. Два раза помирились. Съели те батончики, что взяли перед началом еды, а потом Кэрри угостила Минхо содовой, из-за которого его потом мучала икота. Саму Кэрри это так рассмешило, что она поперхнулась, когда делала глоток и липкая газированная вода потекла из носа. Тогда смеялся уже Минхо, доставая из расставленных по столам коробок одноразовые салфетки. Постепенно столовая опустела, закрылись окошки с выдачей еды, на кухне перестала шуметь вода, которой мыли посуду, а Кэрри и Минхо всё сидели, разговаривали. В ожидании глэйдеров? Признаться честно, им было уже всё равно придут те или нет. Наедине друг с другом они чувствовали себя комфортно и спокойно, даже несмотря на то, что обстановка отнюдь не изобиловала хорошими событиями. Речь зашла о расписании контрольных тестов. — Скорее всего завтра вас поведут к Джо лечить зубы, — сообщила Кэрри, допивая бутылку злосчастной содовой. — Это отлично, — кивнул Минхо, — у меня иногда так зуб один болит, что жевать больно. Надеюсь, этот твой Джо что-то с ним сделает. — Сделает, обязательно, — сказала Кэрри. — Главное, чтобы тебе утром сделали аллерготест, а не то будешь как я мучиться без анестезии. — Это место на нас плохо влияет, — мрачно сказал Минхо. — Мы начинаем вводить в разговорную лексику слишком заумные слова. — Не вижу в этом ничего плохого, — заявила Кэрри. — Конечно, не видишь, — поспешно согласился Минхо. — Тебе же надо хоть как-то показывать, что ты не тупая, словно пробка. — Кто бы говорил, — Кэрри скорчила презрительную гримаску. — У самого мозг меньше, чем глаз у гривера. — Нет, ну это ты уже загнула, — обиделся Минхо. — Как минимум, два глаза. — Один, — неумолимо сказала Кэрри. — Когда ты так на меня смотришь, мне страшно даже моргать, — честно признался Минхо. — Я боюсь закрыть глаза, а потом увидеть над собой тебя, перерезающую мне глотку одним легким движением недрогнувшей руки. — Правильно боишься, — усмехнулась Кэрри, заметно подобрев. Она получала удовольствие от таких перебранок с Минхо, даже несмотря на то, что его слова порой могли её ранить и оскорбить. Ей нравилась свобода в выражениях рядом с ним. Она знала, что если он изображает на своем лице обиду – это всего лишь притворство. Кэрри думалось, что она никогда не узнает, какие слова на самом деле могут пробить его броню и задеть за живое. Она чувствовала себя сапёром, что идет по минному полю и с каждым шагом прощается с жизнью, опасаясь мины, но вместо этого опускает подошву ботинка на мягкую землю. С Минхо было хорошо. С ним можно было выпустить пар и сказать в лицо те слова, которые она бы никогда не отважилась сказать Ньюту. Те, кто смотрели на все их разговоры со стороны могли бы с уверенностью утверждать, что Минхо и Кэрри ненавидят друг друга и с трудом подавляют в себе эти чувства, не подозревая, что подавляют они в себе отнюдь не ненависть. Минхо пытался жить, игнорируя тот факт, что когда они покидали Глэйд, тогда, в Картохранилище ему больше всего на свете хотелось поцеловать Кэрри. Хотелось, чтобы она обняла его, чтобы спряталась за его спиной и сказала, что всё будет хорошо. Но в то же время Минхо понимал, что Кэрри, та Кэрри, которая сейчас сидит перед ним на лавочке, скрестив ноги в позе лотоса и широко зевает от усталости, никогда бы не сделала ничего подобного. Не в её натуре прятаться за чьей-то спиной и говорить разные милости. Она скорее скажет ему в лицо горькую правду, а затем прикроет собой, добровольно подставив незащищенную грудь стрелам и копьям. Но Минхо ничего не мог с собой поделать. Он был слаб перед ней, как побежденный перед победительницей, и всё, что ему было нужно, чтобы она воспользовалась этой слабостью. Чтобы она просто заметила её. Но Кэрри не замечала, или не хотела замечать. Так они и сидели, друг на против друга, одни в пустом столовом зале, всячески избегая в мыслях воспоминание о постыдно-откровенном сне, что пришёл одновременно в две головы.

***

За десять минут до отбоя в столовую влетела испуганная санитарка. — О, Боже, вот вы где оба сидите! — воскликнула она. — Не очень понимаю суть претензии, нам что лечь? — осведомился Минхо. — Вставайте, быстрее, вам пора уже расходиться по комнатам! — подгоняла их санитарка. Она взяла их обоих за предплечья, попыталась поднять. Поднять не сумела, поэтому продолжала подгонять словами. В конце концов, до спальных комнат они добраться вовремя успели. На прощание Минхо, как и в прошлый раз, обнял Кэрри. Та быстро сказала ему передавать привет остальным глэйдерам, а когда тот согласился исполнить её пожелание, их уже растолкали по разным спальням и захлопнули двери. Кэрри подумала, что никогда не привыкнет к такому навязчивому сервису. Дженни, Лиенна и Конан уже были внутри. Кэрри кисло улыбнулась им. — Можете не вставать, — сказала она, кое-как добираясь до постели. — Оливию забрали, — промолвила Лиенна. Кэрри осторожно легла, расслабляя затекшую спину, а затем приоткрыла один глаз. Судя по тону Лиенны, её соседки сегодня не были настроены враждебно. Они хотели говорить. — Очень вам соболезную, — довольно равнодушно сказала Кэрри, забираясь под одеяло. — Нам не нужны соболезнования, мы её даже толком не знали, — фыркнула Дженни, отрекаясь от данного себе обещания не разговаривать с девушкой из Лабиринта. — Тогда зачем кипишуете? — устало вздохнула Кэрри. — Нам интересно, куда её забрали, — резко сказала Конан, переклоняясь через второй ярус. — До тебя с нами жила другая девушка, её звали Ширли. Она была очень общительной. Настолько, что через три дня знакомства с нами она обещала, что будет писать, когда её заберут. Её забрали. Кэрри поднапряглась. Тревога вернулась. — Когда это было? — спросила она. — За три дня до твоего появления. — Так может ей просто не до этого? — предположила Кэрри. — Может у неё в этой безопасной зоне дел по горло, она спать не успевает, не то что письма писать. — Говорить можно всё, что угодно, — изрекла Конан. — Но сама посуди, дорога туда по слухам занимает десять часов на экраноплане, делать ей там особо нечего, потому что даже по современным меркам она ребенок. Транспортное соединение не прерывно, ей ничего не стоило передать бы нам письмо. — Может она просто не хочет писать вам? — развела руками Кэрри. — А может она лежит мёртвая в братской могиле среди множества других, забранных в так называемую безопасную зону? Кэрри осеклась. Она смотрела в поразительно глубокие глаза Конан под линиями тонких черных бровей и думала, а каков процент правды в её жутких словах? — Ну, не нагоняй панику, — одернула её Лиенна. — Я думаю, что ей просто сейчас не до нас. Вот увидишь, нас заберут, мы встретимся с ней и еще посмеемся над твоими безумными теориями. — Будет славно, родная, если правда посмеемся, — отозвалась Конан. — Только в случае, если всё сложится совсем наоборот, не говори мне, что я тебя не предупреждала. Судя по насмешливым фырканьям Дженни и Лиенны, они считали Конан пустословной паникершей, но Кэрри испугалась. Ей показалось, что в глазах девушки застыло нечто более устрашающее, чем всё то, о чем она сама думала в ближайшие дни. Кэрри встала с постели, подошла к кровати, где на втором ярусе лежала Конан и встала на цыпочки. — Почему ты так думаешь? — спросила она. Конан лукаво наклонила голову и улыбнулась. — А так смотришь на тебя и диву даешься, как ты прошла Лабиринт. По глазам же видно, такое ещё дитя. — Разве мои глаза имеют отношение к тому, что происходит в этом месте? — возмутилась Кэрри. — Нет, родная, не имеют, но мне они нравятся, — бессовестно подмигнула Конан. — И, поверь, у меня есть множество причин думать, что эти милые люди, которые запирают нас каждую ночь, немного не те, за кого себя выдают. Что это за причины, Конан не распространялась. Отвернувшись от заинтригованной Кэрри, она укрыла одеялом костлявое плечо и спряталась от всего мира. Кэрри не оставалось ничего кроме как вернуться в свою кровать. Погасили свет. Кэрри надеялась на двадцать минут в тишине и покое перед сном, но не тут-то было. В темноте к ней придвинулась Джен. — Я ему безразлична, — горестно вздохнула она. — Кому? — прохрипела Кэрри, поднимаясь на локтях и борясь с желанием сбросить эту несчастную влюбленную с постели. — Твоему другу, Минхо, — продолжала всхлипывать Дженни. — Я уже всем девочкам надоела со своим нытьём, но что мне сделать с собой, когда он мне правда нравится? Кэрри взглянула на склоненное лицо Дженни в обрамлении прекрасных медово-рыжих волос и ей внезапно стало её жаль. Кэрри больше не хотелось срываться на неё и кричать, ей больше не хотелось видеть в ней соперницу. В неожиданном сочувственном порыве Кэрри даже захотелось подружиться с ней. — Он тебя совсем не знает, на что ты надеялась, — Кэрри села на постели, подложив под поясницу подушку и обхватила колени руками. — А тебя он знает, ты ему нравишься, да? — Дженни подняла на неё заплаканные глаза. Девушки общались шепотом. Дженни сидела близко. Кэрри протянула руку, стерла слезу с мягкой щеки и улыбнулась. — Не думаю, что Минхо вообще интересуют девушки, — сказала она. Дженни мгновенно высушила слёзы и оживилась. — Хочешь сказать, он гей? — Что? — Кэрри удивленно вскинула брови. — Я совсем не это имела в виду. — Жаль, — лицо Дженни снова приняло страдальческое выражение. — Просто если бы он был геем, было бы не так обидно, правда? Было бы ясно, что ему не нравлюсь не только я, а и все мы. — Я об этом не думала, — покачала головой Кэрри, — но возможно ты права. «Только Минхо действительно нравятся девушки». — Дженни, — позвала Кэрри, как можно более мягким голосом. — Да? — встрепенулась та. — Он не стоит твоих слёз, — Кэрри положила ладонь ей на плечо. — Он напыщенный самовлюбленный индюк, а ты прелесть просто, когда не зациклена на этом индюке. — Ты же сейчас не пытаешься выставить его плохим в моих глазах, чтобы я перестала о нем думать? — О, нет, — усмехнулась Кэрри. — Минхо совсем не плохой парень, просто сложный. «Наверное я тоже сложная. И мы все, кто вышел живыми из Лабиринта. Нас не исправить, такие травмы не лечатся». Перед глазами всплыло личико Чака. С губ сползла ухмылка. Кэрри захотелось разрыдаться. — Он правда сложный, — согласилась Дженни, не заметив перемены настроения своей собеседницы. — Я его совсем не понимаю. — Этим грешат девяносто девять и девять процентов населения, — попыталась вернуться к разговору Кэрри. — Так что не страшно. Потом Дженни свернула их приглушенную беседу на тему поведения Кэрри в мужском обществе. Дженни не давало покоя то, с какой легкостью Кэрри во время еды расслабляет живот и позволяет ему выпирать, как на восьмом месяце беременности. — Им же нравятся плоские животы, — в качестве аргумента добавила Дженни. — А меня почему должно заботить то, что им там гипотетически нравится? Нельзя угождать другим в ущерб себе, — рассудительно сказала Кэрри. — Особенно, когда это мужчины, — поддакнула Конан. — Другое дело женщины. Больше Конан ничего не сказала. Рассерженная фактом подслушивания, Дженни чуть не удушила ту подушкой.

***

Минхо думал, что влюбленность чувствуется по-другому. Когда он думал о девушках, о возможных существующих на земле девушках ему представлялись утончённые создание с тонкими руками и длинными ногами. Брюнетки с карими глазами и ангельским голосом. Впервые увидев на кушетке Кэрри, он не слишком обрадовался. Прибывшая девушка являлась антиподом воображаемой, она была негативным снимком на фоне придуманного идеала. Все в ней было другим. Кожа не блестела, была матовой, а потом ещё и вместо чистой белизны обзавелась веснушками. Волосы не ровные и гладкие, а мягкие, пушистые и, черт побери, белые! Очень белые, как облако, проплывающее в вышине, как блик полуденного солнца на волнующейся поверхности воды. Кэрри не была скромной, она громко разговаривала и не стеснялась этого, а также у неё был низкий (не ангельский) голос. Она была упрямой. В её фигуре не было ни капли от «идеальной девушки». Она была маленькой, но пропорциональной и сильной. Мышцы вырисовывались на ногах и руках, выделялись крыльями на спине и рельефом на животе. Кэрри нельзя было назвать худой, у неё всегда были щечки, и когда она улыбалась на одной проявлялась ямочка. Именно щеки делали её лицо миловидным и в некоторых выражениях даже детским, особенно когда она задумчиво смотрела вдаль. Но детскость была не сколько в теле или лице, а во взгляде. У Минхо всегда замирало сердце, когда она невзначай смотрела на него этими глазами. Глазами потерянного ребенка. Минхо повернулся на бок, яростно ударив кулаком неудобную подушку. У него уже порядком болела затекшая шея, и сон не думал идти к нему. Как назло. Вселенная хочет, чтобы он подольше думал о Кэрри, чтобы больше дразнил себя и запутывался в своих чувствах. И всё же, как она? Хорошо спит? Её никто не беспокоит? Минхо тихо радовался, что нет парня, который смог бы составить ему конкуренции и обратить на себя внимание Кэрри. Она хорошая девочка, и не просто симпатичная, а красивая. Теперь, сравнив её со всеми женщинами, которых он видел, Минхо мог с уверенностью заявить, что на их фоне она выделяется как игривый эльф среди цветов. Внезапно в стене, к которой были прислонены двухярусные кровати, что-то зашкреблось. Минхо отнял голову от подушки и прислушался. Звук усиливался. Что-то продиралось к ним в комнату, с настойчивостью крысы, атакующей Глэйд. К слову, Минхо ненавидел крыс. Однажды, во второй год испытания Лабиринтом, эти твари пробрались в Глэйд через ящик и съели все запасы. Пока Зарт вместе с Уинстоном, благодаря своим изворотливым умам, не изготовили крысоловки, пищащие мерзкие твари не перевелись. Да и потом, после их ухода последствия были плачевными. Как минимум десяток парней пострадал от расставленных пустых крысоловок, которые сработали и очень сильно травмировали бедную жертву. Минхо откинул одеяло и спрыгнул с кровати как раз в тот момент, когда под постелью Томаса откинулась крышка вентиляции и в спальню ввалилось существо, определенно человеческого происхождения. Минхо хотел разобраться. Он невпопад схватил пришельца за горло, сильно сдавил глотку, дернул, прокатив спиной по кафелю и вытащил из под кровати на свет Божий. — Вечер добрый, — усмехнулся Минхо, откидывая капюшон гостя. Разбуженные ночной суетой Ньют и Томас повскакивали со своих постелей. Томас, продравший глаза, с удивлением рассмотрел в темноте задыхающееся лицо Ариса и склоненную над ним гладиаторскую фигуру Минхо. — Отпусти его, Минхо, он наш друг, — воскликнул Томас, помогая Арису высвободиться. — Друзья не влазят в твой дом ночью, — изрек Минхо, убирая руки с тонкой шеи Ариса. — Особенно через вентиляционную трубу. — Да что ты такое говоришь, — насмешливо фыркнул Арис. — Тогда, наверное, друзья входят через двери. Вот только тут через двери входят люди, что хотят вас прикончить! — Арис, что ты тут делаешь? — растерянно спрашивал Томас. Вчера они с Арисом вдвоём ходили на опасную разведку, опять же, через вентиляцию, но он не понимал причину его визита сегодня. Неужели случилось что-то срочное и важное? — Пришёл предупредить вас, олухов, — огрызнулся Арис. — Приходите завтра после обеда к доктору Зигфриду, все вместе, скажите, что хотите записаться на дополнительные процедуры по очистке печени. После этого вас проведут на анализы. Простая банальщина, возьмут кровь и всё, это не самое страшное, что тут может быть, так что памперс надевать не стоит. Затем вы всей дружной толпой выйдите из лаборатории. Открещивайтесь от сопровождения, ссылайтесь на своё коллективное сознание, говорите, что дойдете самостоятельно и не заблудитесь. Пройдя вперед по коридору двадцать шесть полных шагов, поверните налево, там в стене будет вмурована дверь. Она открывается автоматически, если нажать на нужный блок, спрятанный в правом верхнем углу над дверной рамой. Попросите самого высокого из вас и, очевидно, самого агрессивного, пусть надавит на него для вас. За дверью будет подсобка, заброшенная. Для нас главное, что там есть слепая зона, как на входе, так и внутри. Ни одной камеры. Настоящее блаженство. Буду ждать вас там. Минхо кинул взгляд на проснувшегося Ньюта, что сидел рядом с Томасом и внимательно слушал подробные указания Ариса. Всё, сказанное парнем напоминало грёбанный квест, в который он их вписал, не спросив согласия. — А теперь я должен возвращаться, пока меня не хватились. Я хотел предупредить вашу очаровательную спутницу лично, но потом вспомнил, что те дамы, её соседки, увидев в своих покоях незнакомого представителя противоположного точно учинят громкий скандал в стиле королевы Виктории. Ах, да. Что же я тут перед вами распиняюсь, вы же деревенщина. Парни обменялись недоуменными взглядами. Томас потерял мысль Ариса ещё на первом предложении, Ньют стойко держался до «очаровательной спутницы», а Минхо упал лицом в грязь своего незнания на упоминании королевы Виктории. Фрайпану и Уинстону было лучше всех. Они продолжали мирно спать. Наблюдая за тем, как Арис, несмотря на свою будничную неуклюжесть, достаточно проворно забирается обратно в вентиляцию, Минхо подумал, что надо бы ему немного наподдать. На будущее. Чтоб не зазнавался. Арис уже закрывал створку вентиляционного отверстия, когда вспомнил: — Я же надеюсь, что вы поняли, что на вас возлагается важная миссия доложить этой, как бишь её, Кэрри, о нашей встрече? — Поняли, — кивнул Томас и Арис, подобно призраку, растворился в темноте. Троица постояла минутку в раздумиях, а затем Ньют обвиняюще посмотрел на Томаса и спросил: — Что это было?

***

Следующее утро у Кэрри прошло сравнительно спокойно. Сразу после душа она в компании девушек (уже дружественно настроенных) вернулась в спальню и валялась там в постели, ожидая сигнала завтрака. Она рассталась с девушками лишь когда увидела друзей. Глэйдеры стояли около окошка, где выдавали подносы с едой, сбившись в кучу вокруг Минхо. Довольным тот не выглядел. Томас увлечённо рассказывал им что-то очень интересное, дополняя свои слова жестами. Ньют, Фрай и Уинстон внимательно слушали его, насупив брови. По всей видимости, им тоже не нравился рассказ Томаса. Кэрри приблизилась к ним быстрым шагом. — Доброе утро, народ, — улыбнулась она. — И тебе не хворать, — кивнул Фрай. Они с Кэрри обменялись крепкими рукопожатиями, а Ньют не поленился обнять подругу. — Что обсуждаем? — живо поинтересовалась Кэрри. — Жизненно важные вопросы, — усмехнулся Минхо, а потом постучал в закрытую створку окошка и крикнул: — Пожалуйста, ещё одну порцию! Кэрри оглянулась на знакомых девушек и послала им жест рукой, означавший: я остаюсь с ними. Другие не обращали на них внимание. Поскольку вся мальчишеская компания с момента её появления не вымолвили ни слова, Кэрри сочла за необходимость повторить вопрос. — Что-то случилось? — встревоженно спросила она, переводя взгляд с одного парня на другого. — Почему вы молчите? Есть что-то, что не следует мне знать? Допроса не выдержал Томас. — Нет, не говори глупостей, — сказал он. — Мы одно целое, нам нечего друг от друга скрывать, просто... — «Просто» что? — подгоняла его Кэрри. — Просто Томас оказался параноиком и ему кажется, что все вокруг хотят нас убить! — насмешливо фыркнул Ньют. Резкие слова Ньюта заставили всех, кто хотел что-то сказать, замолкнуть. Кэрри заметно поднапряглась. От такой простой оценки её душевного состояния вынесенной человеком, который понятия не имел о том, что творится в её голове, Кэрри стало не по себе. Она осторожно взглянула в глаза Томаса и спросила, немея от страха. — Ты что-то видел? В ответ Томас утвердительно закивал головой. Он приоткрыл рот, чтобы говорить, но мысль ещё успела сформулироваться должным образом. Он лишь облизнул пересохшие губы. — Позавчера ночью, когда мы только прибыли... Я видел тела... Они были накрыты, поэтому я не знаю точно, кто эти люди. — Это были трупы? — спросила Кэрри, хотя сама знала наверняка. — Нет... Точнее... Я не знаю... Их завезли на тележках в какую-то комнату. Арис сказал, что их привозят каждую ночь. И мы думаем что никто не покидает это место, — закончил он, по-заговорщически снизив тон. — Кто такой Арис? — полюбопытствовала Кэрри, вообще не вдупляя о ком идёт речь. Томас указал взглядом на парня в капюшоне. Того самого, кто был тут дольше всех и того самого, который вчера получил от Минхо восхитительное приветственное удушение. Если судить человека по внешности и поведению, то можно было с лёгкостью провозгласить Ариса местным сумасшедшим. Особенно, если поглядеть с каким интересом он разглядывал скибочку яблока, крутя её в разные стороны. Посмотрев на Ариса и сделав примерно одинаковые выводы, глэйдеры одновременно обратились к Томасу. — Ну конечно, — с деланным пониманием кивнул Минхо. — Я вот считаю, что тот придурковатый парень – это именно тот человек, к которому надо прислушиваться в первую очередь, игнорируя здравый рассудок. То, что Минхо начал выражаться в своей излюбленной иронической манере никак не наталкивало Кэрри на позитивное мышление. Её взгляд приобрел напряжённое выражение. Дальше продолжать диалог они не имели возможности, так как открылось окошко и туда по очереди выставили шесть подносов. Кэрри первой забрала свою порцию еды. Вкусит завтрак первой у неё не получилось, так как существовали приличия, по велению которых нужно было стоять в ожидании своих товарищей. Глэйд напрочь искоренил из её сердца эгоизм. Несмотря на то, что за завтраком среди глэйдеров завязался разговор на отвлечённые темы, Томас жевал с отстранённым видом, уставившись взглядом на дверь, куда уводили названных Дженсоном ребят. — Интересно, когда нас заберут отсюда? — раздумывала Кэрри, перекладывая овощной салат в тарелку Минхо. — Одному Дженсону известно, — усмехнулся Минхо, сразу же поедая салат. — Я очень надеюсь, что нас если возьмут, то всех вместе, — сказал Фрайпан, тщательно измельчая зубами кусок мяса. — А по-другому всё будет выглядеть плачевно так или иначе, ведь жизни без вас я не представляю. — Полностью солидарна, — отозвалась Кэрри. В сегодняшнем меню была вкуснейшая лапша заправленная тушенным мясом, салат из свеженарезанных овощей и стакан дистиллированной воды. Если пище глэйдеры дали высшую оценку, то питьё забраковали с первого глотка. Вода была очищенной, поэтому, как и пишется в учебниках, не имела ни вкуса, ни запаха. Попробовав её, Кэрри даже почувствовала лёгкую горчинку на языке и недовольно поморщилась. — Эта вода мёртвая, что ли?... Её же пить невозможно! Дело в том, что, живя в Глэйде, ребята не пропускали питьевую воду через очистители. И если бы им сказали о том, что студеная вода, которую они набирали из родника, содержит в себе какие-то вредные бактерии, они бы со свистом покрутили пальцем у виска и думать об этом забыли. Та вода, пройдя через грунтовые породы была хрустально чистой, имела сладковатый привкус, а также отличалась долгой хранимостью. Её набирали в канистру из нержавеющей стали и опускали в подвал. Таким образом вода сохраняла свою свежесть и прохладу месяцами. — Нет, она не мёртвая, — откликнулся какой-то парень из-за соседнего стола. — Просто её прогнали через фильтр и добавили нужные антибиотики. — Фу, гадость какая... — скривился Фрайпан, вытирая рукавом губы. — Поддерживаю, — кивнул Уинстон. — Куда приятнее напиться воды из под крана. Парень усмехнулся, возвращаясь к своему подносу. — Ну попробуйте. Только не плачьте, когда животик заболит. Кэрри силой воли удушила в зародыше желание врезать этому наглецу по морде, потому как вспомнила, что сама затеяла эту глупейшую дискуссию по поводу воды. — Кто-нибудь вообще задумывался о том, что нас ждёт там, в безопасности? — спросил Фрайпан. — Я как-то не думал на этот счёт, — пожал плечами Минхо. — Наверное мне нужно время, чтобы привыкнуть к новому расписанию дня, к тому, что не нужно бежать в Лабиринт, щурясь в предрассветной мгле. Что я больше не куратор бегунов. Что моё слово отныне равносильно тем, которые говорите вы. Мне сложно принять другой порядок, после чётко выстроенного тремя годами жизни в Глэйде, но я думаю, что смогу адаптироваться, как адаптировался там. — Мы все сможем, — заключила Кэрри, — на то мы и люди. — Плохо только, что не все выбрались, — промолвил Фрай. Кэрри услышала, как булькнуло что-то в горле сидящего подле Минхо. Она взглянула на него, он ел с пустым выражением лишь. Он никогда не покажет, что ему плохо. Он до сих пор винит себя в каждой смерти. Кэрри сама отгоняла от себя болезненные воспоминания о смерти товарищей. Почему-то тогда смерти Джефа и Клинта воспринялись как данность. Что-то вроде человеческого жертвоприношения или платы за выход. Это жестокая правда. Логика нынешней жизни. Они все знали, что группа ни за что не выйдет из Лабиринта в полном составе и кто станет жертвой определить могло лишь время, которое никому не под силу обогнать. Никто не решался об этом заговорить. Мрачные мысли отогнал от всех разом Томас, когда повернулся к Кэрри и сказал: — Ты должна записаться с нами на процедуры по очистке печени. — Ничего себе запрос, — Кэрри закашлялась от неожиданности. — У тебя есть какие-то конкретные данные, что доказывают степень загрязнения моей печени? — Всё намного проще, — Минхо пару раз хлопнул Кэрри между лопаток, помогая откашляться. — Этот бледнолицый чудак сказал нам всем так сделать и теперь Шнурок спешит выполнять его указания. Сказано это было весьма небрежным тоном. И Томаса, разумеется, задело. — Минхо, разве ты не понимаешь, что он может быть прав? — возмутился Томас. — Нет, не понимаю, — отрезал Минхо. — Он не внушает мне доверия, и я не хочу слушать его сумасшедший бред. — Хорошо, ладно, — согласился Томас. — Не слушай его. Но меня послушай. Я же твой друг! — Дружба со мной не залог твоего здравого рассудка. — Но я нашёл выход из Лабиринта! — сорвался Томас. Кэрри опять поперхнулась из-за того, как резко у Томаса подскочил голос. Ньют удивленно вскинул голову, отрываясь от стакана с водой. Фрай прикрыл руку ладонью, предчувствуя недоброе. Минхо, опустив ладони на стол, медленно встал со скамьи. — О, нет, Шнурок, это не правильная формулировка, — ярость клокотала у него в горле, подступая и готовясь выплеснуться наружу. — Выход из Лабиринта добавили Создатели, когда появился ты, и не смей открывать свою пасть, чтобы перечить мне. Я знал Лабиринт. Я знал там каждый чертов камень, каждый поворот и листок плюща. На том месте, где ты, грёбанный сопляк, наткнулся на гриверскую нору, три года была стена. Три. Года. Была. Стена! Кэрри перестала жевать. Минхо перекрыл ей свет. Она смотрела на него снизу вверх, видела, как по скулам ходили желваки, как вздувалась вена на лбу. Ещё чуть-чуть и лопнет, подумала Кэрри. Шутки шутками, а таким злым ей доводилось видеть его нечасто. Томас выбрал неправильную тему для дискуссии, если хотел не просто победить, а и выйти из этого словесного поединка с целыми зубами. Наблюдая за Минхо, Кэрри чувствовала, как напрягается каждая жила его сильного тела. Он готовился ударить. — Без меня ты бы сдох в ту первую ночь, — сказал Минхо, вперив в Томаса неотрывный взгляд, что угрожал откровеннее обнаженного клинка. Томас почувствовал дрожь в коленках, но виду не подал. — Сомневаюсь, потому что я выжил, когда ты сбежал и не попался в пасть гривера потом, — с вызывающей смелостью ответил он. — Ведь ты меня бросил и побежал спасать свою... Кэрри. Томас запнулся на полуслове, не зная, как обозначить Кэрри в отношениях с Минхо, но придумать он так и не успел, потому что тяжелый кулак бывшего куратора бегунов с хрустом сместил ему челюсть. Удар был образцово-показательным, коронным, но полноценной драки с него не вышло. Томас попятился, схватившись за челюсть, и несмотря на все попытки Ньюта удержать его, грохнулся на пол, перевалившись через скамью. Завтракающие за соседними столами ребята испуганно охнули. Охранники со входом двинулись к глэйдерам, но Томас остановил их, подняв руку. — Не надо, всё в порядке, всё в порядке. Кэрри рассчитывала, что ей придется тоже применять силу, чтобы утихомирить Минхо, но взглянув на него, она поняла, что в этом нет смысла. Он больше не ударит. Он вместил в кулак всю свою силу и злость, и сейчас она прошла. Пока Ньют и Фрай заботливо помогали Томасу подняться, Минхо сел обратно за стол и выпил залпом весь стакан. — Хорош, ничего не скажешь, — осуждающе заметила Кэрри. — Может ещё со мной подерешься для полного счастья? — С тобой не актуально, — бросил Минхо, даже не глядя на неё. — Вот оно что, — хмыкнула Кэрри. — Славно, однако. — Что вы в самом деле, — вступил в разговор Ньют. — Все проблемы мы решаем словами, ясно вам? Тебе в особенности, Минхо. — Знаешь, можем попробовать, — задумчиво протянул Минхо. — Да, обязательно попробуем, когда Томас перестанет строить из себя мудреца. — Минхо, я никого не строю, — устало промолвил Томас, всё ещё поддерживая рукой челюсть. — Я просто хочу разобраться во всем, ведь если этим людям нечего от нас скрывать, они всё расскажут сами. Сейчас, когда ты сорвал свой гнев, я надеюсь, что ты меня выслушаешь. — И на радостях запишусь на очистку печенки? — вскинул бровь Минхо. — Я буду признателен тебе до конца жизни, — выдохнул Томас. — Запишемся, — усмехнулась Кэрри, кладя руку на плечо Минхо. — Я за ним лично прослежу. — Спасибо, — с чувством глубокой благодарности сказал Томас. — Спасибо в карман не положишь, — философски заметил Минхо. — Купишь мне шоколад. С орехами. — Оставь его в покое, у него нет жетонов, — сказала Кэрри. — Жетонов? — не понял Томас. — Что это такое? — поинтересовался Ньют. — Местные привелегии, — ответил Фрай. — Что? Не смотрите на меня так. Мне девочки рассказали, с которыми у меня кровь одновременно брали. Они жаловались, что им не хватило этих жетонов для какой-то сладости. — Откуда они вообще берутся? — спросил Ньют. — Их выдают рабочему персоналу, а хорошим детям ещё жалует мистер Дженсон, — рассказала Кэрри. — Это тоже я не сама узнала, меня просветила Конан. Парни разом повернулись к столу, за которым сидели троицой Лиенна, Конан и Дженни. — А они ничего такие, — многозначительно улыбнулся Фрай. И пока все бросали приветственные жесты и ухмылки в сторону девушек, взгляд Минхо был прикован к Кэрри.

***

Сразу после завтрака глэйдеры направились в лаборатории. По пути они снова разделились на пары, но уже в другом порядке. Теперь Томас и Кэрри шли впереди строя, Фрай и Уинстон посередине, разделяя две враждующие. Замыкали безмолвную процессию Минхо и Ньют. — Он считает меня любимчиком Создателей, — зло прошипел Томас, наклоняясь к Кэрри. — Не безосновательно, должна сказать, — ответила та, вскидывая на него светлые глаза. — О чём ты, Кэрри! Любимчиков не скидывают в Лабиринты, — сказал Томас. — Скидывают, — гнула свою линию Кэрри. — А потом помогают найти выход. На процедуры их записали, а вот тесты не провели, сославшись на неточность будущих результатов из-за уже вкушенной за завтраком еды. Дальше всё сложилось как нельзя лучше. Никто не приставил к ним охрану, они беспрепятственно покинули лабораторию, прошли по коридору к слепой зоне и юркнули в кладовую. Минхо шёл последним, он оглянулся на пустой коридор и как можно тише прикрыл двери. Арис не обманул. Кладовая была похожа на ту комнату, в которой отлеживались глэйдеры после веселых полетов через пустыню. И он ждал их там. — Ого, полным составом, похвально, — сказал он, оглядев критическим взглядом группу на входе. — Я думал, кто-то из вас точно потеряется по дороге, но нет, все дошли. Кто постарался, чтобы добиться такой организованности? — Зачем ты нас позвал? — перебил его Томас. — Поменьше резких движений, пожалуйста, — попросил Арис, присаживаясь на ящик и приглашая всех тоже дать ногам покоя. — Как вы понимаете, из праздного хотения я бы никогда не позвал вас на столь уединенную беседу, но того требуют обстоятельства. Минхо сел на длинную металлическую коробку, скрестил руки на груди, обтянутой черной тканью футболки, и закатил глаза. Всё, что ему нравилось в этой ситуации – тепло от бедра Кэрри, что плотно прислонялось к его бедру и заставляло чувствовать странное, волнующее напряжение. Отстраняться Минхо не спешил. Напряжение было приятным. — Из всех желторотиков, что собраны под этой крышей, вы шестеро единственные, кто способен здраво оценивать риски, кто сталкивался со смертью лицом к лицу и не раз, — продолжал Арис. — Именно поэтому я позвал вас. Кэрри бросила вопросительный взгляд на Минхо. Что он от нас хочет? Да чёрт его знает. — Времени осталось в обрез, — говорил Арис. — Сегодня ночью я проведу Томаса и ещё одного из вас в их лаборатории... — Да что мы там не видели? — насмешливо перебил его Минхо. — Пробирки с кровью и баночки с мочей? — Опыты над людьми, — голос Ариса зазвенел как сталь. — Помните ту дверь, куда всегда выводят детей? Никто не знает, что за ней. То место называют Восточным крылом или Задним, и оттуда не вернулся ни один из всех, кто зашёл. Личностям со слабым желудкам лучше сегодня ночью отлежаться в своих теплых постельках. Я не хочу, чтобы нас вычислили по чьей-то блевотине. На этом все, мы расходимся. Я ухожу первым, вы после меня, по два человека с интервалом в десять-пятнадцать минут. Встретимся... Вдруг за дверью раздался шум и звук шагов в тяжелых сапогах. Охранники. Арис замер посреди комнаты, Кэрри неосознанно придвинулась ближе к Минхо, Фрай переглянулся с Уинстоном, понимая, что поиск убежища бесполезен, Томас схватил за запястье Ньюта. Секунда текла долго. Казалось, они успели поседеть от корней волос. Потом дверь распахнулась и на пороге в своем синем медицинском прикиде появился Доктор-Исключение-Фитхэлд. Его прищуренные глаза под стеклами очков скользнули по каждому из застигнутых врасплох, но застыли на Кэрри. Она всё поняла. В её глазах горела мольба. «Не выдавай нас, Джо... Чтобы там не происходило, не выдавай нас». — Ну что там, док? — спросил откуда-то сбоку голос охранника. — Чисто, — ответил Джо Фитхэлд, закрывая двери. — Ищите дальше. Тут их нет. Общий вздох облегчения всколыхнул затхлый воздух кладовой. — Что это было? — чуть ли не простонал Фрай. — Нас только что прикрыл один из них, — проконстатировал факт Арис. — И насколько я понимаю, благодаря ей. С этими словами он кивнул на Кэрри. Обед и послеобеденное время глэйдеры провели в спальнях. В объяснение своей пропаже из поля зрения камер они дружно наплели какую-то откровенную чушь и попросили отдыха, сославшись на головную больше из-за перенапряжения. Заново встретились уже за ужином. Аппетита не было. Ковыряясь вилками в тарелках они шепотом перекидывались предположениями по поводу этого места и возможных опасностях, что подстерегают их на каждом шагу. Минхо думал, что Арис переоценил их, говоря, что они умеют здраво оценивать риски. Глядя на своих перешептывающихся друзей он видел только паранойю, что захватывала их сознания. Томас не принимал участие в беседе, он продолжал сверлить взглядом отверстия в двери. Сидел тише воды, ниже травы, и никто не думал обращать на него внимание, пока он вдруг чётко не выговорил, опережая свои мысли: — Я узнаю что за той дверью. Взгляды глэйдеров мгновенно скрестились на Томасе. — Нет, — возразил Ньют, — мы через это уже проходили. Томас, ты не знаешь, что видел. Сам же сказал, тела были накрыты! — Да, но... — попробовал сказать Томас. — Никаких «но»! — отрезал Ньют. Казалось он был очень зол. Полная противоположность привычному уравновешенному настроению. — Знаешь старую добрую пословицу: не верь глазам своим? — Что? — Я сказал, не верь глазам своим, Томас! — Ладно, как скажешь, — рассеяно согласился Томас. Удовлетворенный своими способностями внушителя, Ньют вернулся к своей тарелке. В зал эффектной походкой ворвался Дженсон. За ним по пятам шли два амбала-охранника, но когда Дженсон вышел на середину зала, они остановились на почтенном расстоянии. — Здравствуйте дамы, господа! — Дженсон поприветствовал всех присутствующих коротким кивком головы. — Всё как обычно. Тех, кого я назову, прошу подойти к моим коллегам. — Он указала рукой на абсолютно покорных охранников. — Они проводят вас Восточное крыло, где начнётся ваша новая жизнь! Что ж, давайте начинать! Глэйдеры заметно поежились. Все они, кроме Томаса и Кэрри, не верили, точнее не хотели верить в то, что эти люди не те, за кого себя выдают. Но все равно понимали, что Томас видел то, что от них всех хотели скрыть. И если это «то» правда такое ужасное, то им отнюдь не хочется идти за этими людьми. Кэрри после всего услышанного от Конан, Ариса и собственной тревоги, могла сомневаться в здравости своего рассудка, но не в Томасе. Их обманывают, и это правда. — Джеймс... Барри... Уол... Саманта... Подростки подрывались со своих мест под общие завистливые вздохи и выравнивались в шеренгу между двумя охранниками, что стояли, хоть и не в форме, но с нескрываемой военной выправкой. Глэйдеры, сцепив зубы, надеялись, чтобы их имена по «счастливой случайности» не угодили в список, куда время от времени заглядывал Дженсон, чтобы вызвать того или иного подростка. — Аран... Элис... Салли... Генри... Тим... И, последний на сегодня, Дэвид. Спасибо за внимание, всем желаю приятного вечера! Сказав эти слова, Дженсон удалился в сопровождении названных ребят, которых конвоировали два здоровенных охранника. На их смену из дежурного патруля на вход в прославленное восточное крыло стала другая пара. К Томасу обратилась Кэрри. — Я думаю, ты догадываешься, что делают все цивилизованные люди с человеком, который слишком много болтает? Томас попробовал свести серьёзный тон Кэрри на нет, поэтому подколол её: — Может быть, ты хотела сказать, с тем, кто слишком много знает? Но Кэрри была совсем не склонна шутить. — Не придирайся к моим словам, я знаю, что хотела сказать! Томас это не шутки! Одно дело знать и держать свои знания при себе, а другое болтать об этом на каждом шагу. Так тебя засекут в два счета! Похоже, её очень разнервировали новости, которые он принёс. Хоть Кэрри и пыталась это скрыть, Томас видел, что она впрямь была на взводе. — Кэрри права, — кивнул Ньют, покончив с едой. Он не говорил до этого, потому что не имел привычки глаголить с набитым ртом. — Может тот паренёк, Арис и сумасшедший в своём роде, но он сидит тихо и не высовывается. Поэтому, Томас, бери с него пример. Пока не будешь знать наверняка, не привлекай внимание! А Томас только этого и ждал. Не дослушав Ньюта, он сорвался с места и быстрым шагом пошёл к охранникам. — Что он делает? — спросил Ньют, привставая с места, чтобы лучше видеть происходящее у входа. — Привлекает к себе внимание, — в один голос ответили Минхо, Кэрри и Фрай, коллективно пожимая плечами. Томас уверенно шёл вперёд, делая вид, что не замечает двух стоящих по обе стороны от входа громил. Чтобы внести ясность, назовём светловолосого амбалом номер один, а бородатого амбалом номер два. Его остановил амбал номер один. Он грубо оттолкнул Томаса назад со словами: — Постой, тебя ведь не звали, правда? Томас решил прикидываться дурачком, поэтому сказал: — Я знаю. Но дайте мне взглянуть одним глазком, что там. — Прости, парень, в другой раз, — смиренно отвечал амбал номер один, и глэйдеры поразились его терпению. — Ну пожалуйста... — канючил Томас. — Я одним глазком буквально и сразу же назад! Обещаю! Глэйдеры, которые были далеко не единственными зрителями этого театра одного актёра, по очереди выходили из-за стола. Они пристально следили за Томасом, боясь пропустить что-то важное. — Чего он добивается? — спросил Уинстон. Причём было непонятно кому предназначался этот вопрос, глэйдерам или ему самому. И тут левую ногу Кэрри пронзила такая боль, что по сравнению с ней вся боль последних суток показалась детским лепетом. Она согнулась пополам, выставила вперед негнущуюся, как бревно, больную ногу, и принялась массировать крупные мышцы. Она пыталась разогреть их. С таким же успехом она могла массировать слоновую кость. Кровеносные сосуды превратились в медные провода. Она слышала, как бьётся пульс, слышала его то в кишечнике, то в горле, то между глаз. — Эй? — это Минхо. В его голосе испуг... Или ей только так кажется? — Что такое? Судороги? Кто-то, а бегун Минхо точно знал, как выглядят судороги. Боль в бедре была просто непереносимой. Кэрри отчаянно массировала застывшие узловатые мышцы, пыталась согнуть ногу. Мысленно приказывала ей: «Давай же! Давай же, сволочь!». У неё от напряжения уже болели пальцы, но она не замечала этой боли, — настолько была поглощена своими усилиями. Её лицо сохранило выражение предельной муки. Проклятая судорога не отпускала. Она потеряет сознание. И это, к сожалению, неоспоримый факт. До чего же паршиво будет. До чего... Ой, больно! Убегали последние секунды. Кэрри чувствовала, что уже находится перед гранью, отделяющей её и беспамятство. Перед глазами разрасталась всепоглощающая тьма. Она чувствовала, как мысли уносятся прочь. Кэрри только казалось, что на неё никто не обратил внимания. Хоть взгляды Уинстона и Ньюта были прикованы к Томасу, Минхо и Фрай обступили её с двух сторон. Обеспокоенные не на шутку они обменивались растерянными взглядами. Минхо понятия не имел, как стоит обращаться с Кэрри. Он чувствовал себя совершенно как в тот момент, в Лабиринте, когда они с Томасом успели словить Кэрри. Вытащив её, он понятия не имел, что нужно делать, зато Томас не растерялся. Но сейчас Томас вбил в свою голову очередную авантюру и упрямо следует ей. Его нет рядом, но ведь есть он, Минхо. Хоть он и ни черта не смыслит в медицине. Кэрри вся стала единым комком боли. Она чувствовала, что от чрезмерного напряжения теряет контроль над телом. Правая нога подломилась, и если бы не поддержка Минхо, которая вплоть до переломного момента оставалась для Кэрри незаметной, она села бы прямо на пол. И в последний миг, когда Кэрри уже начало казаться, что всё, это конец, судорога ослабла. Кровь потекла по сосудам, мышцы ощутили тепло и покалывание. Голова Кэрри устало опустилась на грудь. Звуков не было, зато сердце стучало как барабан. Она втянула в себя воздух, получился звук похожий на свист ветра в коридорах Лабиринта. Приглушённо стеная, Кэрри выровнялась, облокачиваясь на подставленные Минхо руки. Перед глазами плясали белые вспышки, разгоняющие кромешную тьму, которой почти удалось поглотить её. Во рту пересохло. Сердце колотилось со скоростью механического молота. Сжимая зубы, Кэрри боролась с болью. Мышца левой ноги всё ещё подергивалось, что внушало тревогу, но она по крайней мере могла становится на обе ноги и даже не хромать. — Фух, — шумно выдохнул Фрай, когда Кэрри откинула назад голову с облегчённым вздохом. Боль постепенно отпускала, но Кэрри чувствовала, что левая нога в любой момент готова взбунтоваться. Она старалась сохранить самообладание. Отчасти, ей это удалось. Но всё же не совсем. Ноги казались ненадёжными, слабыми и отказывались повиноваться приказам мозга. — Ты как? — спросил Минхо, следя за выражением её лица. — Хуже некуда... — молвила Кэрри с улыбкой на лице. — Может присядешь? — поинтересовался Фрай. — Спасибо, конечно, за заботу, но вы лучше следите за нашим другом, — медленно, растягивая слова, промолвила Кэрри, кивая в сторону Томаса. Он как раз попытался обмануть амбалов, сделав вид, что сдаётся и уходит, но на самом деле это был лишь отвлекающий манёвр. В следующее мгновение он развернулся и почти прорвался внутрь. Но его всё равно задержали и если в прошлый раз был небольшой толчок, то сейчас амбал номер два так врезал Томасу, что тот отшатнулся и влетел прямо на руки Ньюта. Глэйдеры в момент очутились рядом с ним, и Кэрри в том числе, несмотря на боль. Когда Томас снова ринулся в бой с криком: — Да что вы там скрываете?! И вновь потерпел поражение, в потасовку вступила она. А когда амбал номер один рявкнул, тыкая пальцем в Томаса и обращаясь к Ньюту: — Держи своего дружка на привязи! — её терпение лопнуло. — Прежде чем начинать диалог с адекватными людьми, — говорила Кэрри, готовясь к тому, чтобы нанести удар, — уясни себе в мозгу, что тыкать пальцем – некультурно! И свет в глазах амбала номер один померк на ближайшие три часа. Он, с кровавой дорожкой у носа, грохнулся на пол, как мешок с дерьмом. Кэрри разминала ударный кулак, глядя на проделанную работу. Драка несомненно приобрела бы более масштабный размер, с участием всех персонажей, если бы между оставшимся в боеспособном состоянии амбалом и подростками не возник Дженсон. Он появился словно из воздуха. Как всегда опрятный, в чистом выглаженном джемпере с этими чёрными кожаными заплатками на локтях. Он разъединил сокращающуюся дистанцию между Кэрри, Томасом и амбалом номер два. Его лицо выражало глубокое разочарование, когда он повернулся к ребятам и сказал: — Кэрри, Томас... Я думал, мы доверяем друг другу. Кэрри и Томас обменялись ничего не означающими взглядами, но девушка пытливо вглядывалась в его глаза. «И с тобой этот осёл разговаривал "наедине"?» И до чего же ей стало страшно, когда она уловила почти незаметный кивок его головы... А может она всё придумала? Может она чересчур накручивает себя и на самом деле, он вовсе не кивал? В конце концов, Кэрри смело посмотрела на Дженсона и предположила: — Думаю, у нас немного отличающиеся понятия о доверии. И тогда его лицо исказила фирменная зловещая ухмылка. — Вы устали. Вам всем пора спать. Глэйдеры, окружённые со всех сторон подоспевшими охранниками двинулась к выходу из зала, но Кэрри осталась стоять как вкопанная. В глазах застыл испуг, рука потянулась к сердцу, но дрогнула. Не издав ни единого звука, Кэрри повалилась на пол в обмороке. Никто не успел её словить.