Девочка, которой снился океан

— Салют, шанки! — дружелюбно поздоровался Галли, вскидывая ладонь в приветственном жесте. Но его благие намерения не оправдались, ибо пока Фрай и Ньют боролись с выступающими на глаза слезами, Томас наконец увидел возможность излить накопившейся за долгое время гнев. Эта ярость, которая сейчас кулаком впечаталась в челюсть Галли, клокотала внутри Томаса с того самого дня, когда погиб Чак. Если смотреть на ситуацию трезво, то, оценивая её, можно сказать, что в смерти Чака не был виноват никто, кроме стечения обстоятельств, но глаза Томаса заволоклись гневом. Он повалил Галли на пол, его кулак вновь и вновь опускался на лицо бывшего глэйдера, который даже не думал сопротивляться, или хотя бы защищаться. Продолжайся так хотя бы еще одну минуту, у Галли бы открылось не одно кровотечение, но Ньют вовремя перехватил руку Томаса, когда она была занесена для очередного удара. — Эй, что ты делаешь? Успокойся! — сказал Ньют, заглядывая в глаза Томасу и пытаясь увидеть там здравый смысл. — Он убил Чака... — с пеной в уголках рта, зашипел Томас. Его запястье по-прежнему удерживала цепкая рука Ньюта, но он даже не думал вырываться. В то время когда Ньют удерживал Томаса, Кэрри и Фрайпан всеми силами и умениями удерживали парней с автоматами, не позволяя им стрелять. — Я помню это, — быстро зашептал Ньют, косясь на вооруженных людей, приготовившихся открыть по ним огонь. — А ещё я помню, что он был ужален и мозги у него были набекрень. Томас... Томми. Возьми себя в руки. Возьми себя в руки, а иначе нам пустят пули в головы! Томас мгновенно расслабил руку и, когда Ньют почувствовал, что ударов по лицу Галли больше не последует, то отпустил её. Томас поднялся с колен и отошёл от Галли на несколько футов, чтобы искушение продолжить начатое не действовало на него с такой бешеной силой. Галли повёл ушибленной челюстью, прощупал её рукой, убедился, что она не сломана и попробовал встать. Боясь, как бы эта попытка не увенчались провалом, Кэрри подала ему руку помощи, и он с благодарностью принял её. Встав на ноги, Галли обернулся к своим вооруженным знакомым. — Не переживайте, я получил за дело. Надо же в конце концов оплачивать свои долги, — сказал он им, а потом адресовал вопрос к знакомым ребятам, — Ну а вы чтó тут забыли? — Минхо у ПОРОК'а, — коротко ответила Кэрри. — Они держат его за теми стенами, — добавил Ньют. — И дайте мне угадать, — с усмешкой вставил Галли. — вы все пришли сюда, чтобы пробраться за стену и героическим образом спасти Минхо? — Фактически, плана у нас не было, — заметила Кэрри. — Но ты прав, в наших головах это выглядело примерно так. — Говори за себя, — огрызнулся Томас. — Это вполне в вашем стиле, — сказал Галли, не обращая абсолютно никакого внимания на Томаса, и смотря на Кэрри, и только на неё одну. — Но, мне кажется, что я смогу вам помочь. Глэйдеры переглянулись, Бренда и Хорхе в недоумении стояли поодаль. Им было невдомёк, что вообще происходит и до выяснения сути они намеревались находиться на приличном расстоянии от "взрывоопасных" подростков. Но взрывоопасным в этом случае был только Томас и, пока остальные с радостью ухватывались за возможность освободить Минхо, он выпалил: — Да с чего ты решил, что мы вообще будем тебе верить, а?! До этого Кэрри никогда так сильно не приспичивало вмазать Томасу по его смазливой физиономии, но даже сейчас она контролировала себя. Галли пожал плечами и предположил: — Может потому что это ваш единственный способ пробраться за стены Последнего города и остаться живыми? Такой спокойный ответ вызвал у глэйдеров удивление, потому что тот Галли, которого они знали до того, как вышли из Лабиринта, точно бы избрал менее дипломатичный и миролюбивый способ общения. — Допустим, а каким образом ты нам поможешь? — ввернула Кэрри, чтобы Галли не отвлекался от основной темы разговора. Он пару секунд оглядывал подростков, видимо, взвешивая в голове все «за» и "против", а потом кивнул: — Идите за мной, по дороге объясню. Из рассказа бывшего глэйдера, подростки, а также идущие за ними Бренда и Хорхе, выяснили, что Галли принадлежит к вооруженной банде, которая, в свою очередь состоит из нескольких соединившихся ГОППЗ. Когда Ньют спросил, что значит эта аббревиатура, Кэрри медленно, разделяя каждое слово, ответила: — Группировка Общественного Протеста Против Заражённых. — Откуда знаешь? — повернулся к ней Галли. Он шёл первым и вел за собой остальных. — Вспомнила только что, — молвила Кэрри. — И, если не ошибаюсь, образования таких группировок случались чаще всего в заброшенных городах. Они состояли из выживших местных жителей. — Всё верно, — подтвердил Галли. — Эта банда воюет с ПОРОК'ом с тех самых пор, как те только укрылись за теми стенами, и знаете, они достигнут своего. Точнее, почти достигли. У ПОРОК'а не осталось козырей в рукаве, скоро они падут. Это только вопрос времени, как долго они продержаться. Может неделю, может две, а может объявят всеобщую эвакуацию уже завтра. — А ты-то как здесь очутился? — спросил Фрайпан. Ему не верилось, что существование Галли реально, поэтому он не примянул тронуть его за плечо. Но в этом не было потребности. Галли был живым, даже очень, и судя по его осознанному поведению, он больше не повторяет ошибок прошлого. — Оказалось, что недалеко от Лабиринта, если идти на восток через пустыню, был огромный город. По слухам там было две ГОППЗ, одна из них вымерла, заразившись Вспышкой от безиммунного человека, а другая решила покинуть тот город, пока не стало поздно. Они проезжали на внедорожниках мимо Лабиринта, и, увидев, что вход в него открыт, решили зайти и посмотреть, что там да как. Там они и подобрали меня. По каким-то непонятным мне причинам, они определили, что я иммун и подлечили меня. Правда об этом я узнал намного позже, когда сознание вернулось ко мне. Вернувшись в состояние принимать осознанные решения, я примкнул к этим людям и сделал правильное выбор. — Почему ты думаешь, что оно было правильным? — поинтересовалась Кэрри. — Потому что в итоге я встретил те... вас всех. Никто не обратил особого внимания на эту запинку, так как Галли остановился и по его лицу все поняли, что они пришли к месту назначения. — Куда ты нас привел? — спросил Томас тоном, полным подозрения и недоверия. — Его зовут Лоуренс, он здесь что-то вроде командующего. Вы не высовывайтесь, ладно? Говорить с ним буду я, меня он знает и доверяет. И да, чуть не забыл, не смейте глазеть на него, ясно? — Да, — сказала Кэрри и первой пошла за Галли. Для неё было главное, что Лоуренс может поспособствовать возвращению Минхо, а остальное её мало заботило. Хотя, странное предупреждение Галли наводило всех на размышления и было не беспочвенным. Пройдя через дверь, которую за ними услужливо закрыли стоящие по обоим бокам «стражники», путники во главе с Галли очутились на лестничной площадке. Спускаясь вслед за Галли по ступенькам, пришедшие осматривали это странное помещение с влажным воздухом и очень высоким потолком. Какое-то время им не удавалось определить источник этой чрезвычайной влаги, но когда они очутились на полу, всё стало ясно. Огромное жёлтое окно было всё заполонено разными вьющимися и стелющимися по вертикали растениями. Их было так много, что казалось всё помещение обвито дивными тропическими лианами. С прозрачных вазонов свисали раскидистые листья и корни цветущих, излучающих нежный ненавязчивый аромат орхидей. А с разных углов этой чуднóй комнаты аэрозолями увлажняли воздух не виданные подростками ранее приборы. Плюс ко всему, в помещении было тепло, словно в теплице и пришедшим сразу захотелось расстегнуть молнии своих воротников. Их взгляды перестали бродить по комнате, и они тотчас обратили внимание на тёмный силуэт, поправляющий ветку вьюнка. Он услышал, как вошли к нему посетители, но поворачиваться к ним не спешил, предпочитая отдать дань растениями, а не людям. — Босс, — осторожно позвал Галли. Силуэт медленно обернулся на голос. — А, Галли... Это ты... — послышался сиплый и в тоже время гулкий голос. Действительно, Галли трудно было не заметить, ведь он был выше самого высокого Томаса на полголовы и выделялся среди пришедших. — Я послал Джаспера доложить вам о случившемся. Там была бойня, мы ничего не могли поделать, — доложил Галли, держась руками за нагрудные ремни. — Они ворошат осиное гнездо и очень скоро их покусают. До сих пор поражаюсь их наглости. Сколько же её, что они позволяют себе безнаказанно стрелять по гражданским?... А кто эти люди? Кого ты ко мне привёл? — последовал вопрос тем же странным голосом. Вдруг Томас, резко обревший смелость, а вместе с ней и дар речи, выступил вперёд. — Галли сказал, что вы поможете нам пробраться за стену, — выпалил он. — Ну, Галли зря даёт невыполнимые обещания. С этими словами силуэт обернулся и, опираясь одной рукой на палицу, а другой толкая впереди себя триногу с капельницей на колесиках, пошёл прямо по направлению к Томасу. Чем ближе он подходил, тем более ужас и отвращение одолевали Кэрри и всех, стоящих позади неё. Лоуренс был невысокого роста, коренастого телосложения и вид имел, честно говоря, поражающий. Правая часть его лица была сплошь вздувшиеся закостеневшие и полопавшиеся в некоторых местах вены. А взглянув на его руку, крепко сжимавшую ручку трости, можно было понять, что эти вздувания вен распространились не только на его физиономию. Зрачок правого глаза был поражен бельмом и, очевидно, после этого невидящим, судя по тому, как щурился, напрягаясь левый глаз. Поседевшие длинные волосы свалялись в жирные клочья. Но что сильнее всего поразило Кэрри, так это отсутствие у Лоуренса носа. Вернее, он был, но его словно срезали ножом по диагонали, оставляя напоказ две дыры с костяной перепонкой по середине. Короче говоря, зрелище, которое являл собой этот странный гибридный человек, произвело большое впечатление на всех без исключения. Даже бывалый Хорхе ощутил тоже самое, что и совсем "зеленые" юнцы. Но Томас, у которого имелись все человеческие чувства, и виду не подал. — Стена это далеко не все препятствия, — сказал Лоуренс. — Да только вот без этих людей пройти мимо этих препятствий у нас не получится, — вставил Галли. — Как тебя зовут? — спросил Лоуренс у Томаса, к которому был прикован взгляд одного жуткого глаза. — Томас, — ответил парень. — А ты знаешь, кто я, Томас? — снова спросил Лоуренс, приближаясь к парню так близко, чтобы ощутить на себе его учащенное дыхание. — Я бизнесмен. А это значит, что я не рискую без надобности. — Возможно, но у меня есть то, что вам нужно, — смело сказал Томас, скосив взгляд на капельницу с ярко-голубой жидкостью, трубка которой извивалась под рукавом куртки бывшего бизнесмена. — И что же это? — усмехнулся Лоуренс, немного отстраняясь от Томаса. — Время, — отрезал парень и добавил. — Каждая его капля. Лоуренс тоже перевёл взгляд единственного глаза на капельницу и прошептал: — Глупец... Разве это мне нужно? Протекла пауза. Заговорил Лоуренс. — Сделаем так, — сказал он. — пока пойдут двое. Ты, Томас, и тот парень позади тебя, — он кивнул в сторону Ньюта, — Остальные побудут у меня. И не нужно таких выражений лиц, это всего лишь страховка, чтобы вы вдруг не забыли вернуться. — Я тоже пойду, — уверено заявила Кэрри, проталкиваясь вперёд. — Кто тут у нас? — ухмыльнулся Лоуренс. — Вообще-то, человек, — отчеканила девушка. — И у человека хватает дерзости переговариваться со мной? — У человека хватает ума понять, что от того, какое количество людей вы отпустите за стену, ничего не изменится, — ответила Кэрри, горделиво вскидывая подбородок. На минуту ей показалось, что этот один черно-красный глаз, сверлящий в ней дыру, подобен уничтожающему лазеру, но когда эта пытка прекратилась и Лоуренс протянул ей руку со словами: «мы договорились?», она поспешила её пожать. Крепким оказалось это рукопожатие, Кэрри прочувствовала все выступающие затвердевшие вены, а голову заполнили чужие мысли. Лоуренс был перед ней как на ладони, она слышала каждое его мимолетное помышление, ведь вирус настолько сильно укоренился в его теле, что телепатия исходила от него, как лучи от Солнца. Последнее, что сказал Лоуренс перед тем с как разорвал рукопожатие, было: — Галли, покажи им дорогу.

***

Все пришли провожать подростков, которым доведётся побывать в Последнем городе и уйти оттуда совершенно незамеченными. Галли снял бронежилет и оставил все свои боеприпасы на базе, чтобы идти туда совершенно чистым. Томаса, Ньюта и Кэрри пробирал волнительный мандраж. И в их случае это было природно. Галли отодвинул тяжелую крышку бетонного люка и заглянул в неприятно пахнущую темноту. — Б-р-р... — скривился Кэрри, тоже склоняясь над отверстием в полу. — Не нравится мне этот запашок. Как из выгребной ямы. — Так и есть, — кивнул Галли. — это канализационные пути. Только так можно пройти в Последний город, не попав под расстрел беспилотников и камер видеонаблюдения. — Кошмар, — отозвался Фрайпан. — А шизы там не водятся? — поинтересовался Томас. Он помнил, как они с Брендой уже побывали в похожих туннелях и едва выбрались оттуда живыми. — К счастью, территория зачищена и тщательно проверяется, так что об этом можете не беспокоиться, — дал ответ Галли. Пока все переговаривались, Ньют решил потратить время с умом и заправить штанины в ботинки. Они постоянно выбивались и дело было не в слабой шнуровке, просто ботинки были невысокими, а штаны слишком короткими. Ньют присел, отодвинул на спину сумку, переброшенную через плечо и наклонился. Рана на правой ноге саднила, но не слишком. Боль была терпимой. Но вот он потянулся к шнуркам ботинок, распустил узел поверх банта и понял, что не может пошевелить пальцами. Они словно закостенели. Ньют выровнялся. Его испуганный взгляд неотрывно следил за негнущимися пальцами и страшнее всего ему было, что сейчас кто-то тоже смотрит на него, не понимая, какую опасность представляет собой он. Если бы Ньют знал причину этих внезапных судорог, ему сложно было бы смириться с мыслью, что он не обладает иммунитетом, как все его друзья и что он отныне опасен для них, как Тифозная Мэри. Только Тифозному Ньюту было невдомёк. Он не заметил, как Томас опустился перед ним на колени, ловко заправил штанины в ботинки, зашнуровал их и с любовью взглянул на Ньюта. — А дальше что? Буду с ложечки тебя кормить? — Не смешно, Томас, — с деланным холодом произнёс Ньют и отвернулся. — Да ладно, вставай, нам пора уже, — Томас поднялся и помог встать Ньюту. Последний по прежнему отворачивался от Томаса, но тот уловил момент, когда на них никто не смотрел и поцеловал парня в щеку, где потом расцвела алая роза румянца. Когда они уже спускались в люк, Фрайпан приостановил Кэрри и молебно сложил руки на груди: — Пожалуйста, Кэрри, просмотри за этими охламонами, если вдруг кто из них умереть захочет! — Не беспокойся, со мной не умрут, — с улыбкой пообещала Кэрри и юркнула в люк следом за Галли. За ней спустились в темноту канализационных сетей Томас и Ньют. Оставшиеся на поверхности Фрайпан, Хорхе и Бренда переглядывались в тишине. Последние двое с момента оживления старого друга чувствовали себя как неприкаянные, не зная, что сказать и куда податься. Но их успокаивало присутствие Фрайпана, хоть мысленно он был со своими друзьями.

***

Ориентируясь на хлюпанье сапогов Галли впереди себя, Кэрри, Ньют и Томас пробирались в кромешной темноте вонючих коридоров, стараясь не прикасаться к влажным порослым грибком стенам. Под ногами у них струилась жидкая смесь воды и теплых ещё человеческих отходов жизнедеятельности. — Фу, мерзость какая! — воскликнул Ньют, когда от одного неудачного шага в его ботинок залилась сомнительной прозрачности жидкость. Его слова поплыли эхом по подземным коммуникациям. — Это ж представьте, мы сейчас прыгаем по кланку пороковцев, — смеялась Кэрри. Но прыгала в этой компании только она, и смеялась, кстати тоже. Чтобы не замочить и не испачкать сапоги, она перепрыгивала с одной пологой стены на другую, обминая ручей с нечистотами. — Ай-йа-йай! — воскликнул Томас, — Я, кажется, носок намочил... — Мне бы твои проблемы, — отозвался Ньют, умудрившийся замочить в дерьме уже обе ноги. — Эй, шевелитесь там! — прикрикнул Галли на отстающих Томаса и Ньюта. — Нам долго топать. Два часа Галли вёл друзей по канализации, и ребята уже сбились со счёта, пытаясь запомнить повороты. Ноги Ньюта теперь были мокрыми почти до колен еще по той причине, что он отбивался от Томаса, постоянно спрашивающего: «Ты не устал? Нога не слишком болит? Если хочешь, я возьму тебя на руки!». Услышав эти вопросы, Галли сначала промолчал, но когда они повторились, он ощутил потребность повернуться к Кэрри и уяснить для себя: — А что между ними происходит? Словами не описать его изумления, когда Кэрри спокойно ответила: — Между ними-то? Они встречаются. И, насколько я знаю, уже достаточно давно. Галли даже остановился. Кэрри прошла несколько шагов вперед, а потом оглянулась и полюбопытствовала: — Чего застыл? — В каком смысле... Встречаются?— недоуменно промолвил Галли. — Ох, Боже... — сказала Кэрри, вернулась к шокированому парню, взяла его под руку и провела вперёд. — Встречаются в том смысле этого слова, что они влюблены и официально пара. — Мы, вообще-то, всё слышим! — донесся издалека голос Ньюта. — А мы о вас говорим, и, прошу заметить, только хорошее! — обернулась и крикнула в темноту Кэрри. — И отношения свои мы не афишировали, так что пара не официально! — добавил Томас, но получил пинок от Ньюта. — А как тогда, етить твою? Фиктивно? — послышался его раздраженный голос. — Да ну нет, я не то имел в виду, — простонал Томас, и Кэрри представилось, как он хватается за ушибленную ногу. Потом в тишине прошел ещё час и Кэрри больше не выдержала мучительного пребывания в мраке неизвестности: — Сколько ты ещё нас по этим катакомбам водить будешь? — Осталась ещё одна развилка, потом по прямой через электростанцию выходим на площадь и дальше в город, — преспокойно ответил Галли. Казалось, его одного никак не напрягал этот странный путь. А оно было и не мудрено, остальные тоже вряд ли волновались, если бы знали дорогу. Когда они приблизились к развилке, то увидели, что из правого четырёхугольного коридора льётся яркий ультрафиолетовый свет. Галли и Кэрри остановились, потому что девушку заинтересовал этот свет, и заодно поджидая "ползущих в хвосте" Томаса с Ньютом. — Почему там всё так освещено? — спросила Кэрри. — Тс-с-с,— Галли приставил палец к губам . — Прислушайся. Кэрри навострила уши, стараясь не обращать внимание на хлюпающие шаги догоняющих друзей. Ещё пару секунд она не могла сообразить в чём же дело, но потом откуда-то издали послышался гул. Этот гул сотрясал почву под ногами, от него дрожали стены и даже застойная в этом месте вода покрылась мелкой рябью. Приближающийся звук давил на неё, заставлял пригибаться к полу. Она метнула испуганный взгляд на Галли, лицо парня было спокойно, это успокоило её, но ненамного. Ибо когда светящийся сверхзвуковой поезд яркой кометой пролетел мимо ответления коридора, Кэрри будто ударило сверхзвуковой волной, она отшатнулась назад, прижимая ладони к ушам. Галли придержал её одной рукой, чтобы она не плюхнулась задом в сточную воду. — Во-оу... — произнесла Кэрри, когда вибрации воздуха прекратили давить на неё. — Что это была за чертовщина?! — вскричал Томас, которого тоже порядком оглушило. — Тут что устроили какие-то военные учения? — присоединился Ньют, появляясь рядом со своим парнем. — Издеваешься? — скептически улыбнулся Галли. — Военные учения в подземных коммуникациях? Нет, эта железная дорога – единственный способ доставлять в Последний город продукты питания, одежду и медикаменты, которые производятся на мелких предприятиях, что разбросаны по всему миру. — А как же Берги? — спросил Томас. — У ПОРОК'а же их много. — На этих странных летательных аппаратах можно доставить не так много всего, как кажется, поэтому для перевозки опта используется подземная железная дорога, — ответил Галли. — Он прав, — отозвалась Кэрри. — Когда ПОРОК забрал имуннов у Правой руки, в Последний город их доставили на Берге. А потом лабораторию Новакова на другом конце света нас с Минхо тоже отправили на Берге, но вот обратно возвращались мы уже на поезде, потому что подростков было очень много. И я на днях думала, что если у нас появился шанс спасти Минхо, можно рассчитать план спасения и всех тех других ребят. — Мы постараемся сделать всё возможное, — с готовностью согласился Томас. — Вы точно сумасшедшие, — покачал головой Галли, с щелчком поднял рычажки электрического автомата и весь их дальнейший путь озарился светом. — Стесняюсь спросить, а раньше так сделать было нельзя? — вкрадчиво поинтересовалась Кэрри, жмурясь от яркого света. Томасу электрические лампочки тоже резали глаза, поэтому он закрылся от них руками, чтобы хотя бы чуть-чуть привыкнуть. Ньют просто отвернулся. — Никак нет, — сказал Галли. — Здесь можно было подключить электричество, потому что на полу нет воды и влага тут только вначале коридора, а там какой-то оголённый проводок мог попасть в воду и всё, тебе крышка. — М-да, но закончим мы путь свой красиво, — усмехнулся Ньют, — с освещением.

***

Поначалу дверь с наклеенным на неё желтым треугольником, внутри которого был черным цветом выделен восклицательный знак, указывающий, что при входе именно на него стоит обратить внимание, приоткрылась лишь слегка. Потом показалось выглядывающее с опаской лицо Галли, а позже из неё вышел он сам целиком, но сделал это только после того, как убедился, что площадь чиста. Кэрри, выходящая последней, задержалась, чтобы прихлопнуть дверь. Её внимание привлёк жёлтый треугольник и предупреждающая надпись под ним:

«ОСТАНОВИСЬ!

ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!

ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»

Нажимая на дверь, чтобы получше прикрылась, Кэрри недоумевала: — Неужели ПОРОК беспокоится о жизнях людей, которые работают с такими электростанциями каждый день? — Думаю, лет десять назад их это не волновало, — ответил Галли. — Но рождаемость резко сокращается, а производить людей искусственно становится не так выгодно. Им приходится оберегать тех, кто работает на них, потому что если людей не останется, то все их деньги и власть закончатся, ведь некому будет платить и некем будет повелевать. А насчёт этой чертовой записки, то это лишь сплошное издевательство. С её помощью ответственность за смерть жертвы ложится на саму жертву, мол, она же знала куда идёт, но её это не остановило, вот и пожинает плоды своих трудов. На самом деле жертва тоже понимает это всё, но у неё остаётся лишь выбор – умереть от производственной травмы или умереть от голода, подвергая опасности свою семью, если конечно, кому-то удалось её сохранить. — Очень удобно для ПОРОК'а пользоваться отчаявшимися людьми и очень низко, одновременно, — проговорила Кэрри, у которой наконец-то удалось закрыть эту триклятую тяжеленную дверь. — Моральные принципы стираются, когда дело касается жизни, — пожал плечами Галли. — Пример Лабиринта слишком ярко это доказывает. — А я ещё тогда пришла к выводу, что подобная жизнь не лишена смысла, в ней хотя бы есть цель, — ответила Кэрри, поворачиваясь к застывшим от удивления Ньюту и Томасу. Ей было невдомёк, почему они застыли, словно взглянули в глаза Медузе Горгоне, но вскоре она поняла, что ответом был представший взору пейзаж. Он правда был уникальным. Последний город никогда не бывал по-настоящему тёмным, по крайней мере для тех, кто в нём живёт и умирает. Безжалостные неоновые контуры из стали и стекла опоясывали его полностью подобно паучьей паутине, каждое его здание, каждую его вывеску и бигборд. Ласт-Сити представлял собой крупный технологически развитый и оснащённый город (по подсчётам строительство такого города обошлось бы в сумму от шестиста до девятиста млрд. долларов), в котором находился комплекс основных построек ПОРОК'а – центры, лаборатории, тренировочные центры для полиции и специальных отрядов военного реагирования, а также целые районы с прекрасными жилыми комплексами. Отличительными чертами являлись двухсотфутовая стена, отделяющая город от внешней среды, и небоскрёбы (средняя высота от 200 до 1300 футов), которыми он был практически полностью заполнен. Центр города — корпоративная витрина Ласт-Сити. Блестящие небоскребы формировали бруталистический, похожий на крепость район, демонстрируя непревзойденную мощь мегакорпораций во всей их кичливости. С 2218 года Ласт-Сити стал самой защищенной и безопасной частью бывшего города Денвер, расположенного в штате Колорадо, США. История этого города такова. Во время коллапса с солнечной агрессией предприимчивый земельный застройщик скупил за бесценок большую часть того, что позже стало корпоративным центром города. Он предложил основать новый, безопасный, чистый город, свободный от нищеты в округе и зараженных. Предложив выгодные налоговые пакеты нескольким крупным корпорациям, что после кризиса плохо держались на плаву, он смог создать мощную экономическую базу, а также мгновенно увеличить число корпоративных рабочих. Позже основатель Последнего города стал первым канцлером глобальной компании ПОРОК. Как и задумывалось, Ласт-Сити стал чистым городом для высокооплачиваемого персонала, с эффективным общественным транспортом и безопасными улицами, а также получил огромное финансирование на произведение опытов по добыванию лекарства из крови молодого поколения. Сейчас представители этого самого молодого поколения стояли с разинутыми ртами, не зная, куда им взглянуть, чтобы унять возрастающий в глубине души страх перед несокрушимым величием ПОРОК'а. — Это сильно отличается от Глэйда... — произнёс Ньют, переводя взгляд с голографического изображения Авы Пейдж на Центральной башне, на летящий сверхзвуковой поезд, который, казалось, скользил по воздуху. — С языка снял, — отозвалась Кэрри. Вдруг над ними и вообще отовсюду зазвучал условный сигнал, а за тем механический женский голос, олицетворяющий искуственный интеллект произнёс напоминание для жителей Последнего города: — ВНИМАНИЕ, ДО КОМЕНДАНТСКОГО ЧАСА ОСТАЛОСЬ ДВА ЧАСА, ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ. УСПЕЙТЕ ПОКИНУТЬ СВОИ РАБОЧИЕ МЕСТА И ДОБРАТЬСЯ ДО ДОМА, ПОКА ЭТО ЕЩЁ ВОЗМОЖНО. ПОВТОРЯЮ, ДО КОМЕНДАНТСКОГО ЧАСА ОСТАЛОСЬ ДВА ЧАСА, ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ. ПРИМИТЕ МЕРЫ, И ЕСЛИ У ВАС НЕ ХВАТАЕТ ВРЕМЕНИ НА ТО, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО ДОМА, ОСТАВАЙТЕСЬ НА РАБОЧИХ МЕСТАХ И ПРОВЕДИТЕ НОЧЬ ТАМ. ПО НАЧАЛУ АБСОЛЮТНОГО БЛЭК-АУТА БУДЕТ ВКЛЮЧЕНА МАСШТАБНАЯ ПЛАНОВАЯ ДЕЗИНФЕКЦИЯ. Томас, Ньют и Кэрри испуганно переглянулись, а потом все вместе посмотрели на Галли. — Что такое блэк-аут? — спросила у него Кэрри. — Это словосочетание обозначает плановые или аварийные отключения электроэнергии во всём городе. Ласт-Сити больше десятка лет назад ввёл чрезвычайное военное положение, которое подразумевает наличие комендантского часа, блэк-аута и дезинфекцию, — терпеливо пояснил Галли. Ему в какой-то степени нравилось, что друзья, с которыми он был разлучен столь долгое время обращаются к нему с вопросами и считаются с ним, как с равным. Но кое-что беспокоило его и он решил поделиться этими переживаниями с ними. — Но только раньше комендантский час у них назначался в одиннадцать часов вечера, а сейчас его перенесли на девять. Они усилили меры безопасности и я думаю, что это связано с вашим внезапным появлением. — Почему ты так решил? — отозвалась на его предположение Кэрри. — Если после выхода из Лабиринта вы не в руках ПОРОК'а, значит вы беглецы, такие же, как и мы все за теми стенами. Но ПОРОК не считает, что вы такие же. Почему-то он вцепился в вас двоих. — В двоих? — переспросил Ньют. — Ну да, — кивнул Галли. — В Кэрри и Томаса. Кэрри и Томас переглянулись. Им не нужно было обмениваться телепатическими связями, чтобы понять мысли друг друга. — Как ты это выяснил? — настороженно спросил Томас. — Сегодня утром я лично сбил два дрона-беспилотника, — невозмутимо ответил Галли, — Один пикировал над Кэрри, идущей на тот момент в одиночестве и, наверное, не слышавшей его из-за гула в толпе, а другой над тобой, Томас. И всё бы ничего, но эти два дрона не собирались переходить на других людей. Они были нацелены именно на вас, но, боюсь, я сбил их слишком поздно и они успели передать о вас информацию в центры ПОРОК'а. — И как нам теперь быть? В городе же наверняка полно камер видеонаблюдения, они могут вычислить нас, — сказал Томас. — Будем передвигаться быстро, не поднимая головы, потому что камеры не просто видят наши лица, они считывают биометрию, которая благодаря этой метке на шее и фотографиям, сделанным до Лабиринта, есть в базе данных ПОРОК'а. Плюс, мы маячим на их радарах из-за подкожных чипов, — сказал Галли. — Кошмар, — молвила Кэрри и провела рукой по выпуклой татуировке у себя на шее. — Кошмар будет если нас поймают, — возразил Галли. — Но они не сделают этого, потому что сегодня у них будет другая забота. Пока мы с вами будем занимать наблюдательный пост, люди Лоуренса займутся тихой порчей летательных средств ПОРОК'а, а затем устроят не большой сбой в системе, чтобы мы могли уйти и никто не обратил на нас внимания. — Вижу,у тебя всё схвачено, — с нотками похвалы молвил Ньют. — Я научился здравой осторожности, — ответил Галли и набросил капюшон на голову. — Как и договаривались, идём по очереди, быстро, и не таращим глаза, это слишком подозрительно выглядит со стороны, а вы и без того мало похожи на местных. Он припустил вниз по лестнице, Кэрри, Томас и Ньют строем последовали за ним. Они бежали за Галли, пересекая пустынные проезжие части не по расчерченным пешеходным переходам, а где попало. Пару раз им пришлось прижаться к стеклянным тонированым витринам магазина, чтобы избежать крайне неприятной для них встречи с бронированными внедорожниками полицейских. Но и в этом им помог опыт Галли, который точно знал, что ребята на внедорожниках с красно-синимимигалками повернут в противоположную сторону. И так, мелкими перебежками, они приблизились к двухметровому бетонному паркану, как раз к той его части, где на углу сходились две камеры и образовывали "слепую" зону. Через этот паркан надо было перелезть, чтобы потом взобраться на стену по служебной лестнице не вызывая подозрений. Первой через забор перемахнула Кэрри. Её подсадил Томас, она встала на его сцепленные ладони, он поднял её, она ловко уселась на широкий бетонный пласт и? соскульзнув вниз, исчезла за ним. Вторым по ту сторону паркана приземлился Ньют. Его тоже подсадил Томас. Но когда дело дошло до самого Томаса и Галли предложил ему свою помощь, тот лишь высокомерно повёл плечами, подпрыгнул, подтянулся и залез на паркан. Галли подумал, что Томасу в этой ситуации очень повезло с его комплекцией. Хотя, было бы смешнее, если бы он хряцнулся копчиком об бетон. Да о чём вообще разговор, если даже представление о сконфуженном лице Томаса уже вызывало у Галли уже знакомую насмешливую улыбку. Скоро все оказались по ту сторону паркана и начали свой подъём на стену. По мере того, как они взбирались всё выше и выше, Кэрри считала основные лестничные площадки. Собственно говоря, выдохлись все уже на тридцатом «этаже». Все, кроме Галли. Он словно совсем не чувствовал нагрузки и продолжал подниматься выше легкими шагами, подгоняя своих спутников. На пятьдесят восьмой лестничной площадке закончились их мучения и они все вместе ввалились на смотровой балкон, тяжело дыша от усталости. На Галли этот изнурительный подъём не сказался никоим образом. Может он и почувствовал какую-то долю усталости своих друзей, но точно этого не показал. — Ты машина... Не человек... — сказала в его адрес Кэрри, опираясь на поручни и тяжело дыша. — Согласен, — присоединился Ньют. — Я сразу заметила, что у него мышечная масса так прибавилась... — продолжила Кэрри и вдруг добавила: — Я вспомнила! Ты же раньше тоже бегуном был. Помнишь, ты мне это тогда сказал... Ну, когда... — Когда не дал гриверу схавать тебя на ужин, — закончил Галли. Пока троица обсуждала его мускулатуру, он достал из укромного тайника эволюционировавшую модель бинокля, и установил его на поручне, настраивая резкость приближенного изображения. — Вот, именно! — кивнула Кэрри и бросила в сторону бинокля. — А это что за портативное устройство? — С этого портативного устройства мы сможем увидеть всё, что нас интересует в Центральной башне и понять, там ли держат Минхо, — ответил Галли. — Ага, ну тогда первой буду смотреть я, — заявила девушка. — С чего это вдруг? — встрепенулся Томас. — С того, что я там была на протяжении семи месяцев, я знаю где держат Минхо и по каким путям его будут вести обратно, если он правда в Башне, — сказала Кэрри, занимая место у бинокля так, словно Томас захочет вдруг её оттолкнуть и попробовать отнять возможность взглянуть туда первой. — Ничего подобного, ты была там внутри, откуда тебе знать, куда смотреть снаружи, чтобы увидеть его, — не отступался Томас, подходя вплотную к Кэрри. — Ещё один шаг и ты пожалеешь, — предупредила девушка, исподлобья посмотрев на Томаса. — Что за цирк вы тут устроили, драматурги недоделанные? — встрял Ньют. — Кэрри, не надо заставлять никого жалеть. Томас, уступи даме место и будь джентельменом, а не свиньёй. — Моё ж ты солнышко, — молвила Кэрри и послала Ньюту воздушный поцелуй, перед тем как начать наблюдение за башней через бинокль. — Я смотреть буду после Кэрри, — буркнул Томас, отступаясь. — Договорились, дитё ты этакое, — улыбнулся Ньют, потрепав парня по голове. Томас действительно имел вид обиженного ребёнка, у которого отобрали игрушку и в такие моменты Ньют явственно чувствовал разницу в возрасте. Она была не особо значительной, такой же как и у Минхо с Кэрри, – всего два года, но какой имела смысл. Ньюту уже девятнадцать, а Томасу всего семнадцать. Томасу необходим был рядом Ньют хотя бы для того, чтобы усмерять свой пыл. А Ньют в такие моменты не забывал примянуть свой возраст, и по праву старшинства попросить друга быть сдержанней и спокойнее. Томас припал к плечу Ньюта, который стоял, облокотившись на поручни, и закрыл глаза. Ньют обнял за плечи Томаса и продолжил смотреть на утыкающиеся в небеса здания, стараясь упустить из виду тот факт, что весь этот город продолжает своё существования благодаря крови его ровесников и друзей. — Кэрри, посмотри, тут же раза в два выше, чем на стене в Лабиринте, — значительно успокоившись, сказал Томас. — Не отвлекай меня, пожалуйста, — ответила Кэрри. Но Томаса неожиданно поддержал Галли, спросив: — А ты был на стене в Лабиринте? — Да-а, было дело, — откликнулась Кэрри. — Не отвлекайся, Кэрри, — язвительно напомнил девушке Томас. — Как скажешь, — согласилась она. — Так когда ты успел побывать на стене в Лабиринте? — повторил свой вопрос Галли. — Ещё в ту ночь, когда мы Алби спасали, — снова отозвалась Кэрри. — Кэрри! Не отвлекайся! — вскричал Томас, взбешенный тем, что подруга в который раз забрала у него возможность ответить на вопрос. — Я тебе сейчас так отвлекусь, что глаза будешь из задницы доставать! — не выдержала Кэрри, выравниваясь и устремляя гневный взгляд на Томаса. Галли отвернулся, и следуя примеру Ньюта решил заняться наблюдением за городом, поскольку смирился с тем, что поговорить нормально с Томасом ему не судьба. Вредь он решил молчать. А Томас, встретившись с взглядом Кэрри, который означал, что если он продолжит вякать, то будет искать свои глаза в известной точке, если не подальше. Он сразу притих и спрятался за спиной Ньюта. — Всё, молчу, — сказал Томас, но на самом деле это прозвучало как «не бей меня, я сдаюсь!». Следующие несколько минут протекли в тишине, а затем её нарушила Кэрри. — Никогда не замечала, что у неё настолько маленькая грудь, — промолвила она. — На чью грудь ты там уже пялишься? — вскинул голову Ньют. — На Аву Пейдж, — пожала плечами Кэрри. — Ты увидела Пейдж?! — вскричал Томас (в который уже раз за этот вечер) и взмолился. — Ну можно мне теперь уже просмотреть! — Да ради Бога! — пропустила его к биноклю Кэрри. — Я не получаю никакого удовольствия, когда смотрю на её мерзкое лицо. Пока Томас изучал в окнах напротив то, что его интересовало, Кэрри вернулась к развитию своей мысли и её обсуждению. — М-да... — протянула она, — теперь понятно, почему её никто не любит. — Я с тобой не соглашусь, — вступил в дебаты Ньют. — ибо ты сама знаешь, что в любовном понимании размер вообще не имеет значения. — Да ладно, — усмехнулся Томас. — По тебе не скажешь. — Не отвлекайся, — прикрикнула на него Кэрри и снова повернулась к Ньюту, которого слегка смутили слова Томаса. — Я понимаю, что ты имел ввиду. И я сама восхищаюсь девушками с небольшой грудью, потому что их тела невероятные, да что там говорить! Я бы сама променяла свою грудь на нулевочку, моя слишком выступает и мешает спокойно жить. — Нет, — вырвалось у Галли. — Что ты имеешь в виду? — Кэрри повернулась к нему. — Не надо ничего менять, — он намеренно отвернулся, чтобы она не увидела, как покраснело его лицо. — Ты красивая. Кэрри уставилась сначала в затылок Галли, потом повернулась к такому же шокированному Ньюту. Чтобы Галли сказал нечто подобное? Они невольно посмотрели в небо, чтобы убедиться, не летит ли на них громадный астероид, потому что такие слова от такого человека запросто могли спровоцировать сворачивание бесконечно-вечной Вселенной. Ситуацию спас Томас. — Я тоже придерживаюсь того мнения, что если девушке дана красивая грудь, то грех её отнимать, — вставил Томас. На этот раз на него повысил голос Ньют: — Тебе же ясно сказано было – не отвлекаться. — Прости, — извинился Томас. — Не прощаю, в груди, что больше второго размера нет ровно никаких плюсов, — сказала Кэрри. — Минхо бы с тобой поспорил, — Томас усмехнулся. — Но ты не Минхо, — жестко ответила Кэрри. — Поэтому не буду спорить, — покорно закончил Томас. Внимание Ньюта было сосредоточено на Томасе, но когда тот упомянул Минхо, взгляд Томаса перешел на Галли. Лицо парня не выражало никаких эмоций, он просто наблюдал за разговаривающими, но на миг Ньюту показалось, что в глазах Галли промелькнуло нечто странное. Ньют помнил эти тени, что перебегали из одного уголка глаза в другой, пока Галли смотрел на Кэрри. Он видел их ещё в Глэйде. Но потом Кэрри повернулась к Ньюту и Галли со своими внутриглазными тенями отошел на второй план. — Не взирая на всё мной ранее сказанное, я думаю, что вряд ли бы ты полюбил Аву Пейдж за её внутренний мир, — сказала она. — У кого-то богатый внутренний мир, а у неё богатая внутренняя война, — отозвался Томас Томас, окончательно отрываясь от бинокля. — Юморист чертов, — легонько пихнул его в плечо Ньют. — Дай мне посмотреть. Ньют стал следующим, кто занял пост наблюдателя и у Кэрри сменился собеседник, а вместе с собеседником, сменилась тема обсуждения. — Минхо я там не видел, хотя многих имуннов провели мимо Пейдж, пока я смотрел, — поделился Томас. — Это не означает, что его там нет, — ответила Кэрри. — Учёные ПОРОК'а, что специализируются на поиске лекарства от Вспышки, псоле недели тестирования определили меня и Минхо в группу самых качественных имуннов. Индим, добытый из нашей крови был самым действенным и одной инъекции хватало, чтобы приостановить заражение вирусом на целый год вперёд. Но меня редко подключали к АДИ, только если кому-то из спонсоров резко понадобиться инъекция, а вот Минхо мучали почти каждый день. — Откуда тебе столько известно? — спросил Томас. — Подслушивала разговоры докторов обо мне, — ответила Кэрри и послала ему телепатическое «я подслушивала их мысли». — Ясно, — протянул Томас, отвечая сразу и на слова, сказанные вслух и на те, что передала телепатическая связь. — Ньют, ты как там? — спросила Кэрри, вспомнив про друга и обратив внимание на то, что он не подает никаких признаков жизни. В ответ послышалось нечленораздельное бубнение. — Что ты сказал? — допытывалась Кэрри. — Почему... Именно сейчас... Почему она не ушла... — тихим, едва слышным шёпотом приговаривал Ньют. — Да что ты там себе под нос сопишь? — воскликнула Кэрри, хлопая его по плечу, в надежде расшевелить хоть чуть-чуть. Ньют медленно оторвал взгляд от бинокля, выровнялся и посмотрел на Кэрри и Томаса растерянными глазами. У них сразу сложилось впечатление, будто стряслась какая-то беда. Томас рванул к биноклю, прищурил глаза, а когда рассмотрел объект так сильно поразивший Ньюта, то в них блеснула пламенная ярость. — Тереза... — сипло отозвался он. — Кто? — недоуменно спросил Галли. — Серьёзно?! — вскричала Кэрри, и тоже наклонилась к биноклю. В линзе объектива правда была Тереза, и она почти не изменилась с момента их последней встречи, разве что прибавилась в весе. Но и это шло ей на пользу. Она выглядела здоровой и, улыбаясь, рассказывала о чём-то Аве Пейдж, то и дело бросая взгляды на свою планшетку. — Фу, черт, снова она, — изрекла Кэрри и, задумавшись, отошла от бинокля. — Да кто она? — пытался понять Галли. — Это долгая история, я расскажу тебе её на обратном пути, — пообещала Кэрри. — И на том спасибо, — сказал Галли. Ньют взглянул в бегающие глаза Томаса. Ньют ненавидел Терезу, ненавидел её ненавистью такой же сильной, как и любовь к Томасу. Ньют ненавидел Терезу за то, что она тогда отняла у него двух лучших друзей, и, несмотря на то, что одну удалось вернуть, ненависть к ней не утихала. Каждый раз, появляясь в их жизнях, в его жизни в особенности, она рушила её. Из-за неё Томас становился сам не свой, и он, Ньют, страдал из-за этого. Разумеется, он понимал, что дело далеко не в одной Терезе. Заключайся проблема в ней одной, Ньют бы так не волновался. Когда её не было рядом, Томас вёл себя иначе, а стоило ей появиться, как их открытые доверительные отношения давали трещину. Сейчас они смотрели друг на друга, и Ньют видел, как Томас ищет в нём поддержку, словно не может справиться с навалившейся болью. Ньют сделал шаг на встречу и размашисто обнял парня. Томас крепко сцепил руки за спиной Ньюта и спрятал лицо в плечо, чтобы ткань его куртки впитала в себя непроизвольно выступившие на глазах слёзы. — Обсудим после? — спросил Ньют у Томаса. В ответ тот энергично закачал головой. — Эй, народ! — окликнула их Кэрри, — У меня, кажись, появилась идея, как нам пробраться в ту башню. — Излагай, — кивнул Ньют. — Томасу она не понравится, — сразу заявила Кэрри. — Томас не единственный, с кем ты имеешь дело, говори уже, — нетерпеливо сказал Ньют. — Ну в общем, Галли сказал, что мы не можем пройти в то здание, потому что мы меченные. Галли живет здесь уже долго и не нашел бы человека за стенами, который смог бы избавить нас от метки. Но мы упускаем тот факт, что существует та, которая нам эту метку поставила. Вопрос, неужели она не сможет произвести тот же процесс только в обратном порядке? Парни удивлённо переглядывались, но слушали, не перебивая. — Я думаю, что сможет, — продолжала Кэрри. — И ещё, Галли сказал, что за башней ведётся слежка. В таком случае, эти ваши шпионы должны знать во сколько самые ценные сотрудники приходят на работу и уходят оттуда. Это просто в порядке вещей, не так ли? — Так, — согласился Галли, скрещивая руки на груди, — но только вряд ли они поделятся с нами этой информацией. — Если мы дадим гарантию, что после этого оборона главной башни падёт, то, я думаю, они поймут, что лучше действовать с нами заодно, — сказала Кэрри. — Им будет мало одной гарантии, — проговорил Галли. — Галли, не тупи! Ты же разбираешься в тонкостях работы системы безопасности? — Не особо, но я знаю как работает система управления разных кабелей и проводков, а еще я знаю, как обесточить эту систему, — не без гордости ответил Галли. — Ну вот! — радостно воскликнула Кэрри, — Пока мы втроем пойдём искать Минхо, ты поможешь своим завладеть ПОРОК'ом и все остануться довольны. — План, конечно, отпадный, — неприязненно молвил Томас. — Но что ты собираешься сделать с Терезой? Похитить её? — А почему бы и нет? — улыбнулась Кэрри. — Блестяще, но я отказываюсь, — сказал Томас. — Отторгаешь – предлагай! — развела руками Кэрри. — Мне нечего предложить! Но с твоим планом я совершенно не согласен, — решительно сказал Томас. — Почему это, позволь поинтересоваться? — спросила Кэрри. — Я думала ты со своими нежными чувствами к предательницам покончил раз и навсегда. Томас не мог смотреть ни в глаза Кэрри, ни в глаза Ньюта. Он не мог поступить с Терезой так, как того хотели его друзья, даже после того, что она сделала. Томас ощущал то тянующее его на дно чувство вины за необдуманную клятву, которую он дал Терезе, когда солдаты ПОРОК'а утягивали его для отправки в Лабиринт. Он смог забыть о Терезе за десять месяцев разлуки, но стоило ему увидеть её только что, и сразу понял: это дрянное чувство никуда не делось. К счастью, его спас Галли. — Предлагаю обсудить какой план лучше завтра с утра. Нам нужно сматываться, комендантский час начнется уже через пятнадцать минут и надо успеть до полного блэк-аута добежать до двери, — сказал он, торопливо убирая с триноги бинокль и складывая его туда, откуда взял. — Я согласна, — кивнула Кэрри. — Кое-кто не готов ещё к этому разговору. Отложим его до завтра. Томас знал, что она говорит про него, но промолчал, дабы не вызывать лишних вопросов. Ему было достаточно тревожного взгляда Ньюта, что упорно сверлил ему затылок.

***

До двери с наклейкой-предупреждением добрались очень быстро и без приключений. Кэрри зашла последней и когда оглянулась на город, то стала свидетельницей как весь он постепенно погружается в кромешную тьму. Один за другим гасли небоскребы, сужая круг темноты около самой высокой башни. Перед тем, как она погасла, в голове Кэрри пронеслась мысль: «Как жаль, что мне не удалось его увидеть... Тогда ночью не было бы кошмаров».

***

По дороге к базе, где путникам доведелось провести ночь, Кэрри взахлеб рассказывала Галли о происшествиях, что приключились с ними после того как они расстались. Парень внимательно слушал девушку, иногда уточняя и переспрашивая интересующие его детали. Жизнь Галли была всего лишь мишенью судьбы, в которую последняя нещадно стреляла несчастьями и всегда попадала в цель. Сколько он себя помнил, стоило ему полюбить что-то, стоило ему захотеть чего-то, его тотчас лишали этого. Так было с Глэйдом, и так было с Кэрри. Шагая с ней рядом, нога в ногу, Галли не мог поверить, что это реальность, ведь сколько раз, о Боже, сколько раз она являлась ему живым видением! Видения были обусловлены сразу несколькими факторами. Первый фактор: он думал о ней постоянно. Второй фактор: в момент своей «смерти» последним, что он увидел было испуганным, склоненным над ним лицом Кэрри. И этих видений было так много, что заметив Кэрри сегодняшним утром в толпе идущих к стене людей, он принял её за очередное наваждение. И ошибься в последствии. Приходящая к нему во снах Кэрри была веселой жизнерадостной девушкой, точно такой же, какой она была во время жизни в Глэйде, и он жил ее явлениями, ждал, когда вновь сможет услышать её голос и увидеть чудесные глаза. Та, которую Галли встретил в действительности и спас от смерти представляла собой тень девушки, которую он когда-то знал. Настоящая Кэрри с коротко обрезанными волосами реже смеялась, реже улыбалась, в глубине радужной оболочки погасло яркое пламя, но в ней было больше правдивости, откровенности и смысла. Как бы парадоксально это не звучало. Галли не мог точно определить время зарождения тех чувств, что скрасили в его памяти образ Кэрри, довели его до ложного идеала и плотно закрепили в разделе ежедневных мыслей. Он понимал, что в мире ещё много красивых, талантливых, удивительных и интересных женщин, но в Глэйде девушка была всего одна, и как ни крути, взгляды всех гетеросексуальных парней устремлялись именно на неё. Он даже не понял, как влюбился в неё, поскольку раньше он не переживал никакого подобного опыта и сравнивать ему было не с чем. Пребывая в осознанном состоянии, Галли пришел к выводу, что начал испытывать к Кэрри непонятные ранее чувства довольно давно. Его любовь была родом из Глэйда. Но тогда Кэрри не хотела его замечать, она разговаривала с ним изредка, и то, это были не полноценные беседы, а фразы вроде: «Галли, помоги Фрайпану починить крышу на кухне», «Галли, у меня продырявилась кастрюля, попроси своих что-то с ней сделать». Кроме рабочих диалогов она с ним никогда не разговаривала. У Галли давно были проблемы со сном, он часто подолгу лежал в кровати, ворочаясь с боку на бок. Тревожные мысли не позволяли уснуть, ему часто снился кошмар, в котором ночью бесшумно открывались врата и гриверы устремлялись в Глэйд, убивая всех на своем пути. Был и другой сон, в котором Галли шел по полю. Это была не просто кукурузная плантация, а настоящие бескрайние просторы, уходящие вдаль за горизонт. Сначала он шел спокойно и осматривался но потом понял, что весь его путь обозначен кровавой дорожкой, тянущейся по золоту спелых посевов. Ужасную тропинку ограждали колья, на которых безалаберно вертелись оторванные головы его друзей и тех, кого он просто знал, но близко знаком не был. Кровь и мышцы шматьями плоти падали на землю, окрашивая её алым. Галли пробовал убежать от них, но голоса, плачущие от боли и злости всегда догоняли его. Даже когда он вскакивал среди ночи в холодном поту. В процессе Метаморфозы он часто видел перед собой лицо Томаса. Тот был явно младше своих глэйдовских лет. На нём всегда была ослепительно белая футболка. С левой стороны груди поблескивал стальной бейдж, на котором было красивым каллиграфическим почерком вырезано его имя. Томас. Он светил ему фонариком в глаза, оттопыривал веки, исследуя глазное яблоко и поворачивался к кому-то позади себя, что тот невидимый «кто-то» записал насущные показания. Томас был тихим и задумчивым, когда он приходил Галли всегда хотел его убить, но почему-то у него никогда не хватало на это сил. В своих воспоминаниях Галли встречал Алби, Ника и Ньюта. Иногда видел Минхо, но тот в основном постоянно творил какую-то жесть, напрашиваясь в комнату под названием «изолятор». Но там никогда не было Кэрри. Были другие девочки, их было также много, как и мальчиков, но Кэрри там не было. Галли был в этом твердо уверен. Кэрри он узнал бы в любом возрасте. В Глэйде Галли всегда наблюдал за ней. Однажды он заметил, – Кэрри улизнула из Спальной посадки и направилась к огромному дубу. Он решил проследить за ней, но не смог, так как она скрылась за широким стволом и её совершенно не было видно. На следующий день это повторилось. А Галли, не взирая на мучавшее его любопытство, не мог набраться смелости и подойти к ней. И какого же было его удивление, когда его мысли и желания опередил парень, ранее занимающий такой же как у него пост простого наблюдателя. Этим парнем был Минхо. Ещё до появления в Глэйде девушки, у Галли и Минхо во взаимоотношениях было всё очень не гладко, а после вообще пошло наперекосяк. На фоне Минхо, Галли всегда ощущал себя гадким утёнком. Он завидовал экзотичной внешности Минхо, которая, приправляемая природной уверенностью и обаянием, делала его настоящим магнитом дефицитного женского внимания. У Минхо были все шансы понравиться Кэрри, у Галли они по десятибалльной шкале стремились к минус пяти. И Галли злился, очень злился, с каждым днём всё больше и больше пропитываясь ненавистью к Минхо. Его слепая злость подкреплялась горьким осознанием, что в жизни всегда так. Такие как Минхо забирают все лавры, оставляя таких, как Галли, ютиться на обочине дороги их славы. Это доказывалось на простом примере. Минхо ничего не стоило подойти к Кэрри после обеда, пока она была занята помывкой посуды и заговорить с ней. Тогда как для Галли заговорить с Кэрри означало переступить через все свои страхи, и с заиканием произнести: «Так это... Добавка будет?». Как правило подобный вопрос встречался со стороны Кэрри оговоркой: «Будет, только если посуду сам после себя помоешь». И на этом диалог обрывался. А сказать нужно было ещё много-много чего. Галли по сто раз прокручивал в голове одни и те же фразы, доводил их до клятого автоматизма, но стоило ему встретиться с её прямым вопросительным взглядом, как все заученные слова разом улетучивались, заставляя его затягивать неловкую паузу. Ему было больно и обидно от понимания, что пока он в нерешительности топчется на месте, Минхо уходит далеко вперёд, превращая своё небрежное отношение к ней в плохо скрываемое желание чего-то большего, чем дружба. Однажды ночью он стал свидетелем сцены, последствия которой до сих пор отдавались болью в лице. Галли как всегда стоял за деревом и смотрел. Кэрри после своей ежедневной тренировки пересекла поляну, зашла в посадку, где находилась душевая. Через её плечо было переброшено длинное полотенце, и Галли хотел было уже отправиться спать, потому что обычно после душа Кэрри возвращалась в свой гамак и остаток ночи проводила там. Но она вскоре вернулась, в её облике не было никаких изменений вроде тех, что бывают после ополаскивания в воде. Галли вспомнил, как накануне вечером Ньют просил какого-то глэйдера проследить за набиром вода в бак над душевой. Но тот парень отнёсся к своим обязанностям с караемой в Глэйде халатностью, и теперь Кэрри стояла с растерянностью, уперев руки в боки, и не зная куда ей податься. Решение пришло быстро и девушка уверенно зашагала в сторону ручья. Галли, скрываясь в тени деревьев, бесшумно последовал за ней, заранее ненавидя себя за это. Он и так чувствовал себя преступником, нарушая её личное пространство и наблюдая за ней исподтишка, но устоять перед искушением не мог. Зайдя в посадку, он потерял девушку из виду и отыскал только тогда, когда услышал плеск воды, характерный для аккуратного погружения в неё. Увидев купающуюся Кэрри, он отвернулся и прислонился спиной к стволу дуба, глядя как лунный свет красиво отражается в ручье. Деревья причудливо сплели свои кроны высоко над ручьем, образуя красивый зеленый коридор. Теплая, ясная, летняя ночь приносила успокоение и действовала успокаивающе на раскаленные нервы. Галли опустился на траву, и откинул назад голову. Кэрри ещё не вышла на берег, он слышал плеск и отфыркивание. Галли не знал, чего он ждёт и почему до сих пор не пошёл спать, но был уверен, что не двинется с места пока это не сделает Кэрри. Ему не обязательно было смотреть на неё (хотя бы потому что она купалась нагишом), ему достаточно было просто находиться рядом, пусть она его и не видит. Так даже лучше. Да, намного лучше. Вдруг сбоку хрустнула ветка. Галли вздрогнул от того, каким громким казался этот незначительный звук в ночной тишине. Он оглянулся и увидел, что на маленьком вымытом песочном пляже, аккурат возле сложенной одежды Кэрри стоял Минхо. Галли притаился за деревом. Он увидел, как Кэрри, ранее сидящая на мелине спиной к берегу, резко обернулась и механическим движением руки прикрыла грудь. — Надо же, — растягивая гласные сказал Минхо. — Я-то думаю, кто тут в такую замечательную ночку решил утопиться, а это наш чертов эльф. — Тебе обязательно бродить именно там, где я купаюсь, да? — спросила Кэрри, снова отворачиваясь от него. — А тебя это как-то смущает? — поинтересовался Минхо, складывая руки на груди. — Да нет, что ты! — воскликнула Кэрри. — Я же всегда моюсь под присмотром. В данной ситуации смущаться должен ты, я тут как-никак голая сижу. — Кому смущение, а кому услада для глаз, — ответил Минхо, пожимая плечами. — Услада для глаз, говоришь, — повторила Кэрри и поднялась на ноги. Галли даже с расстояния увидел, как изумление ударило Минхо поддых, он даже на какое-то время, казалось, перестал дышать. Кэрри поправила прилипшие к шее волосы, расправила плечи и с уверенностью вышла на берег. От каждого шага её маленькой ступни по воде волнами шли круги. Вода струйками стекала по красивому, полностью обнаженному телу, а капли воды на её волосах в лучах полной Луны сверкали краше жемчужин. Теперь, признаться, не у одного Минхо дух захватило. Галли почувствовал как его пальцы до боли впились в кору дерева, у него было такое ощущение, что ещё чуть-чуть, ноги не выдержат, подкосяться и он рухнет, выказав своё присутствие. Он был не волен противиться утончённой красоте юного сильного девичьего тела. Минхо стоял на месте подобно мраморному изваянию. Даже когда Кэрри прошла мимо него, чтобы наклониться и взять полотенце, ни одна мышца не дрогнула на его лице. Он продолжал так стоять до тех самых пор, пока Кэрри не замоталась в полотенце и не хлопнула его по плечу со словами: — Эй, отомри! В ответ она получила надсадное: — Тебе бы поучиться у кого скромности. — А то что? — рассмеялась Кэрри. — Не знаю. — Вот видишь, в скромности нет никакого смысла. Она лишь мешает, — молвила Кэрри. Теперь она стояла рядом с Минхо, но на фоне его одетого, смуглого и черноволосого выглядела контрастно, как снимок в негативе, завернутая в полотенце, едва прикрывающее молочно-белые бедра. По ногам стекала вода и порой Кэрри смотрела на них, дабы убедиться, что это всего лишь вода, посколькуо ощущение были будто от прикосновений какого-то препротивного ползающего насекомого. — А ты не такой, как я думала, — произнесла Кэрри, спустя недолгую паузу. — Я следила за твоим взглядом. — И что? — выдохнул Минхо. — Он не опускался ниже моего лица, — ответила Кэрри. — У тебя была чудесная возможность рассмотреть меня целиком, но ты отвергнул её, почему? — Мне больше нравится смотреть на тебя в одежде, — проговорил Минхо. — А если без? Я что слишком сногсшибательно красива для тебя? — допытывалась Кэрри, глядя снизу вверх на невозмутимую маску, натянутую на его лицо. — Я этого не говорил, — отрезал Минхо. — Но имел в виду, — торжествующе кивнула Кэрри. — И не имел в виду, — сказал Минхо, наконец взглянув на неё. — Твоё тело поразительно пропорционально. У тебя есть всё, что только может понравится парням в девушке – высокая грудь, удивительная талия, округлые бёдра. Хоть ты и загорела за последнее время, твоя кожа остаётся светлее, чем у многих из нас. И лицо у тебя весьма занимательное, на нём отлично смотряться веснушки. И глаза, я, кстати, заметил, что они меняют цвет. Учитывая всё это, я скажу с уверенностью, что твоё тело для меня безумно эстетичное, не более. Но знаешь, будь это тело вместилищем другой души, я бы вряд ли смотрел на него с обожанием. — Ух, ты! А ты смотришь на меня с обожанием? — кокетливо улыбнулась Кэрри, поворачиваясь к Минхо. — Это очевидно, — усмехнулся Минхо. — Ну не скажи, — фыркнула Кэрри. — я никогда раньше не видела в твоих глазах обожания. Либо насмешка, либо издевка, либо всё вместе взятое... — Ты видишь, но не замечаешь, — молвил Минхо, наклоняясь к подруге. — А ты-то у нас всё на свете подмечаешь, — усмехнулась ему навстречу Кэрри. — Не то чтобы, — пожал плечами Минхо, — но если ты прямо сейчас не оденешься, бесстыдница, то с легкостью можешь опять словить простуду. — И как ты это понял? — насмешливо спросила Кэрри. — У тебя гусиная кожа, — ответил Минхо, прикасаясь к её покрытой пупырышками холодной руке, сдерживающей полотенце на груди. Галли, по прежнему стоящий за деревом, скрежетнул зубами от досады. Ему так отчаянно хотелось быть на месте Минхо, чтобы спокойно разговаривать с Кэрри, слушать её смех, предназначенный ему и только ему, прикасаться к ней без задней мысли и сомнений. Почему Минхо это делать дозволено, а ему, Галли, нет? Так может проблема не в нём, а в тебе, подсказал внутренний голос. Ведь это не Минхо сидит в кустах и глазеет, содрогаясь от страха, что его поймают и поднимут на смех за то, что следил за девчонкой. Не Минхо боится ей слово сказать. И совсем не Минхо смущается от одного её взгляда. Галли понимал, что сам, собственноручно загоняет себя в рамки, но ничего не мог с этим поделать. Пока Кэрри одевалась, Минхо, расслабившись сидел на песке к ней спиной и философствовал. — Я слушал других парней, когда они обсуждали свои сны и у меня созрел вопрос. Почему их привлекают в девушках только грудь и бёдра? — спрашивал он, запрокидывая голову. — Ну, ты парень, ты и отвечай на свой вопрос, — говорила Кэрри, путаясь в лямках топика. — Поверь, эльф, я не найдусь с ответом, — улыбался Минхо. — Как по мне, в девушках прекрасно всё, включая грудь и бедра, но не ограничиваясь лишь ими. Я предпочитаю наслаждаться видом голой спины или выступающей ключицы. Или того краше плечи, усыпанные веснушками... Сказав это Минхо замолк, а Кэрри, завязывающая шнурок на поясе штанов, встрепенулась. — Постой... Это ты сейчас про меня что ли мечтаешь? Минхо уже сообразил, что не стоило вслух вдаваться в подробности и описывать то идеальное тело, которое рисовало его воображение в присутствии Кэрри, но сдаваться он не собирался. — Мало что ли в мире девушек с веснушками на плечах? — невозмутимо поинтересовался он. — В мире их, быть может, и немало, — согласилась Кэрри. — Но в Глэйде всего одна. И это я. И если бы не я, то не понимаю, откуда у тебя могли взяться представлении о веснушчатых плечах. — Как будто ты единственная, на кого я смотрел в жизни, — усмехнулся Минхо и тотчас понял, что Кэрри как раз таки единственная девушка, которую он видел после того, как потерял память. Видимо, это понимание отразилось на его лице, потому что когда Кэрри, к тому моменту уже одетая, подошла к нему, то сказала лишь: — Молчал бы... — а потом махнула рукой и пошла к Спальной посадке. — Идем, спать уже пора. Завтра рабочий день, а я снова глаза продрать не смогу. Минхо легко подхватился и побежал следом за Кэрри. — Хочешь я тебя разбужу с утра? — полюбопытствовал он, равняясь с девушкой и развязно приобнимая её за плечи. — О, нет, благодарю! — протянула Кэрри, поспешно скидывая руку Минхо со своего плеча. — Я знаю во сколько встают бегуны, так что, упаси меня Всевышний быть одной из вас. Чёкнутая работёнка, совсем не для такой благородной особы как я. — У меня возникло жгучее желание завтра же объявить тебя бегуном, — сказал, улыбаясь, Минхо. — Не спеши, дорогой, поговори с Фрайпаном, такая подопечная как я тебе и в кошмарах не снилась, — пообещала Кэрри. — Ты права, в кошмарах действительно не снималась, — подтвердил Минхо. — а вот в другого рода снах очень даже. — И ты после этого будешь утверждать, что моё тело для тебя «эстетичное и не более», — с насмешкой перебила его Кэрри. — С тобой можно поговорить нормально или ты всегда огрызаться будешь? — не выдержал Минхо. — Всё зависит от собеседника, — подмигнула ему Кэрри, опережая его на несколько шагов и уходя вперёд. — Лучше бы тебе научиться быстро бегать, — усмехнулся Минхо и сорвался с места. Услышав топот ног и быстро приближающегося Минхо, Кэрри вскрикнула от резкого выброса адреналина и тоже рванула вперёд, надеясь оторваться от преследования. Убегая от Минхо, Кэрри потеряла полотенце, висевшее на плече, и даже не заметила этой потери, ей было главное избежать столкновение с парнем, которым неумолимо быстро догонял её. В конце концов, Кэрри не выдержала и разразилась громким безудержным смехом, который всё это время душил её и вырывался из глотки какими-то клочьями. Догнавший подругу Минхо успел среагировать, когда она остановилась, и вместо того, чтобы налететь на Кэрри, он подхватил её на руки. Правда, спустя секунду у него чуть уши не заложило от громкости её смеха, потому что никогда раньше источник звука не был так рядом с ним. Минхо и сам был близок к тому, чтобы рассмеяться, но всё же не примянул спросить: — Да чего ж ты заливаешься так, а? И тоже засмеялся. Он кружил её на руках, она смеялась. Они были так юны и так заслуженно счастливы на этом лугу под удивительным звёздным небом, что не собирались скрываться и смеяться тише. Они наслаждались друг другом и редким спокойным моментом, которыми отнюдь не пестрела их насущная жизнь. А на следующий день, когда по Глэйду разнеслись ритмичные удары в гонг, обозначающие приближение ужина, Минхо пришёл к Галли прямо на его рабочее место. Последний специально подольше задержался на шлифовке грабовых стволов, когда все его товарищи уже пошли ужинать, чтобы перекинуться парой словечек с Кэрри когда никого не будет рядом. — Пиляешь, трудоголик? — усмехнулся Минхо. — С чего это вдруг великому куратору бегунов снисходить в мою мастерскую? — сплюнув, поинтересовался Галли. — Ну, если ты в курсе, иногда и божества спускаются с небес на землю, — сказал Минхо, а потом добавил: — И это я сейчас не про себя. Галли поднял голову, отложил рубанок и струхнул курчавую стружку с доски. В его глазах сквозило непонимание. — Ты влюблен в Кэрри? — напрямик спросил Минхо, не сводя с Галли пристального взгляда. От глаз Минхо не укрылось, как передернуло Галли от его слов. Но в следующее мгновение он отрицательно покачал головой и сказал: — Нет. — Нет? — переспросил Минхо. Галли кивнул. — Так значит ты ещё и трус. — Почему ты так решил? — спросил Галли, отказываясь понимать, что вчера он всё же выдал своё присутствие. — Святые угодники, Галли, да у тебя конкретные проблемы с головой, — с наигранным испугом сказал Минхо. — Я видел, как ты следил за ней. У Галли было такое ощущение, словно на него вылили кастрюлю кипятка и лицо приняло тот оттенок, который бывает на первой стадии ожога. Минхо, между тем, продолжал. — И не только вчера. Ты не слишком беспокоился о своей скрытности, иначе бы я тебя ни за что не разглядел. Только у меня к тебе вопрос. Тебе самому-то не мерзко? Ты же буквально проходу ей не даёшь. Да, она не в курсе твоей беспрестанной слежки, но если бы она узнала, думаешь, у неё резко появилось бы желание общаться с тобой? — Чего ты добиваешься, мать твою?! — вскрикнул Галли. — Чтобы ты оставил её в покое, — ровным голосом ответил Минхо. — Я и так ей особо не досаждаю, в отличие от некоторых! — всё больше распаляясь сказал Галли. — Не думаю, что общение со мной Кэрри считает обузой. Ей приятно проводить время в моём обществе, и это взаимно, так что... — Но ведь ты даже не любишь её! — вскричал Галли. — Да? — вскинул брови Минхо, — Ну что ж, если ты осведомлён в моих чувствах больше, чем я сам, то может расскажешь, зачем я вообще разговариваю с ней? — Не знаю! Не знаю, — повторил Галли, — но это точно не любовь. Ты играешь с ней, ты не серьезен, я тоже вижу это. Ты не можешь любить никого кроме себя самого, ты эгоист. — Можно побольше аргументов, а то как-то звучит неправдоподобно, — расслаблено оперевшись на станок, сказал Минхо. Его спокойствие приводило Галли в бешенство. Не в силах больше контролировать свой гнев, Галли набросился было на Минхо, но был сбит на земь одним четким ударом в лицо. Сидя на земляном полу, Галли чувствовал как носоглотка заполняется жидкой тёплой кровью. Он сглатывал кровь, но её от этого меньше не становилось. Минхо присел подле него на корточки и осмотрел окровавленное лицо. — Жить будешь, — изрёк он и поднялся уходить, но потом остановился и сказал последние слова: — И ты это, прекращай преследовать Кэрри, а то в следующий раз сломанным носом не отделаешься. Я не запрещаю тебе любить её или как там ты это ещё называешь, это было бы нелепо, но просто прекрати нарушать её личное пространство. Разговаривай с ней нормально, делай что хочешь, но не забывай кем ты являешься и где твоё место. У неё всё равно хватит ума, чтобы не обращать на тебя слишком много внимания. Слова Минхо ещё долго бродили по сознанию Галли, отбиваясь от стенок черепной коробки и раздаваясь там бессмысленным эхом. А потом он встал с запрокинутой лицом к небу головой и побрел в лес, подальше от мастерской, где его могли встретить другие глэйдеры. Именно там его после нашла Кэрри. И Галли поклялся, что выдержал бы ещё сотню ударов от Минхо, если бы точно знал, что Кэрри будет его лечить. Галли настолько погрузился в свои красочные воспоминания, что даже не заметил, как они дошли до люка с которого и начался их путь в Последний город. — Остальное до раскажу тебе когда будет свободная минутка, — пообещала Кэрри, взбираясь по лестнице на поверхность. — Да лезь уже, — поторопил её Ньют, — у меня ноги сейчас окоченеют. Глэйдеры вылезли из люка утомленные долгой «прогулкой» и тотчас встретились с вопросительными взглядами ожидавших их Хорхе, Бренды и Фрайпана. Эта троица просидела у люка всё время, пока их друзья отсутствовали и заскучала настолько, что в дело пошли старые карты Хорхе. Но о них сразу забыли, когда из подземелья донёсся голос активно рассказывающей Кэрри. На вопросительные взгляды троицы, Кэрри ответила: — Если вы хотите, чтобы я рассказала вам о том, какой Последний город изнутри, то я скажу так, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. — Вот и посылай таких на разведку, — всплеснул руками Хорхе. — Вот серьёзно, Бренда, надо было тебе с ними идти. — Всё было в её руках, — пожала плечами Кэрри. — Захотела бы пойти – пошла бы, но что-то я не вижу желания в её глазах. Бренда сделала вид, что речь идет не про неё, и красиво ушла от ответа. — Сегодня в планах у нас спать, греться, и набираться сил, а завтра будем смотреть на обстоятельства, — сказал Томас. — Почему нельзя обсудить все сегодня? — устало вздохнула Бренда. — Потому что у него промокли в канализации ноги и будет очень плачевно, если мы их не отогреем, — объяснил Томас, двумя руками указывая на мокрые по колено ноги Ньюта. — Подтверждаю, — сказал Ньют. — Ноги правда очень мокрые и холодные. — Хорошо, другой вопрос, — сказал Хорхе, — уже глубокая ночь и где нам спать? — Я проведу вас, — вызвался Галли. — Это здание раньше строилось как какой-то общественный центр, здесь куча пустых комнат. По моей просьбе, вам выделили две и натопили там буржуйками. Ночи тут холодные, но вы не замерзнете. Только вам нужно поделиться на две группы, в одной будут девушки, в другой все остальные. И да, чуть не забыл. Там одной панцирки не хватило. — Мы поспим в одной кровати, — сказал Томас, отвечая и за себя, и за Ньюта. — Я начинаю находить практическое применение вашим чрезвычайно близким отношениям, — отозвался Галли, хотя ему было максимально непривычно применять глагол «встречаться» к двум парням. Но в тоже время, Галли понимал, что это временно и скоро он станет воспринимать это как должное. — Они у нас пара года, — улыбнулась Кэрри. Галли показал им комнаты, довольно чистые и очень тёплые, но из мебели там были только старые панцирки с ржавыми быльцами, на которые бросили старые матрацы. Путники молча занимали свои места. Комната, в которой должны были провести ночь Кэрри и Бренда отличалась от первой лишь тем, что тут было всего две кровати и табуретка. Бренда сразу завалилась в кровать, а Кэрри остановилась рядом с Галли в проходе и с улыбкой официального представителя, спросила: — Сэр, не найдётся ли у вас для меня свободного времени? Галли отетерело оглянулся по сторонам, вокруг себя, думая, что Кэрри обращается к какому-то другому парню, но кроме него никого не было. — Ты со мной сейчас разговариваешь? — неверяще переспросил он. — Балда, с кем же ещё? — фыркнула Кэрри и деловито взяла его под руку. — Я сейчас так взволнована, что вряд ли смогу уснуть. Если ты не занят, я бы могла рассказать тебе, что с нами было дальше. У Галли не было абсолютно никаких планов на этот вечер, но даже если бы они и были, он убрал бы из списка все. Он не мог противится, когда Кэрри, всё ещё держа его под руку, мягко закрыла дверь в комнату мгновенно уснувшей Бренды и повела его к лестнице. Само здание имело диковинную форму, отдалённо похожую на только-только образовавшийся мыльный пузырь. Люди жили в стенах этого пузыря, а в центре было пустое пространство, где постоянно кипела жизнь. Там было торжище, неподалёку проводились от скуки бои без правил, кое где мужчины в грязных ватниках жгли костры. Везде, гул, гам, крики, маты, смех. Комнаты, выделенные для прибывших, располагались на самом последнем этаже с выходом на внутреннюю веранду, с которой открывался вид на копошащихся и вечно идущих куда-то людей. Здесь, сидя на металлической лестнице Кэрри и Галли были одновременно вдалеке от суеты нижнего мира, но и не упускали эту суету из вида. Галли заранее поблагодарил высшие силы за такой интересный вид внизу, потому что глаза Кэрри были полностью поглощены им, и на самого Галли она лишь изредка бросала быстрые взгляды. Галли не мог объяснить испытываемые сейчас чувства, поскольку давно жаждал момента, когда рядом не будет никого из парней и они с Кэрри останутся вдвоем, но тем не менее он робел, не зная, что ей сказать. Именно присутствие тех же Томаса и Ньюта позволяло ему спокойно заговаривать с ней, но когда их не было, к нему возвращался старый враг – заикание. Он словно боялся, что когда окажется наедине с Кэрри, может сказать чего-то лишнего, как-то обмолвиться о своих чувствах и всё сломать. Поэтому он мудро решил молчать и не говорить без крайней необходимости. — Так, на чём же я остановилась? — спросила саму себя Кэрри, роясь в извилинах памяти, — Про Терезу рассказала, про пустыню тоже... — В Минхо угодила молния, — подсказал Галли и возненавидел себя за то, что нарушил только что данный обет молчания. — О, точно! Спасибо, — сказала Кэрри и так ослепительно улыбнулась Галли, что у него жалобно забилось сердце. — Да не за что, — почти простонал он от резко нахлынувшего чувства радостного волнения. Кэрри повела рассказ дальше, а Галли, хоть и старался вникать в суть слов, отвлекался, чтобы отметить про себя, до чего же славный у неё успокаивающий тембр голоса и как легко льется речь со вставками улыбок и восклицаний. Кэрри в своём рассказе умолчала о обнаруженном даре телепатии и о всех своих личных переживаний, касаемых Минхо, но всё равно он получился достаточно обширным и увлекательным. Один Арис чего стоит. — И что ты сделала, когда Минхо упал на ящик? — спросил Галли, подганяемый желанием узнать продолжение истории о последней стычке с ПОРОК'ом у Правой руки. — А, ну... — произнесла Кэрри и умолкла, не зная, как ей сформулировать свои тогдашние действия. — Я попробовала забрать его... — Попробовала? — с насмешкой переспросил сзади голос Фрайпана. — Да она бросилась к нему, сломя голову! Мы даже среагировать не успели, она выхватила пистолет и, честно, не помню уже скольких уложила она с этого пистолета. Мы только стояли с открытыми ртами и смотрели на всё это, да, Хорхе? — О, да, — утвердительно кивнул Хорхе. — Это было невероятно глупым поступком. — И как всё закончилось? — спросил заинтригованный Галли. — Меня подстрелили, а потом забрали в ПОРОК, — быстро ответила Кэрри и обернулась к двум подошедшим. — А вы тут оба что забыли? — Мы своего рода изгнанники, — пояснил Фрайпан. — Подробнее? — попросила Кэрри. — Два ваших героя-любовника захотели побыть наедине и нам пришлось отказаться от своих спальных мест и погулять два часика при условии, что Томас отдаст нам свою порцию консерв, — ответил Хорхе. — Вот за это я его и люблю, — сказала Кэрри, обратившись к Галли и имея в виду Хорхе. — Всегда четко и ясно докладывает ситуацию. — И куда вы направляетесь? — спросил Галли. — Погуляем по окрестностям, пока не настанет время возвращаться, — бросил через плечо Хорхе, спускаясь по лестнице и добавил: — И вообще, в мою молодость с этим быстрее заканчивали. — Ньют ноги хоть просушил? — спросила Кэрри напоследок. — Не знаю и не хочу знать, чем эти двое занимаются пока нас нет. Мой жизненный опыт подсказывает мне, что их сейчас отнюдь не сушка ног, — откликнулся Хорхе. — А как там Бренда? — крикнула им вслед Кэрри. — Спит, как убитая, — коротко ответил Фрайпан. — Так может она просто убитая? Ты не проверял? Сбили меня с толку... — промолвила Кэрри, глядя на спускающихся вниз по лестнице. — Ты была у ПОРОК'а, — ввернул Галли, желая заполнить пустоту. — Ага, — рассеяно согласилась Кэрри. — В качестве подопытного кролика. Давай мы не будем об этом вспоминать, там было совсем не весело. — Как хочешь, — поспешно сказал Галли, боясь, что ей наскучит разговор с ним и она уйдёт cпать. Но тишина продолжалась, а Кэрри уходить не собиралась. Она сидела на ступеньках лестницы, поджав колени к груди и смотрела на снующих туда-сюда людей внизу. Галли увидел, как она закусила губу. Он подумал, что она по какой-то причине плачет и уже успел словить панику. Но Кэрри отпустила нижнюю губу и та вся сплошь была обкусаной кровоточащей плотью. — Ты зачем ешь себя? — нахмурившись, спросил он. — Я не ем себя, — растеряно молвила Кэрри. — Перестань есть себя, — в том же тоне сказал Галли. — Отстань, — закатила глаза Кэрри и отвернулась. — Не отстану, — наистаивал Галли, — если будешь так прикусывать до крови, то в губу может занестись инфекция и потом разнесет как от пчелиного укуса. Нужно обработать, а то ещё и герпес заработаешь. — Да где я тебе сейчас медикаменты достану? — ещё больше теряясь сказала Кэрри. — Я достану, идём, — скомандовал Галли, поднимаясь на ноги. — Куда? — ничего не понимая, спросила Кэрри, тоже вставая с нагретой ступеньки. — Познакомлю тебя кое с кем, — ответил Галли, закладывая руки в карманы. — Он знает толк в адекватной медицине. — Какую медицину ты считаешь адекватной? — задала вопрос Кэрри, спускаясь за Галли. — Нормальную, — буркнул он. — Информативно, ничего не скажешь, — усмехнулась Кэрри. Спустившись вниз, Кэрри и Галли занырнули в толпу. Кэрри отнюдь не хотела потеряться в незнакомом месте, где шла за Галли буквально вслепую, поэтому, когда оказалась достаточно близко к нему, то взяла его за руку. Галли почувствовал как непрошенный румянец залил его щёки, стоило Кэрри едва прикоснуться к нему. Спустя ещё несколько шагов, когда её горячая ладонь прочно сплелись с его холодной, он с облегчением ощутил, как волна румянца отлила от его лица. Галли шумно выдохнул, зная наверняка, что Кэрри всё равно его не услышит, и продолжил свой путь. Вскоре они вышли на более просторное место, где посередине мужчины жгли костры. Галли надеялся, что у него получится пройти мимо этих персонажей незамеченным, но не тут-то было. — Эй, Галли, с кем это ты там за ручки держишься? — послышался откуда-то сбоку издевательский голос. — Всё-таки решил, что пора кому-то присунуть? Кэрри обернулась на этот голос. Голос, который ей сразу не понравился, принадлежал мужчине лет тридцати с бутылкой мутного алкоголя в руках. Он сидел в кругу себе подобных выпивающих мужчин и чувствовал себя в их обществе привольно, ведь они были, как говорится, из одного теста слеплены. В распоряжении Кэрри были все её практически неограниченные возможности, включая телепатическое проникновение в сознание и заканчивая применением физической силы. И если бы она только захотела, она могла бы воспользоваться ними и выйти победительницей из спора со всеми этими нагло лыбящимися мужланами. Но она была слишком уставшей, а потому к конфликтам склонности не испытывала. Но и когда попробовала одернуть свою руку, то почувствовала как ладонь Галли сжимает её смертельными тисками. Кэрри попробовала использовать другую руку, чтобы расцепить крепко сжатые костлявые пальцы Галли, но тщетно. Из этого захвата просто так ей было не вырваться, она продолжала молча стоять рядом с ним и чувствовать себя полнейшей идиоткой. — О, Эд! Тебя ещё не скормили шизам? — с наигранным спокойствием произнёс Галли. Кэрри посмотрела на него, совершенно не узнавая в этом сдерживающем себя парне того взбалмошного глэйдера, с которым ей почти удалось найти общий язык. Она даже не могла допустить мысль о возможности подружиться с Галли в Глэйде, ведь если бы она узнала его поближе, то сейчас вряд ли удивлялась, наблюдая за такой стороной его личности. Но Кэрри была чудовищно слепа во всём, что касалось Галли. В её глазах он выглядел почти точно так же, но совно стал кем-то другим. Более взрослым, более рассудительным, как и все они. Было бы более удивительно, если бы он не стал таким после всего, что пережил за свою недолгую жизнь. — Как видишь, нет, — разводя руками, с прежней ухмылкой, ответил Эд. — Ну тогда какого чёрта тебя волнует, с кем я «за ручки держусь»? — невозмутимо поинтересовался Галли. Горячие пальцы Кэрри, обхватывающие поперек его ладонь придавали ему уверенности, добавляли твердости голосу и в этот момент он чувствовал себя супергероем, могущим всё ради неё. Пьяный Эд громко рассмеялся. — Да ты, приятель, прямо загадка. Не знал, что тебя привлекают парнишки помладше. На лице Эда появилась похабная улыбка, а у Кэрри от удивления глаза на лоб полезли. Как можно было принять её за парня?. Нет, конечно, она постаралась, специально укоротила себе прическу для этого. Но посмотревшись разок в отражение на автомобильном окне, она поняла, что не тянет на парня и уже смирилась с тем, что зря отпанахала свою пышную шевелюру, успокаивая себя удобствами, что несет в себе короткая стрижка. А тут такое. — Это ж сколько он выпил, что у него в глазах мутнеет? — одними губами прошептала Кэрри, обращаясь к Галли. — Литра два чистого спирта, как минимум. Он боец проверенный. Его только такое и берёт. Я вообще не понимаю, как он меня узнал с такого расстояния, — точно так же, по заговорщически тихо ответил Галли. Эд приложился к горлышку облюбованной бутылки, пара разом утратила для него всякий интерес и смогла продолжить свой путь. Квартиры, к которым привёл подругу Галли, находились в противоположной стороне здания и были упрятаны в коридорах. Когда они зашли в такой коридор, слабо освещенный жёлтой лампочкой в грязном плафоне, Галли вдруг остановился и преградил Кэрри путь. — Что случилось? — спросила она, приподнимая правую бровь. — Послушай, мы не ждали гостей. И я говорю это не потому, что не рад тебя видеть, а потому что там немного не прибрано. К тому же, я его не предупредил, он может начать ворчать. Но ты не волнуйся, он старик не плохой, я ему быстро всё объясню... Галли мог запинаться ещё целую целую вечность, но Кэрри не прервала его. — Да прекрати ты уже мямлить! Мы же просто за мазью пришли. — Ты права, — Галли отступил, вздыхая с облегчением. Он немного помедлил на пороге, открывая дверь третьей квартиры по левую сторону коридора, а затем вошёл, со словами: — Док, это я! Кэрри ожидала, что кто бы то ни был, он окажет им радушный прием, но, как и предупреждал Галли, её ожиданиям не суждено было оправдаться. Из глубины комнаты послышался скрепучий старческий голос. — Кто там ещё?! Какого лешего всех несёт ко мне на ночь глядя? У меня на погоду колени выкручивает, можно хотя бы один вечер провести спокойно? — Док, в конце концов это и мой дом тоже, — примирительно молвил Галли, попадая в поле зрение ворчливого старика. Кэрри показалась из-за спины Галли, когда поняла, что страсти утихли и больше криков в её адрес не последует. Она сразу увидела обладателя скрипучего голоса, сидящего за столом и наполовину освещённого закопченной керосинкой. Он сидел, но все равно было заметно, что это человек высокого роста, которого не сгорбили года тяжёлой жизни. Статура ещё походила на моложавую, но лицо было напрочь испещрено морщинами, выдающими преклонный возраст. Док в сразу заметил Кэрри. На его лице отразилось такое изумление, что ей даже в какой-то момент стало неловко. И Кэрри, и Галли списали эту яркую эмоцию на то, что старик был просто напросто застан врасплох появлением нежданной гостьи, но на самом деле всё было намного сложнее. Док подсунул очки с переносицы ближе к глазам, чтобы смотреть прямо сквозь линзы и снова взглянул на девушку, которую привел с собой Галли. Он хотел убедиться, что это не мираж и не игра его воображения. Он хотел убедиться, что действительно видит то лицо, которое хочет видеть. И он не ошибся. Перед ним стояла Кэрри Тригенахуэр, на розыск которой они с Артом потратили больше года. Кроме незначительных изменений во внешности, вроде длины волос, Док подметил, до чего сильно этот прошедший год отпечатался на её лице. Когда они прощались оно сохраняло достаточно детское выражение, было мягким и являло собой саму наивность. Сейчас же одного её взгляда хватало, чтобы понять, какой ценой она добилась своей осознанности. В уголках рта пролегли морщины, светлые густые брови нахмурены. Это было сложно уложить в голове даже для такого бывалого человека, как Старина Док. Вот стоит перед тобой человек, которого ты знал с детства, между вами мелькает всего год разлуки, и вы не заметили, как стали незнакомцами. Док не сомневался, она забыла все, это было написано в её взгляде. Забыла, кто есть на самом деле, забыла свой дом, своё полное имя. Забыла своего отца. Кэрри, радующаяся встречи с ним, любящая слушать его истории, сейчас смотрит на него пустыми, ничего не понимающими глазами и пытается понять, почему этот старик не сводит с неё взгляда. Старина Док снял свои очки, которые всегда возрасте использовал только для чтения или ещё какой чрезвычайной необходимости, сложил в кожаный футляр и положил на стол, рядом с керосинкой. Всё-таки осознать, что Кэрри жива было намного сложнее, чем смириться с её смертью. — Док, вы в порядке? — взволновано спросил Галли. — Конечно, в порядке. Куда мне деваться! Вы ж тут все подохните без меня, — отозвался Док. — А как же, — с облегчением усмехнулся Галли, радуясь, что Старина Док в добром расположении духа. — Так что вы постарайтесь не умирать, пока мы не найдем вам замену. — Заткнись, щенок, — рявкнул старик и уже значительно смягчившись, взглянул на Кэрри. — Лучше представь мне свою спутницу и скажи, почему рядом с такая красивая дама ходит с обалдуем, вроде тебя? — Вы зря наговариваете на него, он не так плох, как поначалу кажется, — с обворожительной улыбкой заступилась за друга Кэрри. — В таком случае, у меня это «поначалу» не думает заканчиваться, — заметил Док, указывая пришедшим на удобную тахту. — Представить себя я с легкостью могу сама, Галли для этого мне не нужен, — продолжала Кэрри, присаживаясь на тахту. — Моё имя Кэрри и, к сожалению, это пока всё, что я о себе помню. «А я сколько о тебе помню, не поверишь» — подумал Док. — Вы тоже были в Лабиринте? — поинтересовался Док. Он подкинул щепок в буржуйку, труба которой была выведена прямо в стену и поставил чайник на плиту. — Да, я была там единственной девушкой. А Галли вам не рассказывал? — удивилась Кэрри. — О, нет! Мы живем в одной квартире, но о своем прошлом он не заикается. Из него и слова не выбить, поверьте, я пробовал, — ответил старик, расставляя на столе три чашки. — Интересно, почему? — поинтересовалась Кэрри, уже у Галли. — Я иногда люблю вспоминать о Глэйде. — Может потому что для тебя эта история закончилась сравнительно хорошо, а я... — энергично начал Галли и резко замолчал, чтобы перевести дыхание. — А я видел, как гриверы, словно сорвавшись с цепей уничтожили место, которое я считал своим домом. Я попытался спастись бегством в Лабиринте, пошел по вашим следам, но меня ужалили, а потом сама знаешь в каком я был состоянии. Я очнулся и с сожалением ощутил, что всё ещё жив. Я хотел умереть там, в той лаборатории, но копье Минхо, хоть и проткнуло мои внутренности насквозь, оказалось недостаточно остро для того, чтобы убить меня. Знал бы, так заранее приделал бы к его копью железный наконечник. Но я выжил, и понял, что главное наказание моё заключалось не в боли и физических страданиях. Нет, если бы все было так просто, я бы никому не сказал об этом и просто стерпел, как делал это всегда. Но чувство вины за смерти всех тех парней, которых я обрёк на смерть, уговорив остаться в Глэйде пожирало меня изнутри. Короче говоря, я был уверен, что никогда вас не увижу больше и старался просто не вспоминать о вас. — Зря ты пытался обмануть свою память и интуицию, — изрекла Кэрри, выслушав тираду Галли. — Мы ведь встретились, да еще и так удачно. — Удачно, так удачно, — многозначительно кивнул головой Старина Док, разливая парующий кипяток по чашкам, в которые заранее бросил по пакетику с чаем. — А вы, юная мисс, по какому поводу пожаловали к нам? Я так понимаю, вы не местная. — Наш друг за стенами у ПОРОК'а, мы пришли, чтобы забрать его оттуда, — просто ответила Кэрри. — Ваш друг? — переспросил Док. — Наш дорогой невыносимый друг, — твердо повторила она. — Но забрать человека из ПОРОК'а дело очень сложно, согласитесь... — попробовал возразить Док. — Не знаю, что было со мной до того, как ПОРОК стёр мне память, но после этого я два раза была у них и два раза освободилась, так что у меня в этом деле есть какой-никакой опыт, — заявила Кэрри, принимая у Дока свою чашку щедро послаженного чая. — Вы отчаянная, — молвил Док со снисхождением старого человека к свойственной для молодых годов горячности. — Ради Минхо и жизни не жалко, — серьёзно ответила Кэрри, остужая чай своим дыханием. — Дело ваше, — улыбнулся он. — Но я бы не советовал поступать так опрометчиво, прощаясь с жизнью. Это в духе прошедших веков, современным людям глупая храбрость ни к чему, поверьте моему опыту. — Я верю только в то, что видела и пережила сама, — сказала Кэрри. — И что же, никогда не прислушиваетесь к совету старших? — осторожно интересовался Док. Ему нужно было понять, с какой Кэрри он имеет дело. — Предпочитаю судить человека по его поступкам, а не по количеству прожитых лет, — последовал ответ. Какое-то время троица сербала горячий чай в тишине, наслаждаясь сладким теплом, что разливалось по телу. А потом Галли вдруг вспомнил, за чем они вообще пришли. — И у неё ещё губы трескаются, после того как она их обкусывает, да — объяснял Галли Доку, который рылся в своей аптечке, чтобы тот точнее подобрал нужную мазь. — Сколько можно заниматься этим членовредительством? Я понимаю, что с нервами не порядок, но нужно как-то контролировать себя, — приговаривал Док, ища баночку с желтой ароматной мазью. — Извиняюсь, но вы так сказали, будто знаете, что эта привычка у меня давно, — заметила Кэрри. — Об этом не трудно догадаться, привычки укореняются быстро. Вот только избавиться от них сложно, а бывает и невозможно, — сказал Док и выровнялся. В его руках была нужная баночка. — Нашёл наконец-то. Потом последовала подробная инструкция к использованию лекарства, и только после этого Старина Док отпустил Галли проводить Кэрри. Но только когда Галли взбирался по лестнице на последний этаж, где была комната, которую Кэрри делила с Брендой, он заметил, что у девушки конкретно изодрано пальто. Теперь ему стало ясно, почему её передергивало от каждого порыва ветра. С такими дырами в пальто себя чувствуешь не теплее, чем обмотавшись решетом. — Ради всех святых и ослов, на которых они ездили! Мне бы не помешал осел, который умеет подниматься по лестницам, — выдохнула Кэрри, достигнув своего этажа. — Какой умник вообще эти дрянные лестницы придумал. Сегодня их на мою долю выпало чересчур много. — Я уже привык, у меня так каждый день, — усмехнулся Галли. — Искренне соболезную! — с чувством глубокого понимания сказала Кэрри. — Слушай, Кэрри, — замялся Галли, думая, что совсем неудачно начал разговор. — Да? — переспросила она, поворачиваясь к нему. — Твоё пальто выглядит не совсем хорошо. Ты не будешь против, если я заберу его, чтобы починить? — А ты умеешь это делать? — вопросом на вопрос ответила Кэрри. — Старина Док учил долгими зимними вечерами, — ответил Галли. — Ну допустим, а в чем мне ходить пока ты не зашьёшь все дыры на моём пальто? Галли быстро нашелся с ответом: стянул с себя свою тёплую кофту и с готовностью протянул её. — На вот, возьми, — сказал он и заверил: — У меня ещё одна есть. Кэрри думала, стоит ли ей расставаться со своим пальто, а потом решила, что ничего не теряет, временно обменяв его на прекрасную абсолютно целую кофту. Она быстро переоделась в предложенную Галли кофту, принюхалась и радостно воскликнула: — Да она же чистая! Боже, какое благословение... — Тебе идёт, — с улыбкой выговорил Галли и уже хотел идти обратно, но Кэрри остановила его простыми словами. — Спасибо, что выжил, — молвила она, но почувствовала, что одних слов недостаточно для того, чтобы проверить в их искренность. Она стояла на этаже, Галли на три ступеньки не доходя до него и таким образом они почти сравнялись в росте, что позволяло Кэрри абсолютно спокойно обнять парня и повторить: — Спасибо за то, что сейчас снова с нами. «Вся заслуга в том, что я продолжил своё существование только твоя и отчасти Дока. Но больше твоя» — благоговейно подумал он, желая, чтобы её объятия не заканчивались в ближайшие секунды. Кэрри обнимала его и он никогда не ощущал такой нежности. Наверное, так относиться к тебе девушка, когда любит и дорожит. Но ему сразу вспомнилось, как Кэрри смотрела на Минхо. Как он обнимал её за талию, пока она училась ходить с раненной ногой. Галли не мог стереть из памяти то проглядывающееся доверие и взаимопонимание между ними. От воспоминаний ему становилось плохо. Он пожелал Кэрри спокойной ночи и молча направился вниз по лестнице, глядя на рваное пальто и думая, что не стоило отвергать предложения Дока научить его шитью пока было свободное время. Сейчас же придётся учить всё экстерном. Как раз будет время, чтобы всё обдумать.

***

Кэрри простояла на веранде до тех пор, пока Галли не спустился с лестницы и не смешался с толпой. В её глаза бросилась дверь комнаты парней. Ей захотелось зайти, проверить как они там расположились. Почему-то она забыла о словах Хорхе, про то, что парни не так просто попросили не нарушать их уединения и бесцеремонно вломилась к ним со словами: — Я никогда не думала, что за один день может случиться так много пизде... Она замерла на полуслове. Она зашла в совершенно неподходящий момент. В следующее мгновение, Кэрри уже вылетела из их комнаты, извиняясь на ходу. — Excuse me! Excuse me! — причитала она, хлопая дверью. Ньют и Томас минуту смотрели на то место, где неожиданно появилась, а потом исчезла их подруга. — Странная какая... — молвил Ньют. — И не говори, мы же уже закончили, — хихикнул Томас. — Идиот, мы же даже не начинали, — прикрикнул на него Ньют. — И не прижимай меня ночью сильно к стене! Я пошевельнутся не могу. — Я ж любя, чтобы ты не упал с кровати. — Как же! Упадешь, когда тебя такой тюфяк припирает, — фыркнул Ньют. — Как ты меня назвал? — завелся с полуоборота Томас. — Никак, давай спать скорее! — поторопил его Ньют. — Мы что зря Фрайпана отправили погулять? Нет, надо спать пока он не пришёл и не начал храпеть. — Тут ты прав, как никогда, — согласился Томас, обнимая Ньюта за талию и укладываясь на подушке поудобнее. — Но они с Хорхе невесть что подумали... — Пусть думают, главное, что мы уснём спокойно, — уже заплетающимся языком промолвил Ньют. — Ага, — согласно зевнул Томас, — надо только постараться не просыпаться среди ночи. Но Ньюту было не до сна. Томас обнимал сзади, он чувствовал его теплое дыхание у своего уха, но спокойнее ему от этого не становилось. Ощущение болезни, проказы, что влезла в его открытую рану до того, как Кэрри успела перевязать её в тунеле, сейчас давало о себе знать. Нога зудела, то отнимаясь в сумасшедшей судороге, то возгораясь пламенем агонии. Томас спал. Это хорошо. Он не должен знать, что Ньюту плохо, иначе он будет думать о нём, а не о Минхо. А Томас обязан думать о Минхо. Иногда его голова рождала гениальные идеи и все они отныне должны быть направлены спасение Минхо. Минхо их цель. Цель Ньюта тоже. Ньют знал Минхо задолго до появления Кэрри и Томаса. Они были лучшими друзьями, они вместе пережили первый ужас, познанный в Лабиринте. Вместе хоронили своих друзей, вместе думали, вместе молчали. В молчании было больше смысла, чем в тысяче слов. Минхо был первым, кто узнал, что Ньюту не интересны девушки от слова совсем. Узнал после того, как сам Ньют заметил, что ему нравится смотреть на обнаженные торсы товарищей больше, чем пытаться изобразить на чем-угодно очертания желанного женского тела. Минхо удивился, но обдумав всё, сказал, что это нормально. Ньют был ему так благодарен, что обнял его, не будь Минхо дикарем, отрицающим всякое проявление дружеской любви. Отрицал он, правда, не только дружескую невинную любовь. Любовь Кэрри он тоже игнорировал. Ньют вспоминал их переход через Жаровню. Собственные переживания и ревность к Томасу отходили на второй план, когда он вспоминал как Кэрри выжидающе смотрит на Минхо, и как он, отвечая безразличным взглядом, отводит глаза. Ньют был уверен, Кэрри не нуждается в первых шагах Минхо. Ей просто нужно было его принятие, его согласие и его ответ. Она хотела быть любимой им, хоть и никогда не говорила об этом. Ньют чувствовал её боль и злился на Минхо от того, что не понимал его от слова совсем. Чего он ждет, почему медлит? Была ли она лучше других девушек? Ни в коем случае, но она была создана для него, а он для нее. В спорах с Томасом Ньют чаще всего говорил, что подобные утверждения – бред, но сам понимал, что он прав, как никогда. Ньют помнил утро, через день после того, как Минхо «застукал» его, обнимающего Кэрри. Он сказал: «Я был уверен, что это всё постанова. Я знаю тебя, Ньют». Минхо действительно знал его лучше остальных, в какие-то моменты даже лучше Томаса. Он был и есть его лучшим другом. Именно поэтому Ньют знал, что все скрываемые Минхо чувства к Кэрри крепнут с каждым днем. Ньют хотел, чтобы его лучший друг и подруга были счастливы. Желательно вместе. Он готов был стерпеть всё, лишь бы Минхо вернулся к ним. И он собирался переступить через свою боль. Возможно, в процессе ему придётся переступить даже через свою смерть.

***

Кэрри не чувствовала от усталости своих ног, когда зашла в теплую и поэтому приятную комнату, закрыла дверь на замок и завалилась в мягкую кровать. Казалось, одеяло само укрыло её, не только обогрело и прикрыло от подкроватных монстров, а ещё нагнало сон. Очень приятный сначала и пугающий к концу. Горячий поцелуй в шею дрожью отдался по всему телу. Кэрри встрепенулась и резко открыла глаза. Над головой шелестела листва дубов спальной посадки, прямо перед глазами белела занавеска, отделяющая спальное место куратора бегунов от остальных гамаков. Чья-то мускулистая рука обвивала её талию. Нащупав её под одеялом, Кэрри развернулась, чтобы взглянуть на её владельца и увидела виноватое лицо Минхо. — Прости, эльф, не удержался... — полушепотом произнёс он, но Кэрри сейчас волновало совсем не это. — Меня не беспокоит, что мы с тобой в одном гамаке, меня не беспокоит твой поцелуй, ответь, почему мы снова в Глэйде? — срывающимся голосом спросила она. — Тише, не то услышат, — прижал палец к её губам Минхо, но Кэрри упрямо мотнула головой. — Кто услышит?! — вскричала она, вскакивая с гамака. — Куда ты? — звучал ей вслед голос Минхо. Кэрри отодвинула занавеску и вошла дальше под тень дубов. Стояла ночь, беззвездная темная ночь, и Кэрри мало что смогла рассмотреть с расстояния, но подойдя вплотную к ближайшему гамаку, она убедилась в том, что он пуст. Осмотр дальних спальных мест тоже не принес ничего утешительного – все гамаки были пусты. Да и не было главного признака жизни в Глэйде присущего ночному времени суток – общего мальчишеского храпа. Вернувшись в белой занавеске, Кэрри объявила: — Здесь никого нет! Но гамак Минхо был холодным и тоже одиноко раскачивался на ветру. Парень пропал. На его месте краснели силуэтом пятна крови. Кэрри почувствовала как по телу пробежал табун мурашек. — Ты где? — позвала Кэрри, но, естественно, никто не откликнулся. — Слушай, Минхо, не шути так, мне страшно. В ответ снова тишина. Боясь оставаться среди деревьев, где каждая тень казалась угрожающим чудовищем, Кэрри поспешила покинуть спальную посадку и выйти на открытое пространство лугов. Луна взошла. Кэрри шагала босыми ногами по втоптанной некогда зеленой траве и недоумевала, куда подевалась свойственная Глэйду буйная растительность. Наконец, она дошла до середины луга и решила оглянуться для общей оценки ситуации, которая казалось ей непонятной и очень странной. Вдруг раздался громкий треск и распахнулись одни врата, спугивая черные стаи летучих мышей, что поселились в щелях между стенами и в сплетениях древовидного плюща. Кэрри присела, совсем как в первую свою ночь в Глэйде, но не успели первые ворота открыться на всю ширину, как за ними последовали вторые, а потом третьи, а за ними четвертые. От созерцания жуткого зрелища открытия всех четырёх врат Кэрри отвлёк звонкий детский смех. Ребёнок? Откуда здесь мог взяться ребёнок? Тем более девочка. Да, это была девочка. Об этом явно говорили длинные вьющиеся волосы удивительно яркой белизны. Девочка сидела на земле, широко раскинув ноги и глядя на свои ладони заливалась громким смехом. На ней было коротенькое белое платьице без рукавов. Кэрри осторожно приблизилась к ней и не сводя глаз с этого очаровательного создания, присела на корточки. — Кто ты? Малышка продолжала кривляться и смеяться, не обращая на Кэрри ни малейшего внимания, будто её здесь и не было. — Эй, ты меня вообще видишь? — уже с недовольством спросила Кэрри, пощелкав перед лицом девочки пальцами. Снова ноль внимания. Кэрри присмотрелась к девочке и к своему удивлению заметила, что из её глаз капают слёзы. У Кэрри лопнуло терпение. — Почему ты смехом доводишь себя до слез? Что ты видишь такого смешного?! — вскричала Кэрри, хватая девочку за тонкое запястье и переворачивая к себе её ладонь. Смех малышки резко оборвалась. Она взглянула на Кэрри не детскими глазами, серьёзными глазами, её собственными глазами и смотрела долго, будто желая запомнить каждую чёрточку юного, но такого уставшего лица. А Кэрри не могла отвести взора от ладоней девочки, потому что они были замазаны яркой свежей кровью. Крови было так много, что она въедалась под ногти десткой ладошки, стекала вниз по предплечью и пачкала идеально-белое платье. Кэрри тяжело сглотнула, и, подняв голову, встретилась взглядом с девочкой. Ей как-то сразу стало не по себе от этого пристального взгляда. А малышка следила за тем, какое впечатление произведёт на Кэрри вид её окровавленных ладоней. — И это только начало, — по-заговорщически тихо молвила она, придвинувшись ближе к Кэрри. Так дети по секрету сообщают, где спрятали от мамы шоколад. — За всю свою жизнь ты прольешь столько крови, что её вполне хватит, чтобы окунуть меня с головой. Да, ты утопишь своего внутреннего ребёнка в крови и даже не заметишь этой потери. — Что ты несёшь? — от страха у девушки голос снизился до шёпота. — То, чего ты боишься больше всего, наверное, — весело улыбнулась девочка, наклонив в бок голову. — Ну тогда скажи мне, чёртово ты дитя, чего я боюсь больше всего! — почти крикнула Кэрри в лицо девочки, так сильно сжимая её запястье, что казалось ещё немного и послышится хруст тонкой кости. — Ты боишься стать такой же как те, кого ты ненавидишь всей душой. Ты боишься стать убийцей и убегаешь от самой себя, — произнесла девочка. В отличие от Кэрри она была абсолютно спокойной. — Но ты убийца... Ты убила много детей, которые нуждались в тебе, ты убила докторов и солдат. Единственное, что ты умеешь делать в совершенстве – убивать. От её слов у Кэрри по спине пробежал холодок. Она отодвинулась от девочки, глядящей своими диковинными пронзительно голубыми глазами прямо ей в душу. Отпустив запястье малышки, Кэрри увидела, что её пять пальцев оставили на нежной коже яркий след. — И меня ты тоже убила, хотя должна была защищать, — с улыбкой промолвила девочка. — Воткнула нож в спину и прокрутила по часовой стрелке. Вот так. Девочка сложила свои ручонки, будто в них зажато было орудие жестокого убийства и несколько раз вывернула, имитируя колющую рану. — Кто ты такая? — чеканя каждое слово спросила Кэрри. — Я чёртово дитя, сама же сказала. — Я серьёзно спрашиваю, ответь мне! — Ты что не видишь, что я ребёнок? — улыбнулась малышка. Она говорила чересчур умно и чётко, как для шестилетнего ребенка и это наталкивало Кэрри на сомнения. — Разве ты не знаешь, что детям чужда серьёзность? «Чёрт во плоти, а не ребенок. Внешне сама невинность, а на деле...» — думала Кэрри, не зная, кто ещё кроме нечистой силы может наводить на неё такой едва скрываемый ужас. — Хватит со мной шутки шутить! Кто ты такая?! — Кэрри теряла контроль над гневом. — А ты что не узнаешь меня, Кэрри? — поинтересовалась малышка. — Почему ты думаешь, что я узнáю тебя? — раздражалась Кэрри. — Потому что я это и есть ты, — последовал ответ. Ошеломленная, Кэрри так и сидела на одном колене глядя на девочку и узнавая в ней себя. Действительно, лицо прошедшее одиннадцать лет изменений всё же можно было узнать. Кэрри сравнивала его с тем мелькающим отражением в автомобильных стёклах, редких лужах и зеркалах ПОРОК'а в душевой. Вдруг маленькая версия её самой подорвалась на ноги и с задорным смехом воскликнула: — Давай играть! — Что? — непонимающе вскинула на неё глаза Кэрри. — Давай играть в доганялки, чур ты водишь! — рассмеялась девочка и развернувшись, бросилась бежать туда, где высились врата Лабиринта. — Кто остановиться, тот умрет! — Постой! — вскричала Кэрри. Она попробовала остановить малышку, схватив её за руку, но как только притронулась к девочке, то почувствовала, что ладонь горит словно от ожога. Девочка на ощупь стала похожа на раскалённый метал. Кэрри отдернула руку и кинулась вслед за бегущей малышкой, крича ей: — Там опасно, не беги туда! Остановись! Ты не знаешь Лабиринта, глупая! От каждого шага босой ножки девочки в стороны брызгали яркие слепящие искры. Её волосы излучали таинственный холодный свет и сверкали в нагнетающей темноте подобно рукотворному искусственному небесному телу. Сначала Кэрри поспевала за своей маленькой сверхъестественной копией, но у входа в Лабиринт она почувствовала как колющая боль в сердце становится всё более явной. Бежать за девочкой стало просто нестерпимо, сколько бы Кэрри не хваталась за сердце, словно пытаясь удержать его в грудной клетке, она всё равно не могла заставить себя бежать. «Кто остановиться, тот умрет!». Я умру, если не остановлюсь. Вот незадача. На входе в холодный Лабиринт Кэрри упала, содрогаясь от зарядов невыносимой боли, что пронизывали её сердце, как клинки. Вскоре боль стала такой сильной, что Кэрри начала ощущать самое настоящее помутнение рассудка, которое усиливал звенящий в сводах Лабиринта детский смех. «Убийца умирает! Ха-ха, посмотрите на это зрелище! Убийца прощается с жизнью! Охотница, угодившая в собственный капкан, она умрет, истекая кровью, никто не поможет ей!» Одна рука Кэрри была прижата к сердцу, вторая протянута к скачущему впереди серебряному блику света. Бескровные губы шептали: — Не лезь на рожон... Не беги в Лабиринт... Кэрри... Ты хоть раз в жизни можешь не нарываться на опасность? «Убийца! Я сама справлюсь, а ты убийца! Мне не нужна помощь убийцы!» Кэрри зажмурилась, боль превысила доступный порог. Она подумала, что сейчас смерть, черной тенью мелькнувшая на ней, одним взмахом костлявой руки задует свечу жизни, но безумная какофония вдруг прекратилась. Наступила такая абсолютная тишина, что Кэрри услышала, как капает вода, как она капля за каплей точит заплесневелый камень Лабиринта и разбивается на микроскопические частицы. Девочка исчезла. Кэрри была одна. Она настороженно прислушалась. Тишина Лабиринта была обманчива, ей не стоило доверять. Кэрри встала на ноги, опираясь руками о пол. Короткие ногти скрежетнули по камню, под них забилась черно-зеленая плесень. Кэрри не обращала на это внимание. Она смотрела впереди себя, туда, где в конце нескончаемо-длинного коридора висел на распятье измученный человек.  Кэрри уже знала, кто это. Она шла, едва переставляя тяжёлые, онемевшие ноги. Сердце так быстро билось в груди, что Кэрри предчувствовала очередной приступ. Оно перенагруженно, ему нужно дать заслуженный отдых. Кэрри продолжала идти. По лицу лились слезы, но она не плакала. С каждым шагом идти становилось всё труднее, она постепенно опускалась на колени, ползла к нему уже на четвереньках. Ползла, вся измазавшись плесенью и кровью. Запах этой жуткой смеси смешивался на лице с солеными слезами, стоял в носу и отравлял обоняние.  Кэрри не могла позволить себе остановиться и умереть на месте, она силой воли тащила своё немощное тело вперёд. Холодный камень оставлял царапины на коже, счесывал её в мясо.  Кэрри смотрела снизу вверх на лицо распятого и чувствовала свою вину. Я сбежала, а ты остался. Они ополчились на тебя, Минхо, по моей вине. Прости меня. Прости меня.  Она превозмогала боль, поднимаясь на колени. Тяжесть возложенной вины давила к низу, но теперь Кэрри ощущала свою силу искупления. Она встала на ноги, и, пошатываясь, побрела к Минхо, пересекая последние несколько футов походкой мертвецки пьяного человека. Вблизи сцена, воплощенная воспаленным мозгом Кэрри, была ещё страшнее. Руки Минхо раскинуты по сторонам, вздернуты вверх. Они фиксируются жгутами, темно-синими, как на АДИ. Раскрытые ладони пронзают огромные железные гвозди, из ран капает кровь. Ноги в лодыжках тоже прибиты к стене гвоздями. Всё тело Минхо обвивают жгуты, переплетенные с ветками плюща, что работают, как живая тюрьма. Они держат Минхо крепко, ему не вырваться даже при большом желании.  Но он и не собирается. Он без сознания. Его голова опущена на грудь, закрытые глаза застилает кровь, стекающая со лба. На голове, впиваясь щипами в густые черные волосы, красуется терновый венец, скрещенный из множества заточенных костей.  Минхо был коронован в терновый венец эволюции. Терновый венец всегда символизировал страдания, трудности и испытания, которые есть необходимой частью эволюции и развития. Он отражал идею, что рост и преобразование часто сопровождаются болезненными, сложными периодами. Но в случае с Минхо это был не акт бесконечной любви и самопожертвования на алтарь человечества. Это были принужденные мучения одного ради миллионов. В этом проглядывался символизм, ведь когда-то давно, две тысячи лет назад на распятье с венцом на голове умер еще один человек. Посланник свыше, воплощение божественной силы. Его называли Сыном Божьим, отдавшим свою безгрешную душу, дабы отворить врата ада и выпустить всех праведников из места вечной боли, страха, и скрежета зубов. Но такая ли добровольная была это жертва? Не был ли он всего лишь орудием в руках высшей силы, без своего права на свободу выбора? Он шел по пути, начертанному Кем-то свыше, он делал всё, что велел ему Этот свыше. Спрашивается, был ли он свободен? Или довольствался иллюзией свободы, ведь знал, что даже если захочет, всё равно не сможет поступить так, как неугодно Тому-Самому, ведь Он – Творец, Он – Создатель. Всё идёт так, как захочет Он.  В этом крылась тайна параллелей. Минхо не был безгрешен, и не был свят, его оскверненная ненавистью и злобой душа вряд ли сгодилась бы для освобождения праведников. Но те, кто за ним шли не были праведниками. Создателями ему уготована была судьба стать лидером среди жертв, идущих на убой. Эволюция представляется как процесс, за который приходится платить определенную цену и проходить через трудности, чтобы достичь новых уровней осознания или сознания. Минхо их главная цена. Единственная оставшаяся. Они вцепились в него зубами и когтями, лишь бы не позволить сделать так, как угодно ему. Лишь бы не дать рабу переиграть своего Творца.  Кэрри содрогалась от боли, от своей и его, что слилась в единый поток, захлестнувший сознание. Она поднесла грязную руку к его окровавленному лицу. Её брови изогнулись, сошлись на переносице, из глаз ручьем полились слезы. О, боги, как же она любила его! Ей не нужно было его ответное признание, какие-то глупые слова, он был прав, всё это по итогу не имело смысла.  Минхо нужно освободить. После всего пережитого, он должен быть свободен!  Кэрри схватила за синии жгуты и дернула на себя, что было силы. Боль в сердце подкосила колени, Кэрри повисла на жгутах, переживая приступ. Вскоре он прошел, и она вернулась к своему плану, с яростью обрывая крепкие ветви плюща. Но вдруг Лабиринт покачнулся от мощного взрыва, земля ушла из под ног. Минхо теперь был прикован к стене над ней, а она падала в черную бездну. Крича и хватаясь руками за воздух.  Минхо! Минхо! В последний момент Кэрри показалось, что Минхо открыл глаза. Они блеснули страшной белизной белков во мраке бездны.  Прости меня!

***

Ночь подходила к своему окончанию, когда Кэрри, разбуженная фантомной болью, вскочила на постели.