***
Переезд в Тихую Гавань с парохода совершался на спасательных шлюпках и Бёрге, и длился целый день. Ту первую ночь на земле спустя месяц путешествия прибывшие провели на песке в палатках или возле огня под открытым небом. Но лёжа на земле они неизменно чувствовали, что их словно покачивает на волнах так, будто они до сих находились на борту парохода. Его, к слову, так и оставили маячить на выходе из бухты, перед барьерным рифом, потому что не знали, куда ещё можно пристроить. А потом потянулись недели обустраивания на новой неизведанной земле, которая всем пришлась по душе. Но помимо чудной, богатой флоры и фауны, в жизни на берегу были известные минусы. Например, нельзя было оставить сушиться белье на ночь, потому что утром оно неизменно будет мокрым, хоть выжимай. Первые несколько дней, новообъявленные жители этого прекрасного края удивлялись, а потом привыкли к повышенной утренней влажности и адаптировались. Артель строителей, которыми управляли Галли и Харриет, быстро возводила на берегу легкие, под стать климату, хижины-бунгало. Фрайпан и Кэрри, не жалея себя, готовили из изобилия местных продуктов еду для усердно работающих людей, стараясь одновременно угодить всем и каждому. К сожалению, на одних фруктах и кокосах далеко не уедешь, поэтому к добыче продуктов присоединился Арис, чем очень сильно удивил всех собравшихся. Он был первым, кто предложил, а потом и возглавил группу рыбаков, охотящихся на разную рыбу и моллюсков, не выплывая за пределы рифа. И надо сказать, что его дело имело немалый успех. Винс предоставил в распоряжение главных поваров целую кулинарную библиотеку и пока Фрай готовил то, что умел и как умел, Кэрри штудировала разные пособия, узнавая как лучше приготовить тот или иной продукт. Из тех же книг она узнала, какие фрукты, растения и животные, употребляемые в пищу по ошибке, могут быть ядовитыми или просто напросто непригодными для еды. Благодаря её старательному чтению однажды вся артель строителей чудесным образом избежала тошноты и унизительного промывания желудка как следствие отравления. — Знаешь, что-то мне всё это напоминает... — улыбался Фрайпан, отвлекаясь от варки крабов в огромных чанах и поворачиваясь к Кэрри. Она в тот момент сидела в углу, закинув ногу на ногу и вычитывала из книги все подробности рецепта шедевральных варёных крабов. Услышав смеющийся голос Фрайпана, она вскинула голову, убрала со лба чубчик, который выбился из под белой косынки и тоже улыбнулась. — Кухню в Глэйде? — Именно! Только тогда у нас не было такого разнообразия живности на ужин, — сказал он. — Что ж, пока не приручим и не разведем копытных животных, морепродуктами нам и питаться, — покачала головой Кэрри, снова утыкаясь в книгу. — А что, я, собственно говоря, не против, — улыбнулся Фрайпан и вдруг сощурился. — Вот бы только панцири у них были не такие острые... Я уже все руки себе порезал! — Терпи давай, Синдерелла, — смеялась Кэрри, — там еще в конце надо зелень добавить. Чтобы вообще было... Как это там... А! Беллисимо! Но вдвоём Кэрри и Фрайпан физически не справлялись, поэтому им на помощь приходили все желающие побыстрее получить свою порцию еды. Среди этих добровольцев часто оказывалась Бренда, и Кэрри знала, что ей двигает отнюдь не голод, а только желание быть рядом с Фрайпаном. Соня и многие другие девочки, спасшиеся из Лабиринта помогали Галли в строительстве наравне с парнями, и в большинстве своём, делали всё намного прочнее и аккуратнее представителей "сильного" (нет) пола. За это скупой на слова Галли привселюдно одаривал их поощрительной похвалой и нередко ставил в пример другим работникам. Минхо, как только сумасшедшая качка на пароходе прекратилась сразу почувствовал себя лучше, а прибыв на землю понял, что начинает поправляться. С кожи сошла пугающая желтизна, она вновь приобрела красивый бронзово-смуглый оттенок. Ел он теперь за двоих, с каждым днём набираясь сил для новых свершений. Винс воспользовался знаниями Минхо по части картографии и ориентации в незнакомом пространстве, поэтому сразу же назначил главой разведгруппы, которая должна будет исследовать остров вдоль и поперёк. По умолчанию стало ясно так же и то, что когда Ньют и Томас очнутся, то незамедлительно займут почётные места в том же отряде, в который смогут вступить все желающие, имеющие хорошую физподготовку. Арт тоже теперь был занятым человеком. Однажды он встретил Винса на палубе парохода в те редкие минуты, когда тот был свободен от своих извечных проблем. Поговорив о том, о сём, Винс быстро осознал, что помощь такого образованного человека, как Арт, будет весьма значимой в строительстве нового общества. На ближайшем общем собрании, он выдвинул подходящую кандидатуру Арта на пост своего заместителя и все вместе проголосовали "за!". Никто не хотел брать на себя такой огромный груз ответственности, поэтому все быстро согласились. Арт по скромности своей краснел, как девушка на первом свидании, отнекивался, прятал глаза в полу, но неумолимая рука Дока легла на его плечо и старческий голос прохрипел: — Дерзай, сынок, это дело точно в твоих силах. Прсле таких мотивирующих слов просто грех было отказываться, тем более Арт давно подумывал о подобной должности, но с уверенностью, словно рассчитывал, что его это никогда не коснется. Тем не менее, коснулось и он был искренне этому рад. Но сильнее была радость Кэрри, когда она, наконец осознала, что буквально обрела новых членов своей семьи. Прийдя к ним в каюту после прочтения дневника Финча, она имела такой вид, что и Док, и Арт одновременно поняли значение этого выражения лица. Почти всю ночь они трое проговорили, изредка отлучаясь по своим делам в уборную. Кэрри взахлеб рассказывала им обо всём, что прочла и что смогла вспомнить самостоятельно, опираясь на постепенно возвращающуюся память. Они слушали, не перебивая. Они были счастливы, что их маленькая Кэрри вновь стала знакомой, хоть и не такой близкой, как раньше. И вместе с ними двумя Кэрри стояла с точилом в руках возле огромного камня, на котором каждый из жителей Тихой Гавани вычертал имя человека, оставленного на длинной дороге по тернистому пути сюда. Эту традицию предложил общественности Арт, наслушавшись рассказов Галли про Глэйд, где он делал примерно тоже самое. Единственным отличием было то, что имена на Камне Памяти не зачеркивались. В этой детали был особый стиль, ведь все, кто писал сюда имена погибших, на самом деле не считали их мёртвыми. Для них они были всё теми же братьями, сестрами, друзьями, родителями, любимыми людьми, которые оставались жить в памяти и сердце до самого последнего вздоха. Кэрри старательно наносила имя Финча на свободное место в середине камня, наводя те же буквы по нескольку раз для отчетливости. Она поразилась. Всего день прошёл с момента, когда на собрании Винс объявил об этом камне и его сокровенном отныне значении, как он весь заполнился именами. "Мэри" – это конечно же дело рук самого Винса. "Уинстон" – Фрай, несомненно, он. "Джордж" – быть может, Бренда? Так, кажется, звали её почившего в Глэйде брата. "Бен, Джастин..." – Минхо, точно он! Дальше тем же почерком, крупное: "Алби", а немного ниже: "Джефф, Клинт, Зарт..." и ещё целый список имён, слышимых ею давно-давно в Глэйде. Здесь уж наверняка постарался Галли. Когда работа над именем Финча была окончена, Кэрри обернулась к стоящим позади нее Арту и Доку. — Мне кажется, получилось очень даже ничего. Ваше мнение? — Получилось очень даже ничего, — с готовностью отозвался Арт, подтверждая искренность своих слов кивком. — Да... — прицокнул языком Док. — Только там буква "ч" скосила... Ну да ничего страшного. — Вам лишь бы придраться, — закатила глаза Кэрри. — Ты просила конструктивной критики, вот, получай! — проворчал Старина Лок, скрещивая руки на груди. — Да ладно вам, — махнул рукой Арт, — что стар, что мал, вот серьёзно... Пойдёмте, может где-то пригодиться наша помощь. Кэрри?... — Вы идите, а мне тут ещё кое с чем закончить надо, — промолвила Кэрри, не двигаясь с места. — Ладно, только не задерживайся, — кивнул Арт. Но Кэрри задержалась. И задержалась на добрые сорок минут. — У тебя ещё руки не отпали? — поинтересовался Галли, который подошел к Кэрри, распираемый любопытством. — Кто ж виноват, что в её имени столько букв! — воскликнула Кэрри, вытирая рукой пот со лба. — Тереза? Ты серьёзно? — нахмурился Галли. — Может быть у тебя к ней какое-то иное отношение, но многие из живущих здесь очень хотели бы, чтобы она воскресла. Но не из-за любви, а из-за жгучего желания расквасить ей физиономию. — Я понимаю их желания, — кивнула Кэрри, — но стоит учесть все аспекты её жизни. Ты не подумай, память у меня, к счастью, не отшибло снова, но помимо всего дерьма, которое она принесла в наши жизни, не надо забывать о том, что она спасла Ньюта. Не кто-то из нас и не мы все вместе, а именно она. Мне не жаль предательницу, но мне жаль ту несчастную девочку, которая как и я потеряла мать. Мне жаль ту умную девушку, которая ценой своего достоинства и чести нашла лекарство от вируса, что поглотил большую часть человечества. И именно поэтому её имя здесь и будет тут. Пусть все знают... Нет, пусть она знает, что я её прощаю. Сказав эти слова, она посмотрела в безоблачное небо, а потом горько усмехнулась. — Ах, точно... Ты же не там, тебе по всем канонам уготовано прибыванин намного ниже поверхности земли. — Что ж, в аду ей самое место, — заключил Галли и обернулся, но Кэрри его остановила. — Послушай, я ни к чему тебя не принуждаю, но я должна сказать это... Постарайся простить её. Я скажу это не только тебе, я скажу это всем, ведь если мы хотим построить новый мир, где не будет места ненависти, то начать придется с нас самих. — Я не стану ничего обещать, — твёрдо ответил Галли и вдруг добавил, — но я правда постараюсь. «Ради тебя, что угодно!» – вопило его сердце, но крики заглушались холодным голосом разума. Он взял у неё точило и улыбнулся мысли, что когда-то они шли так по Глэйду после того, как он помог вычертить её имя на стене Лабиринта. Мог бы он подумать в тот день, что его жизнь повернется настолько круто?... Нет, конечно, нет.***
Однажды, когда она бродила по берегу и закатное солнце уже обагрило волны, и набросило на коралловый песок золотистую дымку, её повстречал Минхо. Не случайно, конечно. Пятнадцать минут назад он преспокойно сидел себе на бревне, отдыхая после работы на стройке и ничего не подозревая, пока его покой не нарушил внезапно подсевший Галли. — Минхо, ты любишь Кэрри? — вдруг спросил Галли, опускаясь на бревно близ задумавшегося парня. — Почему я должен отвечать на этот вопрос? — по привычке ухмыльнулся Минхо, желая улизнуть подальше от разговора на эту тему. — Потому что от тебя зависит твоё собственное счастье, — ответил Галли. — Только ты этого почему-то не понимаешь. — Что тебе конкретно нужно? — повернулся к нему Минхо. — Я не верю, что всё это ты начал из добрых пожеланий. У тебя нет никаких оснований для того, чтобы желать мне добра, или, как ты выразился "собственного счастья". Я избивал тебя много раз на протяжении трёх глэйдовских лет, потом сломал тебе нос, а в конце концов проткнул копьём. И после всего этого ты приходишь ко мне хлопотать о моей личной жизни, Галли, серьезно? — Абсолютно, — кивнул Галли, спокойно выслушав тираду Минхо. — Минхо, не подумай ничего дурного, но я действительно при всём своём желании не могу хотеть для тебя добра. Я не забыл боль от твоих кулаков и этот твой бешеный взгляд, когда ты ищешь, чтобы такое потяжелее швырнуть в меня. Но для меня важно счастье человека, который беспросветно в тебя влюблен. — А-а-а... — протянул Минхо, отворачиваясь. — Ты до сих пор любишь Кэрри, хотя и понимаешь, что тебе ничего не светит. — Знаешь, как бы сильно ты не пытался унизить меня и втоптать в грязь, я всё равно продолжал любить Кэрри. И это чувство вытянуло меня из болезни, помогло мне снова встать на ноги. Однажды я поклялся, что ни о чём больше не попрошу, лишь бы мне только увидеть её. Будь уверен, я сдержу своё обещание. Я не имею права претендовать на расположение её сердца, ведь итак получил дружбу и доверие. Но, знаешь, Минхо, если ты продолжишь так тормозить, я не буду терять зря времени. Не обижайся и учти, что мы с тобой хоть и знаем друг друга долгое время, так и не стали друзьями. — Это что же, ты мне сейчас говоришь, что если я застопорюсь, ты незамедлительно займёшь моё место? — усмехнулся Минхо. — До тебя всё очень долго доходит. Интересно, это последствие твоей травмы? — в ответ усмехнулся Галли, решивший, что раз в жизни и ему можно поиздеваться над Минхо. — Раньше ты не был таким тугодумом. — Задрай свой люк! — огрызнулся Минхо. Галли в ответ тихо рассмеялся. — Это ты у пороковцев этих выражений нахватался? — спросил он. — Слушай, Галли, отстань от меня, пожалуйста! — не выдержал Минхо. — Я честно пообещал себе, что больше не буду разбивать твоё лицо, но чёрт подери, ты меня соблазняешь сделать это снова! Галли закатил глаза и хотел было вернуться к своим занятиям, но увидел, как из хижины, где лежали Томас и Ньют, выходит Кэрри. Он проследил взглядом, как она перекинулась парой слов с Брендой, заменяющей её на посту смотрительницы за болящими, и направилась к уединенному пляжу, на который можно было попасть, перебравшись через невысокие скалы. — Тебе не кажется, что это просто идеальный момент для разговора с ней? — поинтересовался Галли у Минхо. — Я даже не знаю, что ей сказать, о каком разговоре может идти речь? — печально отозвался Минхо. — Без понятия, — пожал плечами Галли. — Но думаю, что начать тебе стоит с признания в своих чувствах, это как база. Например, расскажи, почему полюбил её. — Да не знаю я! — раздражённо воскликнул Минхо. — Ты не понимаешь! Я восхищаюсь её красотой, но в тоже время боюсь её ума. Когда она задаёт вопросы, я теряюсь. Я не знаю, как мне достойно ответить на вопрос, почему я полюбил её. Нет одной причины возникновения моих чувств к ней, это было всё и сразу, как совокупность множества факторов. — Тогда выдели самое главное и основное, — посоветовал Галли. — Главное и основное? — горько усмехнулся Минхо. — Кэрри красива, и несмотря на все мои недостатки заботиться о том мне как никто другой... — Ты совсем спятил? — возмущенно перебил его Галли. — Хочешь сказать, что полюбил её только за это? Если это так... — Это не так! — поспешно сказал Минхо, восстановил сбитое дыхание и продолжил. — Ньют как-то сказал, что прежде чем полюбить человека, мы влюбляемся в то, что чувствуем рядом с ним. Его слова сущая правда, чёрт возьми! В Глэйде я обращал на Кэрри внимание лишь потому, что она девушка, но познакомившись с ней поближе, я стал сам не свой. В хорошем смысле. У меня исчезла тревожность, я стал хорошо спать не от физической усталости и необходимости, а просто получая удовольствие. Каждый раз вбегая в Лабиринт я видел в этом риске смысл и он не был не в том, чтобы найти выход, а в том, чтобы вернуться в Глэйд как можно раньше, снова поговорить с Кэрри и ощутить... спокойствие рядом с ней. Да. Теперь я понял. Прежде чем полюбить Кэрри, я полюбил покой, который она приносила в мою душу. Он не был абсолютным, но даже малая его часть уже была отрадной. Я... — А теперь с теми же эмоциями перескажи это Кэрри, — с натянутой улыбкой сказал Галли, указывая рукой на то место, где только что скрылось её белое платьице. — Ай, чёрт... — раздосадовано бросил Минхо, подрываясь со своего места. Он был недоволен тем, что позволил себе такую тираду при Галли и чувствовал себя виноватым за чрезмерную эмоциональность. Так было каждый раз, когда он ненарочно показывал свои истинные переживания кому-то кроме девушки, имя которой начинается на «К» и заканчивается мягким «эрри». На самом деле, Кэрри думала, что тут ей наконец дадут расслабиться. Обнаружив неделю назад этот пляж, она поняла, что нашла своё укромное местечко, где можно бегать, гулять, плескаться в воде и даже кричать – мало кто услышит. Конечно, тишины рядом с Томасом и Ньютом хватало, но пока они были без сознания какой-то процент напряжения всё же оставался и ей надо было от него куда-то сбежать. Успокаивающий ветерок ласкал её кожу, забирался под платье, надувая и колыша прохладный хлопок. Из-за этого Кэрри чувствовала себя парусом на ветру. Белый цвет платья чудесно оттенял её загар. В нём она была неотразима и осознание этого очень высоко поднимало настроение. Тем не менее, счастливая улыбка слетела с её лица, когда она увидела, как на пляж со скалы спускается Минхо. Кэрри отвернулась от него и не видела как он неуклюже споткнулся на спуске, и чуть не влетел лицом прямехонько в песок. Конечно, увидев это, она бы бесспорно рассмеялась и этим бы нарушила восстановившуюся между ними двумя атмосферу недомолвленностей с обоих сторон. Но, к счастью для репутации Минхо и той самой напряженной атмосферы, Кэрри избежала такого поворота событий, в буквальном смысле повернувшись к нему спиной. — Кэрри, нам нужно поговорить, — решительно сказал он, равняясь с ней и глядя на её непроницаемое лицо. — Это срочно? Никак не может подождать до завтра? — недовольно спросила Кэрри. — Нет, не может, — отрицательно мотнул головой Минхо. — Что ж... — промолвила Кэрри и опустилась на песок, скрестив ноги в позе лотоса. — Садись. Как говорит Хорхе, в ногах правды нет. Чуднóе конечно выражение, но я думаю, что это очень деликатный способ заставить твоего собеседника сесть. — И то правда, — согласился Минхо, который ощутил облегчение сразу, как только основной центр тяжести переместился с ног на пятую точку. — Ну говори уже, я тебя внимательно слушаю, — подгоняла его Кэрри, чувствуя, что пауза молчания затягивается и становится неловкой. — Не торопи меня, я забыл, что мне надо сказать сначала, — ответил он. Кэрри повернула к нему своё лицо, озаренное заходящим солнцем и словно излучающее точно такие же тёплые и целительные лучи. Она широко улыбнулась и сказала: — Так вот он, настоящий Минхо... Интересно, ты всегда таким был? Тебе безопаснее прятаться в панцире самоуверенности и дерзости, нежели вести открытую игру? — Неправда, Кэрри, — усмехнулся Минхо. — Ты всегда видела настоящего меня и во мне не было ни капли фальши. Просто раньше во мне было намного больше уверенности и беззаботности, и я даже в какой-то момент начал думать, что это настроение теперь моё пожизненное. Но оказалось, что это совершенно не так работает и я могу быть разным. Вот как сейчас, я спокоен, но ведь это не означает, что перед тобой не я. — Тебя тянет сегодня на откровенность? — продолжала улыбаться Кэрри. — Я с удовольствием послушаю твою исповедь. — Это не исповедь, это называется разговор по душам. — Да плевать как это называется, — отмахнулась Кэрри. — Не плевать, — спокойно возразил Минхо. — Я думаю, что тебе давно пора перестать делать вид, что тебя никак не волнует происходящее между нами. — Как ты ещё не понял, что я не притворяюсь, — ухмыльнулась Кэрри. — Между нами ничего нет. — Снова врешь? — без тени ухмылки осведомился Минхо. — Глупый вопрос, — Кэрри рукой откинула со лба чубчик, чтобы он не лез в глаза. — Посуди сам, Минхо, чего между нами полно, а чего не сыскать. Полно между нами недоговорок, боли и чувств, которые сплелись в такой тугой узел, что я не могу разобрать, где там обида, злость, а где привязанность. Но это не суть важно. Между нами нет доверия как такового. Ты можешь открыться мне, но не на полную, и я тоже не могу это сделать. Мы видим друг в друге опасность до сих пор, даже после всего, что пережили вместе и знаешь, что это доказывает? А то, что не важно сколько бы мы были знакомы, мы никогда не сможем быть друг с другом по-настоящему откровенны. И ты, и я быстрее откроемся Томасу, или Ньюту, или Фрайпану, но не друг другу! Ты должен увидеть эту разницу. — Я вижу эту разницу и сейчас пытаюсь её исправить! — возразил Минхо без прежнего спокойствия. — Зачем?! Минхо, зачем ты это делаешь? — допытывалась Кэрри с такой яростью, как будто сама не знала ответы на только что заданные вопросы. — Почему мы не можем оставаться друзьями, как это было раньше?! — Кэрри, я люблю тебя, а ты мне говоришь: «почему мы не можем оставаться друзьями»? Ты издеваешься надо мной? — взвился Минхо распаляемый накаленной обстановкой. — Нет, дорогой, это ты издеваешься надо мной, когда разбрасываешься словами вроде: «я люблю тебя», никак не вникая в их смысл! — активно отбивала удары в виде вопросов Кэрри. — Не вникаю в смысл?! Это я не вникаю в смысл?! — опешил Минхо. — Ну не я же! — огрызнулась Кэрри. — Не ты, конечно, — согласно кивнул Минхо. — Ты-то мне таких слов никогда не скажешь... — Не скажу, — бросила девушка, гордо вскидывая подбородок и не глядя на Минхо. Аргументы внезапной ссоры с обоих сторон быстро исчерпались и Минхо понял, что разговор, который должен был принести мир в их отношения, в какой-то момент свернул не туда и привёл не к ожидаемому результату. Поэтому он сделал попытку возобновить переговоры, горячо надеясь, что в этот раз всё закончится иначе. — За то время, пока я был у ПОРОК'а и считал тебя безвозвратно погибшей, я понял одну простую вещь. Всё надо делать вовремя, иначе потом будешь долго об этом сожалеть. Кэрри, я сожалел о многом, чего не успел сделать для тебя, но для меня всегда было утешением то, что я вызывал твою улыбку и защищал тебя. — Быть может это и так, — кивнула Кэрри, — но не забывай, что ты чуть не лишил меня жизни. — Ты же сама знаешь лучше меня, что знай я, кто под маской, то никогда бы не выстрелил! — с жаром проговорил Минхо, порывисто поворачиваясь к ней. — Я быстрее отгрызу себе руки, чем причиню тебе вред, Кэрри. Я всегда принимал и буду принимать твою сторону, потому что конкретно для меня ты важнее всех. — Минхо, прекрати говорить, у тебя это получается как у недорезаного романтика, — промолвила Кэрри, поморщившись. — В Глэйде ты был самым крутым парнем, и не только для моего восприятия. С тобой считались не как с куратором бегунов, а как с заместителем Алби, хотя им, по факту, был Ньют. Но как ты ни старайся, в мире помимо тебя есть множество других нереально красивых и умных парней, которые были бы счастливы, если бы я обратила на них своё внимание. Я могу отвлечься на любого из них, и он будет одаривать меня всеми земными благами, но вот незадача, в каждом из них я буду искать тебя и все те качества, которые тебя украшают. Сколько бы я не рисовала идеал в своём воображении, у него всегда будет твое лицо. Когда-то давно я спутала чувство, которое испытывала рядом с тобой и назвала его безопасностью, но на самом деле это был покой. Минхо, я вижу в тебе что-то до боли похожее на себя саму и в тоже время совершенно противоположное. Меня тянет к тебе, и чем дальше я от тебя нахожусь, тем сильнее становится сила притяжения. Ты, наверное был прав, когда говорил, что я врала, утверждая, что между нами ничего нет. Это ложь. Если это чувство, которое заставляет меня сейчас говорить такие нелепые вещи и которое толкнуло тебя завести этот разговор, называется не любовью, то как тогда?... Я уже говорила, в мире очень много мужчин, но загвоздка в том, что люблю я тебя. Сидя на песке, перед играющим в лучах океаном, вдалеке от чужих глаз, он положил голову ей на плечо. Кэрри не колеблясь сделала тоже самое. Они повернулись друг к другу, не больно стукнулись лбами, а потом посмотрели друг на друга с улыбкой, вернувшей их в далёкое прошлое. Не теряя времени даром, он поцеловал её в губы. Никто не целовал её в губы с тех самых пор, когда они завершили переход через Жаровню. Кэрри позволила ему прильнуть к её губам на целую минуту. Она вся затрепетала и обмякла под этим напором. Её рука сделала то, что ей давно хотелось сделать: провела по густой вздернутой шевелюре, чем-то напоминающей сахарную вату и подумала, что не выживет, если её лишат этого наслаждения ещё раз так на долго. Почему-то ей вспомнился Глэйд и тот момент, когда он выволок её из Лабиринта и накричал. В тот момент, отвечая ему угрозой на угрозу она и подумать не могла, что будет целоваться с этим хамоватым азиатом на берегу океана. Кстати, об океане и тех её снах... Неужели, они были пророческими? Если нет, то каким тогда образом она вообще узнала про него. Это навсегда останется для Кэрри загадкой, ну и пусть. Она довольна своей судьбой. У Кэрри кружилась голова, но тело охватило какое-то нервное возбуждение. Её накрыла волна ощущений. Минхо обнял её. Сейчас, в своём маленьком мирке, огражденном ото всех крутыми скалами, они оба наслаждались одним из самых священных мгновений, что случаются лишь изредка. А многим на долю никогда не выпадает подобного счастья. Но кто-то, а Кэрри и Минхо, потратившие почти всю свою юность на возвращение домой, уж точно его заслужили. Кэрри хотела сберечь в памяти этот момент, запечатать в бутылку и вечно хранить в памяти, чтобы всегда иметь возможность достать и пережить его заново. Но она была так очарована, что даже эту мысль не смогла удержать. Она потянулась к Минхо, стала целовать его снова и снова, пока кое-кто не нарушил тонкую грань уединения.***
Сначала Ньют даже не понял, что произошло и ему показалось, что с того момента, как он отключился в Последнем городе прошло несколько минут. «Я не умер?... Я выжил?... Томми?...» Он хотел пошевелиться, но его залежавшееся без движения тело пока не хотело ему повиноваться, поэтому он оставил эти попытки и приготовился к тому, чтобы открыть глаза. Если он ещё в своём теле и оно не стало как у остальных шизов, то он должен увидеть свет и спокойно его перенести. Если же по какой-то непонятной причине он очнулся, превратившись в шиза, то это будет крайне неприятным сюрпризом. Ньют не спешил открывать глаза. «Я мыслю, следовательно, я существую...», думал он и наслаждался тем, что может думать и его не перебивает непонятный, незаглушимый рой заражения в голове. Но тишина была только внутри его черепной коробки, снаружи ему слышались крики чаек, голоса людей и стуканье разных строительных инструментов. «Как в Глэйде...», пронеслась в мозгу мысль с налётом ностальгии и уголки его губ дрогнули в улыбке. А потом, (о Боже, это не может быть правдой!) его слух уловил невероятный, такой умиротворяющий звук, похожий на нежный шёпот... шёпот океана. И тогда Ньют резко распахнул глаза. Сначала он ничего не увидел, и уже успел хорошо так перепугаться, но спустя секунду его глаза привыкли к неяркому свету помещения, где он лежал, и принялись ощупывать эту незнакомую комнату. Ньют молча изумлялся, потому что стены и крыша комнаты были сделаны по старому доброму глэйдеровскому способу, а дверью тоже служил кусок мешковины. Оглядев все окружающие предметы, включающие столик с какими-то баночками и препаратами, его взгляд переметнулся в бок и замер, встретившись с улыбающимися ясными голубыми глазами Томаса. — Я очнулся на пятнадцать минут раньше, радость моя, я победил, и наградой мне было созерцание тебя спящего всё оставшееся время, — улыбнулся он, не сводя взгляда с изумленного Ньюта. — Томми, — выдохнул Ньют, чувствуя такое невероятное облегчение, которое вряд ли можно описать словами. — Да, Ньют, это я и я тоже безумно рад тебя видеть, — сказал Томас и огорчённо вздохнул. — Но, увы, я пока не могу тебя обнять. — У меня столько вопросов, а ты со своими обниманиями, Боже... — с наигранным раздражением сказал Ньют, но Томас-то прекрасно видел огонь в его кофейных глазах. Бренда, которая отлучилась в туалет и, по возвращению, нашла "оживших" парней умильно беседующими, даже не поздоровалась с ними, а сразу метнулась к тому месту, где сосредоточились бывшие глэйдеры и все, кто были бы несказанно рады видеть Томаса и Ньют. Увидев разговаривающих по делам общины Галли и Фрайпана, она остановилась на минуту, чтобы перевести дух, а затем выпалила: — Там это... Короче... На том свете походу возврат пробили! Галли несколько раз непонимающе моргнул, а потом переспросил: — Что ты имеешь в виду? — Ты туго всасываешь? — воскликнул Фрай, научившийся понимать Бренду по всем её непонятным для других выражениям. — Наши очнулись! Томас и Ньют пришли в себя! Последнюю фразу он выкрикивал через плечо, потому что уже бежал к хижине, где лежали парни. Но вышло так, что на пороге он столкнулся с ними и столкновение это вышло такой силы, что он чуть не сбил их и закружился сам. Впрочем, в следующий момент он уже сжимал друзей в своих крепких объятиях, проливая слёзы искреннего счастья на их футболки. А Ньют и Томас, хоть и были несказанно счастливы видеть Фрайпана, пытались охватить взглядом весь открывающийся пейзаж, не веря, что это и есть их действительность. Прибрежные скалы, пляж, легкие хижины-бунгало, раскинувшиеся по всей полосе бережной линии, – всё это было таким прекрасным и таким... невероятным! — Постойте... А где Кэрри? — опомнился вдруг Томас, отстраняясь от Фрайпана. — И Минхо, — добавил Ньют, делая тоже самое. — Почему их здесь нет? С ними всё хорошо? — Думаю, что более чем, — усмехнулся подошедший Хорхе. — Они вон за тем перешейком на пляже. — Ого... Так далеко... — промолвил Ньют, опираясь на руки Томаса. Ходьба всё ещё давалась ему с трудом и была огромной нагрузкой. — Я позову их! — вызвался Фрайпан и тотчас сорвался с места. — Смотри не навернись там! — крикнула ему вслед Бренда.***
Кэрри и Минхо, одновременно обернувшиеся на крик Фрайпана, были удивлены, увидев его здесь, и немного раздосадованы, потому что он отвлёк их от весьма занимательных дел. — Что случилось? — крикнул ему Минхо, желая понять, что привело сюда их друга. — Быстрее!... — кричал Фрай, активно размахивая руками, как человек, живущий месяц на необитаемом острове и впервые увидевший корабль на горизонте. — Идите!... Сюда!... — Да что такое?! — вскричала Кэрри, поднимаясь с песка и отряхивая своё платье. — Ты говорить разучился?! — Ньют и Томас очнулись! — на последнем дыхании заорал Фрай и в полном изнеможении облокотился о скалу. Человек, не знающий сути ситуации, подумал бы, что Кэрри и Минхо втайне сговорились побежать наперегонки. На самом деле их двоих так впечатлила принесенная Фрайпаном новость, что они рванули с места, даже не перекинувшись взглядами. Бежать по увязающему тёплому песку было трудно, особенно в сандалях, но их это не останавливало. Они вскарабкались на скалу, обогнали Фрайпана и с разбегу налетели на Томаса и Ньюта, степенно идущих им навстречу. Кэрри просто завизжала от радости, чем очень сильно всех удивила, ведь раньше от неё такой бурной реакции невозможно было дождаться. Минхо при всем своём авторитете не мог себе такое позволить. Встретив товарищей широкими объятиями, они с упоением вспоминали о самых тяжких испытаниях, которые пережили вместе. Лабиринт... Жаровня... И в конце концов, длительное путешествие в Последний город, из которого только чудом они вернулись живыми. Это было так невероятно, что время от времени, они просили друг друга ущипнуть себя, думая, что реальность слишком поблажлива к ним и где-то должен быть подвох. Томас и Ньют не могли нарадоваться, глядя на всех своих друзей и видя их не только живыми, но и до жути счастливыми. А те радовались за них, так же искренне и горячо. Они достигли той высоты отношений, когда жалость и благодарность теряют смысл. А поднявшись на неё, дышали легко и радостно, словно узники, вырвавшиеся на волю из сырой темницы.***
В тот же вечер перед огромным Камнем Памяти разложили костер и поставили вокруг него скамьи для всех желающих примоститься у огня. Томасу и Ньюту было ещё тяжело сидеть без поддержки, поэтому для них двоих нашли стулья с удобными спинками, на которые те облокотились с облегченным выдохом. Все остальные расселись кто где. Прозрачно-золотистая луна всходила над синеющей на горизонте линией океана и прокладывала на ней свой блестящий путь. От воды потянуло прохладой, уставшие за день ребята ближе подсели к огню, вздрагивая от холодных сквозняков. Многие натянули кофты и олимпийки, некоторые грелись в объятиях друг друга. Над костром кипятилась вода в чайниках, бурля и готовясь стать тем самым напитком, который скрасит любую беседу. Говорили они о многом, и ни о чём одновременно, наслаждаясь этим. Ведь можно же хоть один раз в жизни просто поболтать от души? Ещё как можно! Кто-то из ребят притащил к огню самодельный барабан и когда он попал к Хорхе, в жилах которого текла горячая латиноамериканская кровь, забацал такую мелодию, что некоторые не удержались и пустились в веселый пляс. Сидящие аплодировали им со смехом, который отнюдь не был злым или глумливым. Просто так сложилось. Они были счастливы сидеть вместе у костра и смеяться с самых глупых вещей, которые только можно было найти на этом свете. Вдалеке от всех своих проблем, оставленных на поражённом Вспышкой материке, выжившие наконец-то смогли расслабиться и по-настоящему вдохнуть крепкий, пьянящий запах свободы. Когда громкий смех и крики у костра стихли, а разговор приобрёл более интимный характер, Минхо (который проникся этой атмосферой), стараясь не задеть сидящего рядом Арта, встал и, уходя, тронул Кэрри за плечо. Она оглянулась на него и встретилась с его взглядом, который буквально говорил ей: "давай отойдём". Не задавая лишних вопросов, Кэрри также тихо поднялась со своего места и последовала за Минхо. Все были заняты беседой, их отлучку не заметил никто, кроме Ньюта, от глаз которого редко ускользали всякие мелкие детали. Этому его научил Лабиринт. Он проводил уходящих доброй улыбкой, подумав про себя, что они наконец-то стали похожими на прежних себя. Тех подростков, которые встретились в Лабиринте прошлым жарким летом. — Минхо, подожди, у меня короткие ноги,не могу так быстро идти за тобой! — устало, с нотками капризы говорила Кэрри, когда Минхо тянул её за руку к берегу подальше от другого людского присутствия. Идти ей было ещё тяжело оттого, что вместо чая она налегала на отменный алкоголь Галли, который очень хорошо справлялся с ролью снотворного. И хоть Минхо пил не меньше, на него брага так сильно не подействовала и он неумолимо тащил Кэрри куда подальше. Наконец, он нашёл идеальное место как раз у линии прибоя, сел и притянул Кэрри, чтобы она села рядом. — Поцелуи-поцелуями, но нам надо решать, что делать, — уверенно сказал он. — Сейчас? — осведомилась Кэрри, заглатывая неизбежную в её случае отрыжку. — Нет, конечно! Через двадцать пять лет! — парировал Минхо. — А что, отличный срок, как раз будет время подумать! — Ну раз ты так считаешь... — протянула Кэрри. — Не считаю, это была шутка! Слышишь меня? Шутка! — Прекрасно слышу, — скривилась она, — не надо так орать. — Это радует, — заметил Минхо, — но нам по-прежнему надо что-то решать. Я предлагаю... — Давай жить вместе. — Что?... Минхо даже немного опешил, он думал, они сейчас обсудят все вопросы и прийдут к более постепенному решению. Конечно, подобные вещи были не в его стиле, но отношения с Кэрри это не то, чем можно было бы рисковать, здесь нужна чертовская осторожность. А она просто рубит с плеча, по-любому... — Я сказала, давай жить вместе, — решительным тоном повторила Кэрри, оглянулась на вереницу хижин понад берегом и повернулась обратно к Минхо. — Ты спишь вместе с Галли и другими ребятами в гамаках, а у меня есть своё бунгало, плюс, до него ближе. Пойдём. — Нет, так не пойдёт, — отрицательно качнул головой он, усаживая её обратно на песок. — Да что с тобой, — удивилась Кэрри, — пойдем, я тебе говорю! — Кэрри, я не могу, — сокрушенно опустил голову Минхо. — Идти не можешь? — спросила она. — Так поднимайся, я тебе помогу! — Нет, Кэрри, я не смогу быть тебе мужем, — сказал Минхо, поднимая на неё глаза. — В ПОРОК'е так сказали, из-за их експериментов я лишен репродуктивной функции. Кэрри, я бесплоден и я не могу быть с тобой в физическом смысле. Кэрри с минуту вглядывалась в его лицо, прищуривая глаза и хмуря брови, а потом приблизилась и сверкнув белозубой улыбкой, сказала: — Так докажи это! Я не обязана верить тебе на слово в таком серьёзном деле. Пять минут спустя Кэрри откинула мешковину и провела Минхо внутрь бунгало, в единственную комнату, служившую спальней. Минхо пошёл за ней и остановился бы на входе, но Кэрри ни секунды не колебалась. Все ещё держа его за руку, хотя и не таща за собой в буквальном смысле, (но, быть может, намереваясь сделать это, начни он упираться) она вывела его на середину комнаты. Он взглянул на неё. Она ответила спокойным взглядом. — Кэрри, ты уверена, что именно этого хочешь... Именно сейчас? — осторожно спросил Минхо. — Конечно! Или ты думаешь, что я поглажу тебя по головке и отправлю спать обратно в гамак после всего, что с нами произошло? — она улыбнулась озорной, шаловливой улыбкой. — И потом, Минхо... Ты в самом деле настроен на это, ведь так? Он старательно обдумал вопрос, потом ухмыльнулся своим мыслям и подхватил её на руки. Кэрри скрестила ноги в лодыжках где-то на уровне поясницы и поцеловала его. Минхо почувствовал, как у него кружится голова. Губы Кэрри были сладкими и чуть влажными, – именно такими он их себе представлял. Но, черт побери, возможно ли было вообще вообразить эти сногсшибательные ощущения, которые последовали за слиянием их губ? Нет, конечно, нет. Поцелуй, казалось, затрепетал по всему телу и был похож на электрический разряд. Когда их губы разомкнулись, Минхо почувствовал ещё большее возбуждение. — А если я скажу, что настроен и хочу тебя? — осведомился он. Она расцепила ноги, спрыгнула на пол, отодвинулась и критически оглядела его, словно пытаясь понять, серьёзно ли он говорит, или же это просто обычный блеф и хвастовство. В то же время её руки поднялись к пуговицам его рубашки. — Можешь говорить об этом сколько угодно, но оно не будет иметь никакого смысла, если ты продолжишь стоять истуканом, — спокойно сказала она, закончивая с пуговицами и стягивая с него рубашку. Вид его обнажённого торса произвёл на Кэрри слишком сильное впечатление. Она хотела что-то сказать и даже открыла для этого рот, но слова не слетели с языка. Она много раз до этого видела Минхо без футболки и прикасалась к нему абсолютно спокойно, но сейчас это приобрело совершенно другой смысл. — Нравится? — поинтересовался он. — Ещё бы... — ответила Кэрри. Она дотронулась до гладкой смуглой груди и с чувственным наслаждением опустила руку к рельефным кубикам пресса. С её губ слетел протяжный вздох, но когда она хотела отнять руку, Минхо ей не позволил. Если до этого он чувствовал в себе искру волнения, то после прикосновения Кэрри ощутил, как в нём вспыхнуло пламя. Он перехватил её руку и притянул к себе на грудь, где бешено колотилось страстное юношеское сердце. Кэрри должна знать, что оно колотится для неё одной и ради неё одной. Ему никто не нужен кроме неё, – ни другой человек, ни его собственная жизнь. Минхо уже пережил боль расставания с ней, неутолимое горе мнимой утраты и сейчас, держа её в объятиях, чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Даже если бы его сейчас взяли сразу в рай, он непременно стал бы умолять на коленях, чтобы его низвергли обратно. Так сильна, до греха непреодолима была его тяга к Кэрри. Её ладонь, прижатая к груди, улавливала каждую вибрацию его учащенного сердцебиения, но оставаться там на долго она не собиралась и, поэтому, скользнула выше, к шее. Впрочем, это было не к чему, ведь он наклонился к ней сам и она снова ощутила его губы, мягко и осторожно, словно пугливо, целующие её. Кэрри обвила двумя руками шею Минхо и прижалась к нему всем телом. Пусть целует её крепче, ещё крепче. Она не против. Её мир сузился до полоски лунного света, струившегося из дверного проёма. Чувство, исходившее из сердца в один переломный момент захватило всё её существо, она вся обратилась в физическую любовь к Минхо, понимая, что с ним произошло всё с точностью до наоборот. В какой-то миг ей почудилось, что она падает и, открыв глаза, поняла, что действительно лежит распростёртая на кровати. Кэрри не помнила, каким образом очутилась там, то ли Минхо её донёс, то ли она сама дошла. Скорее всего, Минхо донёс и позаботился о том, чтобы ей было удобно. Он всегда заботился о том, чтобы ей было удобно. Она видела над собой его красивое, на первый взгляд суровое лицо и понимала, что наверное, на нём уже нет не только рубашки. Больше инстинктивно, нежели по научке, Кэрри возжелала высвободиться из своего платья. Оно только мешало, было преградой для воссоединение двух тел в одну плоть и от него следовало избавиться как можно скорее. На платье Кэрри не было ни пуговиц, ни молний, не застёжек, поэтому снимать его нужно было как и одевать, то есть, через голову. А в лежачем положении это делать было крайне неудобно, поэтому Минхо помог ей сесть, а потом снять платье, которое за один вечер успело превратится в обузу. Кэрри снова рухнула на подушки и протянула обе руки к Минхо. На ней было только нижнее бельё и он всем своим телом узнавал каждую её линию, каждую её складку и выпуклость. Его губы снова и снова сходились с губами Кэрри, изгиб в изгиб, словно частицы головоломки. Рука Кэрри обвила его шею, дрожащие пальцы погрузились в растрепавшиеся волосы, а ладонь другой руки легла на смуглую гладкую кожу у горла. Минхо целовал её щеки, сомкнутые веки, дуги светлых пушистых бровей, и губы – их нежный изгиб сводил его с ума, всегда сводил его с ума, с того самого дня, когда он впервые поймал себя на порыве заключить Кэрри в объятия. Ему нравилось целовать её матовую, бархатистую кожу, он с упоением вдыхал её чудесный аромат. Именно её аромат, не запах шампуня или увлажняющей кожу мази. Он был особым, приятным, нежным, ненавязчивым, словно отражал саму её душу. А шрамы... Минхо покрывал нежными поцелуями каждую отметину боли и страданий на прекрасном теле Кэрри, зная, что за каждым шрамом стоит история, которую его возлюбленная пережила со слезами на глазах. Он восхищался этими многочисленными шрамами, считал их красивыми, но в глубине души поклялся, что больше никогда не позволит появляться новым. Кэрри перенесла в одиночку слишком много боли и Минхо больше всего на свете желал, чтобы с ним она забыла свою память о тех потрясениях. Он зарылся лицом в ямку между её шеей и плечом, провёл кончиками пальцев под топом между обнаженными грудями, почувствовал как по ней прошла приятная дрожь. Скользнул щекой, приоткрытыми губами ниже по нежному теплому телу в слепой, непреодолимой тяге, осыпая её тело поцелуями... Минхо оказался так увлечен Кэрри, что даже не заметил, как она уснула. Алкоголь Галли и вправду был хорошим, но только в этот вечер Кэрри перебрала, вот её и отключило. Минхо же был привыкший к браге производства Галли, и алкоголь в такой дозе его не брал. Кэрри до последнего пыталась держаться за ощущения, но бог сновидений был значительно сильнее и она сдалась. Минхо приподнялся над ней и испуганно приложил два пальца к артерии на шее, опасаясь, как бы не случилось чего неладного. Но всё было в порядке, она лежала на спине, её руки были раскинуты, а голова повёрнута в сторону. Кэрри почти мгновенно одолел крепкий сон, поэтому она даже не почувствовала, как Минхо расстелил её постель, укрыл пухлым одеялом, приговаривая: — Ну ты и даешь... Кэрри, издеваешься, что ли?... Я от тебя такого безответственного поступка не ожидал, вот правда... Ты думаешь, что взяла, уснула и всё, я уйду? Нет, ты ошибаешься. В конце концов, ты сама меня пригласила, так что всё. Кэрри, почувствовав тепло под одеялом, укуталась в него. Видно было лишь её лицо, да и то выше носа. Минхо, и так уже бывший в одних трусах, откинул одеяло и торопливо нырнул под него, чуть не задохнувшись от соприкосновения холодной простыни и его горячей кожи. Кэрри тотчас интуитивно скользнула к нему и забросила на него ногу, как бы подтверждая, что даже во сне он принадлежит ей. Минхо с улыбкой заключил девушку в объятия и расслабился. Так прекрасно было лежать с Кэрри в обнимку под одеялом и слушать шум прибоя. Просто райское блаженство. — Всё-таки, эльф, эта ночь нам небесами предназначена для сна... — уже сонно пробормотал Минхо, но Кэрри, конечно же, не ответила. Он бодрствовал ещё минут пять или десять, держа Кэрри в объятиях. Его переполняло какое-то глубокое и просто чувство, которое было ему незнакомо и которое он не мог сразу определить. И всё же, Минхо подумал, что не могло в его прошлой жизни быть ничего прекраснее сегодняшнего вечера. Снаружи слышались всплески океанских волн, и Минхо ощутил, как течение огромной реки сна подхватывает его. Находясь в полусне, он наконец сумел определить то чувство, которое испытывал с того момента, когда Кэрри придвинулась к нему, обвила руками и уснула – легко и доверчиво, как дитя. У этого чувства есть много разных определений, такие как покой, мир, безмятежность. И все их знают, они всем известны, но слушая мурлыкавшую во сне Кэрри, Минхо понял, что в их время это одни из самых невероятных и редкостных явлений. Хотя... Они ведь уже в Тихой Гавани. Это их дом, это их вечное, с трудом достигнутое стремление. Здесь они смогут обрести и покой, и мир, и безмятежность... Легкий океанский бриз подул вновь, взметнул легкую мешковину, принесся с собой дальний крик совы и новую порцию прохлады в комнату, но Минхо уже спал. Они проспали, – иногда порознь, но в основном вместе, – до шести часов утра. Когда Кэрри, очнувшись от сна отдохнувшей и без всякого намёка на головную боль, не нашла рядом с собой Минхо, она запаниковала. В памяти было удивительно пусто, она могла припомнить только как Минхо снял с неё платье, а дальше цепочка обрывалась и она не могла ничего вспомнить, как бы сильно не напрягала мышцы внутри головного мозга. Дрожа от утренней прохлады, которая пробирала до костей, Кэрри набросила на себя вчерашнее платье и босиком выбежала из своей хижины. Был прилив, риф скрылся под водой, ранее солнце уже припекало, но беспокойный летний ветерок нёс прохладу. Жёсткие травы тянули усики по мельчайшему песку, где сновали в поисках добычи крабы и всякие разные букашки. Её глазам предстало удивительное зрелище. По левую сторону от неё на небосводе растекались нежно-розовые краски, предвещающие впечатляющий рассвет. По правую на самом краешке сине-голубого неба висела громадная полная луна. Казалось, что она специально старается задержаться подольше, чтобы хоть один раз взглянуть на солнце, но тщетно. Им не суждено быть вместе, как и некоторым людям, несмотря на их личные чувства. Просто есть кое-какие вещи, которые навсегда останутся выше человеческого понимания. И она увидела Минхо. Он стоял по колено в воде, повернувшись спиной к восходящему солнцу и словно отдавал честь уходящей луне. Кэрри стремглав бросилась к нему, не боясь наколоться на расколотую ракушку или ещё что-то острое, что может быть на пляже. Пока девушка бежала, её платье неоднократно вздымалось. Она быстро пересекла песчаную береговую линию и очень скоро остановилась близ него, не заходя в воду. Он увидел Кэрри боковым зрением, потому что не смотрел на неё прямо, но тем не менее заметил её приближение. — Ух, ты... Даже бегаешь с утра. Похмелье не мучает? — с улыбкой полюбопытствовал он. — Очень смешно, — откликнулась Кэрри. — Выходи из воды, чего ты там торчишь? — Я никак не могу избавиться от привычки вставать спозаранку, — промолвил Минхо, всё так же глядя на луну, постепенно утопающую в сверкающих водах океана. — Лабиринт давно остался позади, и опыты ПОРОК'а мне больше не грозят... Но как бы поздно я не ложился, просыпаться буду как по будильнику ровно в пять сорок. — Это всё очень трогательно, — сказала Кэрри, — но почему ты до сих пор не вышел из воды? Она же холодная! Вместо ответа Минхо протянул Кэрри руку, а когда она с опаской вложила свою ладонь в его, то потянул к себе. Он видел, что она на грани бурного возмущения, поэтому предупредил его словами: — Помолчи пожалуйста и не порти момент. — Ладно, убью тебя после, — шепнула Кэрри, привыкая к холодной воде, плещущейся об её ноги. В тишине, держась за руки, они проводили заход величественной луны, древней, как сама земля, и прекрасной, как олицетворение сна, а когда она исчезла, то повернулись к алому солнцу, которое раскаляло воздух вокруг себя и делало его похожим на поверхность жаровни. — Слушай, не хочу тебя расстраивать, но я вчера обещала Ньюту, что ещё как минимум год буду спать до одиннадцати часов утра. Сейчас ещё рань ранёхонькая, поэтому предлагаю тебе вернуться со мной и доспать эти часы, пока он не увидел меня шастующую по берегу спозаранку. — Неужели ты думаешь, что я буду противиться искушению провести с тобой дополнительное время в постели? — ухмыльнулся Минхо, выходя из воды и кладя руку на талию Кэрри. — Ты же не дурак, — ответила она. — Кстати, насчёт вчерашнего... — Я думаю, мы поторопились, — опередил её Минхо. — В точку! — согласилась Кэрри. — Это всё дрянный алкоголь Галли, он вскружил мне голову. — А мне понравилось, — мечтательно произнес Минхо. — Мне бы тоже наверное понравилось, если бы я хоть немного помнила всё, что произошло после того, как ты снял с меня платье, — парировала Кэрри, скрещивая руки на груди. — Но я уверена в твоей адекватности и в том, что у нас вчера не было секса. — Ты права, — улыбнулся Минхо. — Нам не стоит так спешить, потому что ни у тебя, ни у меня нет сексуального опыта. Я уже не говорю об элементарном знании теории. А без этого можно наворотить дел, поэтому я предлагаю тебе очень подробно изучить теорию, и лишь потом приступать к практике. Потом, это когда ты сама захочешь и почувствуешь, что готова. — Ла-а-адно, — протянула Кэрри, откидывая мешковину и пропуская Минхо внутрь, — тогда попрошу у Дока книжки по физиологии. — А ещё нам очень пригодится пособник для строительства здоровых отношений, — усмехнулся Минхо. — Боюсь, что такого рода литературу Док у себя точно не держит, — улыбнулась Кэрри, занавешивая вход. — Жаль... К слову, Кэрри, тебе не кажется, что твоя кровать немного узкая для нас двоих? Он прилёг на то место, где уснул вчера ночью и стал дожидаться Кэрри. — Не кажется, она правда узкая, но пока я не могу позволить себе больше, — пожала плечами та. Оглядев свободную позу Минхо и осознав, что для неё места ничтожно мало, Кэрри уверенно села на него сверху, а потом устроилась на нём поудобнее, чтобы занимать как можно меньше места и чувствовать себя комфортно. — Ого... — ахнул Минхо, ещё не до конца свыкнувшийся с таким тактильным контактом. — Тебе повезло, что я компактная, — отозвалась Кэрри, стараясь лечь так, чтобы её подбородок не давил Минхо в грудь. — И то правда, — согласился он, набрасывая на них сверху одеяло чисто так, для ощущения безопасности. — Сладких снов? — Сладких снов!***
Кэрри окружала тесная темнота затхлого сырого помещения. Знакомо. Всё здесь ей знакомо. Конечно. С этого же запаха и чувства началась её осознанная жизнь, её второе появление на свет. Она в лифте, безусловно в лифте. Она сидела понад стенкой и кубики проволочной сетки впечатывались в её спину, поэтому она захотела сменить позу, но вместо этого пнула кого-то ногой. — Кто там, мать вашу? — послышался в темноте голос Галли. — О, Галли! — радостно воскликнула Кэрри. — Ты тоже тут! Слава Богу, я в этом кошмаре не одна. — Не одна, — подтвердил невидимый Ньют. — Да сколько же нас тут? — вопросительно отозвался Томас. — Я никого не вижу... — молвила Кэрри, тщетно щурясь и вглядываясь в темноту. — Если ты белых не видишь, то я для тебя и подавно невидимкой останусь, — усмехнулся Фрай. — Ты улыбаешься? Почему я не вижу твоих белоснежных зубов? — рассмеялся Минхо, тыкая рукой не глядя куда и попадая пальцем в щеку Томаса. — Шутник хренов, смотри куда пальцы суёшь, — прикрикнул на него Томас. — Насчёт пальцев, полностью солидарна! — сказала Кэрри. — Перестаньте чушь молоть, — проговорил Ньют. — Мы снова в клетке, все вместе. Если я не ошибаюсь, то тут у нас Томас, Минхо, Кэрри, Фрайпан и Галли, нога которого упирается мне в бок. — Прости, Ньют, я думал это мешок, — извинился тот. — Не важно. Вернемся к нашему списку и выясним, что здесь только глэйдеры. — Всё логично, потому что только глэйдеры знают про лифт, — сказала Кэрри. — Не логично в этой ситуации только сама ситуация, потому что я не понимаю, как мы все вместе, в одно время смогли словить галюцинации, — сказал Ньют. — А может это все Галли, — подначал Минхо. — Кто знает, что он в свою алкашку подмешал. — В таком случае, здесь в лифте должна сидеть половина Тихой Гавани, — стала на защиту друга Кэрри. — Да, его бражку пили много людей, — присоединился к ней Томас. — Слушайте, а может это просто сон и вы все в моей голове? — предположил Фрай. — Тогда твоя голова уж чересчур темна и похожа на место, где лично я больше никогда в жизни не захочу очутиться, — изрекла Кэрри. Над головами у них раздался пронзительный щелчок, и в следующий момент у всех без исключения захватило дух, потому что клетка стремительно понеслась вверх. — Приготовьтесь, следующая остановка Глэйд! — весело закричал Минхо, нащупавший наконец в темноте руку Кэрри. Он сразу понял, что это её рука и не мог спутать её ни с чьей иной. — Я сейчас Богу душу отдам! — перекрывая звук лязгающего металла, орал Фрайпан, встретившийся лицом к лицу со своим главным страхом – клаустрофобией. — Надеюсь, он её не примет, — покачала головой Кэрри, сползая всё ниже и ниже от возрастающего сопротивления воздуха, — я бы хотела увидеть тебя ещё в реальной жизни. — Приятно это слышать, но чёрт побери, когда же эта дьявольская штуковина остановится?! — срывался на визг Фрай. — Фрай, у меня от твоим криков сейчас сердце станет, ей-Богу... Прекрати, — взмолился Томас. — Нормально... Мы пролетели уже десять красных фонарей, — надсадно проговорил Галли. — Знать бы, сколько ещё осталось... — простонал Фрай. — Ещё немного, — подбодрил его Томас. Холодный воздух свистел в ушах, тело вдавливалось в клеточку рабицы, а кромешная темнота обволакивала, как густая чёрная субстанция, через которую, казалось, вдыхаешь не воздух, а воду. Ребята терпели молча, но одновременно думали, что ещё немного этой жуткой пытки и они не выдержат. И когда их терпение лопнуло, клетка резко остановилась раздался визг тормозов. Их измученные лица озарил яркий зелёный свет, а пронзительная сирена оповестила тех, кто был над ними, что клетка прибыла. За сиреной наступила тишина и вслушиваясь в неё ребята ушам своим не верили. Птичьи трели, беззаботный смех мальчишек и еще какие-то неопределимые, но очень счастливые звуки, привели ребят в такое замешательство, что они сидели молча и ждали, когда створки над ними откроются и они смогут увидеть жителей этого странного места, очень напоминающего по всем своим особенностям, тот Глэйд из которого они вышли. — Ну же, Зарт, что ты копаешься... Как будто у нас каждый день бывают гости! — Извини, но тут ставни заело, никак не могу открыть... — Эй, парни, помогите ему! Давайте, все вместе! Раз! Два! Три! Вот так, отлично... Кэрри зажала уши от оглушительного скрежета, остальные снесли это раздражение для барабанных перепонок безропотно, словно завороженные, глядя на расширяющийся поток света. Секунду спустя, свет залил всю клетку. Кэрри, не имеющая возможности взглянуть вверх, опустила глаза вниз, чтобы их не ослепило, и увидела, что на ней тоже белое платьице. А лица парней были запрокинуты вверх и, казалось, их вообще не волновали солнечные блики в глазах, не дающие увидеть ничего. — Боже мой, как они повзрослели... — произнёс над ними до боли знакомый голос, а затем скомандовал: — Парни, доставайте их оттуда. Негоже гостям всё отведенное время в клетке просидеть. Кэрри узнала этот голос, о, она узнала бы его из тысячи! Как впрочем и все, кого доставил лифт в это странное место. Чьи-то руки подхватили Кэрри, вытащили, поставили на ноги, но она всё ещё не могла разлепить глаза из-за слепящего их яркого солнца. В лифте было холодно и сыро, но здесь, на поверхности её окутало приятное тепло, упоенное дивными ароматами неизвестных ей цветов. Над головой щебетали птицы, повсюду кипела жизнь. Да, повсюду. Открыв глаза, Кэрри изумилась удивительной способности видеть на неимоверно дальние расстояния, но ещё больше её поразило это место. Глэйд? Нет, не Глэйд. Здесь нет стен Лабиринта, просторы природы расстилаются на сколько хватает глаз и всё, — поля, леса, реки, поселения людей, моря, горы, — такое яркое, красочное, что не поддается словесному описанию. От увиденной красоты, у Кэрри и всех стоящих подле неё захватило дух. Они озирались по сторонам, в надежде выяснить, что это за место, в которое они попали, и тогда их глаза наткнулись на стоящих в сторонке парней. Те с улыбкой наблюдали за прибывшими "новичками", специально отойдя в бок, чтобы дать тем возможность осмотреться. Широко раскрытые неверящие глаза Кэрри, Минхо, Томаса, Ньюта, Галли и Фрайпана встретились с спокойным улыбающимся взглядом Алби, потом перебежали на целёхонького Уинстона, стоящих рядышком Джеффа и Клинта, скрестившего руки на груди Зарта. И наконец, опустились к прятавшемуся за Алби Чаку. — Как вы... — сорвалось с губ Кэрри, вместе с первыми текущими по щекам слезами. — Невозможно... — продолжил Ньют, но тоже не закончил, прикусив дрожащую губу. Заметив Кэрри вблизи, Чак осторожно, с опаской вышел из-за Алби, и выжидающе посмотрел на неё, словно пытаясь узнать, та ли эта девушка, которую он знал. Алби положил руку ему на плечо и улыбнулся бывшим глэйдерам. — Вижу, вы удивлены... — начал было он, но его чуть не сбил с ног Минхо, налетевший на него с объятиями. Заливаясь слезами, Кэрри стремительно приблизилась к Чаку, упала перед ним на колени и стремительно обняла. — Чак!... Чак!... Прости меня... Прости меня, прошу!... — рыдала она, содрогаясь всем телом. Кто-то обнял их двоих поверх и Кэрри услышала плач Томаса... Прямо как в тот день, когда они вышли из Лабиринта и навсегда попрощались с Чаком. — Ребята... — всхлипывал Чак, вытирая руками слёзы с щек. — Ребята... Не плачьте... Но не плакать было невозможно, так же невозможно, как и поверить в то, что всё происходящее – всего лишь сон. Это не может быть сном! Сны не бывают такими реалистичными... Не бывают... Фрайпан рыдал в три ручья, обхватив ручищами смеющихся от души Джеффа и Клинта. — Эй, ты нас задавишь, здоровяк... — говорили они. — Вроде бы внешне похудел, а сам тяжелый, кошмар! — Да идите вы... — отмахивался Фрай, отстраняясь от друзей, глядя на них, а потом снова обнимая. Галли крепко пожимал руки Зарту, искренне улыбаясь. На большее проявление любви и радости эти оба по отношению к друг другу были не способны. Но вот увидев Уинстона, Галли позабыл о всех своих установках и принципах. Они обнимались от души. Минхо и Ньют не выпускали из объятий Алби, который тоже смеялся, как друзья-медаки и хлопал их по спинам. — Эй-эй, аккуратнее... Задушите... Вот же, вымахали! По-моему, раньше вы были меньше. — Это ты просто уменьшился, идиот, — отвечал Минхо, смахивая с глаз слезинки. — А что вообще происходит, кто-нибудь мне объяснит? — задал в конце концов мучающий всех вопрос Ньют. — Ничего особенного, — блеснул ослепительными зубами Алби, — просто вы, вернее, ваши тела, сейчас спят на Земле, а души здесь. — Здесь? Алби, что это за место? — спросила Кэрри, глядя на лидера глэйдеровй снизу вверх, не поднимаясь с колен. — О, и вам доброе утро, дорогая принцесса, — с наигранной почтительностью склонился Алби. — Мы называем это место Небесным Глэйдом. Извиняюсь за параллель с материальным миром, на большее, увы, фантазии не хватило. — То есть... Это... Рай? — изумленно спросил Томас, стоя на коленях рядом с Кэрри и Чаком. — Доживешь свой век, узнаешь, — многозначительно кивнул Алби. — Но если это так, — вставил Ньют, — то что мы тут забыли? — Мы выхлопотали этот визит у Него для вас, потому что чувствовали, что вы не можете нас отпустить и жить счастливо в своём новом доме, — ответил Алби. Кэрри и Томас поднялись с колен, они оба держали за пухлые ручки Чака и неотрывно следили за Алби глазами, словно от зрительного контакта зависело качество слуха. — Вы жалеете о наших смертях в том мире, даже вините себя в них, и я решил, что, может быть, у вас получится залечить свои раны, если вы увидитесь с нами перед тем, как открыть новую страницу в книге своей жизни, — продолжал Алби. — Минхо, взгляни туда, ты узнаешь их? Минхо проследил взглядом куда указывала рука Алби и увидел стоящих в группе ухмыляющихся парней, двоих-троих Кэрри узнала в лицо. Это были бегуны. — Парни, вы как... — Минхо двинулся в их сторону, но замер на полушаге. — Раз этак! — рассмеялся Бен, подбегая к бывшему куратору и отвешивая ему смачную оплеуху. — Чтоб не расслаблялся! — И это я расслабляюсь?! — взъерепенился Минхо. — Да у меня вся жизнь как на иголках! Расслабляюсь! Я расслабляюсь?!... — Ой, да не шуми ты... — лениво промолвил незнакомый высокий худощавый парень, подходя к Минхо сзади. — Ник?... — Минхо с каждой минутой пребывания в этом мире изумлялся всё больше. Ему показалось, что ещё немного этого изумления добьет его окончательно. — Да я, конечно, — огрызнулся тот, кладя костлявую руку на плечо товарища. — Небось, и забыл, как я выгляжу уже. — Тебя забудешь... — ухмыльнулся Минхо, не замечая слезу, одиноко стекающую по смуглой щеке. — Вот и правильно, — кивнул Ник, — помни обо мне денно и нощно, иначе буду мучить тебя в кошмарах, куратор бегунов. Он повернулся в сторону стоящих в отдалении глэйдеров. — А, Ньют, салют! — небрежно бросил он, вскидывая руку. — В последний раз мы расстались на не очень приятной ноте, я надеюсь ты на меня не в обиде. — Ещё в какой обиде, — усмехнулся Ньют. — Из-за того, что ты умер, у нас жизнь перевернулась с ног на голову. — Правда? — с откровенным изумлением поинтересовался Ник. — А разве это случилось не из-за этой парочки? Он ткнул своим длинным костлявым пальцем в стоящих рядышком Кэрри и Томаса. — Из-за них, — подтвердил Галли, — но отчасти из-за тебя. — Занимательно... — промолвил Ник, приближаясь к Кэрри и наклоняясь, чтобы получше рассмотреть её лицо. — Напомни, как тебя зовут, дорогая, у меня с памятью не лады. — Кэрри, — с достоинством ответила та, крепче сжимая руку Чака. — Она моя девушка, — с гордо поднятой головой объявил Минхо. — Цыц, тебе слова не давали, — шикнул на него Ник, получше рассмотрел Кэрри с разных сторон и снова обратился к Минхо. — Это золотце? Вот эта прелесть твоя девушка? — А что в этом такого? — с вызовом промолвила Кэрри, глядя в глубокие серые глаза Ника, которые, казалось, пробирались в саму душу. — Да ничего, — ухмыльнулся он, — но если бы я не умер на следующий день, после того как ты очнулась в Глэйде, будь уверен, я бы за тебя поборолся. — Ну, ты, конечно, мог бы, — с игривой улыбкой предположила Кэрри. — Только дело в том, что я люблю более смуглых, более мускулистых, более азиатов, более Минхо, а так нет проблем! — А всё же, ты мне нравишься всё больше и больше, — прицокнул языком Ник. — А-ну перестань докучать даме! — прикрикнул на него Алби. — Ходит, тут, понимаете, ко всем пристает. Ну чего ты прикопался?! — Потому что хочу, — парировал Ник. — И вообще, ты мне не начальник, чтобы приказы отдавать. — Иди слейся с массовкой, сопля недовышмарганная, — бросил Алби. — Слушай, Томми... А как они раньше в Глэйде уживались? — вполголоса спросила Кэрри, подшагивая ближе к другу. — Честное слово, понятия не имею, — ответил Томас. — А теперь обращаюсь к вам двоим, — повернулся к ним Алби. Кэрри и Томас вздрогнули. — Что такое? — Тут у нас новоприбывшая объявилась на постоянное место жительство... Всеми силами пыталась пробиться к нам, когда её помиловали. Просто, ни в какую, только к нам. Уперлась, как не понятно что... В поле зрения ребят появилась живая, здоровая, красивая, как никогда, Тереза. Она смущенно стояла в отдалении, не поднимая глаз и не делая ни одного шага навстречу. Чак дёрнул Кэрри за руку. — Кэрри, она хорошая... Я с ней успел подружиться, она правда хорошая... — Хорошая она, как же! — насмешливо фыркнул Ньют. — Не ухмыляйся, Ньют, она ведь спасла тебе жизнь, — покачал головой Алби. — Да быть не может! Она убить меня хотела! — Тебе, похоже не сказали, что это она достала для тебя лекарство и избавила от скоропостижной смерти, — пояснил Алби. — Над ней долго думали, не зная куда поместить, но в итоге всё решили ваши прощения. — Прощения? — недопонял Ньют. — Кэрри, Томас, Галли и даже Минхо... Все они постарались простить ей её ранешние прегрешения за то, что она вернула жизнь в твои руки. — Поразительно... Чак, держа Кэрри и Томаса за руки, вёл их на встречу к Терезе, которая от этого ещё больше смущалась и ниже опускала лицо, пытаясь спрятать его под черными прядями волос. — Она так ждала вас! — говорил мальчонка, подводя своих давнишних лучших друзей к новой подруге. Секунду они смотрели на нее в карающем безмолвии, а потом Кэрри лукаво зыркнула на Томаса, подмигнула ему и сказала в адрес Терезы: — А белый цвет тебе очень даже к лицу... Она медленно подняла на них свои сверкающие на солнце лазурные глаза и слабо улыбнулась, с трудом сдерживая наворачивающиеся слёзы. Она была так счастлива. — Мне очень жаль вас прерывать, но ваше время здесь подходит к концу, экскурсия заканчивается, — объявил Алби. — Вы все, подойдите ко мне. — Эй, какой заканчивается! У меня к тебе столько вопросов... — огорчился Фрайпан. — Вот например, чем вы тут питаетесь? — Ой, Фрай! — взвизгнул Чак. — Тут такие вкусные персики и инжи... — Так, тихо! — прервал его возвышающийся над ними всеми Ник. — Не разбазаривай наши тайны! Про инжир он тут рассказывает... — А ты тоже хорош, ничего не скажешь! — прикрикнул на него Алби. — Вот же... Опять сбили... Короче, вы все, перестаньте плакать и убиваться по нам ночами! Мы из-за этих ваших истерик жить спокойно не можем! Давайте так, вы доживаете свой век тихо, мирно, спокойно, в своё удовольствие, в том мире, из которого мы ушли, а потом приходите к нам и продолжаете начатое в вечности. — В вечности? — охнул Фрай. — В вечности, — подтвердил Алби. — В этом мире всё вечно – и счастье, и страдания, так что постарайтесь не нарваться на последнее. Оно крайне неприятно. — Поверю на слово, — усмехнулась Кэрри. — К слову, Кэрри... — вспомнил вдруг Алби. — Тебе тут просил передать один человек... Он не может с тобой встретиться лично сейчас, но когда ты переместишся сюда жить навсегда, он просит тебя навестить его в первую очередь. — Как же его зовут? — встрепенулась Кэрри. — О, Боже... У него имя такое... Язык сломать можно... Финч... — Тригенхауэр? — со слезами на глазах выдохнула она. — Именно он, — сказал Алби. — Не представляю, как ты выговариваешь эту фамилию. — Это моя фамилия, Алби... — промолвила Кэрри. — А тот человек, мой отец... Боже.. Так он здесь? — Здесь, — улыбнулся Алби, кладя крупную ладонь на плечо подруги, — и ждёт тебя. Но еще передавал тебе не спешить. У вас хватит времени в вечности... — До свидания, недоумки вы наши! И поживите на Земле за нас...***
На позднем завтраке, который был больше похож на обед, было тихо. Все ели молча, переваривая увиденное во снах по отдельности. И наверное, так бы продолжалось, если бы Фрай в один момент не отодвинул тарелку с салатом из морепродуктов, и не сказал: — Вы не поверите, мне такой сон чудной приснился... — И тебе тоже? — в один голос воскликнули бывшие глэйдеры, а затем переглянулись в замешательстве и плохо скрываемой радости. Если они и сошли с ума, то коллективно. А вместе даже сумасшествие переносить легче. Это они проверили на практике.