Весь мир — театр.
На удивление Гермионы она не помнит, кто сказал эту чертовски верную фразу. Всю дорогу до Аврората девушка провела молча. Если ей и дали право хранить молчание, то она им сполна воспользуется. Сверля взглядом спину впереди идущего волшебника, девушка задумчиво размышляла о сюре, происходящем вокруг неё. По-другому это не назовешь. Грейнджер оглянулась, проходя вглубь Министерства. Знакомые коридоры были наполнены куда-то спешащими аврорами, экспертами, криминалистами и ещё бог знает кем… Она бы даже не удивилась, встретив здесь самого министра. Если по пути сюда волшебница размышляла о причинах, то сейчас она наблюдала следствие. В здании было шумнее, чем обычно, если это столпотворение так можно было охарактеризовать. Сейчас — что удивительно. В десять часов вечера. Но всё самое интересное было на следственном этаже. Все были на взводе. На неё постоянно оборачивались. Странные, почти заинтересованные взгляды преследовали её. Чувствуя себя словно диковинной зверушкой в зоопарке, Грейнджер попыталась ускорит шаг, но это было невозможно из-за почти вплотную окружавших её авроров. Когда девушка зашла в допросную, в воздухе стала отчётливее чувствоваться напряжённая атмосфера. Тёмное помещение, освещённое двумя лампами, со столиком и двумя стульями. Всё — как годом ранее, даже царапина на столе осталась. И если весь мир — театр, то Гермионе можно давать Оскар. Или что там дают за хорошую театральную игру? Девушка вальяжно села на деревянный стул, скрывая своё смятение, и цокнула, закинув ногу на ногу. От волнения у неё пересохло во рту. Грейнджер взглянула туда, где за стеклом за ней должны были наблюдать авроры, и вернула взгляд к деревянному столу. Её мысли о воде ушли далеко отсюда. Гостеприимством и не пахло. Торчать здесь не входило в её планы на этот вечер. Возникшая непрошенная мысль о том, что она не покормила Живоглота, на добрую пару минут привела её в шок. Зная это своенравное существо, Гермиона боялась представить, как в отместку ей он станет домогаться до чайного сада на балконе. Это всё очень и очень плохо. Тишина и пропитанный сыростью воздух в этой консервной банке — видимо, по их плану — должны были дезориентировать волшебницу, но вышло совсем наоборот, и ей удалось собраться с мыслями. Грейнджер стучала по столу, перебирая факты в голове. Ответы на тягучие вопросы, весившие почти с тонну, ускользали из её головы. Как она связана со смертью мистера Олливандера? Есть ли против неё вещественные улики? И зачем нужно было такое показательное задержание? И она готова была поклясться, что заметила в холле Скитер. Гермиона размышляла о том, когда Гарри Поттер успел поменять метод своей работы, как со скрипом открылась железная дверь. Девушка даже не повернула головы на звук, просто смотрела в пространство перед собой. Пока в поле её зрения не появился Драко Малфой. Положив на стол папки, он сел напротив. Ох, это был самый занимательный персонаж данной истории, роль которого она еще не понимала. С запахом приевшейся сырости в воздухе тут же появилось что-то ещё. Грейнджер всматривалась в изменившиеся черты его лица, думая о том, что играть в гляделки с врагом своего детства тоже не входило в её планы на сегодняшний вечер. Стоило вопросительно поднять бровь, как он наконец соизволил заговорить. Спустя три добрых минуты. Равнодушно. Со свойственным ему официально напускным тоном. Его внешний вид показывал, что ей лучше просто сидеть и кивать. — Я, Драко Люциус Малфой, — ей хотелось хмыкнуть что-то вроде: «Какие новости, а я не знала», но актриса внутри неё, лишь поправив выбившийся локон, серьёзно нахмурилась, — заместитель главы Аврората, задам Вам несколько вопросов. А вот это уже новости. Его роль в этой истории начала проясняться. То самое беспокойство Гарри. — Вы — Гермиона Джин Грейнджер. Дата рождения… Он монотонно вычитывал её досье, пока Гермиона нетерпеливо не цокнула, перебивая его: — Всё верно. Надеюсь, мы тут собрались не мою жизнь обсуждать, и Вы наконец объясните мне, зачем я здесь?Весь мир — сцена, но спектакль выходит скверный, ибо роли распределены из рук вон плохо.
Волшебница не смогла вывести его на эмоции, но всё же, судя по хлопку папки в его руках, дело ей ускорить удалось. — Что Вас связывало с покойным? Как непривычно-то. — С мистером Олливандером? — уточнила Гермиона. — То же, что и с другими волшебниками. Он помогал мне с починкой моей палочки примерно год назад. — То есть Вы не пребывали у него в гостях несколько дней назад? Девушка ещё не определилась, что бесило больше всего: то, что он владел большей информацией, чем она, или его нарочито надменный тон. — Я заходила к нему в прошлую субботу. — И Вы угощали его чаем? Он это что, сейчас ухмыльнулся? Если он надеялся загнать её в угол, то не на ту напал, дружок. Образ незнакомца в синей мантии незнакомого-ей-заместителя-Аврората резко сменился на его школьное амплуа. Этакого школьного хулигана. Хотя… она, верно, сильно утрировала. Но всё же такой образ ей был чуточку привычнее, потому что она точно знала, как на него реагировать. А как вести себя с Малфоем-незнакомцем Грейнджер понятия не имела. — Я приносила травяной сбор. Могу и Вас угостить, мистер заместитель, — Гермиона сглотнула под его пристальным взглядом и, решив сменить тактику, цокнула: — Более я ничего не могу Вам сказать. То, что он владел всей интересующей его информацией, ставило её в тупик. И из него нужно было срочно выходить, пока он не разошёлся в своих относительно грубых вопросах. — Сегодня утром мистер Олливандер был найден мёртвым в своей лавке, — Малфой заглотил её наживку или только сделал вид. Отчётливо, словно по слогам: — Он был отравлен. — И почему Вы предполагаете, что это сделала я? Это было достаточно глупо — арестовывать Гермиону Грейнджер, имея только хлипкие предположения. И он не мог этого не понимать. Но всё же пробирал её своим источающим профессионализм взглядом. — Яд был найден в мешочке с чаем, что принесли Вы, — сухо продолжил.— Так же на месте преступления были найдены Ваши отпечатки пальцев и вот эта вещица. Знакома? — Малфой протянул ей колдографию, вытянутую из папки. — Я не уверена, что это моё, — почти ложь. Перо, изображенное на ней, было, вероятно, её любимым. — На нём Ваши отпечатки, — подтверждение факта, о котором она предполагала. — И какой же у меня мотив, мистер Малфой? Столкнувшись, их взгляды могли растопить и глыбу льда. Это было ни на что не похожее до этого противостояние, и если оно продолжится… Ей бы не хотелось знать, что будет дальше. Потому что Малфой выглядел довольно серьёзным противником. И весь этот бред уже надоедал.Весь мир — театр. Но эта пьеса поставлена из рук вон плохо.
— Из вас плохой собеседник, мистер Малфой, — усмехнувшись, Гермиона откинулась на спинку стула. — Я бы предпочла снова посидеть в тишине. Одна. Взгляд сидящего напротив мужчины прошёлся по ней. Волшебница хотела было закрывать кулисы и сворачивать свою актёрскую игру, но на сцене неожиданно появилось ещё одно действующее лицо. Это самое лицо не видеть бы ей ещё сто лет. Заместитель министра, грубо толкнув железную дверь, удар которой разлетелся хлопком, вошёл в помещение. Если до этого сырость с примесью можжевельника вызывали в Гермионе своеобразное отрешённое спокойствие, то душный парфюм мистера Беккера разбудил в ней некую раздражённость. Как было и всегда. Она резко подняла голову, сжав челюсти. — Где вы были вчера ночью и сегодня утром, мисс Грейнджер? — начал он сходу. Малфой уступил свой стул и нехотя отошёл к двери. Краем глаза девушка продолжала наблюдать за его плавными движениями, подмечая всё новые и новые детали. Хотелось бы иметь больше времени для изучения. Но вечно чопорный и самоуверенный замминистра, донимавший её в прошлом, был сейчас намного важнее. И опаснее. — Мне повторить свой вопрос, мисс? Гермиона покачала головой. — У заместителя министра своей работы мало? — она уже тогда поняла, что этот диалог ей точно с рук не сойдет. — У Вас достаточно времени, чтобы выполнять и чужую? — Вы ни капли не изменились. — Вы тоже, — цокнула Грейнджер, стараясь не отвлекаться на отрешённого Малфоя. — Ночью я спала дома, сэр. А утром была на подработке. — В цветочном магазине своих родителей, верно? Вот же чёртов жук. Ещё и следил за ней. Засунуть бы его эту мерзкую ухмылку ему в неприличное место. В мечтах, Грейнджер, только в твоих мечтах. — Что Вам от меня нужно? Жалкое мгновение они смотрели друг на друга словно противники в шахматах, пытавшиеся переиграть друг друга. Героиня раздумывала над причинами своего очередного появления в этой допросной. И эти причины явно не ограничивались убийством мистера Олливандера. Они были близко, достаточно близко, чтобы их уловить. Но даже со статусом умнейшей ведьмы столетия она за столь долгое время так и не поняла намерений Беккера. — Год назад Вы устроили такой скандал из-за того, что Министерство отказалось помочь Вам, героине войны, вернуть память своим родителям, — очередная его ухмылочка с долей превосходства и упоминание о прошлом не застали Гермиону врасплох.— И сейчас мы с Вами снова здесь. И снова мило беседуем. Кхм, просто прекрасная беседа, ничего не скажешь. Он был прав только в одном — даже её эфемерный статус героини войны не помог ей исправить свои же ошибки. И даже когда девушка пыталась по наивности своей сыграть на нём, ей значительно быстро указали на место. Год назад Грейнджер была достаточно глупа, чтобы не увидеть в глазах Беккера его скверное отношение к её грязной крови. —Что Вы, мистер Беккер, наши милые беседы, — окнула Гермиона, невольно закусив нижнюю губу, — всегда заканчиваются упоминанием моей крови. Разве нет? — Вам повезло, что, как только я зашёл, Ваши слова прекратили записывать. Поймав на себе взгляд Малфоя, Гермиона чуть ухмыльнулась. Она бы не говорила так много, если бы не догадывалась об этом. — Ну что, мисс Грейнджер, не просветите ли Вы нас, что Вам дала смерть мистера Олливандера? На его очередной вопрос девушка затаила дыхание, пытаясь понять, мухлюет он или нет. Это была его очередная уловка. Он не мог знать наверняка. Если этот вопрос перефразировать, то как его можно услышать? Он был вырван из контекста, но вряд ли кто-то мог знать, что хозяин лавки и правда сделал ей в субботу подарок. Очень важный подарок. Она нахмурилась. Мужчина, поняв, что не услышит ответа, задал другой вопрос: — Хорошо, продолжим. Что Вы скрываете в своем подвале? — Гермиона, включив напускное равнодушие, заинтересованно посмотрела на парня, стоящего у двери, и сглотнула, пока Беккер читал ей какие-то документы. — В отчёте сказано, что на Вашем доме была защита среднего класса, в то время как на Вашем подвале стояла защита, которую даже авроры не смогли снять. Ей казалось, что это до жути смешной односторонний разговор. — В подвале находится дорогой антиквариат, — Гермиона сказала очевидную вещь, пожав плечами. — Знаете, — она сделала вид, что о чём-то размышляет, — из Вас собеседник ещё хуже. Верните мне мистера Малфоя или оставьте одну. Пресловутое «Вы имеете право хранить молчание» всплыло в её голове, когда Грейнджер в очередной раз поймала на себе взгляд бывшего врага. Гермиона сбилась с мысли, когда дверь в очередной раз открылась. Появившийся глава Аврората объявил об окончании допроса.Финита ля комедия, дорогие друзья.
***
14 сентября. Полночь. — Соизволите ли Вы объяснить, что, собственно, происходит? — спустя пару минут затяжного молчания, не выдержав, цокнула Гермиона. Они находились в кабинете Гарри уже около пяти минут. Как бы абсурдно ни звучало втроём: Избранный — ныне глава Аврората, бывший Пожиратель Смерти, ставший его заместителем, и умнейшая ведьма столетия, подозреваемая в убийстве. Самый безумный расклад, который она и в мыслях не могла представить. Во всей этой ситуации Грейнджер была рада только одному своему недавно приобретённому качеству. С недавних пор для неё абсолютно не имело значения то, на что девушка в детстве бы обратила внимание. Не было званий, кличек и должностей. Именно это немного помогало свыкнуться с мыслью, что Малфой стал заместителем Гарри Поттера. Хоть в душе оставался осадок от прошлого, который был довольно немаленький, но бывшая деятельность слизеринца не имела такого значения для неё, как раньше. По крайней мере, сейчас. В душе до сих пор были смешанные чувства. Гермиона оглянулась в кабинете Гарри, полностью заваленном хаотично разбросанными документами, и еле-еле устроилась на одном свободном конце бежевого дивана. — Мы всё тебе объясним. Взъерошенный Гарри не находил себе место, собирая по помещению бумаги, когда Малфой сел на другом конце дивана по левую сторону от неё. Их диаметрально противоположные реакции были для неё весьма предсказуемы. И даже если её и смутило это пресловутое «мы», сказанное Поттером, Гермиона не подала виду, лишь удобнее устраиваясь на диване. Но если рассудить, она ждала объяснений отрешенного от их разговора Малфоя больше, чем от его начальника. Ведь это блондин ворвался к ней в дом, сняв почти всю защиту так, что она даже не узнала, и — самое важное — устроил допрос с пристрастием. Чёрт его побери с дьявольской ухмылкой и глупыми-точными вопросами. —Уж постарайтесь, — фыркнула Гермиона, ища голодным взглядом бутылку воды. — Этот Беккер изрядно подпортил мне настроение. Гарри, у тебя нет воды? — И не одной тебе, Грейнджер. Гермиона ловко поймала бутылку воды, которую Гарри достал где-то в столе, и не смогла проигнорировать ворчание слева от себя: — Он и в подмётки тебе не годится, Мистер Беспокойство, — девушка беспощадно откупоривала крышку от бутылки, в которой находилась такая желанная для неё вода. Два вопросительных взгляда уставились на неё. — Что? Я так поняла, это из-за тебя Гарри был такой помятый последнее время? Я с тобой в одном помещении и пяти минут не смогла бы работать. — Мы были в допросной дольше двадцати минут, Грейнджер. Вдвоём. Девушка уже не слушала его, наслаждаясь своей водой, игнорируя прожигающие взгляды. — Кстати об этом, — вдоволь утолив жажду, проговорила волшебница. — Каких ядовитых грибов вы наелись, чтобы обвинять меня в убийстве? — Этот ядовитый гриб зовут Леви Беккер, — редко, когда можно было увидеть Гарри таким раздражённым и сметенным одновременно, как сейчас, когда он чуть ли не размахивал какими-то первыми попавшимися под руку бумагами. — Если ваши с ним беседы «милые», то и я с Волан-де-Мортом, считай, вообще флиртовал. — Вот это поворот, — почти в унисон сказали Малфой и Грейнджер, ещё толком не понимая, чему именно стоит удивляться в продолжительной тираде Поттера, а выбор у них был большой: А. Злому Гарри Поттеру, чуть ли не пускающему молнии. Б. Упоминанию Воландеморта и флирта в одном предложении. В. Тому, что он назвал гриб именем заместителя министра. Выбирайте любой вариант. Ваше право. — Поумерь свой пыл, Поттер, — протянул Малфой и, чуть задумавшись, заговорчески протянул: — Хотя я бы с удовольствием посмотрел на твой флирт с Тёмным Лордом. — В другой жизни, Малфой. Подъёбы подъёбами, не будем нарушать старые и почти добрые традиции. Но ей вообще-то хочется домой. — Давайте вернёмся к моей причине пребывания здесь. Грейнджер поспешила вернуть их мысли в нужное русло, пока эти двое не увлеклись очередной увлекательнейшей перепалкой друг с другом. — Как я уже выразился этот ядовитый гриб… — Ты уже вполне ясно выразился, — перебил слизеринец. — Даже если это был один из твоих «гениальных» планов, не перебивай, Малфой, — значит, весь этот цирк с элементами детектива был планом Малфоя? Уже в конец разозлившись, Гарри полностью повернулся корпусом к опешившей Гермионе, став игнорировать коллегу: — Отравление Мистера Оливандера вызвало большую шумиху в мире магии. Что, собственно, неудивительно. И когда нашлись улики, указывающие на тебя, они не упустили момента раздуть из мухи слона. Особенно Беккер. Он поставил Аврорату ультиматум, мол, мы не сможем задержать саму героиню войны… — И для этого вы устроили спектакль? — Даже Малфою было понятно, что это подставные улики, — продолжил Гарри, упоминая слизеринца, на что тот лишь хмыкнул. — Ссылаясь на нашу некомпетентность, он собирается нас уволить, если мы не решим это дело. — Погоди-погоди. А как же Кингсли? — Он безукоризненно продолжает следовать советам своего зама, — Гарри явно что-то недоговаривал об этой ситуации. Почувствовав это, Грейнджер вопросительно изогнула бровь, что вынудило его договорить, но уже чуть тише: — Словно ему промыли мозги. Гермиона хмынула, сложив руки на груди. Они ещё во время войны использовали эту фразу синонимом к знаменитому Империусу. — Откуда такие предположения? — У меня есть свои источники, Гермиона. — Мы не будем это обсуждать здесь, — хмуро прервал свое молчание Малфой с другого конца дивана. Он хотел добавить что-то ещё, как вдруг Гермиона озадаченно перебила его, вспомнив одну вещь: — Когда…— она сглотнула, — когда, кстати, похороны Мистера Оливандера? — Девятнадцатого сентября, — Малфой даже глазом не моргнул, хотя напряжение фразы Гарри чувствовалось мурашками на её коже. Они сидели в неловкой тишине, где секунда казалась целым часом. Каждый из них смотрел куда угодно, только не друг на друга. Прошло меньше десяти секунд, прежде чем Гермиона, не выдержав, вскочила с дивана, направившись на поиски своей джинсовой куртки в этом бардаке. — Что ж, я оставлю вас. Она поправила лямку своего джинсового комбинезона, бросая взгляд на Гарри и мысленно желая ему удачи или хотя бы вселенского терпения, которые сама она на этот длинный вечер уже исчерпала. — Ты сможешь нам помочь? К своему разочарованию она знала, что Гарри Поттер, с которым они прошли бок о бок всю войну и множество испытаний еще в Хогвартсе, задаст этот каверзный вопрос, на который она не сможет дать ответ. Застегивая очередную пуговицу на куртке, Гермиона замерла и сглотнула. Поттер сильно контрастировал с безразличным взглядом рядом сидящего Малфоя. — В качестве кого, Гарри? — не едко, но очень колюче выкинула она. — Подозреваемой? — Нет. Я… Её вопрос был риторический и не требовал ответа. Уже совсем устав, она еле выдохнула, захлопывая дверь кабинета: — Доброй ночи.***
— Это же чушь собачья! — восклицание вновь разнеслось по антикварной лавке сквозь приятную мелодию. Гермиона не удивилась, прикрывая ладошкой свой очередной зевок. Это была уже пятая такая фраза от Паркинсон за десять минут. — Разве леди так выражаются? — прикрыв крышку ноутбука, девушка выглянула из-за него, обратив внимание на разъярённую Пэнси с еженедельным «Пророком» в руках. — Я начну выражаться как леди,— еще больше вскипала Паркинсон,— когда Скиттер начнёт писать адекватные статьи. — То есть никогда. Если Пэнси взбрело что-то в голову, то она не уступит и не отступит. Грейнджер невольно застыла перед экраном ноутбука, глубоко задумавшись. Сама бы она вряд ли стала когда-то работать с этой невыносимой женщиной, даже если от этого зависела бы её жизнь. Это была дружба, строящаяся на взаимовыгоде. Даже если девушка и отказалась в своё время от предубеждений, данная ситуация путала её ещё больше. Сегодня Пэнси ввалилась в лавку без предупреждения, размахивая экстренным выпуском «Пророка» у неё перед носом. Если девушка решила потратить свой обеденный перерыв на неё, то это одновременно и радовало, и огорчало. Ведь раньше их общение ограничивалось исключительно субботними встречами. — Это было похоже на жаркий допрос? — воодушевленно спросила Пэнси, причмокивая. — Как тебе Драко? — Все такой же напыщенный индюк, — Гермиона откинулась на спинку плетёного стула, недовольно скрещивая руки на груди. — Ай-ай-ай, Гермиона, — слизеринка в очередной раз взмахнула газетой, словно отгоняя назойливых мух. — Не выражайся. А если серьёзно? А если серьёзно, то в этом царившем ночью сумбуре Грейнджер ничего толком и не успела понять. Сырой запах допросной с примесями можжевельника отчётливо ей вспоминался с каждой попыткой воспроизвести те разговоры. Это был не бессмысленный трёп и шантаж. В каждой чёртовой фразе чувствовалась напряженная нить. Натяжение, что способно одним движением перерезать горло. Меньше всего хотелось сейчас сделать неверное движение или, того хуже, во всё это ввязаться. «В качестве кого, Гарри?» Она не ждала от него ответа хотя бы потому, что задала этот вопрос не ему. Далеко не ему. — А если серьезно, Пэнси, — задумалась Гермиона, припоминая пронзившие её глаза цвета серебра, — он изменился, наверное. Как и все мы. — Но тебя все же что-то беспокоит? Пэнси как всегда попала в точку. Может, стезя журналиста была наилучшим решением для этой дотошной дамы, умевшей читать между строк. — Ничего серьёзного, — девушка прикусила щеку изнутри, медленно возвращаясь к ноутбуку и недописанной статье, но всё же её что-то потянуло шёпотом договорить: — Призраки прошлого. — Они беспокоят всех, поверь мне, Гермиона, — с нотками отчаяния выдохнула Паркинсон и, увидев её прищуренный взгляд, продолжила: — Миссис Малфой чуть ли не теряет рассудок, пока её муж гниёт в Азкабане. Малфой вернулся для того, чтобы разобраться в долгах своего семейства. — В долгах? — заинтересованно перебила Гермиона. — Не все долги — это деньги. У…— Пэнси невольно запнулась, нервно поправляя ворот рубашки, — чистокровных семей свои обычаи. Выдохнув что-то наподобие «понятно», Гермиона вернулась к ноутбуку, не став дальше развивать эту тему. Не сложно догадаться, что, скорее всего, речь о браке, раз это ввело в ступор даже Паркинсон. — Вот скажи, — гостья ловко перевела тему на не менее неприятную, — тебе разве неинтересно, что случилось с мистером Оливандером? — От меня ничего не зависит, Пэнси. — Но ты же героиня войны и бывший сотрудник Министерства, — не унималась девушка, будто эта та ситуация из которой она могла получить выгоду. — Бывший, Пэнси — покачала головой Гермиона, в очередной раз закрывая ноутбук. Сегодня она точно ничего не напишет. Не с такими нервами, как сейчас. Она направилась в сторону прилавка. — Или ты забыла значение этого слова? — А с каких пор тебе нужно знать значения таких слов, чтобы спасать невинных? Если в уверенно возмутительных словах Пэнси Паркинсон и была капелька правды, то она подумает об этом не сегодня.